Вдруг Джарри опустил руку на плечо Санзы.
      — Впереди!
      Санза кивнула и стала тормозить.
      Они загнали его к бухте. Они пользовались палками и длинными шестами с обугленным острием. Они швыряли в него камни и куски льда.
      Затем они стали пятиться, а оно шло вперед и убивало.
      Видоизмененные называли это животное медведем, потому что оно было большим и косматым и могло вставать на задние лапы… Тело длиной в три с половиной метра было покрыто голубым мехом; узкое безволосое рыло напоминало рабочую часть плоскогубцев.
      На снегу неподвижно лежали пять маленьких созданий. С каждым ударом огромной лапы падало еще одно.
      Джарри достал пистолет и проверил заряд.
      — Поезжай медленно, — бросил он Санзе. — Я постараюсь попасть в голову.
      Первый раз он промахнулся, угодив в валун позади медведя. Второй выстрел опалил мех на шее зверя. Джарри соскочил с саней, поставил заряд на максимум и выстрелил прямо в нависшую грудь.
      Медведь замер, потом пошатнулся и упал. В груди зияла сквозная рана.
      Джарри повернулся к созданиям, которые не спускали с него глаз.
      — Меня зовут Джарри, — сказал он. — Нарекаю вас красноформами…
      Удар сзади свалил его с ног.
      Джарри покатился по снегу. Глаза застилал туман, левая рука и плечо горели огнем.
      Из- за нагромождения камней показался второй медведь.
      Джарри вытащил правой рукой длинный охотничий нож и встал на ноги.
      Когда зверь кинулся вперед, он с кошачьей ловкостью, присущей его роду, увернулся, занес руку и по рукоятку вонзил нож в горло медведя.
      По телу зверя пробежала дрожь, но он швырнул Джарри на землю как пушинку; нож вылетел у Джарри из руки.
      Красноформы принялись кидать камни, бросились на медведя с заостренными пиками.
      Затем раздался громкий удар, послышался скрежещущий звук; зверь взвился в воздух и упал на Джарри.
      Когда Джарри пришел в себя, он увидел, что лежит на спине. Тело свело от боли, и все вокруг него пульсировало и мерцало, словно готовое взорваться.
      Сколько прошло времени, он не знал. Медведя, надо полагать, с него сняли.
      Чуть поодаль боязливо жались в кучку маленькие двуногие существа. Одни смотрели на него, другие не сводили глаз со зверя.
      Кое- кто смотрел на разбитые сани.
      Разбитые сани…
      Джарри поднялся на ноги. Существа попятились.
      Он с трудом добрел до саней и заглянул внутрь.
      Санза была мертва. Это было видно сразу по неестественному наклону головы, но он все равно сделал все, что полагается делать, прежде чем поверил в случившееся.
      Она нанесла медведю смертельный удар, направив на него сани. Удар сломал ему хребет. Сломал сани. Убил ее.
      Джарри склонился над обломками саней, сочинил первую заупокойную песнь и высвободил тело.
      Красноформы не сводили с него глаз.
      Он поднял мертвую Санзу на руки и зашагал к Станции через Бесплодные Пески.
      Красноформы молча провожали его взглядом. Все, кроме одного, который внимательно изучал нож, торчащий из залитого кровью косматого горла зверя.
      Джарри спросил разбуженных руководителей Декабрьского Клуба:
      — Что следует делать?
      — Она — первая из нас, кто погиб на этой планете, — сказал Ян Турл, вице-президент Клуба.
      — Традиций не существует, — сказала Зельда Кейн, секретарь. — Вероятно, нам следует их приду, мать.
      — Не знаю, — сказал Джарри. — Я не знаю, Что нужно делать.
      — Надо выбрать — погребение или кремация. Что ты предпочитаешь?
      — Я не… Нет, не хочу в землю. Верните мне ее тело, дайте большой флайер… Я сожгу ее.
      — Тогда позволь нам помочь тебе.
      — Нет. Предоставьте все мне. Мне одному.
      — Как хочешь. Можешь пользоваться любым оборудованием. Приступай.
      — Пожалуйста, пошлите кого-нибудь на Станцию в Бесплодных Песках. Я хочу уснуть, после того как закончу с этим, — до следующей смены.
      — Хорошо, Джарри. Нам искренне жаль…
      — Да, очень жаль…
      Джарри кивнул, повернулся и ушел.
      Таковы порой мрачные стороны жизни.
      На северо-востоке Бесплодных Песков на три тысячи метров ввысь вознеслась синяя гора. Если смотреть на нее с юго-запада, она казалась гигантской замерзшей волной. Багряные тучи скрывали ее вершину. На крутых склонах не водилось ничего живого. У горы не было имени, кроме того, что дал ей Джарри Дарк.
      Он посадил флайер на вершину, вынес Санзу, одетую в самые красивые одежды, и опустил. Широкий шарф скрывал сломанную шею, густая темная вуаль закрывала холодное лицо.
      И тут начался град. Камнями на него, на мертвую Санзу падали с неба куски голубого льда.
      — Будьте вы прокляты! — закричал Джарри и бросился к флайеру.
      Он взмыл в воздух, описал круг над горой.
      Одежда Санзы билась на ветру. Град завесой из синих бусинок отгородил их от остального мира, оставив лишь прощальную ласку: огонь, текущий от льдинки к льдинке.
      Джарри нажал на гашетку, и в боку безымянной горы открылась дверь в солнце. Дверь становилась все шире, и вот уже гора исчезла в ней целиком.
      Тогда он взвился в тучи, атакуя бурю, пока не иссякла энергия, питающая орудия…
      Он облетел расплавленную гору на северо-востоке Бесплодных Песков — первый погребальный костер, который видела эта планета.
      Потом он вернулся — чтобы забыться в тиши долгой ночи льда и камня, унаследовать новый Алайонэл. В такие ночи сновидений не бывает.
      Пятнадцать столетий. Почти половина Срока. Картина не более чем в двести слов. Представьте…
      Текут девятнадцать рек, но черные моря покрываются фиолетовой рябью.
      Исчезли редкие йодистые леса. Вместо них вверх поднялись могучие деревья с толстой корой, известковые, оранжевые и черные…
      Великие горные хребты на месте холмов — бурых, желтых, белых, бледно-лиловых. Замысловатые клубы дыма над курящимися вершинами…
      Цветы, корни которых зарываются в почву на двадцать метров, а коричневые бутоны не распускаются среди синей стужи и камней…
      Слепые норолазы, забирающиеся глубже; питающиеся падалью сумрачники, отрастившие грозные резцы и мощные коренные зубы; гигантские гусеницы хоть и уменьшились в размерах, но выглядят настоящими великанами, потому что стали еще более мохнатыми…
      Очертания долин — как тело женщины, изгибающиеся и плавные, или, возможно, — как музыка…
      Меньше обветренных скал, но свирепый мороз…
      Звуки по утрам по-прежнему резкие, металлические…
      Из дневника Станции Джарри почерпнул все, что ему требовалось знать. Но он прочитал и старые сообщения.
      Затем плеснул в стакан пьянящий напиток и выглянул из окна третьего этажа.
      — …Умрут, — произнес он, и допил, и собрался, и покинул свой пост.
      Через три дня он нашел лагерь.
      Он посадил флайер в стороне и пошел пешком. Джарри залетел далеко на юг Бесплодных Песков, и теплый воздух спирал дыхание.
      Теперь они носили звериные шкуры — обрезанные и сшитые, — обвязав их вокруг тел. Джарри насчитал шестнадцать построек и три костра. Он вздрогнул при виде огня, но не свернул с пути.
      Кто- то вскрикнул, заметив его, и наступила тишина.
      Он вошел в лагерь.
      Повсюду неподвижно стояли двуногие. Из большой постройки на краю поляны раздавались звуки какой-то возни.
      Джарри обошел лагерь.
      На деревянном треножнике сушилось мясо. У каждого жилища стояло несколько длинных копий. Джарри осмотрел одно. Узкий наконечник был вытесан из камня.
      На деревянной доске были вырезаны очертания кошки…
      Он услышал шаги и обернулся.
      К нему медленно приближался красноформый, казавшийся старше других. Его худые плечи поникли, приоткрытый рот зиял дырой, редкие волосы засалились. Существо что-то несло, но Джарри не видел, что именно, потому что не сводил глаз с рук старика.
      На каждой руке был противостоящий большой палец.
      Джарри повернулся и уставился на руки других красноформых. У всех были большие пальцы. Он внимательнее присмотрелся к внешности этих существ.
      Теперь у них появились лбы.
      Он перевел взгляд на старика.
      Тот опустил свою ношу на землю и отошел.
      Джарри взглянул вниз.
      На широком листе лежали кусок сухого мяса и дольки какого-то фрукта.
      Джарри взял мясо, закрыл глаза, откусил кусочек, пожевал и проглотил. Остальное завернул в лист и положил в боковой карман сумки.
      Он протянул руку, и красноформый попятился.
      Джарри достал одеяло, которое принес с собой, и расстелил его на земле. Затем сел и указал старику на место рядом.
      Старик поколебался, но все же подошел и сел.
      — Будем учиться говорить друг с другом, — медленно произнес Джарри. Он приложил руку к груди: — Джарри.
      Джарри стоял перед разбуженными руководителями Декабрьского Клуба.
      — Они разумны, — сказал он. — Вот мой доклад.
      — Каков же вывод? — спросил Ян Турл.
      — По-моему, они не смогут приспособиться. Ониразвивались очень быстро, но вряд ли способны на большее. На весь путь их не хватит.
      — Ты кто — биолог, химик, эколог?
      — Нет.
      — Так на чем же ты основываешь свое мнение? — Я жил с ними шесть недель.
      — Значит, всего лишь догадка?…
      — Ты знаешь, что в этой области нет специалистов. Такого никогда раньше не было.
      — Допуская их разумность — допуская даже, что они действительно не смогут приспособиться, — что ты предлагаешь?
      — Замедлить изменение планеты Дать им шанс. А если их постигнет неудача, вообще отказаться от нашей цели. Здесь уже можно жить. Дальше мыможем адаптироваться.
      — Замедлить? На сколько?
      — Еще на семь-восемь тысяч лет…
      — Исключено! Абсолютно исключено! Слишком долгий срок!
      — Но почему?
      — Потому что каждый из нас несет трехмесячную вахту раз в два с половиной столетия. Таким образом, на тысячу лет уходит год личного времени. Слишком большую жертву ты требуешь от нас.
      — Но от этого зависит судьба целой расы!
      — Кто знает…
      — Разве одной возможности не достаточно?
      — Джарри Дарк, ты хочешь ставить на административное голосование?
      — Нет, тут мое поражение очевидно… Я настаиваю на всеобщем голосовании.
      — Невозможно! Все спят.
      — Так разбудите их!
      — Повторяю, это невозможно.
      — А вам не кажется, что судьба целой расы стоит усилия? Тем более что это мы заставляем этих существ развиваться, мы прокляли их разумом!
      — Довольно! Они и без нас стояли на пороге. Они вполне могли стать разумными даже без нашего появления…
      — Но мы не можем сказать наверняка! Мы не знаем! Да и не все ли равно, какэто произошло, — вот они, и вот мы, и они принимают нас за божество — быть может, потому, что мы ничего им не даем, кроме страданий. Но должны же мы нести ответственность за судьбу разума — уж по крайней мере не убивать его!
      — Возможно, длительное и тщательное расследование…
      — К тому времени они погибнут! Пользуясь своим правом казначея, я требую всеобщего голосования.
      — Не слышу обязательного второго голоса.
      — Зельда? — спросил Джарри. Она отвела глаза.
      — Тарбел? Клонд? Бондичи?
      В широкой, просторной пещере царила тишина.
      — Что ж, выходит, я проиграл. Мы сами окажемся змеями, когда войдем в наш Эдем… Я возвращаюсь назад, в Бесплодные Пески, заканчивать вахту.
      — Это вовсе не обязательно. Пожалуй, тебе сейчас лучше отправиться спать…
      — Нет. Во всем, что произошло, есть и моя вина. Я останусь наблюдать и разделю ее полностью.
      — Да будет так, — сказал Турл.
      Две недели спустя, когда Станция 19 пыталась вызвать Бесплодные Пески по радио, ответа не последовало.
      Через некоторое время туда был выслан флайер.
      Станция в Бесплодных Песках превратилась в бесформенную глыбу расплавленного металла. Джарри Дарка нигде не было.
      В тот же день замолчала Станция 9.
      Немедленно и туда вылетел флайер.
      Станции 9 более не существовало. Ее обитателей удалось обнаружить в нескольких километрах: они шли пешком. По их словам, Джарри Дарк, угрожая оружием, заставил всех покинуть Станцию и сжег ее дотла орудиями своего флайера.
      Тем временем замолчала Станция 6.
      руководители Клуба издали приказ: ПОДДЕРЖИВАТЬ ПОСТОЯННУЮ РАДИОСВЯЗЬ С ДВУМЯ СОСЕДНИМИ СТАНЦИЯМИ.
      За ним последовал еще один приказ: ПОСТОЯННО НОСИТЬ ПРИ СЕБЕ ОРУЖИЕ. ВСЕХ ПОСТОРОННИХ БРАТЬ В ПЛЕН.
      На дне ущелья, укрытый за скалой, ждал Джарри. Рядом с приборной доской флайера лежала маленькая коробочка из серебристого металла. Радио было включено. Джарри ждал передачу.
      Выслушав первые слова, он растянулся на сиденье и заснул.
      Когда он проснулся, вставала заря нового дня.
      Передача все еще продолжалась:
      «…Джарри. Все будут разбужены. Возвращайся в главную пещеру. Говорит Ян Турл. В уничтожении станций нет необходимости. Мы согласны с требованием всеобщего голосования. Пожалуйста, немедленно свяжись с нами. Мы ждем твоего ответа, Джарри…»
      Он поднял флайер из багряной тени в воздух. Конечно, его ждали. Десяток винтовок нацелился на него, едва он появился.
      — Бросай оружие, Джарри, — раздался голос Ян Турла.
      — Я не ношу оружия, — сказал Джарри. — И в моем флайере его нет, — добавил он.
      Это было правдой, так как орудия больше не венчали турели.
      Ян Турл приблизился, посмотрел ему в глаза:
      — Что ж, тогда выходи.
      — Благодарю, предпочитаю остаться здесь.
      — Ты арестован.
      — Как вы намерены поступить со мной?
      — Ты будешь спать до истечения Срока Ожидания. Иди!
      — Нет. И не пытайтесь стрелять или пустить в ход парализатор и газы. Если вы это сделаете, мы погибнем в ту же секунду.
      — Что ты хочешь этим сказать? — спросил Ян Турл, делая знак стрелкам.
      — Мой флайер превращен в бомбу, и я держу запал в правой руке. — Джарри поднял белую металлическую коробку. — Пока я не отпускаю кнопку, мы в безопасности. Но если мой палец хоть на секунду ослабнет, последует взрыв, который уничтожит всю эту пещеру!
      — Полагаю, ты берешь нас на испуг.
      — Что ж, проверь.
      — Но ведь ты тоже умрешь, Джарри!
      — Теперь мне все равно. Кстати, не пытайтесь уничтожить запал, — предупредил он. — Бессмысленно. Даже в случае успеха вам это обойдется по крайней мере в две станции.
      — Почему?
      — Как по-вашему, что я сделал с орудиями? Я обучил красноформых пользоваться ими. В настоящий момент орудия нацелены на две станции, и, если я не вернусь до рассвета, они откроют огонь. Потом они двинутся дальше и попытаются уничтожить другие две станции.
      — Ты доверил лазер зверям?
      — Совершенно верно. Ну, так вы станете будить остальных для голосования?
      Турл сжался, словно для прыжка, затем, видимо, передумал и обмяк.
      — Почему ты так поступил, Джарри? — жалобно спросил он. — Кто они тебе? Ради них ты заставляешь страдать свой народ!
      — Раз ты не ощущаешь того, что я, — ответил Джарри, — мои мотивы покажутся тебе бессмысленными. В конце концов, они основаны лишь на моих чувствах, а мои чувства отличаются от твоих, ибо продиктованы скорбью и одиночеством. Попробуй, однако, понять вот что: я для них божество. Мои изображения можно найти в любом лагере. Я — Победитель Медведей из Пустыни Мертвых. Обо мне слагают легенды на протяжении двух с половиной веков, и в этих легендах я сильный, мудрый и добрый. И в таком качестве кое-чем им обязан. Если я не дарую им жизнь, кто будет славить меня? Кто будет воздавать мне хвалу у костров и отрезать для меня лучшие куски мохнатой гусеницы? Никто, Турл. А это все, чего стоит сейчас моя жизнь. Буди остальных. У тебя нет выбора.
      — Хорошо, — проговорил Турл. — А если тебя не поддержат?
      — Тогда я удалюсь от дел, и ты сможешь стать божеством, — сказал Джарри.
      Каждый вечер, когда солнце спускается с багряного неба, Джарри Дарк смотрит на закат, ибо он не будет больше спать сном льда и камня, сном без сновидений. Он решил прожить остаток своих дней в неуловимо малом моменте Срока Ожидания и никогда не увидеть Алайонэл своего народа. Каждое утро на новой Станции в Бесплодных Песках его будят звуки, похожие на треск льда, дребезжанье жести, шорох стальной стружки. Потом приходят двуногие со своими дарами. Они поют и чертят знаки на снегу. Они славят его, а он улыбается им. Иногда тело его сотрясает кашель.
      …Рожденный от мужчины и женщины, видоизмененный в соответствии с требованиями к форме кошачьих Y7, по классу холодных миров (модификация для Алайонэла), Джарри Дарк не мог жить ни в одном уголке Вселенной, что гарантировало ему Убежище. Это либо благословение, либо проклятье — в зависимости от того, как смотреть. Но как бы вы ни смотрели, ничего не изменится…
      Так платит жизнь тем, кто служит ей самозабвенно.

Гордон Р. Диксон
Странные колонисты