Глава 24

Спустить Секоха вниз по трапу оказалось непросто. Даже со сложенными крыльями он с трудом протиснулся в дверь, и хотя, будучи драконом, чувствовал себя в темноте и в замкнутом пространстве как дома, тот факт, что надо спуститься вниз головой, смутил его.

Однако Секох уже давно отбросил всякую мысль о том, что он может чего-нибудь испугаться. Так что он, хотя и осторожно, но вклинился в дверь и начал спускаться по ступенькам.

Ни Брайен, ни Жиль ничего не сказали, пока не оказались в носовой каюте, но, когда они собрались там все вместе, включая Секоха, пространство, рассчитанное человек на шесть — восемь, стало явно тесным, особенно для трех человек, которые должны были, помогая друг другу, надеть боевые доспехи. Это было всем очевидно.

— Милорд хочет превратить меня опять в… человека? — спросил Секох Джима.

В душе Джима шевельнулась жалость. Теперь он знал, насколько Секоху не нравится терять свое драконье тело ради человеческого.

— Нет, Секох, я собираюсь послать тебя за помощью. Вы все, пожалуйста, подождите немножко, хорошо? Я хочу попросить нашего шкипера еще кое о чем. Я сейчас вернусь. — Он повернулся к трапу, ведущему на палубу.

— Джеймс? — позвал Брайен. — Ты отозвал нас в сторону, чтобы побеседовать с нами наедине, а теперь вместо этого уходишь разговаривать со шкипером. Довольно странное поведение. Я начинаю подумывать…

— Поверь мне, Брайен, пожалуйста, — сказал Джим. — Я хочу сказать ему только одно слово. Я просто встану наверху и позову его. Потом я снова спущусь к вам. Остальные, если хотят, могут послушать.

Не ожидая возражений, которых у Брайена и не было, Джим поднялся по трапу и высунул голову в дверь носовой рубки; дверь закрывалась, уберегая от попадающей на борт морской воды, но сейчас она была открыта, чтобы дать доступ свежему воздуху в довольно душное помещение внизу.

— Шкипер! — позвал Джим. — Не подойдешь ли сюда на минуту? Это очень важно!

Высунув голову наружу, Джим мог слышать гул бормочущих голосов в носовой части корабля за рубкой, вне поля его зрения. Послышался тяжелый стук сапог, и Эдуард возник перед дверью кубрика и склонился над Джимом:

— Что такое, сэр рыцарь? Если уж мы делаем укрытие для лучника, то каждая минута дорога…

— Знаю. И я хочу, чтобы Дэффид был укрыт как никто другой, может, даже лучше, — сказал Джим, — но у меня небольшой вопрос к тебе. У тебя на борту нет груза, не так ли?

— Хм. — Эдуард мгновение пристально смотрел на него. — Сэр рыцарь кое-что знает о море. Нет, у нас нет груза. Как мы могли взять еще и груз, когда так срочно вышли с вами?

— Значит, у нас маленькая осадка, не так ли? — сказал Джим. — И это должно быть видно этому Кровавые Сапоги, или как там еще его? Кстати, почему его зовут Кровавые Сапоги?

— Говорят, он поливает сапоги кровью пленников, прежде чем высадиться на очередной корабль, чтобы оставлять повсюду кровавые следы, — ответил Эдуард.

— Я думаю, это кровь какой-нибудь овцы, по крайней мере, вначале, хотя не сомневаюсь, что он способен перерезать глотку пленнику для того, чтобы полить кровью свои сапоги. Нет, сэр рыцарь прав. У нас нет груза. Я сам не понимаю, почему они выбрали нас для нападения, когда вокруг много более богатых на вид кораблей, которые тоже могут стать легкой добычей.

— И ты не нашел на это ответ? — спросил Джим.

— Не нашел, сэр рыцарь, — подтвердил Эдуард.

— Ага. Спасибо, — сказал Джим, — тогда все. Просто меня это удивило. Можешь идти продолжать свое дело, а мы займемся облачением.

— Праздный вопрос в такое время, — пробормотал Эдуард, поднимаясь.

Он запрыгнул на верхнюю палубу, которая была одновременно и крышей носовой рубки, и соратники услышали, как его сапоги застучали в сторону носа.

Джим спустился по трапу.

— Ну и что это значит, Джеймс? — спросил Брайен, когда Джим снова оказался в каюте. — Какое значение имеет наличие груза на нашем корабле или причина, по которой эти пираты выбрали для нападения нас?

— Я просто хотел получить подтверждение своим подозрениям, что здесь замешана магия, — ответил Джим. — У меня пока нет веских доказательств, но я в этом уверен. Секох?

— Да, милорд. Как я уже сказал, если милорд действительно хочет опять превратить меня в человека, чтобы освободить здесь место… — еще раз предложил Секох.

— Вовсе нет, Секох, — успокоил его Джим. — Мне нужно, чтобы ты оставался драконом. Я хочу послать тебя за помощью.

— Помощью? — переспросили Брайен и Жиль в один голос.

А Секох удивленно уставился на Джима своими круглыми драконьими глазами.

— Да, — подтвердил Джим. — Разве ни одного из вас не поразило, что французские королевские латники очень быстро нашли нас? Как будто знали, где искать.

— Это правда, — медленно проговорил Жиль, — они действительно явились прямо на причал, не теряя времени. Но, с другой стороны, разве они не могли предположить, что мы собираемся вернуться в Англию?

— Эту возможность король и Экотти, конечно, подразумевали, — согласился Джим. — Но послать всадников, не теряя времени, прямо на ту уединенную пристань? Это уже слишком хорошая догадка. Я подозреваю, что они применили магию, чтобы узнать, где нас найти.

— Но ты сказал, — возразил Жиль, — что у Экотти совершенно отличная от твоей магия. Если ты не смог узнать от короля то, что хотел, как же ему удалось выяснить, где мы сейчас находимся?

— Вот именно на этот вопрос я и сумел найти только один ответ, — сказал Джим. — Я начинаю верить, что один из них, либо Экотти, либо король, сам даже не подозревая об этом, прямо связан с более великим и сильным волшебным разумом, который и стоит за всем этим. Возможно, как только мы поговорили с королем и Экотти, этот разум сразу узнал все, что мы делаем. Если Экотти находится в контакте с неизвестным волшебником, то этот волшебник позволил Экотти узнать от короля все, что тот нам рассказал.

— А если это король Иоанн? — спросил Брайен. В его голосе прозвучало сомнение. Иоанн был помазанным королем, а раз так, не мог вступать ни в какие магические соглашения.

— Я не думаю, что это король, — сказал Джим, — более вероятно, что это Экотти.

— И тогда? — спросил Жиль.

— Ну, — сказал Джим, — я не верю, что Экотти может использовать тот тип магии, к которой прибегнул я, чтобы выяснить, что произошло, когда они были под гипнозом. К тому же они оба определенно находились под воздействием заклинания, пока не досчитали до того числа, которое я им задал. Но после этого Экотти — или тот, другой, главный мозг, пользуясь магией через Экотти,

— мог использовать всю свою силу, чтобы выяснить, что произошло, пока мы были там.

— Милорд, — несколько пристыженно проговорил Секох, — я не понимаю.

— Если я прав, — сказал Джим, — этот главный мозг догадался, что мы направились к берегу и поплывем в Англию, и сделал так, чтобы король без задержки послал за нами своих латников.

— Но даже если все это правда, — продолжал допытываться Брайен, — какое это имеет отношение к тому, чтобы послать Секоха за помощью, да и какую помощь он может нам доставить?

— Ну, — начал объяснять Джим, — если магия использовалась так, как я сказал, она может быть использована и иначе. Я вам не говорил, но главный мозг, этот неизвестный волшебник за спинами Экотти и морских змеев, каким-то образом сообщил Кровавым Сапогам, что у нас на борту множество драгоценных камней, больше, чем любой человек видел за всю свою жизнь. Это объясняет, почему они выбрали для нападения наш корабль. Извини меня за то, что я не могу тебе сказать, почему у нас оказались эти камни.

— Тебе незачем просить у нас извинения, Джеймс, — сказал Брайен, — но ты думаешь, Кровавые Сапоги знает это?

— Я вынужден рассматривать это как реальную возможность, — сказал Джим.

— И как же тогда, — поинтересовался Жиль, — Секох может нам помочь? Без всякого сомнения, через час или чуть больше пиратский корабль настигнет нас, несмотря на стрелы Дэффида.

— Мы очень близки к южному берегу Англии, — сказал Джим, — Маленконтри и Клиффсайд примерно в тридцати милях отсюда, а драконы могут летать очень быстро, особенно если ветер дует им в спину, а у нас, похоже, прибрежный ветер. Я думаю, в такой день на большой высоте прибрежный ветер сохраняется.

— Он повернулся к Секоху: — Секох, я хочу, чтобы ты кое-что сделал. Пройди на корму и взлети, стараясь держаться поближе к волнам и прикрываясь нашим кораблем. К тому времени, когда наш корабль больше не сможет тебя укрывать, ты должен быть уже довольно далеко. Как только поймешь, что уже не привлечешь внимания пиратов, сразу набери высоту и держись так высоко, чтобы с поверхности моря казаться всего лишь точкой. Ты можешь это сделать?

— О, конечно, милорд, — ответил Секох, — но как это тебе поможет?

— Набрав высоту, поворачивай к английскому берегу и к Маленконтри. Если Каролинус там, расскажи ему, что мы узнали. Французское вторжение начнется через пять дней, если удержится погода. Если Каролинуса там нет, не теряй времени, разыскивая его.

— Но тогда… — Секох замолчал, потом, слегка заикаясь, продолжил: — Милорд, но это, должно быть, получасовой полет, в то время как я мог бы помочь в битве с этими человеческими пиратами. Милорд уверен, что хочет, чтобы я полетел?

— Да, — сказал Джим, — потому что тогда ты сможешь поискать для нас помощь. Я хочу, чтобы ты немедленно полетел в Клиффсайд, собрал по крайней мере полдюжины драконов, если не больше, и с ними вернулся сюда, нам на помощь.

— Они вряд ли послушают, если я просто попрошу их, — с сомнением возразил Секох. — Милорд знает этих жирных пещерных обитателей не хуже меня. Они согласны сражаться разве что за свои жизни. Если вторжение морских змеев начнется, они, конечно, будут сражаться, но что-нибудь меньшее…

— Но я хочу, чтобы ты набрал драконов из числа своих молодых друзей. И я не рассчитываю, что они будут сражаться.

Насколько Джим знал, Секох был в большом фаворе у молодых драконов Клиффсайда. Дракон считался ребенком, пока не проживет по крайней мере лет пятьдесят, и сопливым юнцом, пока не достигнет лет ста, а то и больше. Поэтому молодых драконов затирали, ими командовали старшие, которые считали их бесполезными, только путающимися под ногами.

Секох из-за своего болотного происхождения, вредного влияния Презренной Башни и постоянного недостатка пищи в детстве в свои двести пятьдесят лет был ненамного крупнее пятидесятилетних собратьев и мельче молодых клиффсайдских драконов, почти его ровесников. Молодые драконы восхищались им.

Он был так храбр, что мог противостоять любому дракону из клиффсайдской общины, невзирая на его размеры, да и вообще явно ничего не боялся. Кроме того, он знал много историй, особенно о сражении у Презренной Башни, где побывал вместе с Джимом, Брайеном, Дэффидом и Смрголом, двоюродным прадядюшкой Горбаша, дракона, чье тело временами использовал Джим.

Он вместе со Смрголом, который был тогда уже калекой весьма преклонного возраста, сражался и помог окончательно победить дракона-предателя Брайагха, который пренебрег всем ради служения Темным Силам, заправлявшим в Презренной Башне.

Приключения Секоха продолжались, к тому же он слово в слово выучил некоторые истории, которые рассказывал Смргол. При жизни Смргола старшие драконы, хотя и притворно протестовали, когда он начинал рассказывать эти истории, прихватывали бочонок вина под лапу и занимали места непосредственно рядом со стариком, оттесняя молодых подальше. В лице Секоха молодежь обрела собственного рассказчика. К тому же молодые драконы более склонны к приключениям, чем взрослые, и могли соблазниться на предложение Секоха принять участие в настоящем приключении, таком же, как те, о которых они слышали.

— Собери полдюжины или больше молодых драконов, самых подвижных, которые много летают, потому что еще не набрали лишнего веса.

— Я полагаю… Но… — засомневался Секох.

— Тебе незачем вовлекать их в настоящую схватку, — сказал Джим. — Ты знаешь, как орлы бросаются на свою добычу? Они складывают крылья и камнем падают вниз, а затем, в последний момент, расправляют крылья, чтобы управлять полетом, — перед тем как схватить того, за кем охотились, на земле.

— О да, милорд. Каждый дракон знает это, — сказал Секох.

— Вот ты и соберешь молодежь для того, чтобы делать то же самое. Там, откуда я пришел, было время, когда это называли падением в пике. Единственное различие в том, что ты велишь молодым драконам остановиться примерно в пятнадцати — двадцати футах над мачтой корабля Кровавых Сапог.

Морда Секоха просияла.

— О да, молодым это понравится.

— А тем временем, — продолжал Джим, — Брайен, Жиль и я сделаем все, что в наших силах, чтобы вывести из строя арбалетчиков, которые уцелеют после работы Дэффида, так что твои друзья будут в безопасности. Я совершенно уверен, что не один, а целая эскадрилья драконов напугает Кровавые Сапоги. Но не теряй времени! Отправляйся прямо сейчас. Давай!

Секох протиснулся сквозь тела людей, добрался до трапа и начал подниматься. На некоторое время его туши заполнила вход. Затем он протиснулся сквозь него и выбрался наверх, а мгновением позже уже взлетел, громко хлопая крыльями, и пронесся прямо над палубой между канатами, которые тянулись от лееров к мачте. Столпившись на трапе, соратники увидели, как он промелькнул футах в тридцати над волнами.

— Надеюсь, он будет держаться так же низко, — сказал Джим.

Он отвернулся и принялся надевать на себя доспехи. Жиль и Брайен, закончив облачение в свои доспехи, уже были готовы выйти на палубу. Они оба помогли Джиму вооружиться. Вскоре все взобрались по трапу и согнулись под трехфутовой надстройкой на нижней палубе.

Впереди, там, где борта сходились под острым углом, Эдуард и три члена его команды соорудили трехстенное, с крышей, укрытие примерно в шесть с половиной футов высотой. Оно было сделано из грубых досок, в два раза более толстых, чем те, которые он использовал для сходней, чтобы погрузить лошадей.

Доски были связаны между собой, а не сбиты, и Джим увидел сквозь щель, что рулевое весло закреплено в таком положении, чтобы корабль следовал точно по ровному попутному ветру.

В укрытии хватало места, чтобы там встал Дэффид, повесив перед собой на гвоздь колчан со стрелами. Он мог стрелять оттуда как вперед, так и по сторонам через восемь длинных щелей от пяти до восьми дюймов шириной. Сейчас Дэффид стоял, держа в руках лук с наложенной стрелой, но в приближающегося неприятеля пока не стрелял.

Четыре моряка повернулись, когда Джим, Брайен и Жиль выбрались к ним; Эдуард удивленно уставился на Джима и застыл, разглядев герб на висящем на его левом плече щите. Команда, как и он, повернувшаяся на звук, увидя такую реакцию своего шкипера, тоже посмотрела на Джима и тоже застыла, переводя взгляд с лица на щит и обратно, наполовину озадаченно, наполовину со страхом. Джим открыл было рот, чтобы заговорить со шкипером, но тот его опередил.

— Милорд! — воскликнул он. — Я не знал… милорд и в самом деле Рыцарь-Дракон?

— Да, — сказал Джим, — только я не ожидал, что ты узнаешь меня.

— Я более англичанин, чем француз, милорд, — ответил Эдуард, — но даже если бы я был обыкновенным французом, не мог бы не слышать о Рыцаре-Драконе, молва о деяниях которого достигла по крайней мере этой части Франции. Этот герб хорошо известен здесь, так же как и в Англии. Если я не ошибаюсь, милорд и раньше бывал на французской земле?

— Да, — сказал Джим, — и эти рыцари вместе со мной. О них ты тоже слышал?

Эдуард посмотрел на щиты Брайена и Жиля, потом перевел удивленный взгляд на Дэффида, который, не обращая на него внимания, сосредоточился глядя прямо перед собой, в щель защитного сооружения. Эдуард снова взглянул на Джима. На его лице появилось странное выражение.

— Маг — сказал он, — для меня честь хоть раз в жизни встретиться со всеми вами, пусть даже в такой момент. Но особая честь встретить волшебника такого ранга и такой репутации.

— Не следует обращаться ко мне как к магу, — устало проговорил Джим. Сколько раз и скольким уже людям он пытался это объяснить? — Как у волшебника у меня очень низкий ранг. Обращение «маг» относится к тем кто достиг самого высокого ранга. Ты можешь обращаться как к магу к Каролинусу, моему учителю, и будешь прав; ты мог бы так обращаться к Мерлину, если бы жил в его время. Обращайся ко мне просто «милорд», как и раньше.

— Как милорд пожелает, — ответил Эдуард. — И все равно я счастлив находиться среди таких легендарных рыцарей. Это дает мне надежду, что мы все же победим.

— Не стоит ожидать слишком многого, — сказал Джим, — в конце концов, мы всего лишь люди и не в силах сделать невозможное. Возможно, этот Кровавые Сапоги осилит нас, точно так же, как это сделали бы латники, если бы Секох не превратился обратно в дракона.

— Вот тогда-то я и заподозрил, что милорд не простой смертный, — сказал Эдуард. — А разве драконы могут превращаться в людей и обратно, как оборотни? Я этого не знал.

— Нет без посторонней помощи они этого не могут — сказал Джим. — Но раз уж разговор коснулся Секоха, то ты видел, как он только что улетел; я послал его посмотреть, не найдет ли он помощи от другие драконов. Я не знаю, на что мы можем рассчитывать без этой помощи.

— Сначала у меня вообще не было надежды… — начал Эдуард, но его прервал глухой стук, который, казалось, раздался прямо у него за спиной.

— У них, похоже, есть лишние стрелы для арбалетов, — прокомментировал Дэффид, не отрывая взгляда от щели перед собой. — У меня стрел менее тридцати, и каждая должна убрать их человека, потому что, когда они кончатся, я буду уже не лучником, а просто еще одним человеком с ножом.

— Почему же ты тогда не стреляешь? — спросил Эдуард.

Не проронив ни слова, Дэффид указал на доску, которая покрывала его убежище. Острый металлический наконечник стрелы дюйма на полтора высовывался из доски. Эдуард тихо выругался.

— И это через двойную толщину! — сказал он. — С близкого расстояния они пробьют доску насквозь. Но почему ты не стреляешь в ответ, лучник?

— Ты не заметил, что стрела ударила сверху вниз? Она взлетела настолько высоко, насколько ее сумел пустить арбалетчик, и все равно не упала точно. Она так глубоко вошла в дерево больше из-за силы падения, чем из-за своей первоначальной силы. Но то, что падает сверху, когда-нибудь прилетит и снизу, и это правда, что с близкого расстояния она не только пробьет доску, но и пролетит насквозь. Это мощное оружие, арбалет, хотя медленное и неуклюжее. А почему я не стреляю, посмотри сам, шкипер. — Дэффид немного подался назад, а Эдуард сделал шаг вперед и заглянул в бойницу.

— Клянусь всеми святыми! — воскликнул шкипер. — Он все еще на том же расстоянии от нас.

— Вот именно, — сказал Дэффид. — Сейчас отсюда, с моим луком и умением, я могу попасть в любого на том корабле, но не уверен, что убью того, в кого целился. А раз у меня, как я уже сказал, менее тридцати стрел, я попридержу их, пока каждая не сможет выполнить свою задачу. Займись своим кораблем, мастер шкипер, а работу лучника оставь мне.

Эдуард отступил:

— Конечно, прости меня за мое нетерпение, мастер лучник.

— Извинения приняты, — сказал Дэффид, опять уставившись в бойницу. — Я начну стрелять, как только буду к этому готов.

Эдуард повернулся к остальным:

— Нам всем лучше укрыться, пока они не подойдут поближе. При таком легком бризе мой корабль не может двигаться быстрее, а даже если бы и мог, Кровавые Сапоги все равно плывет еще быстрей. Его корабль больше нашего, его паруса больше наших, и его корпус быстрее движется по воде.

Смысл этих слов был настолько ясен, что никто ничего не сказал в ответ. Джим, Брайен и Жиль, так же как и Эдуард с тремя членами своей команды, вернулись к носовой рубке, спустились на нижнюю палубу и сели, прислонившись спиной к трехфутовой стене рубки и сделавшись таким образом невидимыми для арбалетчиков.

Брайен снял шлем. Джим и Жиль последовали его примеру. Забрала у них были все время подняты, но без шлема намного удобнее, чем в шлеме с поднятым забралом.

— Ну, мастер шкипер, — сказал Брайен, — настало время рассказать, сколько, по-твоему, человек находится на напавшем на нас корабле, какое оружие и доспехи у них имеются и как они собираются попасть к нам на борт, если мы не переберемся к ним сами.

Глава 25

Эдуард с минуту внимательно смотрел на него.

— На мгновение, сэр рыцарь, я забыл, кто вы такие, — сказал он. — Конечно же, только паладин может говорить о высадке на борт корабля с таким многочисленным противником, как этот.

— Ну ладно! — довольно резко проговорил Брайен. — Ты собирался высказать нам свои предположения о численности этого противника и о других вещах, о которых я спросил.

— Я уже высказал свои предположения раньше, — сказал Эдуард, — но раз так, повторю. Я подозреваю, что у него на борту человек двадцать — тридцать, в основном шотландцы, как и он сам. Он единственный рыцарь на борту, остальные одеты и вооружены как попало, от кинжалов до копий. Сам он, говорят, носит тяжелый, длинный двуручный меч, который называется каким-то странным шотландским словом, клай… клид…

— Клаехиа мор, — хрипло проговорил Брайен, — обычными словами его можно назвать «великий меч».

— Точно, — сказал Эдуард. — Он просто гигант в сравнении с остальными, и говорят, когда он сражается с этим мечом, никому не устоять против него.

— Ха! — сказал Брайен. — Есть способы со щитом и палашом противостоять такому оружию. Может быть, я покажу сегодня некоторые из них вам и ему.

Их разговор был прерван несколькими глухими ударами воткнувшихся в укрытие вокруг Дэффида арбалетных стрел. Джим, который теперь прислушивался, тоже три раза слышал звуки на носу. Жиль развернулся там, где сидел, прислонясь спиной к стенке рубки, и приподнял голову, чтобы взглянуть в сторону носа.

— Дэффида задело, — сказал он.

Все взглянули в ту сторону. Последняя стрела, попавшая в доску, вошла в нее на половину своей длины, если не больше. Одна из стрел прошла достаточно далеко, чтобы порезать бедро Дэффида. Он навалился на торчащую стрелу, чтобы сломать ее. Движения его говорили, что рана несерьезна, но левая штанина вся потемнела от крови, — очевидно, рана сильно кровоточила.

Брайен выругался.

— Не годится, — сказал он, — рыцарям прятаться за спиной голого человека с одним только луком.

Эдуард рискнул встать и взглянуть из-под ладони на приближающийся пиратский корабль, но быстро сел обратно, когда мимо просвистела вдоль всего корабля арбалетная стрела и улетела в море.

— Они уже близко, — сказал Эдуард.

— Сколько у нас осталось времени? — резко спросил Брайен.

— Немного, — ответил Эдуард. — Успеем прочитать молитву и покаяться в грехах, но не слишком затягивая.

К удивлению Джима, хотя он в тот же момент напомнил себе, что должен был это знать, все, кроме него, приступили именно к тому, о чем и сказал Эдуард,

— перекрестились, сложили руки, закрыли глаза и начали тихо бормотать.

После некоторого колебания Джим решил присоединиться к остальным. От него, как от мага, возможно, этого и не ожидали. С другой стороны, солидарность всегда подбадривает. Он сложил руки, закрыл глаза и склонил голову. Он не смог заставить себя притвориться, что молится, — для него это было неестественно, и он чувствовал, что фальшь в такой момент может завести слишком далеко. Во всяком случае он заставил себя подождать, пока другие закончат.

Один за другим они прекратили молиться. Жиль и Брайен первыми опустили руки и подняли голову. За ними прекратил молиться Эдуард, потом двое из его команды. Самый молодой моряк молился на удивление долго и пылко. Джим впервые задумался над тем, каково быть молодым в такой ситуации, когда смерть воспринималась как неизбежность и шкипером, и товарищами по команде. Джим удивился, что сам не очень-то боится. Противник казался неодолимым. К тому же можно только надеяться, что драконы прибудут вовремя, и даже если они появятся, неизвестно, поможет ли это спасению их жизней.

Джим заметил, что он до странности спокоен, и, мысленно вернувшись к прошлому, понял, что за исключением моментов, когда он по-настоящему сражался, — у Презренной Башни, против полых людей на шотландской границе или в напряженные моменты своего первого визита во Францию, — он никогда не испытывал сильного страха, разве что в первые моменты, когда ввязывался в сражение. А уж когда шел настоящий бой, он, очевидно, был слишком занят, чтобы думать об опасности.

Может быть, осознание того, что он волшебник, дает ему ложное чувство безопасности? Или причины этого лежат еще глубже. Может быть, этот мир для него не так реален, как его настоящий мир в двадцатом столетии, и, соответственно, ему кажется, что он не может здесь умереть по-настоящему, в привычном смысле этого слова. Он ущипнул себя за левое запястье. И чуть не подпрыгнул от боли, пронзившей его руку. Он совсем забыл, что на нем латные перчатки. Этот мир достаточно реален. Но времени поразмыслить об этом основательней сейчас не было.