Джим вынул из ножен нож и разрезал стежок, скреплявший края пергамента, который развернулся в единый лист с висевшей на нем снизу, как подвеска на шее человека, массивной печатью, оттиснутой на клочке пергамента и державшейся на двух пропущенных через прорези листа лентах.
      Джим пробежал текст глазами.
      Он был написан на средневековой латыни и исполнен писцом в стиле времени. По всему тексту красовались многочисленные витиеватые завитушки, а верхние выносные элементы букв были удлинены и выписаны с нажимом, так что казалось, слова несут на себе пики.
      Джим приступил к чтению, почти не испытывая затруднений.
      Edwardus Dei gracia Rex Anglie et Francie et domi-nus Hibemie omnibus ad quos presentes liters peruenerint saluten...
      По мере чтения латинский текст неожиданно начал затуманиваться и превращаться в английский. Это было проявление той самой вездесущей магии, которую Джим мечтал освоить еще со времен, когда всерьез решил овладеть способностью трансформировать в современный английский язык, понятный ему и Энджи, не только по возможности наибольшее число незнакомых ему языков, каким для него был, например, французский, но и их многочисленные диалекты, и даже языки волков, морских дьяволов и других земных тварей.
      По-английски текст звучал так: Эдвард, Божьей Милостью король Англии и Франции, лорд Ирландии, приветствует всех своих подданных, заинтересованных в исходе настоящего дела. Что касается Роберта Фалона, сына Ральфа Фалона, барона Чина, ныне усопшего, и опеки над означенным Робертом Фалоном до достижения им...
      Джим пробежал глазами страницу. Это было как раз то, на что они с Энджи так надеялись. Опека возлагалась на него. В конце листа красовалась замеченная им еще раньше королевская печать. Не говоря ни слова, Джим передал пергамент Энджи. Ее глаза были полны слез.
      - Надо это отметить, - сказал Джим. Он повернулся к сэру Джону:
      - Не знаю, как благодарить тебя, сэр Джон. Мы рассчитывали получить ответ, в лучшем случае, через несколько месяцев. Я прекрасно понимал, что на него могут уйти и годы.
      - Иногда случаются чудеса, - сказал сэр Джон. - Придворные сочли, что будет лучше, если его величество убедится в безопасности Роберта Фа-лона как можно быстрее, а это позволило избежать обычных формальностей. Вы должны быть благодарны еще и епископу Бата и Уэльса" Ричарду де Бисби. Он посетил двор, и его уверения в вашей полной благонадежности произвели на короля должное впечатление, да хранит его Господь.
      - Аминь, - смиренно проговорили Джим с Энджи.
      Джим даже закашлялся, чтобы скрыть смущение. Последние слова сэр Джон произнес с совершенно бесстрастным видом, и Джим представил себе, как епископ, приняв осанистую позу, своим сочным голосом убеждает короля принять нужное решение, в то время как единственное желание того - вообще не принимать никаких государственных решений.
      - Ты не против небольшого торжества, ведь тебе утром снова в дорогу? спросил Джим сэра Джона.
      - Если небольшого, то, конечно же, нет, - согласился сэр Джон.
      Лучшие блюда и лучшие вина украсили стол в большом зале. Известие, привезенное сэром Джоном, чудеснейшим образом распространилось по всему замку, и скоро радостная весть стала известна всем, вплоть до последнего слуги, так что каждый ходил с видом именинника, будто опека над Робертом Фалоном была возложена не на одного Джима, а на всех без исключения обитателей замка.
      Праздничное настроение не покидало всех до утра, а утром Джим и Энджи еще долго махали вслед сэру Джону Чендосу и его людям, отправившимся в дальнейший путь.
      Праздник кончился, и, медленно пересекая двор и так же медленно поднимаясь по лестнице к себе в комнату, Джим и Энджи вдруг почувствовали, что вместе с праздником исчезает и ощущение той приподнятости, которая вселилась в них с появлением сэра Джона. Оба не проронили ни слова, пока не оказались в комнате, и уже там, еще немного помолчав и глядя не на Джима, а куда-то в окно, Энджи решилась заговорить первой.
      - Ну что ж, - тихо сказала она, - теперь ты можешь ехать.
      - Ехать? - вопросительно произнес Джим. Он, кажется, понял, о чем идет речь, но что он мог ответить Энджи...
      - Ты отлично понимаешь, что я имею в виду, - сказала Энджи. Она повернулась к Джиму. - В Пальмиру, куда уехал Брайен. Я думаю, он уже там. Теперь ты можешь присоединиться к нему.
      - Да нет, что ты! - все еще не соглашался Джим.
      - Знаешь, - продолжала Энджи тем же тихим голосом,. - недавно я подумала, что бы чувствовала я, окажись на месте Геронды, если бы ты отправился на поиски моего отца один, без Брайена.
      - Это совсем не то же самое, - сказал Джим. - Теперь, когда мы обрели Роберта Фалона, мы стали настоящей семьей. Кроме того, - Джим попытался вызвать у Энджи улыбку, - я удивлен, даже крайне, что ты не отпустила бы меня на прогулку одного, без Брайена.
      - Совсем не смешно, - сказала Энджи, посмотрев Джиму в глаза. - Я беспокоюсь о тебе гораздо меньше, когда с тобой Брайен, и гораздо больше, когда его нет рядом.
      - Так или иначе, - сказал Джим, - мы отказали Брайену. Он уехал несколько недель назад. Теперь уже ничего не поделаешь.
      - Неужели?
      - Ну хорошо. - Джим все еще чувствовал себя неуверенно. - Допустим, мне удастся разыскать его. Но ты же сама говорила, что не хочешь, чтобы я уезжал.
      - Конечно, не хочу, - сказала Энджи. - Но может быть, я не права, и тебе надо ехать.
      - Кто может судить об этом с уверенностью?
      - Может быть, мы сами. В любом случае надо сначала поговорить с Герондой. Джим уставился на Энджи:
      - Ты что, уже приняла решение?
      - Да, - почти зло сказала Энджи. - Но я хочу, чтобы мы оба сначала поговорили с Герондой.
      - Неплохая мысль, - сказал Джим. - По правде говоря, меня до сих пор мучит совесть, что я отказал Брайену. Действительно надо повидать Геронду и узнать, что она обо всем этом думает. Может быть... Ладно, отправимся для начала к ней.
      Джим встал.
      - Как, прямо сейчас? - спросила Энджи.
      - Еще не так поздно.
      - В такую погоду до нее ехать не меньше трех часов. И если уж мы начнем выяснять отношения, возвращаться будет поздно. Придется остаться на ночь. А это значит, надо брать с собой постельные принадлежности. Я люблю Геронду, но лягу в постель, застланную чужим бельем, только под страхом смерти. А ты не можешь перенести нас к ней с помощью магии?
      - Каролинус предостерегал меня от излишних затрат энергии, хотя я и обладаю ее неограниченным запасом, - сказал Джим. - Мне следовало рассказать тебе о нашей с ним встрече подробнее. Но как раз в тот день приехал Брайен, и разговор с Каролинусом вылетел у меня из головы. Он советовал мне не тратить энергию по пустякам, с тем чтобы иметь ее запас в случае крайней необходимости.
      - Тогда, может быть, ты сможешь, обернувшись драконом, перенести меня в Малверн на себе?
      - Нет, - медленно начал Джим, - драконы не обладают большой грузоподъемностью. Транспортировка взрослого человека им" не по силам. Вспомни сказку из двадцатого века об орле и ребенке. Сказка, она и есть сказка. А правда заключается в том, что орлу не поднять ребенка весом в десять фунтов. Так и дракону не унести взрослого человека. Я еще, пожалуй, смогу оторвать тебя от земли и пронести на небольшое расстояние, но в конце концов выбьюсь из сил, и придется садиться. - Он помолчал. - Ты, конечно, не отпустишь меня одного... Конечно, нет, - ответил сам себе Джим, увидев, что Энджи уже открывает рот.
      - Ты прав, не отпущу. Послушай, может, ты все-таки воспользуешься магией, скажем, - в виде исключения?
      - Да нет. Таких исключений из правил у меня было предостаточно. Подожди, кажется, есть одна мысль.
      - Какая еще мысль? - Энджи выжидательно посмотрела на Джима.
      - Все очень просто. Я превращу в дракона и тебя. Для этого не надо много энергии.
      - Меня? В дракона? Ты можешь это сделать? - Не успев как следует испугаться, Энджи улыбнулась. - А почему бы и нет? Никогда не была , драконом. Как это нам раньше не приходило такое в голову?
      - Раньше не было необходимости, - сказал Джим. - Тебе лучше одеться потеплее, может случиться так, что нам придется обернуться людьми вне теплых стен. - И Джим направился к вешалке за своим плащом.
      Одевшись по погоде, Джим и Энджи поднялись на крышу башни. Заметив караульного, Джим кивнул ему:
      - Томас, можешь на несколько минут спуститься вниз погреться.
      Обрадованный караульный исчез на лестнице.
      - Когда ты превратишь меня в дракона? - спросила Энджи.
      - Прямо сейчас, - ответил Джим. - Пойдем. Он направился к стоящему на каменном помосте котлу - сейчас пустому, - имеющему важное назначение: нагревать масло для увещевания тех, кто вздумает штурмовать замок. Джим взобрался на помост и подал руку Энджи. Теперь они оказались на уровне зубцов башни, откуда открывался вид на окрестности замка и ничто не мешало подняться в воздух.
      - Отойди немного в сторону. Тебе понадобится больше места, - сказал Джим. - Всего на несколько футов. Вот так. Теперь хорошо. Приступим!
      Джим и Энджи превратились в драконов. Их одежда исчезла, но маленькое чудо происшедшего превращения на этот раз было рассчитано и на то, что она вернется к своим хозяевам, как только те примут человеческий облик. По сравнению со своими первыми опытами Джим добился больших успехов - раньше при каждом превращении в дракона ему приходилось или полностью раздеваться, или мириться с потерей очередного предмета своего гардероба.
      - Из тебя получился симпатичный дракон, - сказал Джим Энджи.
      - Дракон? Ты сказал, дракон?
      - Я имел в виду - симпатичная дракониха. Если бы я был все время драконом, то непременно...
      - Ладно уж. Поверю тебе, - сказала Энджи. - А что теперь?
      - Теперь тебе остается прыгнуть вниз, расправить крылья и лететь.
      Энджи посмотрела вниз.
      - Джим, - немного помедлив, сказала она, - я передумала. Может быть, в другой раз.
      - Не глупи.
      - Но я боюсь.
      - Вспомни, что ты говорила мне, когда я впервые оказался в шкуре дракона. Помнишь пещеры клиффсайдских драконов? Мы были предоставлены самим себе, и ты предложила мне лететь за помощью к Каролинусу. Думаешь, я сгорал от желания прыгнуть с отвесной скалы? Но ты уверила меня, что все кончится благополучно. Вспомни свои слова: Все получится само собой. Как только ты окажешься в воздухе, сработает рефлекс. Вспоминаешь?
      - Я действительно так сказала? Я была не права.
      - Нет, ты была права. В действительности все так и происходит. У тебя сейчас новое тело, и оно наделено присущими ему инстинктами и рефлексами.
      - Я в этом не уверена.
      - Кроме того, я буду рядом и, если что-то случится, подхвачу тебя в воздухе.
      - Я не уверена, - сказала Энджи. - Я боюсь. Не хочу больше быть драконом. Преврати меня в человека, Джим. Прекрати это...
      Последние ее слова потонули в крике. Воспользовавшись своим преимуществом в весе, Джим просто толкнул Энджи, и она заскользила с помоста к краю башни, лихорадочно цепляясь за скользкий камень.
      - Так поступает самка со своими птенцами, когда тем приходит время летать, - сказал Джим. - Да и самец тоже, - добавил он, увидев, как Энджи в последний раз попыталась удержаться на краю помоста и наконец рухнула в пустоту.
      Не успела она пропасть из виду, как послышался шум крыльев и Энджи пронеслась мимо Джима вверх, быстро набирая высоту, - так истребитель стремится вырваться на оперативный простор.
      По существу, Энджи поступила так же, как и Джим во время своего первого опыта. Только бы не упасть - это, пожалуй, единственное, о чем он тогда думал. И эта человеческая мысль, передавшаяся телу дракона, привела к бурной активности каждую клетку моментально заработавших крыльев.
      Джим поспешно спрыгнул с башни и, расправив крылья, стал набирать высоту вслед за Энджи.
      Работать одними крыльями, как делала сейчас Энджи, - не лучший способ передвижения в воздухе. Усталость быстро дает о себе знать. И Джим лишний раз убедился в этом, наблюдая, как Энджи сначала уменьшила частоту взмахов, а затем и вовсе перестала работать крыльями, которые тут же инстинктивно расправились, обретя необходимую жесткость, и Энджи начала парить, подхваченная одним из восходящих воздушных потоков. Джим уже парил рядом с ней.
      - Где я?
      - В воздухе, на высоте примерно две тысячи футов.
      - Две тысячи. - Она посмотрела вниз. Последовало долгое молчание. - Две тысячи, - повторила она.
      - И этого вполне достаточно, чтобы беспрепятственно долететь до замка Малверн, - сказал Джим. - Следуй за мной. В полете я обычно пользуюсь теплыми воздушными потоками, такими как тот, в котором мы сейчас находимся. С их помощью мы и доберемся до цели. Считай, что ты просто плаваешь.
      - Ладно, - согласилась Энджи, хотя по ее голосу было понятно, что она пока имеет смутное представление о том, что делает.
      Тем не менее Джим и Энджи продвигались вперед, переходя из одного воздушного потока в другой, поднимаясь с теплым восходящим слоем очередного потока и опускаясь с его холодным нисходящим слоем. Джим парил молча, давая Энджи возможность освоиться с новым для нее способом передвижения. Первой возобновила разговор Энджи.
      - Мы летим не в том направлении, - сказав ла она.
      - Приходится делать крюк, чтобы лететь по ветру, - ответил Джим. - Крюк не так и велик. Наши крылья сродни парусам, и мы должны управлять ими, чтобы поймать ветер. Мы летим в Малверн по дуге.
      Опять наступило долгое молчание. Джим и Энджи перемещались из одного теплого воздушного потока в другой, набирая высоту там, где видневшиеся темными пятнами деревья внизу отражали тепло, нагревая воздух. Наконец Энджи заговорила снова.
      - Никогда не прощу тебе этого, Джим, - сказала она, правда, на этот раз спокойным голосом. - Никогда в жизни. Надо же догадаться столкнуть меня с башни. Я могла разбиться насмерть.
      - Я знал, что этого не случится. Как не случилось и со мной при моей первой попытке. Ты не разбилась бы, даже если бы захотела. Твое тело среагировало инстинктивно, как происходит с птенцом, вытолкнутым матерью из гнезда.
      - Все равно никогда тебе этого не прощу, - сказала Энджи. - Хотя это здорово. Мне нравится летать. Почему ты не превращал меня в дракона раньше?
      - Знал, что ты не захочешь прыгать с башни. На самом деле все было, конечно, не так. Просто подобная мысль даже не приходила Джиму в голову. Но Энджи вроде бы сменила гнев на милость, и не стоило выводить ее из этого состояния.
      - Тебе действительно нравится?
      - Конечно, - сказала Энджи. - А знаешь, мне совсем не холодно, хотя должно быть совсем Наоборот.
      - Драконы не боятся холода, - пояснил Джим. - Они плохо переносят жару, я убедился в этом на собственной шкуре. Потом, мы же летим по ветру, а не против него.
      - Подумать только, теперь мы сможем летать всюду вместе.
      Джим никогда и не мыслил об этом. Он все еще обдумывал все "за" и "против" такой перспективы, когда впереди показался замок Малверн. Оставался длинный планирующий спуск, и они с Энджи сядут на башню замка.
      Как и в Маленконтри, караульную службу на башне замка Малверн нес всего один человек, вооруженный кроме меча еще и копьем. Видимо, оружие не явилось для караульного подспорьем, так как, завидев приближающихся драконов, он все более и более цепенел, пока ужас не приковал его к месту.
      И все-таки, когда Джим и Энджи с грохотом приземлились на расстоянии пятнадцати футов от караульного, он нашел в себе силы издать отчаянный вопль, даже близко - не напоминавший тот показной крик, которым встречали Джима его люди, - юркнуть в люк и броситься вниз по каменной лестнице.
      Послышался удаляющийся топот, где-то хлопнула дверь, снова открылась, и наконец снизу раздался громкий голос Геронды:
      - Кого это еще черт принес?
      Глава 5
      Послышались торопливые шаги - кто-то подымался по лестнице. Наконец в люке показалась Геронда с оружием, явно позаимствованным у караульного. Она выбралась на крышу, держа в одной руке копье, а в другой - обнаженный меч. Геронда уставилась на незваных гостей.
      - А, драконы! Вы не туда попали. Вам нужен Маленконтри. Это двенадцать миль к западу. - Геронда подняла меч в нужном направлении.
      - Это мы, Геронда, - поспешил сообщить Джим и тут же вернул себе и Энджи человеческий облик. Геронда опустила оружие.
      - Вы? - Геронда не сразу пришла в себя. - И ты тоже дракон, Анджела?
      - Это Джим постарался. Впервые оказалась в таком наряде, - произнесла Энджи с ноткой самодо-вол1"ства в голосе. - Получила большое удовольствие. Но, черт побери, зачем тебе копье и меч? Неужели ты надеялась справиться с двумя драконами?
      - Я бы заставила их крепко подумать, прежде чем еще раз появиться здесь, сказала Геронда. - Так ты говоришь, Джим обратил тебя в дракона и вы решили прилететь ко мне?
      - Как раз наоборот, - сказала Энджи. - Мы собрались нанести тебе визит и решили лететь вместо того, чтобы скакать верхом. Так быстрее.
      - Очень мило, что вы вспомнили обо мне, - начала Геронда, но ее прервал шум на лестнице.
      Из люка показался высокий длинноносый чернявый человек. Это был Бернар, начальник стражи Малверна. Он держал за шиворот караульного.
      - Вздернуть его, миледи? - спросил Бернар у Геронды, выбравшись с караульным на крышу. - Он оставил свой пост и трусливо бежал от неприятеля.
      - Полагаю, - сквозь зубы произнесла Геронда, - о такого никчемного стража не стоит и руки марать... Хотя он нам больше не нужен, раз у него кишка тонка.
      Караульный, который и так находился в полуобморочном состоянии, услышав приговор Геронды, совершенно обмяк и не падал только потому, что Бернар продолжал держать его за шиворот. На выручку караульному пришел Джим:
      - Если ты не против, Геронда, я хочу заступиться за этого парня. Думаю, он оставил свой пост, завидев нас, с единственной целью предупредить тебя об опасности. Поэтому он и убежал так стремительно.
      - Полагаю, у него и в мыслях такого не было, - ответила Геронда, все еще зло поглядывая на чуть живого стражника, повисшего на руке Бернара.
      - Почему же, - поспешила вмешаться Энджи, - с твоего позволения, Геронда, я хочу сказать, что, прежде чем скатиться по лестнице, он кричал что-то вроде "Миледи в опасности".
      - Так уж и кричал, - недоверчиво проговорила Геронда. - Что-то на него не похоже. Ладно, Бернар, убери его. Пришли другого. А что касается этого, оставь его на три дня без еды. Пусть хорошенько подумает, как надо нести службу.
      Бернар поволок стражника вниз.
      - Может быть, спустимся в мою комнату? - предложила Геронда. - Заранее прошу прощения за ее убранство, Анджела. В большой зал мы пройдем позже. Вы, кажется, хотите побеседовать со мной наедине. По правде говоря, я и сама собиралась в Маленконтри, чтобы встретиться с вами. Все трое отправились вниз по лестнице. Комната Геронды, как и комната Джима с Энджи в Маленконтри, располагалась в верхней части башни, но удобствами и интерьером вполне соответствовала стандартам четырнадцатого века. Бедность обстановки сразу бросалась в глаза. Правда, в комнате имелся большой камин, в котором весело потрескивали дрова, а в окна были вставлены стекла, в преимуществе которых Геронда убедилась, побывав в Маленконтри, и которыми обзавелась сразу же, как только собрала деньги.
      И все-таки в комнате было неуютно. Может быть, решил Джим, тому виной жесткие стулья и пол без подогрева. Так или иначе, комната Геронды явно уступала их комнате в Маленконтри.
      Зато бросалась в глаза неожиданно большая кровать с балдахином на четырех столбиках, с которого ниспадал полог, призванный защищать от холода отошедшую ко сну госпожу.
      И конечно, следовало отдать должное слугам. Они были вышколены наилучшим образом, что в известной мере скрадывало разницу между Маленконтри и Мал" верном. Не успели Геронда и ее гости сесть, как в дверь постучали и в комнату, получив соизволение Геронды, вошел слуга с печеньем, вином и водой, принесенными из буфетной. Он вопросительно посмотрел на Геронду и, вторично получив ее одобрение, поставил принесенное на стол.
      - Теперь оставь нас одних и не появляйся, что бы ни случилось, - бросила ему Геронда.
      - Слушаюсь, миледи, - повиновался слуга и, не переставая кланяться, попятился к выходу, пока не исчез за дверью.
      - Как я уже говорила, я хотела поехать в Маленконтри, - сказала Геронда, после того как вместе с гостями отдала дань печенью и смешанному с водой вину. - Но может быть, лучше вы первыми расскажете о цели своего визита?
      - Нет-нет, - торопливо произнесла Энджи. - Говори первой.
      - Хорошо... - начала Геронда и ненадолго задумалась. - Конечно, не мое это дело - говорить за сэра Брайена. Он рыцарь и благородный человек и может сам о себе позаботиться. Не сомневаюсь, он сказал вам, что больше не стоит касаться некой проблемы. На именно ее я и хочу обсудить с вами.
      - Выкладывай все как есть, Геронда, - сказал Джим.
      - Ты иногда странно выражаешь свои мысли, Джеймс, - сказала Геронда. - Но пусть будет по-твоему. Я действительно была готова выложить все как есть, собираясь к вам. Вы с Энджи знаете чуть ли не с начала нашего знакомства, что мы с Брайеном обручены.
      - Конечно, - подтвердил Джим. - О твоем расположении к нему он сообщил мне при первой же встрече.
      Глаза Геронды слегка затуманились:
      - С него станется. Таким уж он уродился. Но когда два рыцаря встречаются впервые, между ними зачастую возникают разногласия. Между вами ничего такого не было?
      - Разногласий не было. Наоборот, нами владели одни и те же эмоции. Я рассказал Брайену о своей любви к Энджи, а он признался, что любит тебя, Геронда, и предложил сразиться во имя наших прекрасных дам.
      - Он признался, что любит меня! - воскликнула Геронда. - Но вы так и не сразились?
      - Нет, - ответил Джим. - Тогда это было несуразно. Я пребывал в обличье дракона и не мог обернуться человеком, а когда мы встретились с Брайеном во второй раз, то оказались в одном лагере и сражаться между собой было по меньшей мере глупо. Как видишь, я достаточно хорошо осведомлен о том, что вы с Брайеном давно симпатизируете друг другу.
      - Давно! Гораздо дольше, чем ты думаешь, - сказала Геронда. - Даже дольше, чем мы с Брайеном себя помним.
      - Так ты знаешь Брайена с самого детства? - спросила Энджи.
      - Мне кажется, мы знаем друг друга всю жизнь, - ответила Геронда. - Мать Брайена умерла почти сразу после его рождения. Наши семьи были соседями, а отцы - закадычными друзьями, сделанными к тому же из одного теста. Так что мы с Брайеном росли вместе. Я, правда, редко бывала в замке Смит, зато Брайен проводил у нас почти все свое время.
      Энджи с любопытством взглянула на Геронду.
      - Странно, правда? - продолжала хозяйка Малверна. - Но все катилось само собой. Отец Брайена поддерживал отношения со своими родственниками, Невиллами из Рейби, и, насколько я понимаю, надеялся, выполняя их поручения, поправить свое благосостояние. Невиллы имели обширные деловые связи, и он беспрестанно разъезжал, отправляясь в основном на континент, чаще всего во Францию или Италию. Когда его отец уезжал, Брайен оставался в Малверне.
      - Твой отец, наверное, был Брайену ближе, чем его собственный? - спросила Энджи.
      - Нет, - ответила Геронда, - мой отец тоже не засиживался дома. Выручала хорошо вышколенная прислуга. После того как умерла моя мать, а мне тогда было семь лет, за нами ходили местные женщины. Все было пристойно. Замок Смит и в те времена выглядел не лучше, чем в нынешние. Вы его видели. Малверн оказался для Брайена просто находкой. Других подходящих поместий в округе не имелось, а обосновавшиеся тогда в Маленконтри сэр Эдмар Клеив и его родственники были не теми людьми, на попечение которых можно оставить ребенка. Брайена оставляли с нами, и мы росли вместе.
      - И с какого возраста? - спросила Энджи.
      - Брайену было семь, а мне - пять. Возможно, нам случалось бывать вместе и раньше. Но я помню себя с пяти лет. Каждый год мы проводили с Брайеном какое-то время, жили как брат с сестрой, и менее всего можно было ожидать, что мы влюбимся друг в Друга.
      - Так уж случилось. - В голосе Энджи прозвучала поощрительная нотка.
      Джим посмотрел в окно. В небе проплывали облака, над деревьями кружил ястреб, выслеживая добычу. Жар от камина и вино - а Джим имел глупость выпить полкубка - сделали свое дело. Глаза слипались, а разговор при попустительстве Энджи, похоже, мог скатиться к фразам: "А не жил ли ваш дядюшка там-то и там-то?", "А не был ли он знаком с моими тамошними родственниками?" Джим предпринимал героические усилия, чтобы не заснуть.
      Геронда кивнула Энджи в знак согласия.
      - Сначала мы и не подозревали о нашей любви. Просто чувствовали, что нам не хватает друг друга, когда жили порознь. И были просто счастливы, оказавшись вновь под одной крышей. Конечно, между нами случались и драки, да еще какие. И все-таки однажды мы поняли, что любим друг друга. Позже, став старше, в один из немногих дней, когда отец был дома, Я сказала ему, что выйду замуж только за Брайена.
      - Он был против? - спросила Анджела.
      - - Как я уже говорила, он все время разъезжал. Надеялся заработать кучу золота. Но у него ничего не получалось. Они с отцом Брайена гонялись за богатством, как за призраком. Когда отец услышал о моем намерении, он Пришел в ярость и заорал, что никогда не даст согласия на мой брак с Брайеном, что меня, мол, ждет принц или, по меньшей мере, герцог. Нажить богатство и удачно выдать меня замуж - ни о чем другом отец и не помышлял. Он и знать не хотел, что Брайен мне дороже любого принца.
      Геронда повернулась к Джиму. Джим встрепенулся и постарался как можно шире открыть глаза.
      - Поэтому я и собиралась в Маленконтри, чтобы поговорить с вами обоими, Джеймс. Брайен рассказал мне, что ты добиваешься милости короля в деле об опеке над Робертом Фалоном и что тебе, возможно, самому придется предстать перед его величеством. Потому ты и не можешь уехать из Англии. Я это хорошо понимаю, да и Брайен тоже.
      - Спасибо... - Джим чувствовал себя неуютно. Не вызывало сомнения, что Брайен был обескуражен отказом Джима отправиться вместе с ним на поиски отца Геронды, Правда, по средневековым понятиям, Джим и не мог поступить иначе, даже принимая во внимание дружбу с Брайеном. Земля и деньги превыше всего.
      Конечно же, Брайен не осудил Джима. Но они были товарищами по оружию, им случалось вместе проливать кровь. Настоящий рыцарь, на которого старался походить Брайен, пренебрег бы деньгами и собственностью Фалона, чтобы помочь товарищу, Геронда явно придерживается таких же взглядов.
      - Спасибо... - невнятно повторил Джим.
      - Джеймс, не подумай, что я не одобряю твоих действий, - серьезным тоном продолжала Геронда. - В жизни приходится принимать трудные решения. Я знаю, при мысли о путешествии в Святую Землю твое сердце забилось так же сильно, как и сердце Брайена. Представляю, как нелегко было подавить естественное желание помочь собрату по оружию. Сейчас ты обеспокоен судьбой поместья Фалона и, по-видимому, ни о чем другом и не думаешь. И все-таки я собиралась ехать в Маленконтри и молить вас принять важное для меня решение несмотря ни на что.
      - Дело в том, Геронда... - начал Джим, но хозяйка Малверна вновь прервала его:
      - Подожди. Выслушай меня до конца, прошу тебя, Джеймс.
      - Хорошо. - Джим еще никогда не чувствовал себя так неловко.
      - Я хочу кое-что сказать вам. Может быть, напрасно. Но я так же откровенна, как и Брайен. - Геронда посмотрела на Энджи:
      - До тебя, Анджела, у меня не было близкой подруги. Я ни с кем не могла сойтись. Все женщины, за исключением немногих, которые уже в годах, болтливы, бесхарактерны, заносчивы. Считают, что всегда и во всем правы. Доведись мне иметь такую наперсницу, я бы постоянно ругалась с ней. Но ты не такая, Анджела.
      - Геронда... - попыталась вставить слово Энджи, явно смущенная признанием подруги, как не без ехидства отметил Джим, не так давно переживший те же ощущения.
      - Главное - иметь общие взгляды, - сказала Геронда. Она снова переключилась на Джима:
      - А почему Брайен уехал один, Джеймс? У него тоже никогда не было друзей, близких ему по духу и положению. С теми, кого он знает, Брайен постоянно сражается на турнирах. Хорошо еще, что он искуснее многих. Уважением Брайена пользуются всего несколько человек, а полным доверием - лишь один из них, сэр Джон Чендос, который намного старше Брайена и так искушен в вопросах войны и мира, что Брайену до него далеко. С остальными Брайен сражается. Вы помните его поединок с сэром Гаримором на турнире у графа? Когда-нибудь Брайен убьет Гарри, если только не случится обратное. А пока Брайен воздает сэру Гаримору должное за умение владеть оружием, но и только. Нельзя сказать, что Брайен ни к кому не расположен. Ему нравится лучник Дэффид ап Хайвел, потому что тот простолюдин. Конечно, ни о каком соперничестве между ними не может быть и речи, и Брайен не стесняется говорить, что Дэффид превосходит своим искусством не только других, но и его самого. - Геронда снова повернулась к Энджи:
      - Разве ты не слышала от Даниель, что Дэффид, как и Брайен, не может найти равных в своем окружении? Когда они начали жить вместе с ее отцом Жилем Волдским среди его изгоев, Дэффиду для самоутверждения пришлось помериться силами с каждым из этих молодцов, причем порой ему удавалось побеждать сразу двоих.
      - Я знаю об этом, - ответила Энджи и посмотрела на Джима.
      - Впервые слышу, - сказал Джим. - Но я не удивлен.
      - Ну вот я и добралась до сути дела, Джеймс, - продолжила Геронда. - Как мне сообщил достопочтенный сэр Джон Чендос, вопрос об опеке над Робертом Фалоном решен в твою пользу. А Брайен до сих пор один в пути. - Геронда немного помедлила. - Он не рассчитывает, что ты отправишься вдогонку за ним, Джеймс. Даже если бы Брайен знал, что дело об опеке успешно разрешилось, он не обратился бы к тебе еще раз за помощью. Но ты много для него значишь, Джеймс. Ты единственный, кого Брайен считает равным себе. И единственный, на кого он может положиться в трудную минуту, - Геронда, я далеко не блестяще владею оружием. Брайен, если бы захотел, мог набрать дюжину рыцарей или просто людей, поднаторевших в драках. Эти люди явились бы ему лучшей подмогой, чем я.