— Я поеду с тобой, — поспешно проговорил Брайен. — Возможно, меня узнали, когда я выскакивал на ристалище. Постараюсь незаметно подняться на трибуну по боковой лесенке и смешаться со зрителями. Прикинусь, что видел с трибуны все бои Мнрогара. Может, мне и поверят, если не разглядели как следует на арене.

Нед Данстер привел лошадь.

— Сядешь позади меня, Джеймс, — сказал Брайен. Он помог Джиму взобраться на круп лошади, а сам сел в седло,

— Я поеду с вами! — воскликнула Энджи.

— Анджела, — сказал Брайен с ноткой раздражения в голосе, — лошади не снести троих. Кроме того, даме неприлично сидеть на крупе.

— Да плевала я на приличия, черт с ними! — выпалила Энджи.

Брайен удивленно посмотрел на Анджелу.

— Что ты на меня уставился, Брайен? — в сердцах воскликнула Энджи. — Разве ты не знаешь, что позволяют себе местные женщины? Или Геронда никогда не ругается?

— Но ты… ты такая…— Брайен смешался, не в силах найти нужных слов для живописания достоинств Анджелы.

Однако Энджи не заметила смущения Брайена. Ее прорвало:

— Ты прав! Я не похожа на других женщин. У меня нет детей. Я поздно вышла замуж. А послушаешь местных умников, так я и не женщина вовсе.

По лицу Энджи покатились слезы. Брайен сконфузился, не зная, куда и глаза девать. Джим протянул жене руку, но Анджела оттолкнула ее.

— Не утешайте меня! — воскликнула она. — Я зла. Зла на вас всех.

— И ты права. — Брайен спешился. — Сиуорд, приведи Бланшара. Оно и к лучшему, — поразмыслив, продолжил Брайен. — Мы подъедем к трибуне врозь. Я возьму в лесу чуть левее и окажусь у трибуны первым. Бланшар может и пригодиться. Вдруг после поражения сэра Гаримора граф разрешит мне выступить против Черного Рыцаря.

Энджи подошла к лошади.

— Не торопись, Анджела, — мягко остановил ее Брайен. — В седло лучше сесть Джеймсу. Садись позади и держись крепче, иначе греха не оберешься.

Джим вскочил в седло, вынул одну ногу из стремени и протянул жене руку. Она уперлась ногой в стремя, с помощью Джима взобралась на круп лошади и обхватила мужа за талию.

— Поедем лесом, — сказал Брайен. — Может, и вы успеете подъехать к трибуне хотя бы одновременно с Мнрогаром. Он еле тащится. Сиуорд!

— Иду, милорд! — ответил голубоглазый с соломенными волосами крепыш, ведя на поводу Бланшара де Тура.

Брайен вскочил в седло, и всадники тронулись в путь, пустив коней легким галопом. В лесу аллюр менять не пришлось. Всадники свободно скакали между редкими деревьями. Здесь не было ни непроходимых чащ, ни девственных зарослей с поваленными на землю стволами и густой сетью ползучих растений. Деревья рубили лишь с дозволения графа, а потому лес регулярно прочесывали графская челядь и арендаторы, подбиравшие все, что способно гореть. Заведенный порядок, а граф дозволял рубить лес крайне редко, давал хозяину Сомерсета возможность не только беречь свою собственность, но и совершать верховые прогулки по лесу без риска сломать шею.

В лесу пути всадников разошлись. Брайен выбрал кратчайшую дорогу к трибуне, чтобы незаметно для посторонних глаз смешаться со зрителями.

Джим и Энджи подъехали к трибуне чуть позже Брайена. Оба спешились, Джим привязал лошадь к дереву. Со стороны ристалища к трибуне приближался Черный Рыцарь. Мнрогар монотонно бил коня сапогами, но тот еле двигался, не обращая внимания на понукания всадника.

Джима охватило предчувствие близкой беды. Вряд ли тролль, проживший на земле две тысячи лет, забыл о нанесенной ему обиде, да и кабан не из тех, кто позволяет глумиться над своей плотью. Но оставалось лишь ждать, как повернутся события.

Джим и Энджи поднялись по боковой лесенке на трибуну и увидели, что Геронда сберегла их места. Спустившись на несколько рядов, они присоединились к Геронде и сидевшему рядом Брайену. И хотя Геронда принялась с места в карьер без умолку трещать, живописуя Анджеле несравненные подвиги Черного Рыцаря, Джим понял, что она знает причину столь долгого отсутствия Энджи на трибуне. Геронда не спросила подругу, где та была. Выходит, и четырнадцатый век не чужд конспирации.

Джим повернул голову. Красочный рассказ Геронды о подвигах Мнрогара его мало интересовал, но вот то, о чем Каролинус беседует с графом и епископом, а Джим не сомневался, что под монашеским одеянием скрывается князь церкви, было бы весьма любопытно знать.

На трибуне, как раз против центра арены, было сооружено возвышение, на котором и сидел граф вместе с избранными гостями. Однако о чем шел разговор на помосте, слышно не было. Да и как можно услышать что-то, кроме трескотни Геронды, когда вокруг нарастал шум, к краю трибуны подъехал Черный Рыцарь.

Раздался приветственный звук трубы. Опустив трубу, герольд графа повернулся в сторону Черного Рыцаря и торжественно провозгласил;

— Можешь подъехать к его светлости графу Сомерсетскому и его высочеству принцу.

Закованный в черные доспехи, верхом на вороном коне, таком же мощном, как и сам всадник. Черный Рыцарь двинулся вдоль трибуны. Теперь он ехал еще медленнее и, казалось, пристально разглядывал сквозь узкую щель в шлеме каждого зрителя, источая угрозу.

Принюхивается, решил Джим. Он понимал — перед троллем стоит непростая задача. Ветер, как назло, дул в лицо зрителям, что было не на руку Мнрогару.

Шум на трибуне постепенно стихал. Зрители, мимо которых проезжал Черный Рыцарь, смолкали и с напряженным вниманием следили за каждым поворотом его головы. Мнрогар подъехал к середине трибуны, развернул коня и остановился. На ристалище наступило затишье.

Черный Рыцарь с минуту стоял неподвижно, оглядывая трибуну, потом медленно перевел взгляд на помост и уставился на графа и его окружение.

Ожидание зрителей достигло высшей степени напряжения. В повисшей над ристалищем тишине Джим сумел разобрать слова Каролинуса:

— Скажи ему что-нибудь, Хьюго.

— Сэр Черный Рыцарь, — откашлявшись, проговорил граф, — как мы ни опечалены поражением наших рыцарей, мы воздаем хвалу твоему мужеству и признаем, что ты достойно сражался. Однако ты возвестил о своем прибытии на ристалище, когда турнир уже закончился, и потому мы не вправе признать тебя победителем сегодняшних состязаний. Тем не менее, мы рады, что ты оказал нам честь, продемонстрировав свое воинское искусство.

Мнрогар медленно поднял руки и снял шлем, явив публике свой ужасный лик. Теперь на трибуне настала такая тишина, будто зрители боялись перевести дыхание.

— Ты! — воскликнул граф.

Мирогар не удостоил его ответом. Он вперил взгляд в Агату Фалон, сидевшую по правую руку графа.

— Как ты здесь оказалась, внучка? — спросил Мнрогар.

— Взять его! — гаркнул граф.

Стражники бросились выполнять его приказание.