Мистер Уинкль успел в значительной мере снискать се расположение, и она не задумалась сообщить ему конфиденциально, что мистер Пиквик — «прелестный старичок». Это выражение отличается фамильярностью, которую очень немногие из тех, кто был близко знаком с этим колоссального ума человеком, осмелились бы себе позволить. Однако мы его сохранили, ибо оно является трогательным и убедительным показателем того уважения, с каким относились к нему все слои общества, и той легкости, с какой он находил путь ко всем сердцам и чувствам.

Был поздний час — много времени спустя, после того как мистер Тапмен и мистер Снодграсс заснули в сокровенных тайниках «Павлина», — когда два друга удалились на отдых. Дремота вскоре окутала сознание мистера Уинкля, но его чувства были взбудоражены и восхищение зажжено; и в течение многих часов, когда сон стер для него восприятие всех земных предметов, лицо и фигура любезной миссис Потт рисовались снова и снова его смятенному воображению.

Шум и суета, возвестившие о наступлении утра, могли вытеснить из головы самого романтического мечтателя в мире все ассоциации, кроме тех, которые непосредственно связывались с быстро приближавшимися выборами. Бой барабанов, звуки рожков и труб, крики людей и топот лошадей гулко проносились вдоль улиц с самого рассвета, а случайные стычки между застрельщиками обеих партий оживляли приготовления и вместе с тем приятно их разнообразили.

— Ну, Сэм, — сказал мистер Пиквик своему камердинеру, появившемуся в дверях спальни, когда он заканчивал свой туалет, — сегодня, кажется, весь город на ногах.

— Сущая потеха, сэр, — отвечал мистер Уэллер. — Наши собрались в «Городском Гербе» и уже надорвали себе глотки.

— А! — сказал мистер Пиквик. — До такой степени они преданы своей партии, Сэм?

— В жизни не видал такой преданности, сэр.

— Деятельные люди? — сказал мистер Пиквик.

— На редкость, — ответил Сэм. — Еще никогда не видал, чтобы люди столько ели и пили. Дивлюсь, как они не боятся лопнуть.

— Это излишняя доброта здешних помещиков, — заметил мистер Пиквик.

— Похоже на то, — коротко ответил Сэм.

— Они производят впечатление славных, свежих, здоровых ребят, — сказал мистер Пиквик, выглядывая из окна.

— Еще бы не свежих, — отозвался Сэм, — я с двумя лакеями из «Павлина» здорово откачивал независимых избирателей после их вчерашнего ужина.

— Откачивали независимых избирателей! — воскликнул мистер Пиквик.

— Ну, да, — ответил его слуга, — спали, где упали, утром мы вытащили их одного за другим и — под насос, а теперь они, регулярно, в полном порядке. По шиллингу с головы комитет выдал за эту работу.

— Быть не может! — воскликнул пораженный мистер Пиквик.

— Помилуй бог, сэр, — сказал Сэм, — где же это вас крестили, да не докрестили? Да это еще пустяки.

— Пустяки? — повторил мистер Пиквик.

— Сущие пустяки, сэр, — отвечал слуга. — Вечером накануне последних выборов противная партия подкупила служанку в «Городском Гербе», чтобы она фокус-покус устроила с грогом четырнадцати избирателям, которые остановились в гостинице и еще не голосовали.

— Что значит устроить фокус-покус с грогом? — осведомился мистер Пиквик.

— Подлить снотворного, — отвечал Сэм. — Будь я проклят, если она не усыпила их всех так, чтоб они опоздали на двенадцать часов к выборам! Одного для пробы положили на носилки и доставили к палатке, где голоса подавались, да не прошло — не допустили голосовать! Тогда его отправили обратно и опять уложили в постель.

— Странные приемы, — сказал мистер Пиквик, не то разговаривая сам с собой, не то обращаясь к Сэму.

— И наполовину не такие странные, сэр, как одно чудесное происшествие, что случилось с моим собственным отцом во время выборов в этом самом городе, — отозвался Сэм.

— А что такое? — полюбопытствовал мистер Пиквик.

— А вот, ездил он сюда прежде с каретой, — начал Сэм, — подошли выборы, одна партия и наняла его доставить избирателей из Лондона. Вечером, накануне отъезда, комитет другой партии посылает за ним потихоньку, он идет за посланным, тот вводит его в большую комнату… множество джентльменов, горы бумаг, перья, чернила и все такое. «А, мистер Уэллер, — говорит джентльмен, сидящий в кресле, — очень рад вас видеть, сэр, как поживаете?» — «Очень хорошо, благодарю вас, сэр, — говорит отец, — надеюсь, и вы чувствуете себя недурно?» — «Ничего себе, благодарю вас, сэр, — говорит джентльмен, — присаживайтесь, мистер Уэллер… пожалуйста, присаживайтесь, сэр». Вот отец присаживается, и уставились они с джентльменом друг на друга. «Вы меня не помните?» — говорит джентльмен. «Не могу сказать, чтобы помнил», — говорит отец. «О, я вас знаю, — говорит джентльмен, — знал вас, когда вы мальчиком были», — говорит он. «Ну, а я вас не помню», — говорит отец. «Это очень странно», — говорит джентльмен. «Очень», — говорит отец. «Должно быть, у вас плохая память, мистер Уэллер», — говорит джентльмен. «Да, память очень плохая», — говорит отец. «Я так и думал», — говорит джентльмен. Ну, тут наливает он ему стакан вина и обхаживает его, говорит, как он, мол, хорошо лошадьми правит; отец, регулярно, разошелся, а под конец тот сует ему в руку билет в двадцать фунтов. «Очень плохая дорога отсюда до Лондона», — говорит джентльмен. «Местами дорога тяжелая», — говорит отец. «Особенно около канала, кажется», — говорит джентльмен. «Место пакостное, это правильно», говорит отец. «Ну-с, мистер Уэллер, — говорит джентльмен, — мы знаем, что кучер вы прекрасный и с лошадьми можете сделать что хотите. Все мы вас очень любим, мистер Уэллер; так что если произойдет несчастный случай, когда вы повезете сюда этих вот избирателей, и если они вывалятся в канал без вредных последствий, так эти деньги берите себе», — говорит он. «Джентльмен, вы очень добры, — говорит отец, — и за ваше здоровье я выпью еще стакан вина», — говорит он. Выпил, а потом спрятал деньги и откланялся. Вы не поверите, сэр, — продолжал Сэм, с невыразимым бесстыдством глядя на своего хозяина, что в тот самый день, как поехал он с этими избирателями, его карета и опрокинулась на том вот самом месте, и все до единого высыпались в канал.

— И все они благополучно выбрались оттуда? — быстро спросил мистер Пиквик.

— Как же… — очень медленно отвечал Сэм, — похоже на то, что одного старого джентльмена не досчитались, знаю, что нашли его шляпу, а не совсем уверен, была при ней его голова или нет. Но вот тут-то самое странное и удивительное совпадение, по-моему: после того, что сказал этот джентльмен, карета отца опрокинулась на том самом месте и в тот самый день!

— Да, несомненно, это очень странное обстоятельство, — сказал мистер Пиквик. — Но почистите-ка мне шляпу. Сэм, я слышу, что мистер Уинкль зовет меня завтракать.

С этими словами мистер Пиквик спустился в гостиную, где увидел, что завтрак подан и семья в сборе. Позавтракали на скорую руку; у каждого джентльмена шляпа была украшена огромной синей кокардой, сделанной прелестными ручками самой миссис Потт; так как мистер Уинкль вызвался сопровождать эту леди на крышу дома, смежного с платформой, то мистер Пиквик и мистер Потт отправились вдвоем в «Городской Герб», где из заднего окна один из членов комитета мистера Сламки обращался с речью к шести мальчишкам и одной девочке, величая их непрестанно внушительным титулом «мужей итенсуиллских», на что шесть вышеупомянутых мальчишек отвечали громкими криками.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.