Открыв входную дверь, Арни увидел Дорин, которая тепло улыбнувшись, прошла в гостиную. Девушка была на высоких каблуках, ее плечи покрывала роскошная меховая накидка.

— Привет. Что это так замечательно пахнет?

— Кое-какое рыбное блюдо. — Арни принял у девушки накидку, покрывавшую гладкие, смуглые, с едва заметными веснушками обнаженные плечи. — Нет, — сразу возразил он, — сегодня не обычный прием гостей, а деловая встреча. Иди и надень подходящую блузку. — Он направил ее в ванную. — В следующий раз блеснешь красотой!

Стоя в дверном проеме ванной и наблюдая, как она переодевается, Арни думал: «Что за потрясающей красоты женщина! Как аккуратно она кладет свое платье, которое я купил ей». Он вспомнил манекенщицу, демонстрировавшую платье в универсальном магазине. Дорин выглядела намного лучше, она была совершенством, ее пламенные рыжие волосы ниспадали на спину подобно огненному дождю.

— Арни, — застегивая блузку, она обернулась к нему, — будь полегче сегодня с Джеком Боленом.

— Что за черт! — возмутился он. — Что ты хочешь этим сказать? Все, что мне нужно от доброго старины Джека, это результаты, я имею ввиду, что он уже достаточно долго возится со своей задачей, в время бежит.

Дорин опять повторила:

— Будь полегче, Арни. Или я никогда не прощу тебе.

Ворча, он подошел к буфету в гостиной, собираясь налить ей спиртного.

— Что будешь пить? У меня есть бутылка десятилетнего ирландского виски, оно превосходно.

— Тогда давай его, — сказал Дорин, выходя из ванной. Закинув ногу за ногу и одернув юбку, она уселась на кушетку.

— Ты прекрасно выглядишь в любой одежде, — сказал Арни.

— Спасибо.

— Послушай, как ты, конечно, понимаешь, то чем вы занимаетесь с Боленом, происходит с моего согласия. Но между вами не происходило ничего серьезного, верно? Глубоко внутри ты бережешь себя для меня.

— Что ты подразумеваешь по «глубоко внутри»? — насмешливо спросила Дорин. — Она испытующе смотрела на него, пока он не рассмеялся. — Посмотри вокруг, — сказала она. Да, конечно, я — твоя, Арни. Все в Левистоуне твое, даже кирпичи, даже солома. Каждый раз, как я выливаю немного воды в раковину на кухне, я вспоминаю тебя.

— Почему меня?

— Потому что ты — идол растраченной воды. — Она улыбнулась ему. — Это всего лишь маленькая шутка, я думала о твоей душевой с ее дренажной системой.

— Да, — сказал Арни. — Помнишь, как в тот раз ты и я отправились туда поздно ночью, я открыл ее своим ключом и мы забрались в нее, как пара испорченных детишек… прокрались, включили горячую воду в душах, пока все помещение не заполнилось паром. Потом, сбросив одежды, — вероятно, действительно очень пьяные, — мы голые бегали в клубах пара, прячась друг от друга, — он весело оскалился. — Я, конечно же, поймал тебя прямо на той самой скамье, на которой массажистка толчет нам задницы. И мы, естественно, позабавились там, на скамье.

— Очень первобытно, — напомнила Дорин.

— Я снова чувствовал себя девятнадцатилетним в ту ночь, — сказал Арни. — Я действительно молод для старика; то есть я получил многое из того, что мне полагалось, если ты понимаешь, о чем идет речь. — Он расхаживал по комнате.

— Господи, когда же придет этот Болен?

Раздался телефонный звонок.

— Господин, — позвал из кухни Гелиогабал. — Я не могу подойти к телефону и вынужден просить вас самого ответить.

Обратившись к Дорин, Арни гневно заявил:

— Если звонит Болен, сообщи ему, что если он не может выполнить… Он грозно, как бы отрезая голову, провел пальцами по шее и снял трубку.

— Арни, — сказал мужской голос. — Извините за беспокойство, это Глоб.

— Привет, док, — с облегчением ответил Арни и, обратившись к Дорин, добавил:

— Это не Болен.

Доктор Глоб сказал в трубку:

— Арни, насколько мне известно, вы сегодня встречаетесь с Джеком Боленом. Он еще не появлялся?

— Нет.

— Арни, мне пришлось провести с Джеком сегодня некоторое время, и хотя…

— В чем дело? У него случился припадок шизофрении?

Арни понял, что так и есть, это и было истинной целью звонка доктора.

— Ясно, сказал Арни, — он под напряжением, под давлением времени, согласен. Но так же как и мы, все остальные. Должен разочаровать вас, если вы хотите, чтобы я извинил его, как некоего ребенка, который очень заболел и не может прийти в школу. Я не могу так сделать. Болен знал, на что он идет. Если он не представит мне сегодня вечером никаких результатов, я так отделаю его, что он до конца своей жизни не сможет отремонтировать ни одного тостера на Марсе.

Доктор Глоб немного помолчал и затем сказал:

— Это люди, подобные вам, с вашими грубыми чрезмерными требованиями, создают шизофреников.

— Ну и что? У меня есть определенные требования, он столкнулся с ними, вот и все. С очень высокими требованиями, я понимаю.

— То, чем он занимался раньше, и так предъявляло ему высокие требования.

— Но не такие высокие, как мои. Ладно, вы не хотите мне еще что-нибудь сказать, док?

— Нет, — ответил Глоб. — За исключением того… — его голос прервался. — Больше ничего. Благодарю вас за внимание.

— Спасибо за звонок, — Арни повесил трубку. — Безвольный проныра, он слишком труслив, чтобы прямо сказать то, что думает. — С гадливым чувством он отошел от телефона. — Побоялся защитить свои убеждения. Я ничего, кроме презрения, не испытываю к нему. Зачем он звонил, если у него совсем нет мужества?

— Я поражена тем, что он позвонил. Да еще так рискуя нарваться на грубость. Что он сказал про Джека? — ее глаза омрачились беспокойством, она встала, подошла к Арни и взяла его за руку. — Скажи мне.

— Ну, он только сказал мне, что временно находился Боленом. Полагаю, что у него случился какой-то приступ известной тебе болезни.

— Он придет?

— Господи! Да я не знаю! Зачем все так усложнять? Доктор звонит, ты хватаешься за меня прямо как гончая… — Негодуя, он брезгливо освободил руку от ее пальцев и оттолкнул девушку в сторону. — Еще этот придурковатый черномазый в кухне. Господи! Что он там делает, как какой-то шаман? Он возится уже несколько часов.

Слабым, но отчетливым голосом Дорин сказала:

— Арни, послушай, если ты оскорбишь меня или обидишь Джека, я больше никогда не лягу с тобой в постель. Обещаю.

— Все защищают его, не удивительно, что он такой больной.

— Он хороший человек.

— Лучше пусть он будет хорошим техником, извлечет на свет содержание головы ребенка, чтобы я смог прочитать это содержимое так же легко, как дорожную карту.

Они пристально посмотрели в лица друг друга.

Качая головой, Дорин взяла свой стакан и повернулась к Арни спиной.

— Ну ладно. Конечно, я не могу приказывать тебе. Ты можешь найти себе дюжину женщин вместо меня. Что я по сравнению с могущественным Арни Коттом? — ее голос прозвучал тихо и подавленно.

Он смущенно подошел к девушке.

— Черт побери! Дор, ты — уникальна, клянусь, бесподобна. У тебя роскошная гладкая спина, что прекрасно подчеркнуло платье, в котором ты явилась. — Она погладил ей шею. — Сногсшибательная даже по земным меркам.

Прозвучал дверной колокольчик.

— Это — он, — сказал Арни и пошел открывать дверь. На пороге с усталым видом стоял Джек Болен. Рядом с ним находился мальчик, непрерывно пританцовывающий на цыпочках то с одной стороны Джека, то с другой. Его блестящие глаза метались во все стороны, не останавливаясь ни на одном предмете. Мальчик немедленно проскользнул мимо Арни в гостиную и исчез из виду.

— Входи, — слегка опешив от поведения мальчика, сказал Арни Джеку.

— Спасибо, Арни, — сказал тот и вошел в прихожую. Арни захлопнул дверь и они оба стали озираться в поисках Манфреда.

— Он в кухне, — сказал Дорин.

И действительно, открыв дверь в кухню, Арни увидел мальчика, восхищенно созерцавшего Гелиогабала.

— Что случилось? — спросил Арни. — Ты никогда прежде не видел бликмана?

Мальчик ничего не ответил.

— Что за десерт ты готовишь, Гелио? — спросил Арни.

— Сладкая карамель, — ответил Гелиогабал. — Филиппинское блюдо драчена с жженым сахаром. Из поваренной книги миссис Ромбауэр.

— Манфред, — сказал Арни, — это Гелиогабал.

Стоявшие в дверном проеме кухни Дорин и Джек наблюдали происходящее.

«Похоже, бликман здорово потряс мальчика», — заметил про себя Арни. Не отрывая глаз, мальчик следил за каждым движением Гелио. Гелио осторожно влил карамель в формы и поместил их в морозильную камеру.

Чуть с испугом Манфред произнес:

— Гелио.

— Ого, — сказал Арни. — Он произнес осмысленное слово.

Гелио проговорил сердитым тоном:

— Я вынужден просить вас всех покинуть кухню. Ваше присутствие отвлекает меня, и я не могу работать. — Он так свирепо глянул на них, что один за другим они покинули кухню. Дверь за ними захлопнулась, скрывая Гелио и его работу.

— Он — оригинал, — извинился Арни. — Но здорово умеет готовить.

— Я в первый раз слышу от Манфреда осмысленное слово, — сказал Джек.

Казалось, пораженный и выбитый из колеи, игнорируя остальных, он повернулся к окну.

Подойдя к нему, Арни спросил:

— Что ты собираешься пить?

— Бурбон с водой.

— Я сейчас приготовлю, — сказал Арни. — Не могу же я отвлекать Гелио для такой ерунды. — Он засмеялся, но Джек остался мрачным.

Некоторое время они все трое молча пили. Манфред, которому дали какой-то старый журнал, растянулся на ковре, снова позабыв об их существовании.

— Подождите немного, и вы попробуете прекрасную стряпню, — сказал Арни.

— Пахнет восхитительно, — согласилась Дорин.

— Все с черного рынка, — добавил Арни.

Дорин и Джек, сидя на кушетке, согласно закивали.

— Сегодня великая ночь, — произнес Арни.

Они снова молча согласились.

Поднимая свой стакан, Арни провозгласил:

— Выпьем за взаимопонимание, без которого была бы одна проклятая пустота.

— Я выпью за это, Арни, — мрачно поддержал Джек. Он уже выпил свою порцию и с сожалением глядел в пустой стакан.

— Я налью тебе еще, — сказал Арни и взял у него стакан. Наливая Джеку новую порцию возле буфета, он увидел, что Манфреду надоел журнал, и он опять бродил по комнатам. «Возможно, ему понравится вырезать картинки из журнала и наклеивать их на бумагу», — подумал Арни. Он дал Джеку новую порцию и ушел в кухню.

— Гелио, дай мне клей, ножницы и бумагу, чтобы ребенок мог наклеивать картинки.

Гелио уже закончил приготовление карамели и, очевидно, все остальное приготовил, так как сидел с экземпляром журнала «Лайф». Он неохотно встал и отправился за клеем, ножницами и бумагой.

— Забавный малыш, правда? — сказал Арни, когда Гелио вернулся. Каково твое мнение о нем?

— Дети все одинаковы, — сказал Гелио и вышел из кухни.

Арни вернулся к своим гостям.

— Сейчас будем есть, — объявил он. — Вы пробовали голубой датский сыр? А что вы вообще предпочитаете?

Неожиданно зазвонил телефон. Дорин, сидевшая ближе всех, сняла трубку. Она передала ее Арни.

— Тебя. Мужчина.

Опять звонил доктор Глоб.

— Мистер Котт, — Глоб говорил необычайным голосом, — для меня вопрос профессиональной чести защитить своих пациентов. Двое всегда могут подраться. Как вам известно, ваш внебрачный ребенок, Сэм Эстергази, находится в лагере Бен-Гуриона, в котором я работаю.

Арни тяжело вздохнул.

— Если вы не будете обращаться с Джеком Боленом справедливо, продолжал Глоб, если вы примените свою бесчеловечную, агрессивную, жестокую, властную тактику против него, то я выгоню Сэма Эстергази из лагеря на основании его умственной отсталости, понятно?

— О! Господи, да что вы говорите! — Арни опять тяжело вздохнул. — Я поговорю с вами завтра. Идите спать, что ли. Примите таблетку. Но только отстаньте от меня. — Он бросил телефонную трубку.

Лента давно перемоталась и музыка прервалась, Арни подошел к своей фонотеке и взял наугад коробку. «Этот доктор, — подумал он. — Я ему покажу, но не теперь. Сейчас нет времени. С ним что-то случилось, должно быть, он сошел с ума».

На коробке было написано: «В.А.Моцарт. Симфония № 40 Gmo К 550.»

— Я люблю Моцарта, — сказал он гостям. — Давайте послушаем. — Он вынул бобину из коробки, поставил ее на магнитофон и убавил громкость.

Слышно было только трение ленты о головку. — Дирижирует Бруно Вальтер, объявил он гостям. — Огромная редкость времени золотого века звукозаписи.

Ужасные стоны и крики раздались из динамика. «Звуки, похожие на конвульсии смерти», — в ужасе подумал Арни. Он подскочил к магнитофону и выключил воспроизведение.

Сидевший на ковре и склеивавший вырезанные картинки из журналов в новую конфигурацию, Манфред Стинер услышал шум и взглянул вверх. Он увидел, как мистер Котт торопился выключить магнитофон. Каким расплывчатым стал мистер Котт, заметил Манфред. Трудно разглядеть его, когда он движется так быстро, как будто он исчезает в одной точке комнаты и появляется в другой. Мальчик почувствовал страх.

Шум тоже напугал его. Он взглянул на кушетку, чтобы проверить, остался ли мистер Болен на своем месте. Но тот по-прежнему сидел рядом с Дорин так близко от нее, что мальчик забеспокоился. Как два человека могут находиться на таком маленьком расстоянии друг от друга? Для Манфреда это было все равно, как если бы их тела слились вместе, эта идея пугала его.

Он решил не смотреть на них и стал разглядывать нестрашную, голу стену за ними.

Неприятный, хриплый голос мистера Котта резанул слух мальчика, и он ничего не понял. Потом что-то сказал Дорин Андертон, затем Джек. Их голоса слились в сплошной хаос и мальчик заткнул уши руками. Вдруг, без всякого предупреждения, мистер Котт пулей пронесся через комнату и совершенно исчез.

Куда он ушел? Во всяком случае, куда бы мальчик ни посмотрел, он нигде не мог его найти. Он начал дрожать от страха, желая знать, что будет дальше. К своему удивлению, он увидел, как мистер Котт появился в комнате, где готовили пищу, там он разговаривал с темной фигурой.

Темный силуэт с неторопливой грацией соскользнул с высокой табуретки, плавно пересек комнату и взял склянку из шкафчика. Завороженный скользящими движениями мужчины, Манфред смотрел прямо на него, и в этот момент темный человек оглянулся и поймал на себе его взгляд.

— Ты должен умереть, — сказал темный мужчина голосом, доносившимся как бы издалека. — Потом снова родишься. Ты понимаешь, малыш? Для такого, как ты, ничего не существует, так как природа где-то ошиблась, и ты не можешь ни видеть, ни слышать, ни осязать. Никто тебе не поможет. Ты понимаешь, малыш?

— Да, — ответил Манфред.

Темная фигура плавно склонилась к раковине, положила немного порошка в стакан, налила воды и подала его мистеру Котту, который выпил его, не переставая что-то говорить. Как прекрасна была темная фигура! «Почему я не похож на него?» — думал Манфред. Никто до сих пор не выглядел таким красивым, как темный мужчина.

Недолгое взаимопонимание, контакт с похожим на тень человеком резко прервался. Между ними прошла Дорин Андертон, появившаяся в кухне, и стала говорить высоким голосом.

Снова Манфред заткнул уши руками, но не мог избавиться от звуков.

Он заглянул в будущее, стараясь убежать от шума. Там он избавился от звуков и неприятных, смутных исчезновений и появлений.

Впереди лежала тропинка в горах. Небо над головой было зловещим и красным, а потом он увидел какие-то точечки. Они росли и приближались, превращаясь в гигантские пятна. Какие-то предметы густо падали на них мужчины с неестественными мыслями. Они ударялись о землю и разбрызгивались в разные стороны. Они нарисовали линии, а потом появились огромные агрегаты, похожие на слизняков, совсем без мыслей и принялись копать.

Он увидел огромную, как весь мир, дыру, земля растворилась, стала темной, пустой, нереальной… Мужчины один за другим попрыгали в дыру, пока никого не осталось. Он остался один и осторожно заглянул в дыру. На дне, в бездне, как будто освобождаясь, раскатывались переплетенные создания. Они, подобно змеям, тянулись вверх, увеличивались и увеличивали интенсивность окраски.

«Я — снова среди вас, — подумал Манфред. — Еще раз».

— Он пробыл в AM-WEB дольше любого из нас. Он уже был здесь, когда мы только приехали. Он очень стар.

— Ему нравится это.

— Кто знает? Он не может ходить и питаться самостоятельно. Записи были утеряны в этом пожаре. Возможно, ему двести лет. Они ампутировали ему конечности и, конечно же, удалили большинство внутренних органов. Он жалуется главным образом на сенную лихорадку.

"Нет, — подумал Манфред. — Я не могу вынести этого, мой нос горит. Я не могу дышать. Неужели это и есть начало жизни, обещанной фигурой, похожей на тень? Новое начало, где я буду другим и кто-нибудь поможет мне?

— Пожалуйста, помогите мне, — просил он. — Мне кто-нибудь нужен, любой. Я не могу ждать здесь целую вечность, это должно произойти вскоре или пусть вовсе не происходит. Если этого не случится — я вырасту, стану огромной, мировой дырой и она сожрет все.

Дыра под AM-WEB ждала, чтобы поглотить всех живущих или когда-либо живших. Она ждала, чтобы охватить всех и все. И только Манфред Стинер сдерживал ее.

Поставив на стол пустой стакан, Джек Болен почувствовал, как каждая часть тела вернулась на свое место.

— У нас кончилась водка, — с трудом проговорил он, обращаясь к сидевшей рядом девушке.

Дорин ответила ему быстрым шепотом:

— Ты должен помнить, Джек: у тебя есть друзья. Я — твой друг, звонил доктор Глоб — он тоже твой друг. — Она обеспокоено посмотрела ему в лицо.

— Тебе не становится плохо?

— Ради Бога, — заорал Арни. — Я хочу услышать, как идут дела, Джек.

Не мог бы ты показать мне что-нибудь? — Он с зависть смотрел на них, Дорин незаметно отодвинулась от Джека. — Неужели вы собираетесь все время только обниматься и шептаться? Я чувствую себя нехорошо. — Он покинул их и ушел в кухню.

Наклонившись к Джеку так близко, что их губы почти соприкасались Дорин прошептала:

— Я люблю тебя.

Он попытался улыбнуться ей в ответ. Но его лицо свело судорогой и ему не удалось этого сделать.

— Спасибо, — сказал он, желая, чтобы она поняла, как много для него значило ее признание. Он поцеловал ее в губы, горячие, податливые, они обещали все, чего бы он ни пожелал, ничего не требуя взамен.

Ее глаза наполнились слезами, и она сказала:

— Я чувствую, как ты снова ускользаешь в себя и все дальше и дальше.

— Нет, — возразил он. — Со мной все в порядке. Но он понимал, что говорил неправду.

— Габл, габл, — сказала девушка.

Джек закрыл глаза. «Я не могу уйти от своей болезни, — подумал он. Она полностью охватила меня».

Когда он снова открыл глаза, то обнаружил, что Дорин встала с кушетки и направлялась в кухню. Голоса ее и Арни едва до него доносились.

— Габл, габл, габл.

— Габл.

Тогда Джек обратился к мальчику, сидевшему на ковре и вырезавшему картинки из журналов:

— Ты слышишь меня? Ты понимаешь меня?

Манфред смотрел вверх и улыбался.

— Поговори со мной, — умолял Джек. — Помоги мне. Никакого ответа.

С трудом встав на ноги, Джек поплелся к магнитофону и, повернувшись спиной к комнате, стал возиться с ним. «Остался бы я здоровым, — спрашивал он себя, если бы послушал доктора Глоба? Если бы не пришел сюда, а позволил ему представлять мои интересы? Вероятно, нет. Во всяком случае, приступ повторился так же, как и раньше. Прогрессирующий процесс, который стремится к своему завершению?»

Вдруг, он понял, что стоит на черном пустынном тротуаре. Комната, люди вокруг — все исчезло. Он был один.

Серые стены зданий по обеим сторонам улицы. AM-WEB? Он затравленно огляделся. Огни здесь и там, какой-то город — постепенно Джек стал узнавать Левистоун. Он пошел по улице.

— Подожди, — голос, его явно звал женский голос.

Из подъезда вышла женщина в меховой накидке и заторопилась к нему, ее высокие каблучки гулко стучали по тротуару. Джек остановился.

— Все прошло не так уж и плохо, — сказала она, когда, задыхаясь от быстрой ходьбы настигла его. — Слава Богу, все позади. Ты был такой напряженный — я весь вечер чувствовала это. Арни совершенно раздавлен новостями о кооперативах, они такие богатые и могущественные, что вызывают у него чувство собственного ничтожества.

Они пошли рядом без определенной цели. Девушка взяла его под руку.

— Он твердо решил взять тебя к себе ремонтником, — сказал она, — я уверена, что он имел в виду именно это. Хотя и очень удручен. Все пути ведут к Арни. Я знаю и могу с уверенностью утверждать это.

Он попытался запомнить ее слова, но не мог.

— Скажи хоть слово, — умоляла Дорин.

Немного погодя, Джек произнес:

— Он… мог бы совершить убийство.

— Боюсь, что да, — она взглянула ему прямо в лицо. — Пойдем ко мне?

Или ты хочешь зайти куда-нибудь выпить?

— Давай просто погуляем, — ответил Джек.

— Ты все еще любишь меня?

— Конечно, — заверил он.

— Ты боишься Арни? Он, возможно, попытается отомстить тебе, так как не понимает роли твоего отца в этом деле. Арни думает, что в некотором смысле тебе следовало… — Она покачала головой. — Джек, он попытается отомстить. На самом деле Арни считает тебя виновным. Ты, черт побери, такой наивный.

— Да, согласился Джек.

— Скажи хоть что-нибудь, — умоляла Дорин. — Ты как деревянный, как мертвый. Неужели это так ужасно? Мне показалось, что ты пришел в себя.

— Я не боюсь его, — с трудом произнес Джек.

— Ты разойдешься со своей женой, Джек? Ты ведь сказал, что любишь меня. Возможно, нам удастся вернуться на Землю или еще куда-нибудь.

Они медленно бродили по улицам.