Прямо как до войны, — мелькнула у Элдона мысль. — Они здесь живут практически так же, как тогда. Но это же несправедливо!»

Блэйн развернулся и снова вышел наружу в ночную темноту. Никто его не заметил — им не было до него никакого дела. Все были слишком захвачены обсуждением Дэнджерфилда и состояния его здоровья, чтобы обращать внимание на что-либо еще.

Освещая путь керосиновой лампой, Элдон двинулся по дороге; вскоре навстречу ему попались трое: высокий худой мужчина, молодая женщина с темно-рыжими волосами, а между ними шла маленькая девочка.

— Скажите, чтение уже закончилось? — спросила женщина. — Неужели мы опоздали?

— Понятия не имею, — ответил Элдон и отправился дальше.

— Ой, мы его пропустили! — жалобно воскликнула девочка. — Говорила же вам пошли скорее!

— Ну, все равно надо зайти, — заметил мужчина.

По мере того как охваченный отчаянием Элдон уходил все дальше и дальше по темной дороге, их голоса постепенно затихли вдали. Ему сейчас хотелось оказаться как можно дальше от голосов и людей, от этих богатых жителей Уэст-Марино, у которых было столько всего.

Хоппи Харрингтон, продолжая имитировать Дэнджерфилда, поднял глаза и увидел как в зал входят Келлеры с дочкой и рассаживаются на заднем ряду. Почти вовремя, сказал он себе, радуясь тому, что слушателей прибавилось. Но потом почувствовал, что начинает нервничать, заметив, как пристально смотрит на него девочка. Было что-то неприятное в том, как она вперилась в него взглядом, что-то тревожное. Хоппи испытывал подобное чувство каждый раз, когда Эди смотрела на него. Настроение у него испортилось, и он неожиданно замолчал.

— Продолжай, Хоппи! — выкрикнул Кас Стоун.

— Давай, давай! — послышались крики из зала.

— Слушай, повтори еще разок ну ту, помнишь, насчет «Кул-Эйда»! — крикнула одна из женщин. — Спой ее еще разок, ну ту, где близнецы про «Кул-Эйд» поют.

— «Кул-Эйд» — он все может, «Кул-Эйд» нам поможет… — затянул было Хоппи, но снова смолк. — Думаю, на сегодня хватит, — заявил он.

В зале стало тихо.

— А мой братишка, — вдруг заговорила дочка Келлеров, — говорит, что мистер Дэнджерфилд где-то в этой комнате.

Хоппи рассмеялся:

— Это верно, — возбужденно подтвердил он.

— Он сегодня читал? — спросила Эди Келлер.

— Да, но чтение уже закончилось, — сказал Эрл Колвиг, — но мы слушали не это. Мы слушали Хоппи, и смотрели, как он показывает фокусы. Он сегодня нам много чего показал, верно, Хоппи?

— Слушай, покажи малышке еще раз тот, что с монетой, — попросила Джун Роб. — Думаю, ей понравится.

— Да, покажи его еще разок! — крикнул со своего места аптекарь. — Это было просто здорово. Думаю и все остальные не откажутся. — Ему так хотелось увидеть фокус еще раз, что он даже привстал, забыв о сидящих позади.

— Мой братик, — негромко сказала Эди, — хочет послушать чтение. Он за этим сюда и пришел. Никакие монетки его не интересуют.

— Тише! — одернула ее Бонни.

«Братик, — подумал Хоппи. — Но ведь у нее нет никакого брата». При этой мысли он рассмеялся, и кое-кто из зрителей невольно улыбнулся в ответ.

— Твой братик? — переспросил он, подъезжая поближе к малышке. — Твой братик? — Хоппи остановил мобиль около нее, все еще смеясь. — Я могу читать, — сказал он. — Я могу быть и Филиппом, и Милдред, и любым из героев книги. Я могу быть Дэнджерфилдом — иногда так и бывает на самом деле. Например, я был им сегодня; вот почему твой братишка решил, будто Дэнджерфилд где-то здесь. Но на самом деле я это я. — Он оглянулся на остальных. — Верно ведь, друзья? Ведь это был я, да?

— Точно, — согласно кивнул Кас Стоун. Другие тоже закивали.

— Господи, Хоппи, а может ты успокоишься, а? — сурово сказала Бонни Келлер. — Не нервничай, а то не ровен час вывалишься из своей тележки. — Она как всегда высокомерно взглянула на него, и Хоппи почувствовал как невольно начинает съеживатся. — Что тут было до нашего прихода? — не обращаясь ни к кому в отдельности, спросила Бонни.

Фред Куинн, аптекарь, ответил:

— Да вот тут Хоппи имитировал Уолта Дэнджерфилда, да так здорово, что и не отличишь!

Остальные закивали в знак согласия.

— У тебя нет никакого брата, Эди, — сказал девочке Хоппи. — Почему ты говоришь, что твой брат хочет послушать чтение, если у тебя нет никакого брата? — Он смеялся и смеялся. Девочка молчала. — Можно, его увидеть? — продолжал он. — Можно с ним поговорить? Хотелось бы услышать… тогда я покажу ему имитацию. — Теперь он уже буквально хохотал, от хохота у него текли слезы из глаз. Пришлось вытирать их манипулятором.

— Да, вот это будет имитация! — сказал Кас Стоун.

— Хотелось бы услышать, — сказал Эрл Колвиг. — Ну, сделай же, Хоппи!

— Сделаю, — отозвался Хоппи, — как только ее брат хоть что-нибудь мне скажет. — Он сидел в своем мобиле и ждал.

— Ну, довольно, — вмешалась Бонни Келлер. — Оставь в покое моего ребенка. От гнева у нее на щеках выступили красные пятна.

Хоппи, игнорируя ее, снова обратился к Эди:

— Так где же он? Скажи где он — где-нибудь поблизости?

— Нагнись пониже, — сказала Эди. — Поближе ко мне. Тогда он с тобой поговорит. — Лицо ее теперь было таким же мрачным, как и у матери.

Хоппи нагнулся, с насмешливой серьезностью повернув голову ухом к ней.

И тут внутри него раздался голос, как будто бывший частью его внутреннего мира. Он услышал вопрос:

— А как ты починил тот проигрыватель? Я имею в виду как ты на самом деле его починил ?

Хоппи вскрикнул.

Все уставились на него, видя, что лицо Хоппи побелело, как полотно. Многие вскочили, и у всех на лицах было написано напряженное ожидание.

— Я слышал голос Джима Фергюсона, — сказал Хоппи.

Девочка невозмутимо смотрела на него.

— Хотите еще послушать моего братишку, мистер Харрингтон? Скажи ему что-нибудь, Билл. Он хочет послушать тебя еще.

И голос в голове Хоппи сказал:

— Это было больше похоже на то, как если бы ты исцелил его. Мне показалось, что ты не заменил сломанную пружину…

Хоппи резко развернул тележку и отъехал в дальний конец зала, подальше от дочки Келлеров. Он сидел молча, издали глядя на девочку. Хоппи тяжело дышал, а сердце его бешено колотилось. Эди молча глядела на него в ответ, только теперь на губах у нее играла легкая улыбка.

— Так ты слышал моего брата, да? — спросила она.

— Да, — ответил Хоппи. — Слышал.

— И ты знаешь, где он?

— Да. — Он кивнул. — Только не делай этого больше. Пожалуйста. Если не хочешь, чтобы я снова имитировал разных людей, я не буду. Идет? — Он умоляюще взглянул на нее, но Эди никак не реагировала на его слова. — Прости, — продолжал он. — Теперь я тебе верю.

— Боже милостивый! — прошептала Бонни Келлер. Она повернулась к мужу, как бы задавая ему безмолвный вопрос. Джордж лишь потряс головой, но ничего не ответил.

Наконец девочка медленно и ровно сказала:

— А ведь вы можете еще и увидеть его, мистер Харрингтон. Хотите посмотреть как он выглядит?

— Нет, — отозвался тот. — Не хочу.

— Неужели он вас напугал? — Теперь ребенок явно смеялся над ним, вот только улыбка у девочки была пустой и холодной. — Он отомстил вам потому, что вы издевались надо мной. Это рассердило его, и он вас напугал.

Подойдя к Хоппи, Джордж Келлер спросил:

— Что произошло, Хоп?

«Он напугал меня, — подумал Хоппи. — Провел меня, сымитировав Джима Фергюсона, а я полностью купился. Я ведь и впрямь решил, что это говорит сам Джим. Эди была зачата в тот день, когда погиб Джим Фергюсон. Я знаю точно, Бонни сама как-то мне об этом говорила, и, скорее всего, брат Эди был зачат одновременно с ней. Но это был не Джим. Это была… имитация .

— Теперь ты понял, — сказала девочка. — Билл тоже может подражать людям.

— Да. — Его буквально трясло. — Я понял.

— И подражать очень здорово. — Темные глаза Эди сверкали.

— Очень, очень здорово, — пробормотал Хоппи. «Не хуже меня, — подумал он. — А может и лучше, чем я. Нужно быть поосторожнее с этим ее братцем Биллом, — прикинул Хоппи — Да и вообще разумнее держаться в стороне. Он преподал мне хороший урок.

В принципе, — вдруг осознал он, — это вполне мог быть и настоящий Фергюсон. Перевоплощенный, это еще называют реинкарнацией, ведь бомба могла вызвать подобный эффект, хоть я и не понимаю как. В таком случае, это никакая не имитация, и первое мое впечатление было совершенно правильным, но откуда же мне знать правду. Сам он мне нипочем не скажет — ведь он ненавидит меня, думаю из-за того, что я насмехался над его сестрицей Эди. Вот тут я допустил ошибку — не следовало мне смеяться над ней.

— Так, так, так… — начал он, и кое-кто начал оборачиваться к нему. Часть людей снова была готова слушать его. — С вами снова ваш старый приятель, — продолжал Хоппи. Но на сей раз он не вкладывал душу в то, что говорил, голос его дрожал. Он улыбнулся слушателям, но не заметил ни одной ответной улыбки. — Может, еще немножко почитаем, а? — спросил он. — А то братишка Эди тоже хочет послушать. — С этими словами он протянул манипулятор и подкрутил ручку громкости радио, потом подстроил его.

«Ты получишь все, что угодно, — думал он. — Хоть чтение, хоть что. Сколько ты пробыл здесь? Всего семь лет? А впечатление такое, будто целую вечность. Кажется, что ты… существовал всегда. С ним говорило какое-то невероятно древнее морщинистое седое существо. Что-то маленькое и костлявое, плавающее в жидкости. Обросшее пушистыми волосами, которые струились длинными космами. Зуб даю, это был сам Фергюсон, — сказал себе Хоппи. — Я просто чувствовал , что это он. Да, наверняка он там, внутри этой девчонки.

А интересно, может он выбраться наружу?»

Эди Келлер сказала брату:

— Как ты сумел так напугать его? Он перепугался до смерти.

Откуда-то изнутри послышался знакомый голос:

— Я раньше был кем-то, с кем он давным-давно был знаком. Кем-то, кто потом умер.

— А-а! — протянула Эди. — Вот оно что. Впрочем, так я и думала. — Девочка явно была довольна. — А еще ты его собираешься пугать?

— Если он будет вести себя плохо, — ответил Билл, — я еще и не такое ему покажу.

— А откуда ты узнал о мертвом человеке?

— Ну, — ответил Билл, — …ты же сама знаешь откуда. Потому что я и сам мертвый. — Он усмехнулся где-то в недрах тела Эди; она почувствовала подрагивание изнутри.

— Ну какой же ты мертвый, — возразила она. — Ты такой же живой, как и я. Не смей больше так говорить, это плохо. — Слова брата напугали ее.

Билл сказал:

— Да ладно, я пошутил, больше не буду. Жаль, не видел его лица. Как он выглядел?

— Ужасно, — сказала Эди. — Когда ты заговорил с ним, физтономия у него стала как у лягушки. Хотя ты все равно не знаешь, как выглядит лягушка, да и вообще ты не знаешь что и как выглядит, поэтому бесполезно объяснять.

— Как бы мне хотелось выйти наружу, — жалобно сказал Билл. Ну почему я не родился как все обычные дети! Может, я рожусь попозже?

— Доктор Стокстилл сказал, что это невозможно.

— А он не может помочь? Ты вроде бы сказала…

— Я ошиблась, — ответила Эди. — Я думала он может вырезать небольшую круглую дырочку, и все будет в порядке, но он сказал, что это невозможно.

Где-то в глубине ее тела Билли замолк.

— Да ладно, не расстраивайся, — сказала Эди. — Я и дальше буду рассказывать тебе обо всем. — Ей очень хотелось утешить его, и она продолжала: — Я больше никогда не поступлю как в тот раз, когда рассердилась на тебя и перестала рассказывать о том, что делается снаружи, обещаю.

— А может я сам смог бы заставить доктора Стокстилла выпустить меня наружу? — спросил Билл.

— Думаешь, удастся? Сомневаюсь.

— Смогу, если захочу.

— Нет, ответила она. — Врешь ты все, ты можешь только спать, да разговаривать с мертвыми. Ну, еще, может, имитировать разные голоса. Только это все пустяки — я и сама могу делать и то же самое, и еще целую кучу разных вещей.

Ответа не было.

— Билл, — продолжала она, — а знаешь что? Теперь два человека про тебя знают: Хоппи Харрингтон знает, и доктор Стокстилл тоже. А ты всегда твердил, что никто никогда о тебе не узнает. Получается, не такой уж ты и умный. Да, думаю, ты не больно-то умный.

Билл внутри нее продолжал спать.

— Если ты сделаешь что-нибудь нехорошее, — заявила Эди, — я могу проглотить какой-нибудь яд, и отравить тебя. Скажешь не так? Так что веди себя получше.

Девочка все больше и больше боялась его, и сейчас говорила в основном для храбрости. Может, было бы и не так уж плохо, если бы ты умер, думала Эди. Только тогда мне пришлось бы таскать тебя мертвого, а это… пожалуй, не слишком приятно. Вряд ли мне бы это понравилось.

Она поежилась.

— Не беспокойся обо мне, — неожиданно сказал Билл. То ли он вдруг проснулся, то ли вообще не спал, а просто притворялся. — Я много чего знаю, и могу сам о себе позаботиться. И тебя я тоже буду защищать. Ты лучше радуйся тому, что я есть, ведь я могу… ладно, тебе все равно не понять. Знаешь, я могу взглянуть на любого из мертвых, вроде того человека, которого я имитировал. Так вот, их ужасно много — миллионы, нет даже триллионы мертвецов, и все они очень разные. Когда я сплю, то слышу их бормотание. Они совсем близко.

— Близко где? — спросила она.

— Под нами, — ответил Билл. — Там, внизу — в земле.

— Брр! — поежилась Эди.

Билл рассмеялся.

— Это правда. И мы тоже когда-нибудь окажемся там. И мама с папой, и все остальные люди. Туда попадает вся и все, включая животных. Например, собака уже почти там — ну, помнишь, та, что умеет говорить. Может, еще и не совсем там, но это почти одно и то же. Вот увидишь.

— Не желаю я этого видеть, — сказала девочка. — Я хочу послушать чтение, так что помолчи, и дай послушать. А ты сам-то хочешь послушать? Ты же всегда говорил, что тебе нравится.

— Он тоже скоро будет там, — сказал Билл. — Тот человек на спутнике, который читает.

— Не может быть, — сказала она. — Ты уверен в этом?

— Да, — ответил ее брат. — Совершенно уверен. А еще раньше… ты знаешь кто такой очечник? Не знаешь, но он очень скоро окажется там — через несколько минут. А потом… — Он замолчал. — Нет, не скажу.

— Да, — сказала она. — Прошу тебя, не говори. Я не хочу этого слышать.

Ориентируясь на высокую мачту передатчика Хоппи, Элдон Блейн двигался к дому калеки. «Сейчас, или никогда, — думал он. — Времени в обрез». Никто не пытался остановить его, поскольку все были в Холле, включая и самого калеку. «Я найду радио и унесу его, — сказал себе Элдон. — Если уж я не смог умыкнуть самого калеку, так хоть вернусь в Болинас не с пустыми руками. Передатчик был уже совсем близко — Элдон чувствовал присутствие творения Хоппи… и тут он обо что-то споткнулся. Блейн рухнул навзничь, едва успев раскинуть руки. Остатки низкой ограды.

Теперь стал виден и сам дом, или то, что от него осталось. Фундамент, одна стена, а в центре кубической формы хибара, сооруженная из разного хлама и покрытая сверху рубероидом. Мачта, удерживаемая металлическими тросами-растяжками, стояла прямо позади небольшой дымовой трубы.

Передатчик был включен.

Элдон услышал его гудение еще до того, как заметил голубоватое свечение радиоламп. А из-под двери хижины лился свет. Он нащупал дверную ручку, секунду постоял, потом быстро повернул ее. Дверь поддалась так легко, как будто внутри его что-то поджидало.

Откуда-то доносился дружелюбный доверительный голос, и Элдон Блейн, похолодев, оглянулся, ожидая увидеть — калеку. Но голос раздавался из радиоприемника, стоявшего на рабочем столе среди беспорядочного нагромождения приборов, инструментов и запчастей. Дэнджерфилд все еще продолжал говорить, хотя спутник наверняка давно ушел за пределы радиоприема. «Контакт со спутником, какого еще никому не удавалось добиться, — сообразил Блейн. — Вот даже что у них здесь есть, в их Уэст-Марино. Но почему работает большой передатчик? Что он передает? Он стал лихорадочно оглядывать комнату…»

Льющийся из радио голос внезапно изменился, стал резче, грубее.

— Очечник! — сказал он, — Что ты забыл в моем доме? — Это был голос Хоппи Харрингтона, и Элдон застыл, как вкопанный, тупо потирая лоб, пытаясь понять, хотя на глубинном, инстинктивном уровне и осознавая, что не понимает… и никогда не поймет.

— Хоппи, — наконец выдавил он. — Где ты?

— Здесь, — отозвался голос из динамика. — И с каждой секундой все ближе и ближе. Стой где стоишь, очечник. — Тут дверь распахнулась, и перед Блейном возник Хоппи Харрингтон на своем мобиле. Его горящие глаза были устремлены на Элдона. — Добро пожаловать в гости, — съязвил Хоппи, причем голос теперь исходил одновременно и от радио, и от него самого. — Ты, небось, думал, что это передача со спутника? — Один из манипуляторов вытянулся и щелкнул выключателем. — Ладно, очечник, рассказывай. Что тебе здесь надо?

Элдон ответил:

— Отпусти меня. Ничего мне не надо. Просто полюбопытствовал, и все.

— Тебе ведь нужно радио, верно? — невыразительным голосом спросил Хоппи. Он, похоже, был ничуть не удивлен.

Элдон спросил:

— А почему твой передатчик включен?

— Потому что я передаю на спутник.

— Если ты отпустишь меня, — сказал Элдон, — я отдам тебе все свои очки. А чтобы собрать их потребовалось несколько месяцев обшаривать Северную Калифорнию.

— В этот раз ты не привез никаких очков, — сказал калека. — Во всяком случае, чемоданчика у тебя с собой нет. В любом случае, можешь идти. Я тебя не держу, ведь ты не сделал ничего плохого. Правда, это я тебе помешал. — Хоппи рассмеялся отрывистым заикающимся смехом.

Элдон спросил:

— Слушай, а ты, случаем, не собираешься вернуть спутник?

Калека недоуменно уставился на него.

— Ну да, конечно, — сказал Элдон. — Наверняка, с помощью этого передатчика ты намерен включить ту последнюю ступень, которая так и не сработала. Она может послужить в качестве посадочного двигателя.

— Я бы не смог сделать этого, — наконец ответил Хоппи. — Даже, если бы и захотел.

— Ты же можешь управлять вещами на расстоянии.

— Ладно, расскажу тебе, чем я занят, очечник. — Прокатив мимо Элдона, калека протянул манипулятор и взял со стола какую-то штуку. — Знаешь, что это? Это бобина с магнитной лентой. То, что на ней записано будет передано на спутник на огромной скорости так, что передача часов информации займет всего несколько секунд. И, в то же время, все передачи, которые спутник получал во время полета, будут отправлены мне точно таким же образом, на сверхвысокой скорости. Именно так изначально и было задумано, очечник. Еще до катастрофы, до того, как была утрачена аппаратура космической связи.

Элдон Блейн взглянул на стоящее на рабочем столе радио, а потом искоса глянул на дверь. Мобиль теперь стоял так, что не загораживал ее. Интересно, подумал Элдон, если он попробует рвануть отсюда, есть у него шансы, или нет?

— Я могу вести передачи на расстояние до трехсот миль, — тем временем говорил Хоппи. — Передавая напрямую, я могу достичь приемников находящихся в этом радиусе в Северной Калифорнии, но и только. Но, передавая на спутник, где моя информация будет записываться, а потом, по мере его движения, раз за разом воспроизводиться…

— Ты сможешь вступать в контакт со всем остальным миром, — сказал Элдон.

— Именно, — подтвердил Хоппи. — На борту спутника есть вся необходимая аппаратура, и она будет подчиняться соответствующим командам с земли.

— И тогда ты станешь Дэнджерфилдом, — сказал Элдон.

Калека улыбнулся и, заикаясь, сказал:

— Причем никто не заметит разницы. Я справлюсь с этим. Я уже все продумал. А, собственно, какова альтернатива? Молчание. Спутник может замолчать со дня на день. И тогда единственный объединяющий мир голос исчезнет и мир постепенно придет в полный упадок. Я готов в любой момент отключить Дэнджерфилда. Как только окончательно уверюсь в том, что он вот-вот умрет.

— А он о тебе знает?

— Нет, — ответил Хоппи.

— Хочешь, я скажу тебе, что я думаю? — сказал Элдон. — Я думаю, Дэнджерфилд умер давным-давно, и на самом деле мы все это время слушали тебя. — С этими словами он чуть приблизился к радиоприемнику на рабочем столе.

— Это не так, — твердо ответил калека, и продолжил: — Но осталось недолго. Просто удивительно, что он так долго выдерживал подобные условия. Видно, военные неплохо поработали, когда отбирали кандидатов.

Элдон схватил приемник и метнулся к двери.

Удивленный калека смотрел ему вслед разинув рот. Блейн на мгновение обернулся, заметил выражение лица Хоппи, а в следующий миг был уже за порогом, сломя голову мчась к своей полицейской повозке. «Я отвлек его, — думал он на бегу. — Бедный чертов калека даже и не предполагал, что я собирался сделать. Весь этот разговор… какой в нем смысл? Да никакого. Мания величия, и только. Он хочет сидеть в своей хибаре и говорить со всем миром, принимать передачи со всего мира, сделать его своей аудиторией… но никому такое не под силу, кроме Дэнджерфилда, никто не может управлять аппаратурой спутника отсюда, с Земли. Калеке нужно бы было находиться там наверху, внутри, а ведь невозможно…»

Что-то схватило его за шею.

«Как? — спросил себя Элдон Блейн, падая лицом на землю, но по-прежнему не выпуская из рук радио. — Ведь он остался там, в доме, а я здесь. Действие на расстоянии… он держит меня. Неужели я ошибся? Неужели он может дотянуться так далеко?»

Тут то, что схватившее его за шею, стало сжиматься.