При такой подготовке наши туристки значительно превосходили студенток колледжа в длительном беге. На своих уроках, когда мы бежали вдоль лесистых склонов, я давал команду: "Туристы, в горку!" И девчонки бежали серпантином вверх-вниз, не отставая от студенток, трусивших по ровной тропе. Часто преподаватели физкультуры, начиная урок, отпускали вэ-ячек тренироваться самостоятельно, так как учебные нагрузки были для них слишком малы. Как мне рассказывали выпускницы, так же поступали и преподаватели пединститута, где девушки завершали образование.
      Раза два-три за зиму мы выезжаем тренироваться на снежных склонах. Здесь создаются временные отделения, работающие по своим программам. Возраст не учитывается - все
      определяет техническая подготовка туриста, поэтому в каждом отделении есть школьники и взрослые люди. "Старички" поднимаются или спускаются по самым крутым местам, имитируют срывы и зависают на веревках. Второе отделение занимается тем же, но на более пологих участках. А новички учатся владеть ледорубом и простейшими способами подъемов и спусков с использованием веревки.
      Вывалянные в снегу, с намокшими рукавицами, девчонки бежали в шатер отогреваться у раскочегаренных до предела примусов.
      - Неужели все это будет в горах? - спрашивали они, выбивая дробь зубами.
      - Ну, не все сразу и не в один день, но с чем-то обязательно встретитесь. Так что - геть на занятия! - выпроваживали новичков из шатра неумолимые инструктора.
      А после тренировки - костер, бутерброды и крепчайший чай. И уже не страшен мороз, и уже идут разговоры о майской поездке в Крым и о памирском маршруте, который будет совсем-совсем скоро...
      Крымские сборы
      К майским учебно-тренировочным сборам по скалолазанию в Крыму мы начинаем готовиться в марте. Хотя все давно уже отработано- надо только поднять наши памятки, но дел хватает, а спешки мы не любим.
      Проще всего сформировать отделения: одно-два для новичков, группа средней подготовленности и "старички". Сложнее с продуктами и отбором снаряжения. Продуктами я давно не занимаюсь - это дело Людмилы Яковлевны или Александры Марсовны, которых постепенно оттесняют от кормушки студентки колледжа. Составляется меню на каждый день, участникам поездки раздаются списки закупок с учетом дежурств их отделений. Продукты пакуются в картонные ящики, обернутые полиэтиленовой пленкой. Внутрь кладется меню, чтобы повора ежедневно не донимали завпрода вопросами, что из этого добра надо готовить. На каждом ящике указывается дата вскрытия и фамилия ответственного за его транспортировку - теперь ни один ящик при переездах не потеряется.
      Завхоз со своими помощниками отбирает нужное количество тентов и палаток, ребята устанавливают их во дворе колледжа и просматривают где и что требуется подправить. Ремонтники проверяют примуса и запаивают в большие консервные банки бензин. Все участки работ контролирует командир группы, но больше всего его волнует жилустройство туристов. Разведешь подружек по разным тентам - обидятся. А кому это нужно? И начинается тихий опрос - кого с кем желательно поселить. Конечно, командир знает взаимные симпатии, но в тенте шесть мест, и две микрогруппы по четыре и три человека в нем не поместятся. Кого-то надо перемещать. Но кого? Командир терзает меня при каждой встрече, донимает поздними звонками, предагает варианты. Я понимаю всю глобальность проблемы и договариваюсь с несколькими "старичками" пожертвовать личными интересами ради общего спокойствия. Заодно приношу в жертву и себя. Но это для проформы: в моем тенте постоянный комлект девчонок и все представляют, какой поднимется визг, если посмеют тронуть хотя бы одну. Перетасовка тянется долго, а ведь от нее зависит распределение дежурств, подбор стыкующихся спальных мешков и склеивание хозяевами тентов пленок для накрывания крыши во время дождя. Пока решаются хозяйственные и организационные вопросы, я работаю с инструкторами. Инструктора составляют планы занятий на каждый день с указанием их длительности и необходимого снаряжения. Моя задача - проследить за постепенным нарастанием сложности занятий и не дать инструкторам схитрить, подменяя нудное прохождение П-образных скальных маршрутов по веревочным перилам, эффектными спусками с отвесных стен. Кроме того, надо сопоставить планы, чтобы на одном учебном полигоне не сошлись два отделения. Без споров, конечно, не обходится: каждый инструктор отвоевывает для себя давно облюбованные места, и я терпеливо жду, пока взрослые люди не накричатся.
      Еще я отвечаю за составление "Культурной программы". В горах мы живем неделю. Значит, должны подготовить шесть интересных выступлений у костра последний вечер отводится на итоговое собрание.
      Обычно выступления готовят "старички". Мы обсуждаем кто в чем силен, я только прошу избегать "борисовщины" - наш Придворняжный поэт Володя Борисов может увлечься и проговорить до утра как это бывало на Памире и на Селигере.
      "Культурная программа" - составная часть вечернего костра. После ужина мы беседуем, поем, я читаю стихи, прозу или сцены из спектаклей, но то, что включено в план, конечно, держу в запасе. Затем выступают "старички". Тематика разнообразнейшая:
      "Я - будущий педагог"
      "Осип Мендельштам"
      "Конфликты и их ликвидация"
      "Малоизвестные страницы истории Красной Армии"
      "Любовная лирика. От Пушкина до Ахматовой"
      "Ответственность - что это такое?"
      Преподаватель Николай Николаевич зарезервировал постоянную тему: "Над головой - звездное небо".
      Студентки колледжа, порадовавшие нас домашним пастернаковским вечером, захотели выступить и в Крыму. Теперь они подготовили композицию из песен Вероники Долиной, а в другой раз - из стихов Роберта Бернса. Так что искать желающих самовыразиться не приходилось. Бывало, и нередко, что после запланированного выступления кто-нибудь требовал выслушать и его:
      - У меня скоро защита диссертации, - заявляет будущий кандидат и доцент. - Сейчас я коротко расскажу суть исследования. Это вроде как апробация моего выступления на ученом совете. Тема прелюбопытнейшая математическая статистика. Да не волнуйтесь вы! - оборывает он протестующих девчат. - Я же знаю, с кем имею дело, и снизойду до вашего примитивного уровня.
      Он профессорски поднимает палец, и скоро смешки прекращаются: никто не предполагал, что об очень далекой от нас проблеме можно рассказывать столь доступно и увлекательно.
      Когда вся подготовка к отъезду закончена, мы собираемся в спортзале и я провожу беседу об опасностях в горах. Провожу, в первую очередь, для новичков - ветеранам все это навязло в зубах, поэтому они дополняют меня, вспоминая редкие случаи из прошлых путешествий, когда чьи-то необдуманные действия создавали аварийную ситуацию.
      На вокзале дежурный командир первого дня - а он у нас не меняется, наверное уже лет десять, - выдает каждому талончик с указанием места в поезде. И здесь тоже учитываются взаимные симпатии туристов.
      Я абсолютно убежден, что такая тщательная подготовка во многом определяет успех наших учебно-тренировочных сборов.
      Возможно, она покажется не в меру педантичной - все можно сделать проще и скорее. Но не оберни ящики с продуктами пленкой, они расползутся при дожде как было однажды. Упакуй в одни ящики крупы, в другие консервы, в третьи сахар - опять масса неудобств. Можно отказаться от "Культурной программы", но это уже не тот вечерний костер. А размещение в тентах и в поезде? Все эти мелочи создают ту определенность, при которой можно спокойно заниматься тем, ради чего мы и выезжаем в Крым - подготовкой к летнему путешествию. Совместные дела обеспечивают сплоченность группы и уберегают от возможных конфликтов, которые вспыхивают, когда люди не знают где и что лежит, не сдают во-время снаряжение и не имеют понятия о тренировочных планах на каждый день.
      Хотя поездка в Крым организуется на майские праздники, но несколько учебных дней мы все же захватываем. Это не вызывет восторгов у администрации колледжа: скоро же сессия! А я еще и нескольких преподователей забираю!
      Я выслушиваю мнение директора об очередной авантюре, соглашаюсь, что нарушаю учебный процесс,.. и прошу изыскать средства для оплаты поездки студенток. Директор молча и выразительно смотрит на меня, давая понять, что твердо знает, какая больница по мне плачет, но приказ о награждении студенток дополнительной стипендией за активную туристскую работу подписывает. Теперь девушки обходят своих преподавателей и получают от каждого письменное разрешение на поездку. Меня радует, что за все годы ни одну студентку не отлучили от Крыма за неуспеваемость: большинство из них были твердыми хорошистами и отличниками.
      Свой лагерь мы устанавливаем под хребтом Демерджи, как раз в том месте, где снимались сцены из телефильма "Сердца трех". На поляну от шоссе ведет довольно крутая тропа. Мы заносим наверх рюкзаки, освобождаем их от вещей и спускаемся за ящиками. У новичков уже от первого подъема глаза лезут на лоб, и ветераны успокаивают девчат: через пару дней будете прыгать туда-сюда как козочки. Второй заход для новичков, как правило, последний - они валятся на землю и тихо постанывают.
      А старожилы спускаются за ящиками и в третий, и в четвертый раз...
      Мне всегда интересно наблюдать за новичками. Вот они задирают головы и смотрят на гребень хребта:
      - Неужели туда полезем?!
      - Завтра же, - говорю я.
      - Да ни в жизнь! Лучше застрелите.
      - Оружия нет. Мы вас альпенштоками прибьем, - обещают ветераны.
      Я знаю, что первые занятия будут самыми трудными для новичков. Кое-чему они научились на тренировках до выезда в Крым, но здесь все по другому: и нагромождение камней на склонах хребта, и высота. Здесь есть куда падать, здесь уже не по нарошке, и страх девчонок перед завтрашним восхождением мне понятен. Но я знаю как научить побеждать страх, и знаю, что через несколько дней новички будут с улыбкой смотреть на свой первый горный маршрут, не понимая, что там пугало их. Это преображение людей, поверивших в свои силы, самое интересное для меня на занятиях. Поэтому я давно уже работаю с отделением новичков, не сомневаясь, что остальных инструктора обучат лучше, чем я, подходящий к пенсионным годам.
      Мы устанавливаем лагерь и развешиваем нашу "канцелярию" - режим дня, списки отделений, списки дежурств, планы занятий, "Культурную программу" и меню на каждый день. Над центральным тентом укрепляется голубой штандарт с нашей эмблемой и рядом - щит, утащенный с какой-то заброшенной стройки: "Работай в каске!"
      Во второй половине дня новички поднимаются на пригорок недалеко от лагеря, и я рассказываю об истории и географии Крыма, показываю, в какой стороне находятся Ялта и Севастополь, где Алушта и Феодосия. Мы рассматриваем хребет Демерджи. Новичкам трудно поверить, что в давние времена все это было морским дном. Но я поднимаю мелкие ракушечки и девушки удивленно ахают - ведь море от нас больше, чем на полкилометра внизу. Я указываю на видные с пригорка крупные выходы скал: это - Кузнец, это Мария, а вон там, на восточной оконечности хребта - Екатерина. Теперь новички хорошо представляют где мы расположились, и не будут отвечать на вопрос о месте проведения сборов неопределенной фразой - в Крыму.
      С утра начинаются рабочие будни. Распорядок дня выдерживается строго.
      В 7.00 - подъем, и ровно через 8 минут - выход на зарядку. Опоздавших практически не бывет. И не потому, что за опоздание - чистка кастрюль. Просто ребята привыкли к точности, и если договорились проводить зарядку в 7.08, то это в 7.08, и ни минутой позже.
      После завтрака есть немного свободного времени. Инструктора получают у ответственного за снаряжение все необходимое для занятий, и ровно в десять отделения выстраиваются для сдачи рапорта дежурному командиру. Когда мы только начали вводить рапорта, взрослые ворчали: зачем это нужно, игра какая-то. Приходилось убеждать, что сдача рапорта это не только показатель готовности к занятиям, но, прежде всего, учет людей.
      И без такого учета вполне возможно кого-нибудь не привести с тренировки. Хватимся мы человека только за ужином, пойди ищи его теперь в темноте. Ветераны слушали меня и ухмылялись.
      И ухмылялись до тех пор, пока не вернулись в лагерь без одного новичка.
      Теперь ритуал выхода на занятия никого не удивляет.
      Инструктора рапортуют о количестве человек, идущих в горы, и контрольных сроках возвращения.
      Дежком делает запись в специальной тетради, и инструктора расписывются в ней. Нарушать сроки возвращения в лагерь запрещено. Если инструктор видит, что тренировка затягивается, он извещает об этом дежкома по рации или с нарочным.
      Придя с занятий, отделение снова выстраивается для рапорта, а дежком по своей тетради сверяет наличный состав. Если в строю не хватает человека, рапорт не принимается, и никакие крики, что вон отсутствующий появился на тропе или возится у палатки на дежкома не действуют: отделение должно стоять в полном составе, и нечего тут базарить!
      Слышал однажды как идущая в строю девочка сказала подруге:
      - Пойдем сбросим рюкзаки у палатки.
      - Ты что? Сначала сдадимся.
      Отрапортовав, отделение идет сдавать снаряжение. И хотя все пересчитано перед спуском в лагерь, споры с принимающими все же бывают.
      - Карабин не той марки, - говорит ответственная. - Я выдала "Ибрис", а ты мне " Бобика" суешь.
      - Какая разница, - возмущается инструктор. - Мы со вторым отделением поменялись. Они и сдадут.
      - Вот как поменялись, так и разменяйтесь. Отходи в сторону.
      Как-то я не смог вытащить заколоченный в скальную трещину крюк. Обещаю, что завтра непременно достану его.
      - Ну, да, - говорит ответственная. - Сегодня вы - "завтра", потом еще кто-нибудь. Не принимаю снаряжения и все. Или приносите крюк, или пишите акт на списание.
      Научил на свою голову. Пришлось снова лезть в гору и выколачивать железку.
      Учет людей целиком лежит на дежкоме. Линеек мы не проводим, поэтому договорились, что даже выход в свободное время за условную территорию лагеря разрешается только дежурным командиром, который отмечает куда и на сколько идешь. Понятно, что можно уйти и не отметившись - никто же за тобой не следит. Ну, собрались ребята на ручей всполоснуться после тренировки , так ведь самостоятельные люди, вернутся засветло. Ну, пошли подружки прогуляться под звездным небом к развалинам крепости, что в двухстах метрах от лагеря какая беда? Дежком и внимания не обратит. Но наша дисциплина построена не на запретах, а на понимаемой всеми необходимости. И подходят взрослые люди к пятнадцатилетней девчонке предупредить, что пройдутся вон по той дороге вдоль хребта, а вернувшись, снова отмечаются у нее.
      Я не раз рассказывал ребятам к чему может привести слишком вольное поведение в горах, и однажды они сами убедились в этом.
      Сидим мы у нашего костерка, обсуждаем тренировочный день.
      И тут кто-то заметил вдалеке и высоко на склоне мигающий свет фонарика. Да еще в месте, объявленном запретным для занятий из-за мелкой скользящей осыпи и летящих сверху камней. На сигнал бедствия - шесть миганий в минуту вроде не похоже, но мы все-таки пошли вдоль хребта узнать, что происходит и не нужна ли помощь.
      Помощь оказалась нужна.
      Под хребтом остановилась большая группа харьковских старшеклассников. Ближе к вечеру трое парней отпросились погулять. Контрольного срока возвращения им не дали, и парни, нагулявшись, полезли в гору. Ночь накрыла школьников на приличной высоте, а о том, что спуск сложнее подъема они не подозревали. Прихватив фонарик, на помощь полезли двое сопровождавших группу мужчин, и тоже застряли в каменном хаосе.
      Пока я прикидывал как лучше организовать спасательные работы, Николай Николаевич выхватил у кого-то из наших фонарик и с криком: "Сейчас я им покажу небо в алмазах!" запрыгал по камням. Минут через десять мы услышали как он преподает наверху основы скалолазания...
      Ко мне подошла руководительница школьников.
      - Ведь я говорила им, чтобы никуда не лазали, - оправдывалась она. Вчера тоже ушли без разрешения. Они же самые старшие...
      Хорошие ребята, но уж очень неорганизованные. Вы их поругайте, пожалуйста.
      Руководительница долго рассказывала как ей трудно со школьниками, и что лучше поскорее домой.
      - А что вы делаете, когда у вас без разрешения уходят в горы? неожиданно спросила она.
      - У нас не уходят.
      - А как вы поддерживаете дисциплину?
      Коллега пыталась выпытать секрет особых наказаний, может быть, даже с горной спецификой, но я только пожал плечами.
      Из-за близких скал засветились фонарики и через кусты к нам продрался Николай Николаевич. Он еще не остыл от спуска, злился и посасывал кровоточащую ладонь.
      - Получайте своих оболтусов, - сказал он. - Ничего с ними не сделалось, а могли бы и в ящик сыграть!
      Мы высказали ночным путешественникам и всей харьковской группе все, что положено говорить в таких случаях, и пригласили на завтрашние занятия.
      Утром школьники пришли в наш лагерь. Им выдали снаряжение и построили для сдачи рапорта. Руководительница и двое мужчин отошли в сторонку.
      - Вы не идете на занятия? - спросила дежком.
      - Идем, - сказали мужчины.
      - Тогда встаньте в строй.
      Александра Марсовна сдала рапорт и вместе с Верой Михайловной и еще одним нашим туристом повела новое отделение в горы.
      - Намучаетесь вы с ними, - вздохнула руководительница. - Это такие дети...
      - Нормальные дети, - откликнулся Николай Николаевич. - Как они у вас вообще не разбежались от безделия!
      К вечеру отделение вернулось, только что не повизгивая от восторга. Претензий ни к кому не было, а несколько мальчишек даже помогали инструкторам на страховке.
      После ужина харьковчане собрались у нашего костра. Мы им свои стихи и песни, они нам - свои. Нормальные дети.
      Педагогический чертенок, видимо, крепко засел во мне. Следующим вечером я пытался повернуть разговор на случай в харьковской группе, но даже новички смотрели на меня как-то странно, будто я растолковывал, что дважды два четыре или колесо - круглое. Уйти из лагеря без контрольного срока возвращения или нарушить контрольный срок представлялось всем настолько немыслимым, что обсуждению не подлежало.
      Несколькими днями раньше небольшая группа была отпущена в Алушту. Вера Михайловна с ребятами, вернувшись в лагерь, сказала, что двое девочек-новичков где-то в городе отстали от них и, видимо, приедут следующим автобусом. Мы уже начали беспокоится: контрольный срок истекал, а пятнадцатилетних туристок даже на тропе не видно. Кто-то предложил сбегать вниз на шоссе, посмотреть, когда следующий рейс, но тут девочки спустились с заросшего кустами холма.
      - Откуда вы? - удивился дежурный командир. - Заблудились, что ли?
      - Не заблудились...
      - А на чем приехали? - приступила к девочкам Вера Михайловна, которую я успел уже отругать. - Как вы сюда добрались? Автобус только через два часа будет. На попутках что ли?
      - Не на попутках...
      - А на чем же тогда?
      И девочки рассказали, что потерявшись, не заметили как растратили все свои деньги. Особо они не волновались, решив встретиться с товарищами у автобусной станции.
      Никого они не встретили, а время шло. И тогда девочки побежали в лагерь напрямик, через холмы и овраги, держа направление на хребет Демерджи. Где пешком, где трусцой - а это от моря, по нашим прикидкам, не меньше пятнадцати километров.
      - Главное - ведь мы не опоздали, - сказали девочки.
      - Не опоздали, - согласился дежурный командир. Он сделал пометку в тетради и пошел по своим делам.
      "Старички" начали расспрашивать девочек о дороге - может быть, так удобней спускаться к морю, чем ждать редких автобусов. И никто не удивлялся их пробежке - контрольные сроки надо соблюдать, хоть расшибись!
      Такая же дисциплина поддерживалась и на тренировках. Никакой самодеятельности, ни шагу в сторону на опасных участках без разрешения инструктора - это давно и хорошо усвоено всеми. Тренировки проводятся по 6-7 часов. Обедать мы не спускаемся, обходимся сухим пайком и чаем из термосов. Вечером, на общем собрании, инструктора подробно рассказывают о занятиях и хвалят самых умелых. Конечно, не обходится без замечаний - кто-то запутался в веревках, кто-то не сумел завязать нужный узел. Но ведь на то и учеба. Не получилось сегодня, будет завтрашний день. Ребятам не надо напоминать, что выполнение технических приемов должно доводится до автоматизма: в горах некогда думать каким способом натянуть веревки для переправы или как соорудить из карабинов тормоз на крутом спуске. Мы занимаемся в любую погоду, инструктора даже радуются дождю - надо учиться работать и с мокрыми веревками на скользких камнях.
      После нескольких поездок в Крым среди студенток колледжа появились хорошие скалолазки, не уступающие многим парням. Как-то нам указали на 30-ти метровую и почти отвесную скалу, на которой занимаются только опытные туристкие группы. Поднявшись по ее пологой стороне и заглянув вниз, я несколько дней не давал разрешения на занятия, но в конце-концов уступил просьбам инструкторов. И девушки успешно освоили спуск, а ведь это - минимум десятиэтажный дом! Мало того, через день инструктора доложили, что девчата прошли скалу вверх.
      - Как вверх? - не понял я.
      - А так, ручками-ножками.
      Каюсь, я не поверил, и тогда утром мне продемонстриро -вали этот атракцион.
      В том, что инструктора не зря едят свой хлеб, мы убедились на одном из крымских сборов.
      Отделение ушло под самый гребень хребта, на небольшие вертикальные стенки. Тема занятия: "Транспортировка пострадавшего на крутых горных участках"
      И надо же такому случиться: едва размотали веревки и вколотили крючья, как одна девушка пожаловалась на боли в животе. Значения этому не придали женские дела - бывает.
      Девушку усадили под камень и тренировка продолжалась. Но тут девушке стало совсем плохо. Наши доморощенные лекари определили, что это острый приступ аппендицита. Так это или не так, рассуждать некогда. Теряющую сознание девушку усадили в лямки рюкзака за спину инструктора и приторочили к нему ремнями. От грудной обвязки инструктора развели две страховочные веревки - спуск очень крутой, с элементами лазания: потеряешь равновесие, придется уже двух человек транспортировать. Все отделение идет впереди, чтобы вылетающие из под ног камни не задели несущего. Выше - только страхующие, но и они выдают веревки с двух сторон, не нависая над инструктором, так что техника безопасности полностью соблюдена. Спустились до выполаживания, оставили двоих сматывать веревки, и рысцой к шоссе. Взявшись за руки, ребята перегородили дорогу, остановили первую же машину и доставили девушку в алуштинскую больницу. В тот же день ей сделали операцию.
      К счастью, в больших горах у нас таких случаев не было, но разбор спасательных работ показал, что в усложненных обстоятельствах ребята действовали грамотно.
      Я же все время вожусь с новичками, изредка подводя их к местам занятий опытных туристов - пусть насладятся тем, что им предстоит в следующем году.
      На травянистых склонах новички учаться владеть альпенштоками, сбегать вниз, выполнять повороты, тормозить на бегу.
      - Девушки-красавицы, - медовым голосом затягиваю я. - Это же совсем несложно. Ну-ка, на месте - навалились на альпеншточек и ножку вперед. Молодцы! Теперь еще раз. И еще. Да не держите вы альпеншток как хрустальный бокал - что это вы мизинчики отставляете?
      С альпенштоком новички подружатся на третий или четвертый день, а пока он им только мешает. На спусках волочат альпеншток как ненужный баласт, а теряя равновесие отбрасывают его и, падая, упираются в землю руками - очень опасная привычка, ведущая к кистевым и локтевым травмам. Приходится снова и снова повторять упражнения. Но я вижу, что новички не доверяют альпенштоку страховаться руками им гораздо удобнее. Тогда мы забираемся выше, где склоны покруче. Здесь уже без альпенштока не устоять - сразу проедешь по жесткому грунту и колючей траве.
      Так неторопочко - с одной террасы на другую до самых камней. Лазания у нас сегодня не будет, ну разве что придется взбираться на большие камни, если их нельзя обойти. Объясняем новичкам, что на маршруте много "живых" камней, качающихся под ногой. Даже огромная глыба может стоять на ребре, и наступив на нее, надо сразу оповестить идущего сзади.
      - "Живой!" - предупреждаю я, качнувшись на камне.
      - Живой! Живой! Живой! - несется вниз по колонне.
      Я останавливаю отделение.
      - Что это за активность не в меру? Ну как последние узнают, на какой камень указывает направляющий, если к этому камню подниматься еще метров двадцать? Вспомните как мы учили: наступил на "живой" камень, предупреди товарища сзади. Товарищ укажет следующему, но не раньше, чем тот подойдет к камню. Понятно?
      Мы снова начинаем подъем.
      - "Живой!" - упреждаю я.
      - Живой! - разом кричат новички.
      Помощница смотрит на мое, начинающее сатанеть лицо, и улыбается.
      - Вы что, нарочно? - спрашиваю новичков.
      - Да как-то так получилось...
      Мы уже забрались достаточно высоко, девушкам только бы удержаться на крутом склоне - им не до очередности предупреждений. Но до гребня хребта нам еще идти и идти, и чтобы никто не поломался на качающихся камнях, я снова постукиваю по ним альпенштоком:
      - "Живой!"
      - "Живой" - вторит идущая за мной девушка.
      - "Живой!" - кричит третья.
      И тишина.
      - В чем дело?
      - Я не... я не успела, - выдыхает красная как светофор мученица. Давайте отдохнем...
      Мы садимся, упираясь ногами в камни. Девушки смотрят на гребень хребта.
      - Вэ-Я, мы не долезем...
      - Еще как долезете! Подъем!
      Крутизна увеличивается. Мы протискиваемся между крупных камней и останавливаемся у запирающей проход глыбы. Моя помощница - одну ногу в боковой камень, другую в глыбу, чуть поворачивается и, ухватившись за выступ, выбирается наверх.
      - А мы как же? - в глазах девушек откровенный испуг.
      - А мы по другому.
      На бедра двух девушек укладывается альпеншток, двое других, чуть присев, держат альпеншток на плечах - получилась лесенка. Шаг, еще шаг девушки выпрямляются, теперь руку помощнице, и ты наверху.
      Альпенштокодержатели выбираются последними, становясь мне на плечи.
      - Вот это да! - восхищаются девушки. Они задирают штормовки и рассматривают ссадины на животах.
      - Ногами надо упираться в камень, а не телом по нему елозить, - говорят самые удачливые.
      Крупные камни все чаще преграждают нам путь. Мальчишки перепрыгивают с одного на другой, а девчата трусят и отделение непомерно растягивается. Снова привал.
      Моя помощница давно уже сидит под самым гребнем на скальном выступе и беспечно болтает ногами.
      - Как она скачет, - завидуют девушки. - Это сколько же сил надо иметь!
      - Причем тут сила, - говорит старшеклассник. - Я вон какой здоровый, а не получается...
      - Вэ-Я, а на Памире такие же камни будут?
      - Всенепременно. Так что учитесь, пока без рюкзаков идете. Подъем!
      Мы уже четыре часа на горе. Солнце нещадно печет, а внизу - блеклое от жары море. Сейчас бы на пляж, а потом в легких платьецах по набережной...
      - Не ныть! - говорю я девушкам. - А купаться мы будем. Сейчас поднимимся на гребень, а по другую сторону - тропочка к ручью. Смотрите совсем немного осталось.
      Но этого "совсем немного" вполне хватает, чтобы прочувствовать всю прелесть первого восхождения. Девушки карабкаются по камням, ползут на четвереньках и подвывают от страха. Мальчишки уже освоились на крутизне и помогают неумехам. Мне тоже приходится бегать по склону вверх и вниз подбадривать, показывать, а главное, прельщать близким отдыхом.
      Вот уже первая группа на гребне.
      - Девчонки! Давайте скорее - здесь лес и так красиво! - кричат сверху.
      Одна за другой поднимаются к нам последние и валятся на теплую землю.
      Мы допиваем остатки чая под соленные сухарики - теперь незачем экономить воду - скоро придем к ручью.
      - А в общем, и не так трудно все было, - говорят девушки. - Только страшно немного...
      Крутая тропа, по которой без альпенштоков можно спускаться только перебегая от дерева к дереву, а местами съезжать на пятой точке, завершает первую тренировку. Мы рассаживаемся у ручья и подъедаем все, что осталось от сухого пайка.
      - Помыться бы... - мечтательно говорят девушки, смотря как мальчишки в плавках залегают на мелководье.
      - Сделаем, - говорю я. - Только немного спустимся. Там хороший бассейн.
      Еще один переход, и внизу от тропы, среди густых зарослей, ручей перехлестывает через каменую плотину.
      - Купайтесь, девчата!
      - Так у нас ни полотенец, и ничего другого...
      - Подумаешь! Двое мальчишек на тропу в охранение, остальные за мной. Купайтесь, купайтесь. На таком солнце обсохнете через пять минут!
      Мы еще не успели отойти, как услышали радостный визг девчонок, прыгнувших в холодную воду...
      Вечером инструктора отчитываются о проведенных занятиях. Новички скромно молчат, когда я рассказываю о их мужестве, но долго не выдерживают: я же упускаю самое интересное!
      И перебивая меня, девчонки вспоминают, как падали на склоне, как продирались между камней, и на какую высоту они сумели залезть.
      - Ну прямо восхождение на Эверест! - посмеиваются ветераны.
      - Конечно, - соглашаюсь я. Сегодня - это их Эверест. Приходите смотреть, что будет через несколько дней!
      На завтра у нас снова проходка по камням, но теперь уже с простейшими элементами лазания. Я знаю, что, предстоящий маршрут не превышает возможностей новичков, но знаю и то, что "субъективное восприятие внешних трудностей не всегда адекватно их объективной характеристике". Страх и неуверенность в своих силах туманят разум. То, что легко выполняется в привычной обстановке, в усложненных условиях может стать непреодолимым. Я не раз спрашивал ребят трудно ли пройти по гимнастической скамейке.
      - Конечно, нет.
      - А если поднять скамейку на метр от пола?
      - Тоже пройдем.
      - А на высоту пятиэтажного дома?
      - Свалимся, - уверенно говорят ребята.
      - Но почему? Ширина скамейки осталась прежней. Что же изменилось?