Джерри уже окончательно уверился, что гномиха и впрямь говорит дело. Только путано все как-то выходило, не улавливал он основной смысл…

– Не пойму я. То недостаточно плохо, то достаточно. Объясни по-человечески, что хуже чего?

– По-человечески, уж извини, у меня точно не выйдет! – не удержавшись, съехидничала Фин, но просьбу исполнила. – Ну, смотри, если у Скитальца ум зашел за разум, мы болтаемся в лесах просто так и никому до нас заботы нет, то это хороший вариант. Волшебник, ясно, ничего не придумает, но и волколаки нас не сожрут. И будем мы тут блуждать, пока не надоест. Ему, нам, еще кому – не важно… А вот ежели оборотни посланы за нами, то смотри прямо в легенды. Нам надобно будет выбираться из истории так, как там об этом рассказывают, – с подвигами то бишь, настоящими полновесными подвигами, которые всегда совершают герои. Понимаешь?

– Угу. А ночью этой чего было. Не подвиг?

– Сейчас, как же. Под такое в легендах строчку отводят, ну, две от силы. Десяток волчар уделать, да и то не насмерть – какой это на хрен подвиг?!

– Ну вот, меня пилит, а сама туда же… – укоризненно пробормотал Джерри, и гномиха слегка покраснела:

– Прости, случайно сорвалось. Но сути это не меняет.

Как все уже наверняка заметили, трактирщик любил поспорить; в данный же момент он с малоприятным ощущением полной апатии изменил своей привычке. Нет, разночтения во взгляде на ситуацию у них все-таки имелись, но Джерри наконец понял логику Фин и, более того, счел ее убедительной, очень печально убедительной. Чтобы хоть что-то сказать, он мрачно подытожил:

– Сталбыть, надо подождать, покуда нас совсем убивать не начнут. А тут уж волшебник непременно что-нибудь надумает.

– Либо надумает, либо нет. Это уж одно из двух, сам понимаешь… – В этих словах гномихи Джерри совершено правильно уловил непонятную насмешку, но теперь Фин не стала долго его мурыжить и хитро подмигнула: – Там, в легендах, еще кое-что есть, если ты не заметил. Обычно не чародеи героев вытаскивают из неприятностей, а скорее совсем наоборот. Чуешь?

– Не ко мне! – категорически отрезал Джерри. – Может, к тебе?

Фин открыла было рот, но потом несколько секунд смотрела в глаза собеседнику и наконец медленно покачала головой.

– Тогда, верно, это к ним, – с серьезным видом Джерри указал на загорающую троицу, но не сдержался и насмешливо фыркнул.

Почин посмеяться Фин не поддержала, но возражать тоже не стала, и после непродолжительного молчания Джерри решил довести разработку вариантов до завершения:

– Ну а если нас прижмут, и никто ни х… этого самого не придумает, тогда чего?

Фин пожала плечами, отдавая дань риторичности вопроса:

– Остается еще шанс на чудо. Но, боюсь, нас скоро прикончат.

– Во-во, к тому все и идет… – Джерри поморщился и затем с нехарактерной для себя непосредственностью поинтересовался: – Слушай, а ты, часом, не жалеешь, что во все это вляпалась?

– Да нет. Пока ведь не прикончили.

– Ну да, ну да. Смелые мы. А я вот жалею, что меня никто не спрашивал…

До начала этого разговора Фин хоть и не тешила себя иллюзиями по поводу скорого наступления лучезарного будущего, но и острым пессимизмом не страдала. Сидишь себе, отдыхаешь после махача (пардон, тяжелого боя), притом не они нас, а мы их в итоге поколотили. А что заживо чуть не сожрали и больно было адски, так это, в общем, дело житейское… Но вот после всего сказанного гномиха тоже стала скатываться в пучину упаднических настроений, и это ей ничуть не понравилось.

– Что ж ты ноешь-то все время? Сам ведь Бьорну веришь не больше моего! – Джерри не помнил, чтобы говорил нечто подобное, и сделал в памяти пометку: «опасно много замечает». – А коли так, то и бояться особенно нечего. Да и вообще, посмотрел бы вокруг: солнце светит, птички поют, ручеек вон журчит. Красота, по-вашему. Мир да благодать! Не тот случай, чтоб в гроб собираться, а?

– Может, и не тот. Только… – Джерри оборвал себя, но гномиха довольно живо переспросила:

– Только что?

Джерри, изначально собиравшийся выведать мысли Фин и не открывать свои, вдруг ощутил настоятельную потребность излить душу. Гномиха, безусловно, была куда менее благодарным слушателем, чем Бугай, но все-таки и не Эрик…

– Только как бы все еще проще не оказалось. Свет с ними, с байками и волшебниками! От них дело к одному плохому может повернуться… А как оно получше может пойти? Никак. Вот тебе и весь сказ.

Несмотря на некоторую сбивчивость изложения, Фин четко уловила смысл.

– Так-то уж не надо. Бьорн поопытнее тебя будет. Да и волшебник он далеко не последний.

– Да хоть семи пядей во лбу! Хоть колдун-переколдун! Что толку? Верно ты сказала, глянь вокруг. Леса! Леса на сотню миль окрест, и ничего боле… Как из них выбираться? Пешим ходом? Похоже, придется… Только нас любая тварь выследит и догонит. Потому драпать надо что есть мочи, а не штаны за разму… тьфу, раздумьями просиживать.

Фин молчала, но после паузы трактирщик продолжил так, будто с ним ожесточенно спорят:

– Как еще? Немного способов-то, а?.. По воде? Было бы недурственно. Но не по ручью, до дальнего берега которого я отсюда доплюну! А все речки… это… судоходные далеко на юге. Ну, говорят, на западе где-то лесорубы бревна сплавляют. Так поди их найди, тыкаясь туда-сюда, как котята слепые… Еще? Под землей можно. Ваша братия по этому делу мастера. Однако ж не верится, будто ты в одиночку ход нам прокопаешь. Хоть до гор, хоть куда… Остается воздух. Но тут тоже загвоздка. Сидеть на ветках по-птичьи волшебники умеют, а вот чтоб они по небу так же летали, я не слыхал. Да не в гордом одиночестве, а с цельным выводком… Или это в нашей деревне такое не сказывают, а гномы знают чародеев, могущих в небо подниматься?

Джерри явно не нуждался в ответе, но Фин весьма сухо заметила:

– Знают одного. Говорят, Владыка Тьмы умеет летать.

– Говорить-то говорят… Одного я никак не пойму, если Черный все умеет, пошто же он каждый раз под конец в говне оказывается?.. Ладно, не наша это забота. А наша, что не отрастит волшебник себе крылья. Не улетим мы по воздуху. Вернее уж, к нам оттуда кто-нибудь пожалует.

Джерри сделал очередной перерыв, подумывая, как бы поэффектнее закончить речь, но показать свои способности к емким логическим обобщениям ему было не суждено…

Тут следует дать небольшое отступление, причина которого в том, что у Бьорна Скитальца был очень хороший, острый слух. Если накануне он при всем желании (к тому же отсутствовавшем) не смог бы разобрать шепот с ветвей отдаленного дерева, то сегодня… Нет, начало разговора он пропустил, с полной отдачей пытаясь погрузиться в собственные размышления. Когда же до него донеслось змеиное шипение Фин, пропагандировавшей использование литературного языка, старый волшебник мгновенно отвлекся от бессмысленного перемалывания нескольких самоочевидных фактов, настроил локаторы, чуток подколданув их дальность, и уже не упустил практически ни единого слова. Предполагалось, что будет интересно, но действительность превзошла ожидания.

Фактически, Бьорн получил большое удовольствие. И от способностей собеседников критически оценить ситуацию (что мастерски продемонстрировал Джерри), и от творческой ее интерпретации (тут блеснула Фин). Ему понравилась и сама манера разговора, когда участники, отдавая должное друг другу, ведут собственную игру, пытаются подзапудрить мозги… Пожалуй, впервые с начала путешествия Бьорна покинуло тоскливое ощущение безнадежной недоделанности доставшегося ему материала. Конечно, беззаветная (читай, тупая) преданность идеалам Света во многих отношениях полезнее таких крамольных, откровенно эгоистических настроений, однако признаки наличия разума радовали Бьорна куда больше. Свободомыслящим объектом манипулировать труднее, зато тот иной раз может и сам что-нибудь сделать.

Но, главное, в подслушиваемой беседе волшебник то и дело находил самые натуральные здравые зерна. Так, пассаж Фин насчет внешней легкомысленности происходящего в сочетании с недавно отмеченной Бьорном странностью стратегии Черного породил совсем новую мысль. Звучала она просто провокационно: а действительно ли извечный противник занимается ими всерьез? Не объясняются ли эти малопонятные танцы вокруг них элементарным наплевательским отношением? Вот ведь и Агенор тоже что-то крутил… Продвинуться в этом направлении Бьорну помешала высказанная гномихой идея о героях, подвигах и том, кто кого должен спасать. Для начала она полностью соответствовала исторической практике, хотя в такой форме ему никогда в голову не приходила, и к тому же… К тому же герой и впрямь должен себя проявлять, а не только за рукоять Меча держаться. Если мысленно перебрать, то всем предыдущим вождям Света и на раннем этапе случалось совершить мало-мальски легендарный подвиг. Бьорн подумал даже, что, может, неплохо бы и еще чему-нибудь приключиться. А там, глядишь, все могло само собой замечательно упроститься.

Однако сугубое сочувствие и понимание у волшебника вызвало, конечно, последнее выступление Джерри. Вот уж, правильно сказал. И с семью пядями во лбу, и безостановочно наводя чары, Бьорн вправду не мог вывести свой отряд из лесов ни пешком, ни по воде, ни под землей. А раз так, то следовало сконцентрироваться на воздухе, ибо это была единственная стихия, где все обстояло не столь тривиально, как представлялось трактирщику. Нет, на птичьи полеты Бьорн не тянул; подняться и повисеть на одном месте – таков был предел его возможностей. Но ведь по небу не только птицы летают…

Под воздействием этого соображения волшебник без всякой задней мысли возвел очи горе. Так просто, чтобы посмотреть, как себя чувствует воздушный океан, относительно которого зарождались определенные… И тут Бьорн краем глаза заметил такое, отчего вскочил на ноги с непривычной для себя резвостью.

– Прячьтесь под деревья! Быстро! – рявкнул он, покрепче сжимая посох и машинально отмечая целый рой новых промахов. Шутит, мол, Черный? В бирюльки с ними играет? Обидно за такое неуважение? Ну вот, можно больше не расстраиваться… А пожелание небольшого проверочного приключения? Пожалуйста, все для старины Бьорна. Только выходило, что вместо исследования анализов придется их сдавать.

Пока волшебник взбадривал себя подобным образом перед нешуточным сражением, справедливости ради заметим, что в одном-то вопросе он был прав на все сто: не только птицы по небу летают. Однозначно не только. В основном – да, птицы, но бывает, к примеру, еще и мантикоры. Редко, редко в наше время, но пробороздят они просторы так называемого поднебесья…

Для тех, кто не знает, мантикора – это порожденное магией чудо-юдо, в создании которого используются отдельные компоненты всяких неприятных тварей. При этом в выборе составляющих присутствует известная вариативность, а на выходе всегда получается нечто, более всего подходящее под определение: летающий, клыкастый и ядовитый монстр.

Конкретный экземпляр мантикоры, замеченный Бьорном Скитальцем в момент пикирования с большой высоты на облюбованную ими полянку, приведенному определению вполне соответствовал, хотя неожиданными генетическими изысками и не блистал. Фактически, это был слегка усовершенствованный грифон, едва ли не самая примитивная разновидность. Зато среди знатоков такая мантикора справедливо считалась наиболее неприятным вариантом для противников. Если все-таки привести традиционное описание, то в комплект атакующей мантикоры входили: туловище льва, голова и лапы от оного же, значительно увеличенные крылья грифа и подогнанный по размеру загнутый вверх хвост скорпиона (также, добавлю от себя, имели место мозги клопа, что единственное и давало возможность как-то с этой гадиной управляться).

В качестве превентивной меры Бьорн попытался применить грубую силу: он спокойно подождал, пока камнем падающая мантикора распахнет крылья перед посадкой, а затем влепил в нее самую мощную молнию, какую только мог выжать из своей волшебной палки. Но без всякого успеха. Нет, сама по себе мантикора по части магии не может ничего, но поскольку товар это штучный, то перед отправкой на битву с конкретным врагом хозяева твари обычно принимают элементарные меры предосторожности. Вот и здесь Бьорн сразу узнал простое, но эффективное заклятие, абсорбирующее электрический разряд. Всем ведь известно, что это его излюбленное оружие…

Несмотря на не самое изящное приземление (попав в кольцо разноцветных сполохов, мантикора немного утратила ориентацию и шлепнулась практически на бок), монстр быстро и уверенно принялся за работу: встал на четыре лапы, коротко рыкнул и, полураскрыв крылья, прыгнул на волшебника. Бьорн был к этому готов и поставил блок, попросту уплотнив воздух посредине между собой и противником. С размаху наткнувшись на невидимое препятствие, мантикора вновь грохнулась оземь, тряхнула гривой и двинулась к цели по твердой поверхности. Медленно, с огромным трудом преодолевая сопротивление вязкой субстанции, но все-таки двинулась. Бьорн ничего другого и не ожидал, потому как даже после столетий тренировок ему не удавалось сделать воздушную стену абсолютно непроницаемой. Волколака или даже медведя она могла остановить, но не мантикору с ее сверхъестественной мощью… Очень кстати волшебнику вспомнились предания о великих чародеях древности, будто бы умевших создавать в воздухе непреодолимую преграду под названием «силовой барьер», сам же Скиталец эту премудрость не освоил.

Впрочем, были и другие апробированные методы борьбы с мантикорой, один из которых казался вполне осуществимым в сложившихся обстоятельствах. Бьорн глянул назад, подыскал на опушке леса подходящее место и направился туда, преспокойно повернувшись к мантикоре спиной. Ей бы тут предпринять маленький обходной маневр, перемахнуть воздушную стену сверху (та отнюдь не до неба простиралась) и… Однако вследствие указанной особенности строения мозга мантикоры признавали единственный способ преследования цели – по прямой, и наша исключением не являлась.

Таким образом, ничто не помешало Бьорну занять позицию, все подготовить и подождать, пока противник прорвется сквозь барьер. Этим, на первый взгляд, можно было не заниматься, но волшебник справедливо считал подобные действия хорошей психологической уловкой: вырвавшись на волю, обозленная мантикора помчалась к нему, не разбирая дороги. И в точно выверенный момент Бьорн нехилым усилием мысли повалил сосну, по замыслу способную упасть на мантикору и перешибить оной хребет.

Расчет был верен, сосна упала куда надо, только мантикоры под ней не оказалось. Она довольно поздно заметила опасность, но все же успела затормозить, во всю длину распластав крылья и вспахав землю всеми четырьмя лапами. Получив неудовлетворительный результат, Бьорн немедленно выставил еще один воздушный щит сразу за поваленным деревом и начал про себя ругаться. Слишком хорошее сцепление с дорогой у сволочи! Против дуры с птичьими лапами такой номер всегда проходил, а тут хренушки.

Ругался Бьорн недолго, поскольку случилось нечто такое, отчего самообладание ему изменило. Нет-нет, мантикора пока покорно вошкалась в очередном воздушном киселе. Зато появилась вторая. Почти неотличимая копия первой, она спокойно осуществляла посадку в центр полянки. С неприятным чувством, похожим на панику, старый маг признался себе, что если у двух мантикор хватит ума напасть на него с разных сторон, то можно ведь и не отбиться.

Как вскоре выяснилось, у вновь прибывшей были другие планы, и они понравились Бьорну еще меньше. Осмотревшись на местности, мантикора нисколько не заинтересовалась волшебником, а, напротив, бодро затрусила в дальний от ручья конец полянки, то есть туда, где скрывалась молодежь. По мнению Бьорна, это означало в недалеком будущем поиск новых героев, да и то при условии, что будет кому искать. Помочь же нынешним он не мог ничем, даже советом. Прятаться или спасаться бегством от мантикоры бессмысленно, а драться… В другой ситуации Скиталец от души бы посмеялся, вообразив себе такую сцену, но сейчас он испытывал лишь грусть и растерянность, и в этом состоянии мы его ненадолго оставим…

Для наших молодых друзей действительно наступили не лучшие времена. Пока только в моральном плане, но это не грозило затянуться. А сперва всю заваруху они восприняли как специально подготовленную развлекательную программу – вон с каким чудищем волшебнику выпало сражаться, пока зрители под сенью древ прохлаждаются. Общее настроение не разделяла лишь Фин, как-то сразу подумавшая, что вот и подоспел полновесный подвиг, но потом и она увлеклась разглядыванием невиданного монстра. Появление на поляне второй мантикоры тоже вызвало в массах скорее сочувствие, нежели испуг – дескать, тяжело придется Бьорну, как же он извернется-то? Но когда мантикора двинулась в их сторону (а стояли они компактной группой в паре деревьев от открытого участка), концепция поменялась молниеносно.

Единственным, кто не застыл парализованный ужасом, оказался Джерри. Быстро глянув на стоящего рядом Бугая, он облизнул пересохшие губы и сипло пробормотал:

– Бугай, ты уж это… давай, а?

Маловыразительные черты лица Бугая почти неуловимо отразили сомнение, тем не менее он сделал шаг вперед. Джерри же обернулся к Эрику и скомандовал:

– Дай ему меч! Быстро!

Молодой барон послушно потянулся к рукояти, однако сам Бугай не только имел иное мнение, но и успел его высказать:

– Пусть он железкой машет. Больше толку будет, – с этими словами начинающий богатырь сделал еще шаг навстречу мантикоре, которая уже достигла опушки.

– Блин! – От вида клыкастой пасти Джерри передернуло, и, обведя остальных безумным взглядом, он заорал: – Чего встали-то? Разбегаться надо!

– Да зачем? – не понял Эрик, все ж таки взявшийся за меч трясущейся рукой.

– Дубина! Может, кому повезет и его не сразу… А-а, торчи, где хошь! – Трактирщик бросился к ближайшему дереву, подпрыгнул, ухватился за толстую нижнюю ветку и принялся ловко карабкаться вверх.

Показательный пример был воспринят и, более того, признан рациональным. Элли стала медленно отступать в глубь леса, Эрик двинулся влево, где притаился за стволом потолще, а Фин пошла в обход мантикоры справа, в отличие от других не слишком скрываясь.

Между тем мантикора давно могла атаковать Бугая, но вместо этого остановилась на расстоянии прыжка и немного нервно рыла землю передней лапой. Даже мозгам клопа происходящее не могло не показаться странным – стоит, видите ли, чувак в холщовых штанах и суконной рубахе, без малейших признаков доспехов и оружия, не колдун ни разу и… не боится. Почему не боится? Мантикора была смущена. Она уж и порычала, и хвостом – самым своим страшным средством нападения – махнула, а этот стоит себе как истукан, даже рук не поднимает.

В итоге все кончились тривиально, как и с волколаком накануне. А что поделаешь? Ну, не могут это твари вести сложную позиционную борьбу: рвать, драть, кусать – таков их удел. Волколаки хоть тактике коллективного боя были обучены, а мантикора… Она просто распалила себя до состояния, когда ненависть к врагу и жажда крови испепеляют остальные чувства, – и вперед! Тупо, раззявив пасть, вытянув лапы и выпустив когти.

Прыжок без разбега, со сложенными крыльями не получился ни высоким, ни быстрым, при желании Бугай мог бы попросту увернуться. Но от желания такого он был крайне далек. Зачем, вообще говоря? Он лишь поднял правую руку, сжав ее в кулак, а затем резко и точно опустил. Это был его фирменный удар, не раз проверенный на быках, – сверху вниз, как молот, прямиком меж рогов.

М-да, рога у мантикоры отсутствовали, да и лоб она покрепче бычьего имела. А то свежеиспеченный подвиг можно было бы смело заносить на скрижали, и все чудесно… Но увы! Страшный удар хоть и остановил мантикору посреди прыжка, оглушив ее так, что она беспомощно присела на задние лапы и несколько секунд помутневшими глазами рассматривала хороводы звездочек, но напрочь дух из нее не вышиб. А как добить зверюгу, Бугай сразу не сообразил, с быками-то этого, понятно, не требовалось…

Слегка очухавшись, мантикора взялась за дело серьезно. То есть, встав на четыре лапы, нанесла через собственную голову коварный удар хвостом скорпиона, благо расстояние это позволяло. Бугай не представлял себе всю опасность хвоста, но, увидев летящее в грудь жало, в последний момент успел отскочить далеко назад. Вышло не слишком удачно, потому как фактически он оказался прижат спиной к дереву (к слову, тому самому, на которое влез Джерри). А мантикора, уяснившая, чего надо опасаться, пошла в свою коронную атаку. Распахнув для устойчивости крылья, она встала на задние лапы и не очень грациозно, зато надежно укрыв лоб за бастионом когтей и клыков, двинулась на врага.

Сдается, тут Бугаю пришлось бы туго (по крайней мере, у него самого отсутствовали идеи по поводу, что бы эдакого можно было предпринять), но на сцене начали появляться новые участники. Первой оказалась Фин, изначально не собиравшаяся меланхолично ожидать, пока ее сожрут. Она грамотно зашла противнику во фланг, вот только расположилась далековато, и в момент бесчувствия мантикоры подскочить не успела. Теперь ситуация была не столь удобной, зато гномиха правильно почувствовала, что Бугай на большее не способен, и вообще его надо спасать… Издав грозный боевой клич, Фин выскочила из-за деревьев с занесенным над плечом топором и бросилась на мантикору с правого бока. Та находилась не в самой удобной позиции для отражения такой атаки, но игнорировать боевой топор гномов чересчур оптимистично даже для дракона. Поэтому пришлось скоренько перестраиваться: мантикора вновь опустилась на все конечности и вполоборота развернулась, припав к земле и сложив крылья. Когда же Фин налетела, правое крыло твари стремительно развернулось в стелющемся ударе, подрубившем гномиху точно под колени. Фин кубарем покатилась по траве, и хотя она успела крутануть топором, тот едва задел крыло и не причинил сколь-нибудь существенного вреда.

Мантикора спокойно следила за поверженным врагом, намереваясь прыгнуть и разорвать Фин ровно в момент, когда той будет благоугодно закончить движение, но внезапно позади раздался еще один клич. В принципе больше он походил на стон безысходного ужаса, но мантикора все же отвлеклась. Автором возгласа являлся Эрик, тоже решивший замахнуться на подвиг. По первости он просто спрятался за самым толстым стволом, который только нашел, и трясся от страха, но затем, заинтригованный доносящимися звуками, взялся-таки за осторожное подглядывание. И вот вид мантикоры, расположившейся к нему самым что ни на есть тылом, здорово взбудоражил молодую кровь. А вдруг успеешь меч воткнуть, прежде чем она развернется? «Может, так героями и становятся?» – мелькнула шальная мысль, и Эрик, подбодрив себя вышеописанным криком, понесся на мантикору с мечом в вытянутой руке.

Разумеется, молодого барона постигла неудача. Повернув башку, мантикора краем глаза засекла нового противника, без всякой суеты подождала и его, после чего огрела хвостом. Назад ударить жалом она не могла, но и в качестве дубинки хвост был вполне эффективен. Попади мантикора, как целила, в голову, мы могли бы остаться без одного из основных персонажей, но Эрик успел на удивление быстро среагировать и отклонился в сторону. В результате хвост обрушился на плечо, а Эрик, выронив меч, – на землю, где полностью сосредоточился на проблеме: как набрать в легкие воздух.

У мантикоры, правда, тоже возникли трудности. На обед были поданы уже трое, с кого начинать-то? Определенного метода под такую ситуацию не предлагалось, и обычно мантикора тупо оформляла ближнего. А тут все находились примерно на одинаковом расстоянии… Трудно предположить, каким способом и в какие сроки мантикора разрешила бы кризис, но ей помог Бугай. Без какого-либо объяснения он вдруг сделал шаг в направлении монстра, и это решило дело. Во-первых, он стал ближним, а во-вторых, мантикоре вспомнилось, что данное блюдо пребольно ее стукнуло. Мстительно зарычав, она снова развернулась к Бугаю и принялась подниматься на дыбы. И тут…

Самое время вернуться к волшебнику, не так ли? Он, между прочим, именно в этот момент готовился продемонстрировать свой высокий класс. Причем на этот раз говорю так без тени сарказма. По предыдущим главам у вас могло сложиться впечатление, будто лучшие годы Бьорна остались далеко позади, да и вообще вся его слава не более чем тривиальная рекламная шумиха. Что ж, доля истины здесь есть, но недооценивать Скитальца не следует – класс у него был, а его где попало не растеряешь.

Изначально ситуация осложнялась тем, что волшебнику было никак не добиться нужного психологического настроя. Он прекрасно знал и сам тысячу раз объяснял начинающим: при решении трудной задачи главное – предельно на ней сконцентрироваться. Отбросить чувства, забыть обо всем, прямо не касающемся цели. Есть только мантикора, которую надо уничтожить, остальное не имеет значения. К сожалению, простого постулирования этой идеи недостаточно, она непременно должна быть реализована, а Бьорну никак не удавалось избавиться от стоящей перед мысленным взором картины растерзанных героев, вверенных Судьбой его попечению. Зато когда он наконец справился с собой, все пошло, как по маслу.

В голове прояснилось, мысли приобрели четкость, быстроту и, что особенно необходимо, последовательность. Очевидно, он, Бьорн Скиталец, может убить мантикору только с помощью магии, другие способы просто недоступны. Далее сразу берем худший вариант: мантикора защищена от всех возможных видов магических воздействий. Это практически невероятно, но искать, что ее пробьет, слишком долго и ненадежно. Проще воспользоваться магией опосредованно, как в неудачной попытке пришибить врага сосной. Более того, поскольку под рукой ничего кроме природы нет, то придется обойтись стихиями оной. В разной степени Бьорн владел всеми разновидностями магии элементов, так что оставалось перебрать и найти подходящий. Воздух? Отпадает. Это в основном защита, да к тому же среда, привычная для самой мантикоры. Земля? Серьезно, глобально, иногда даже слишком. К сожалению, фундаментальные явления типа обвалов и землетрясений трудно организовать, и нужного эффекта от них в данном случае не предвидится. Можно попытаться расколоть твердь прямо под гадиной, но это уж совсем на крайний случай… Вода? Тоже не весть что. Поблизости имеется, но толку никакого. Утопить мантикору в мелком ручье не выйдет, а ни к чему другому жидкость не пригодна. Огонь? Выглядит наиболее перспективно. Многообразен, функционален (хорошо убивает то бишь), и все равно не понятно, как его применить. Может, скомбинировать с чем? С той же водой к примеру, существуют ведь интересные варианты…

Пока Бьорн размышлял, фактическая сторона схватки никаких изменений не претерпела. Мантикора прорвалась сквозь щит за рухнувшей сосной только для того, чтобы увязнуть в следующем. Она злилась, но и только. Пытаться предпринимать какие-либо дополнительные шаги, с ее точки зрения, необходимости не было, достаточно того, что каждый новый щит слабее предыдущего, и рано или поздно…

В борьбе с сопротивлением воздуха мантикора низко гнула голову и даже не смотрела на Бьорна, а то ее могла бы насторожить усмешка, внезапно прорезавшая лицо чародея. Лишь когда очередной сдерживающий щит исчез, а волшебник повернулся на девяносто градусов и побежал к ручью, мантикору кольнула мысль, что это может оказаться неспроста. Однако укольчик осторожности легко растворился в обуревавшей ее злобе, и мантикора огромными прыжками помчалась вслед. Вперед, быстрее, еще, еще, на этом берегу достать не успеваем, надо в полете перемахнуть ручей и…

Тут все и произошло. И даже то, что авторство трюка принадлежало не Бьорну, нисколько не умаляет его заслуги – тончайший расчет и исполнительское мастерство отвечали уровню волшебника экстракласса.

Для начала Бьорн бежал достаточно быстро, чтобы мантикора не догнала его до ручья. Затем он весьма удачно не поскользнулся в воде, не споткнулся, выбираясь на берег, и не потерял равновесия, разворачиваясь лицом к врагу. И, наконец, собственно магия в виртуозном исполнении. Уже на подлете к цели мантикора воткнулась в очередной воздушный щит и плюхнулась прямехонько в ручей, взметнув фонтан брызг. Которые повели себя странно – вместо того чтобы, подчиняясь закону тяготения, разлететься в стороны и вниз, они заодно с близлежащей водой устремились к мантикоре, обволакивая ее сплошным водяным коконом. Причем произошло это настолько неожиданно, что в мозгу несчастного монстра мысль не успела даже зародиться… А Бьорн тем временем творил следующее заклинание. Он резко поднял вверх руку, одновременно создавая на ладони огненный шар. Не так уж круто, можете сказать вы, этими самыми шарами кто только не швырялся. Верно. Но есть нюанс. Для получения сгустка пламени нужно подкачать энергии – можно изнутри, но желательно извне. В нашем случае Бьорн в качестве источника использовал водяной кокон, в который угодила мантикора. А теперь угадайте, что произошло с водой, когда из нее мгновенно выбрали всю энергию, попросту говоря – тепло.

В общем, Бьорн выкинул ненужный огненный шар в нормализовавший свое течение ручей, несколько секунд полюбовался на вмороженную в глыбу льда зверюгу и заспешил туда, где должны были лежать залитые дымящейся кровью тела героев. Что его все больше смущало по мере приближения, так это полное отсутствие каких бы то ни было звуков: ни тебе криков жертв, ни рычания мантикоры. Удивительно. Даже если предположить, что она уже покончила со всеми, то могла бы двинуться по волшебничью душу (или хотя бы довольно поурчать на сытый желудок). Одно предположение напрашивалось, но Бьорн твердо решил до времени его не делать – ну, не может такого быть…

Однако было, и когда волшебник пересек поляну и воочию увидел пятачок, на котором разворачивалось сражение, то натурально обалдел. Мало того, что лежащая на боку огромная мантикора была очевидно мертва, так еще казалось совершенно непонятным, как именно с ней приключилась смерть. Это интриговало настолько, что Бьорн, забыв об обилии других дел, несколько раз обошел вокруг тела, но безрезультатно – мантикора выглядела совсем как при жизни, только не дышала… В итоге волшебнику пришлось позднее просить объяснений, а мы, пожалуй, сразу расскажем, какой неприятной и неожиданной стала для мантикоры собственная гибель.

Итак, мы расстались с нашими молодыми друзьями в тот душещипательный момент, когда Эрик и Фин были повержены, а мантикора вставалд на дыбы, собираясь подзакусить Бугаем. С этим вышел обломчик, поскольку помимо душещипательности указанный момент блеснул… э-э… да, экстраординарностью.