ПРОЛОГ

Могучие седые волны, подгоняемые ледяным северным ветром, накатывали и с грохотом крушились о скальную твердь, отвесно поднимавшуюся из морских глубин. Черный, иссеченный трещинами базальт, казалось, не замечал непрерывно терзающей его стихии, но я прекрасно помнил времена, когда береговая линия на добрую сотню футов не доходила до того места, где я сейчас стоял, склонившись над бушующим морем и вдыхая смешанный с солеными брызгами воздух. Что ж, еще десяток тысячелетий, и море вплотную подберется к подножию гигантской башни, высившейся за моей спиной. Ее вершина в ненастные дни чиркала за облака, а саму башню пешком не обойти и за день, но что случится с этим колоссом, когда море подмоет его основание? То же, что рано или поздно случается с любым могуществом, – рухнет… Впрочем, как я уже заметил, это была проблема довольно отдаленного времени.

Пока же башня стояла, незыблемая и даже как будто нетронутая временем, и являла собой единственное украшение пейзажа, на многие мили окрест состоявшего сплошь из черных скал и кусающего их моря. На ум невольно приходило сравнение с маяком – для кораблей, никогда не возвращающихся в родную гавань. Мрачновато? Ну, нигде же не сказано, что это место должно быть веселым. А мне вот нравилось – каждому, знаете, приятно после долгой отлучки вернуться в знакомые места, с которыми связано множество самых разных воспоминаний.

Однако я не дал себе подпасть под власть прошлого (в последнее время у меня было более чем достаточно возможностей о нем подумать) и небольшим мысленным усилием перенес себя наверх, в самое сердце башни – огромный сводчатый зал, полностью облицованный шлифованными плитами черного мрамора, где единственным предметом меблировки служил Трон, искусно вырубленный из черного опала. Сейчас здесь было темно, тихо и пустынно – само воплощение забвения, а когда-то… Когда-то из рва, идущего вдоль стен, взметались языки пламени, зал заполняли существа, чей вид, без сомнения, вызвал бы у вас отвращение, а Трон был окружен кольцом багряных молний, за сполохами которых можно было разглядеть лишь пятно мрака, более непроглядного, чем самая безлунная ночь, и куда более страшного… И в скором времени всему этому предстояло вернуться – огню, молниям, тварям. За одним, пожалуй, исключением. Да, Цитадель Мрака оживет, нависая отсюда, с северной оконечности мира, жуткой угрозой, заставляющей сердца смертных биться через раз.

Хм, откуда мне знать такие вещи, можете спросить вы. А кому ж знать-то, как не мне, так я отвечу. Ведь это я выстроил эту башню и населил своими порождениями.

Это я сидел некогда на Троне, завернувшись в мрак. Я простирал отсюда свои руки над миром, сея смерть и ужас… Не слишком ли много "я"? Думаю, не стоит удивляться – Черный Властелин и не должен страдать от избытка скромности. По идее, он вообще ни от чего страдать не должен…

Но это только по идее; на деле я если и не страдал, то был весьма к этому близок. Поднявшись на ступеньки, я опустился в свое уютное кресло (тут нет парадокса – благодаря простенькому заклятию под задницей чувствовалось нечто более комфортабельное, чем камень, пусть и драгоценный), окинул мир рассеянным взглядом и недовольно поморщился. Нет-нет, видно было хорошо – мое могущество было по-прежнему велико, а древние чары работали как часы, но само зрелище было отвратительное. «Ага, это, наверное, потому, что в мире развелось слишком много Добра, претящего твоей извращенной натуре!» – подумаете вы и… ошибетесь. К счастью, природа духа как людей, так и иных существ была гораздо меньше подвержена изменениям, нежели скалы и море, поэтому в Добре там никто особо не захлебывался. Всякое было в мире: доброжелательность, благоденствие, радость, но и война, голод, страх – перемешано так, что иногда и отличишь не сразу. Нет, печалили меня отнюдь не всякие там улыбки на лицах детей, а вещи куда более серьезные: разбросанные там и сям и хорошо заметные моему наметанному глазу знаки Судьбы… Я вернулся, и моя тень уже легла незримым покрывалом на круговерть жизни, провоцируя нежданные войны, катаклизмы и тому подобное. Пока это были еще семена, но из тех, что быстро дают всходы. Да, я прекрасно мог предсказать будущее, и совсем не потому, что отлично умел его прозревать, – тут и опыта было достаточно.

Однако все еще не понятно, что же вызывало у меня столь неприятные ощущения, не так ли? Уж не грядущие же войны, в самом деле?.. Нет, разумеется, суть проблемы была в другом. Постараюсь объяснить на простом примере. Вот вас, скажем, никогда мечом по голове не били? Полагаю, нет. Потому что если бы били, вы бы давно уже все поняли… Не смешно? А я и не шучу. Ведь я мог не только в общих чертах проследить череду надвигающихся событий, но и совершенно точно угадать, чем дело кончится. Финал всегда был до отвращения одинаков – появлялся чертов герой с небольшой группой поддержки и без малейших угрызений совести давал мне по башке. С той лишь разницей, что герои менялись, а Меч оставался одним и тем же. Но это деталь малосущественная… В данный конкретный раз не было ни малейших оснований предполагать возникновения каких-либо отклонений от заданного сюжета: наравне со знаками, предвещающими хаос и разрушение, я видел и признаки рождения нового героя, и прочие, неразрывно связанные с этим событием неприятности. А представьте себе, каково это: долгие периоды пребывания бестелесным духом в пространстве, где нет ничего, затем краткое возрождение, то есть возвращение на Трон, составление коварнейшего плана и… его полный провал. А потом – по башке, и по новой… Не подумайте только, что я набиваюсь на сочувствие, – хочется лишь объяснить причину, по которой я внутренне протестовал против того, что видел, и собирался раз и навсегда положить этому конец. А может, и что-нибудь поувесистее.

Впрочем, подобные намерения были мне также не внове – я и прежде каждый раз был уверен в своей победе, но теперь существовало принципиальное отличие. Если раньше я списывал неудачи на незначительные просчеты, недооценку противников, другие извиняющие обстоятельства и утешал себя, что наконец-то сделаю все как надо, то теперь взглянул в глаза горькой правде: итог моего противоборства с так называемым Добром был предопределен не моими ошибками, а самой структурой сюжета. Выражаясь языком, неизвестным во Вселенной, где мне довелось обретаться, но, может быть, знакомым вам, мое поражение было запрограммировано – к нему вели все пути вне зависимости от принимаемых мной решений. Такое признание далось мне с трудом, ибо с очевидностью утверждало наличие некоей высшей силы, сути которой я не мог постичь, как ни тужился. Но сейчас речь не об этом.

Итак, я пришел к выводу: дабы избежать нового фиаско, мне нужно было изменить сами правила игры. Но как? Это было нелегко даже для меня, почти всемогущего. Сгоряча, в первые пару тысячелетий, я решил действовать методом превентивных мер, то есть не строить грандиозных замыслов, а просто уничтожить потенциально опасных противников сразу, в зародыше. Без армий, подручных – исключительно в частном порядке. Но, поразмыслив, идею пришлось забраковать как бесперспективную – уничтожу одних, появятся следующие. В конце концов однажды мне удалось пристукнуть главного героя до того, как он вошел в силу. И что? Да ничего – получил Мечом от того, который по всем мудрым расчетам в фавориты никак не проходил…

Затем я долго вынашивал по-настоящему нетривиальное решение – завязать! Да, завязать, перестать быть Черным Властелином, не занимать Трон, а пожить где-нибудь отшельником в свое удовольствие. Разумеется, это было все равно, что признать окончательное поражение, но я уже готов был пойти и на это. И все же одно соображение меня остановило – хорошо, я-то оставлю их в покое, а они меня? Как же, держи карман шире… Разнюхают со временем что к чему, придут по мою душу и с криками «гей, гей» размажут по стенкам. Нет, это мои бы с криками, а они будут этакими сокрушенно-любезными: «Извините, мы все понимаем, даже сочувствуем, но избавить мир от вашего присутствия совершенно необходимо – очень уж Добру мешаете…» Тут я, конечно, мог бы с ними поспорить, но, сами понимаете: летай иль ползай – конец известен…

После такого заключения я надолго впал в прострацию (которая в принципе неплохо помогает коротать века), но уже перед самым возрождением случился еще один всплеск умственной активности, породившей идею, вначале показавшуюся мне неудачной шуткой. Однако по мере рассмотрения она выглядела все более многообещающей… Одним словом, я преисполнился решимости и даже успел продумать некоторые трудные технические детали, но сейчас, оказавшись в привычной обстановке, внезапно усомнился. Все-таки велика была сила инерции, ведь запустить отлаженный с глубокой древности механизм куда проще: нежить уже ждет в могилах, орки и гоблины поизмельчали в мое отсутствие, но это легко поправить, а уж среди людей благодатный материальчик всегда под рукой. Так, например, предаваясь этим раздумьям, я уже некоторое время наблюдал за одним, весьма приличным по размеру королевством (к сожалению, на моей карте названия не были указаны), где престарелый король-отец наплодил явно излишнее количество принцев, каждый из которых спал и видел себя на троне. Вот вам и готовый плацдарм для внедрения – поторопить монарха, подогреть свару между наследниками, и раздуем войну на весь Запад, от эльфийских лесов до самого Срединного хребта. Прекрасное начало…

Я с усилием заставил себя оторваться и перенести взгляд в какое-нибудь менее навязчивое место – самым подходящим оказался центр гигантской южной пустыни… «В конце концов, – напомнил я себе, – новый план не отвергает использования всех старых трюков. Скорее наоборот. Так что не стоит с собой лукавить: тебе просто не хочется этого делать! Куда приятнее оставить задницу в тепле и покое…»

Но даже такой аутотренинг помогал слабо – больно уж бледно выглядела моя задумка на фоне реального мира, где моя сила превосходила всех поодиночке, а может быть, и гуртом… Наконец, я пошел на временный компромисс между старым и новым и решил посоветоваться. Был, как говорится, один такой, чье мнение я ценил. Если, конечно, он еще коптил небо, в чем, зная его возраст, в пору было крепко усомниться.

Тем не менее я направил взор на север, в точку, расположенную неподалеку от моей башни, где смыкались два горных хребта и куда люди все еще не могли добраться. И надо же, почти сразу обнаружил своего старого товарища, он даже пещеру не сменил и лежал, тихонько посапывая в две дырки.

Тут вышла небольшая заминка – я попытался переместиться в пещеру силой мысли, но не смог, мощи пока не хватало. Пришлось лететь, как какой-нибудь глупой птице. Впрочем, неудобства такого способа перемещения заключались лишь в необходимости соприкасаться со скверной погодой (на этой широте она всегда скверная). Спешки-то особой не было, ибо, как вы могли уже догадаться, мой товарищ был старым драконом, а эти твари в таком возрасте могли спать веками. Так что, когда я прорвался сквозь пелену ветра и зарулил в устье пещеры, то обнаружил Рандорфа точно в той же позе, что показало мне Око, – он лежал, обернувшись кольцом вокруг груды золота и драгоценностей высотой футов десять, и едва слышно похрапывал.

Я быстренько сотворил парочку заклинаний – одним обсушился, а вторым зажег небольшую шаровую молнию (я хоть и видел в темноте ничуть не хуже, все же предпочитал освещение) – и подошел ближе, вглядываясь в Рандорфа повнимательнее, а то драконы так похожи друг на друга, что издали недолго обознаться. Но нет, это определенно был он, потому что даже во сне его губы кривились в презрительно-иронической усмешке. Вот только некогда золотистая чешуя, сплошь покрывавшая его тело, стала больше похожа на медную, а кожистые крылья казались покрытыми сетью мелких трещин – собственно, он был даже не стар, а попросту дряхл.

Для непосвященного в повадки драконов попытка разбудить Рандорфа превратилась бы в серьезную проблему. Вы можете кричать до хрипоты и топать ногами пока они не отвалятся, но ни один уважающий себя дракон и ухом не поведет. С рукоприкладством еще хуже – кулаки отобьете, а оружие, которым можно дракона хотя бы поцарапать, на дороге не валяется. И плюс ко всему, на этих зверей не действует магия – заколдовать их невозможно (будет время – расскажу почему). В общем, существовал только один простой и надежный способ: я отыскал взглядом в куче золота две небольшие монеты, переместил их себе в ладонь, после чего сжал кулак и потряс. Это сработало отлично – едва послышался звон золота, как тяжелые веки Рандорфа взлетели вверх, а пасть распахнулась, явно изготовившись жахнуть огнем.

– Не надо! – Я предостерегающе поднял руки. – Свои!

В выкаченных желтых глазах за мгновение промелькнула целая вереница чувств: узнавание, удивление, радость… Потом Рандорф сварливо поинтересовался глухим голосом:

– А почему это не надо? Пламя очень освежает, а ты не сгоришь, чай не деревянный!

– Ну, я тоже мог бы вместо приветствия обрушить тебе на голову эту скалу.

– Мог бы. Меня как раз и озадачивает то, что ты этого не сделал. Может ты морок какой?

– Сам ты ящерица!

Он все-таки полыхнул пламенем, на мгновение обдавшим меня нестерпимым жаром, но, естественно, не причинившим никакого вреда.

– Нет, настоящий! Ну ладно… Золото верни, кстати.

Я пожал плечами и швырнул монеты обратно, после чего Рандорф полузакрыл глаза, тяжело опустил голову на передние лапы и спросил более миролюбиво:

– Зачем пожаловал?

– Потолковать о том, о сем.

– Гм. Давно вернулся?

– Сегодня.

От удивления он аж содрогнулся, а глаза вновь широко раскрылись.

– И уже тут? Не сидишь на своем Троне, выстраивая слуг и раздавая приказы, а пришел поболтать со старой развалиной? Не узнаю тебя, Черный. Тоже выстарился, что ли?

– Скорее поумнел.

– Да ты чё?! – Массивное тело мелко затряслось – смеялся, гаденыш! – но прежде чем я успел отреагировать достойным образом, успокоительно фыркнул. – Ну, может, это и правда. Такое случается… Хотя, как ты сам любил говорить, дуракам и боги помогают.

– Я любил? Что-то не припомню…

Рандорф, как всегда, проигнорировал угрозу в моем голосе и весело ухмыльнулся:

– А как же! Всякий раз, когда эти дураки обводили тебя вокруг пальца.

– Чушь!

– Ну почему? – Он хитро прищурился. – Напротив, фраза, не лишенная смысла…

Явно подначивал, но я пока не понимал, на чем именно, поэтому сделал вид, что попался:

– Рандорф, напомню тебе, что я единственный настоящий бог в этой Вселенной. Остался… И я дуракам не помогаю!

– А вот и нет! – Он довольно раздулся. – Каждый раз совершая тот или иной поступок, ты вольно или опять-таки невольно одному вредишь, а другому – скажем, врагу первого – помогаешь. Так неужели все, кому ты помог, сам того не замечая, были сплошь и поголовно умными? Что-то не верится!

– Софизм.

– Пожалуй, – печально согласился он и после небольшой паузы громыхнул грозно, почти как в прежние годы: – Ладно, ближе к делу! Скажи-ка: уж не собираешься ли ты прекратить борьбу?

– Хотел, было дело, – признался я. – Но передумал – не поможет!

– Точно, – он кивнул массивной головой – совсем по-человечески. – Но что тогда? Что-то же стряслось, это и ежу понятно… Ха, становится интересно, выкладывай!

Выложить с ходу я поостерегся – от хохота старик мог и подохнуть, – поэтому начал издалека:

– Почему силы Добра побеждают?

– Это риторический вопрос?

– Считай, что нет.

– Ну-у… Не знаю, – совершенно серьезно ответил Рандорф. – Так устроен мир – это единственное, что я могу сказать по данному поводу. И так было всегда, с того момента, как я вылупился из яйца.

– Всегда – несколько дольше, чем твоя жизнь. Но ты прав. Хотя и не совсем понятно, как такое может быть – мир ведь не сам себя обустраивал… А у его истоков как раз я и стоял!

– Ты был не один. Может, Светлый подсуетился?

– Исключено. Он был не могущественнее меня и уж точно – не хитрее. А я, например, не мог бы тогда подстроить, чтобы Зло всегда побеждало…

Некоторое время мы молчали, словно смущенные наличием такой удивительной загадки, но потом я спохватился:

– Хрен с ним! Я сейчас о другом – согласен ли ты, что Зло очередной раз обречено?

– Всецело. Но куда ты клонишь?

– Сейчас поймешь. Если в конфликте двух сторон одна всегда выигрывает, а другая соответственно проигрывает, то что надо сделать, дабы не казаться среди проигравших?

– Ну и… – подтолкнул он, и я логично закончил:

– Надо принять сторону сильнейшего, конечно же!

Однако Рандорф даже не рассмеялся, а только приподнял хвост и красноречиво покрутил кончиком у виска.

– На этот раз ты спятил! Черный Властелин переходит на сторону Света – в жизни не слышал большей нелепицы! Да и как ты собираешься это сделать? Формально объявить, что с завтрего творишь Добро, начнешь выращивать цветы и дарить их детям?

– Надеюсь, до этого не дойдет, – сухо заметил я, но Рандорф не унимался:

– Или нет? Душу переделаешь? Так ведь хрен – через себя не переступишь, особенно в твоем-то возрасте… Только сраму не оберешься!

– Все сказал?

Рандорф фыркнул и отвернулся, а я усмехнулся и пошел на выход. Как вы помните, я собирался получить совет и теперь был совершенно удовлетворен – столь категорическое неприятие идеи моим ближайшим соратником убедительно доказывало ее жизнеспособность. Парадокс? Ничего подобного – самые лучшие идеи те, что никогда не придут в голову другому, и я лишь вновь уверился в силе своего замысла. Однако дракон тоже разбирался в подобных вопросах, поэтому я нисколько не удивился, когда вслед донеслось:

– Эй, эй, погоди! Ты же еще ничего не рассказал!

– Стоит ли тратить твое драгоценное время на разговор со свихнувшимся? – не оборачиваясь, поинтересовался я.

– Оскорбился, что ли? Ладно, я погорячился… Ну что стоишь? Тряхни гору, метни парочку молний или еще как отведи душу, и к делу!

Я отвел душу, сделав вид, будто готовлюсь расколоть землю под его сокровищами (даже трещину пустил для убедительности). Рандорф, поднявшийся было на лапы, грозно опустился на камень и проворчал:

– Шутки у тебя точно дурацкие!.. А мысль, может, и не такая плохая. Очень неожиданная, ты прав. Но как ты собираешься ее реализовать?

– Очень просто. Скоро начнется конфликт, я, как и прежде, займусь его подготовкой. На начальном этапе. А потом вселюсь в одного из ключевых персонажей противника и буду действовать для вящей его пользы.

Как ни странно, Рандорф не ударился в критику, а только пожаловался:

– Слишком уж просто. Растолкуй!

– Что именно?

– Как ты собираешься вселиться, например? Ведь сразу же заметят.

– Не факт. Я сделаю это загодя, за много лет до основных событий. Скорее всего я вообще перенесу себя в новорожденного ребенка.

– Ерунда! – не выдержал все-таки Рандорф. – Сразу проколешься! Ты не сможешь правдоподобно писаться и учиться ходить!

– Ты меня недооцениваешь, – с ноткой гордости бросил я. – Я закляну себя. Так что фактически перестану существовать на какой-то период. Но подрастающий ребенок будет нести отпечаток моей личности. Его поведение окажется соответствующим моему, поэтому потом…

– Которое никогда не наступит, ибо такого малыша родители задушат собственными руками!

– Ты полагаешь, что в детстве я был чемпионом по отрыванию ножек у кузнечиков и прочей мелкой живности?

– А разве нет?

– Представь себе. Припоминаю смутно, конечно. Но как будто особо дурных наклонностей я не проявлял.

Глаза Рандорфа в течение этого диалога раскрывались все шире, и я с запозданием сообразил, что позволил себе большую откровенность, чем обычно.

– А ты не шутишь, как я вижу. Насчет своего детства, – задумчиво пробормотал дракон. – Интересные вещи выясняются на старости лет… Ты, получается, не вечен? Вернее, и до тебя, выходит, что-то было… А как быть с упоминавшейся недавно легендой о том, что ты сотворил мир?

– Она соответствует действительности.

– Где же тогда ты родился и вырос?

– В другом мире, конечно. Где же еще?

– Конечно, где же еще, – саркастически передразнил он. – А то у меня этих миров под носом, что блох у шелудивой собаки!

Я промолчал, и он, подождав с минуту, кивнул:

– Ладно, не хочешь – как хочешь… Да и в самом деле не стоит слишком уж затягивать – я что-то проголодался дюже. У тебя, кстати, ничего поблизости не завалялось?

– Что изволишь? Парочку девственниц? Или обойдемся молодым бычком?

– Ясно. А я грешным делом подумал, что, может, ты захочешь понабивать руку в добрых поступках и поймаешь старому другу горного козла на ужин… Извини, ошибся… Но вернемся к твоему плану, который видится мне все занимательнее. – Действительно, теперь Рандорф говорил с куда большим воодушевлением, чем в начале беседы. Он больше не казался старым и уставшим от жизни, даже жрать вон захотел… – Итак, я уяснил, как ты собираешься внедриться в лагерь врага. Практически ты намереваешься вырастить нового Черного Властелина – ха-ха! А как ты вернешь себе память?

– Это несложно. Воспользуюсь кодовой фразой, снимающей заклятье.

– Кодовой фразой? – Он наморщил лоб, пытаясь угадать значение незнакомого слова, но бросил и даже не стал переспрашивать. – Ладно, поверю тебе на слово, у меня нет оснований для сомнений в твоем колдовском мастерстве… Есть и более серьезное возражение: белые маги более или менее чутко воспринимают присутствие чужеродной силы, а твою мощь не утаишь. Кто-нибудь из них обнаружит тебя вне зависимости от принятого облика, во всяком случае раньше они с этим справлялись… Что ты скажешь на это?

Я потянул с ответом, и не потому, что он застал меня врасплох. Просто это признание и впрямь не шло на язык.

– Или, может, ты считаешь, что все старые могучие маги перемерли, а новое поколение совсем никуда не годится?

– Вероятно, так оно и есть – в периоды моего отсутствия общий уровень магии значительно падает. Но я не на это полагаюсь. Тем более, что из прежних кое-кто остался…

– Кое-кто? – насмешливо переспросил дракон.

– Бьорн Скиталец уже попался мне на глаза. Хорошо выглядит, сволочь! Прямо как при расставании…

– Да-а… Скиталец – серьезный мужик, – с невольным уважением буркнул Рандорф. – Сколько раз вы с ним схлестывались? Только на моей памяти – три.

– Четыре.

– И результат был неизменно превосходным. Для него… Что теперь?

– Проведу и его.

– Старая песня! – хрюкнул он, и я наконец не выдержал:

– Да никто меня не обнаружит! Ни Скиталец, ни любой другой хрен! Мое самозаклятие будет ступенчатым. То есть я сразу лишу себя облика, памяти и могущества, а вот восстанавливаться все будет по частям. Новый облик сформируется сам, память в преддверии решающих событий вернется, а могущество – нет… В смысле колдовства я буду полным нулем, дыркой от бублика, и пусть проверяет кто хочет!

Рандорф долго молчал, а когда заговорил, в его голосе прозвучала непритворная озадаченность:

– Послушай, я согласен – так ты обманешь всех, это верно. Но ведь тогда ты, великий чародей, окажешься простым смертным. Самым заурядным!

Это был тычок в больное место – подобная перспектива действительно пугала. По сути, этот момент меня прежде и останавливал. Но теперь я укрепился в своих намерениях и к тому же высказал их вслух, так что пути к отступлению не было. Поэтому я возразил скорее для поднятия собственного духа:

– Ну, это будет не самый заурядный смертный – большинство из них не обременены, знаешь ли, памятью тысячелетий. Более того, он и без моего вмешательства должен был бы стать выдающейся личностью, одним из главных героев этого раунда борьбы Добра со Злом. В этом плане, кстати, важно будет не ошибиться – расчет предстоит очень сложный.

Рандорф упрямо гнул свое:

– Все равно, что ты сумеешь без своей мощи? Как ты надеешься им помешать со столь слабыми возможностями?

– А я разве говорил, что собираюсь мешать Добру? По-моему, я утверждал совершенно обратное!

– Да, но… Я подумал, что ты… язвишь, как обычно… – Впервые за время нашего знакомства Рандорф выглядел откровенно растерянным.

– Нет, нет! Я совершенно искренне буду им помогать. В меру своих слабых сил. В этом вся соль! Неужели ты еще не понял?

От волнения Рандорф даже встал с належанного веками места и обошел вокруг пещеры, задевая стены встопорщившимися крыльями. Наконец он остановился напротив меня.

– Да, Черный, теперь я усек. Если бы ты ловко затесался в их ряды как шпион и предатель, то это ничего бы не изменило. Получилось бы лишь новое ухищрение Зла, столь же обреченное, как и все предыдущие. А так ты добьешься принципиально иной ситуации!

Настала моя очередь раздуваться от гордости, но Рандорф криво ухмыльнулся, обнажая ряды истершихся зубов:

– Не спеши! Да, я недооценил твой план – он гениален в своей абсурдности. Поздравляю!.. Но скажи-ка: чего ты хочешь добиться в итоге?

– Победы.

– А что будет в данном случае победой?

Вот тут я промолчал в связи с отсутствием ответа. Стыдно признаться, но, увлеченный разработкой методики борьбы с врагом, я просто позабыл об итоге всех этих сложных махинаций.

Принято считать, что моей конечной целью является абсолютное торжество Зла. Сам я, сознавая иллюзорность самого понятия «абсолютное», обычно ставил себе более конкретную задачу: разгром основных сил Добра, уничтожение наиболее видных его представителей и достижение безраздельного мирового господства. Однако мой новый план этим целям не споспешествовал, и спорить по этому поводу не представлялось возможным при всей моей изворотливости. Действительная же причина – мое желание в кои-то веки уцелеть – для открытого декларирования не годилась. Не слишком достойна Черного Властелина, прямо скажем.

Между тем Рандорф, конечно, суть моей заминки уловил и явно решил дождаться ответа, даже если это задержало бы ужин на пару месяцев. Я не стал томить его попусту и вяло махнул рукой:

– А, поживем – увидим!

Рандорф аж поперхнулся и закашлялся, обдав стены пещеры языками пламени.

– Очень похвально, – сладким (для дракона) голосом сказал он. – Каков бы ни оказался финал, можно будет исхитриться и заявить, мол, вот она – победа!.. Растешь, Черный. Какая редкостная принципиальность!

Я собирался уйти, на этот раз обрушив за собой весь скальный массив, но дракон неожиданно продолжил по-деловому:

– Впрочем, осуждать тебя не буду. Сам знаешь, проблемы людского Добра и Зла мне вообще до фени. А вот партия в этот раз может получиться исключительно интересной. Нетривиальной, как ты бы сказал. Поэтому последний вопрос: с кем ты будешь бороться?

Я сразу просек, к чему он ведет, но на всякий случай уточнил:

– Персонально?

– Да. Кто будет сидеть на твоем Троне, пока ты будешь прикидываться невинной овечкой? Конечно, ты можешь провести подготовку, но кто-то же должен затем управлять основной кампанией!

– Разумеется. Я предполагал, что это будет Нимрааз. Если удастся вытащить его из могилы.

– К матери Нимрааза! Ему, кроме бездумной злобы, похвалиться нечем. Ты даже на прошлый раз его не вызывал. Из-за провала в позапрошлый.

– Думаю, я преувеличил его вину.

– Возможно. Но законченным болваном он быть не перестал!

– Таково подавляющее большинство из тех, с кем мне приходилось работать. – Я развел руками и заранее улыбнулся. Про себя… – У тебя есть на примете кандидатура получше?

– Да! – гордо возвестил он, выпячивая грудь. – Рандорф, самый мудрый дракон из всех, когда-либо бороздивших небо!

Я невольно обратил внимание, что из всех возможных эпитетов он выбрал «мудрый», а не «сильный», «жестокий» или «коварный». Но он и впрямь был мудр, ничего не попишешь. И это настораживало. Для дела Зла такой вождь выглядел несомненно предпочтительнее других вариантов. А для меня лично, с учетом специфики ситуации? Уж не лучше ли было бы, чтобы на этот раз Злом управляли попроще или даже потупее? Более того, на обочине сознания маячила и вовсе крамольная мысль: а что, если под новым руководством Зло возьмет да и не проиграет? Тогда я окажусь в привычном положении, то есть в дерьме по уши!

Но нет, я все же прогнал малодушие – пусть уж такой спектакль пройдет в своем лучшем составе! – и кивнул:

– Хорошо, Рандорф, я принимаю твое предложение!

– Прекрасно, – лаконично ответил дракон и деловито обошел меня, направляясь к выходу. – Тогда двигай в башню, а я пожру и присоединюсь к тебе. Там обсудим детали.

– Ха, двигай! Раскомандовался… Вот на тебе и двину!

– А шлеп-шлеп ручками?

– Пока не работает. Сила, знаешь ли, возвращается постепенно, ее приходится накапливать… Одним словом, телепортация мне пока не грозит.

– Чего-чего не грозит? – Я промолчал, занятый взгромождением себя на спину ящера, и он пожаловался: – Вечно ты какими-то мудреными словами соришь. И где только их набрался? В том, другом мире, небось…

Отвечать не пришлось, так как в этот момент Рандорф стартовал, бросившись вниз со скального карниза и широко раскидывая крылья. А когда восходящий поток был пойман и полет стабилизировался, он заговорил о другом:

– Сколько же лет понадобится, дабы подкопить силенок на твое удивительное заклятие?

– Нисколько. Заклинать сознание – или личность, если хочешь – куда проще, чем физические объекты. Могу и сейчас.

– Это радует.

– Да? Не терпится почувствовать себя Властелином?

– Не без этого, – честно признал Рандорф. – Да и вообще, знаешь, как у драконов говорят: раньше сядет – раньше слезет.

На этом наш разговор прервался, и я отметил, что дракон проглядел во всем этом еще один очень скользкий момент, не доставлявший мне ни малейшего удовольствия, а именно: если меня пришьют в шкуре простого смертного, лишенным колдовской силы, то наверняка это мое выступление окажется последним!..

Глава первая

В центральной части Антариона – вольного города, раскинувшегося на побережье теплого южного моря, – возвышается древняя башня, от шпиля до основания сложенная из чистейшего белого мрамора и ослепительно сияющая в лучах восходящего солнца.