Ждать пришлось недолго. Таможенный офицер, которого мы заметили выходящим из интересующей нас двери, переговорил о чем-то с начальником поста у главного входа в зал и отправился обратно. Подойдя к двери, он остановился, протянул руку к стене, после чего просто дернул за ручку и скрылся внутри. Мне эти манипуляции ничего не сказали, но Уилкинс со знанием дела прокомментировал:

– Дверь блокируется автоматическим устройством, управляющая панель которого расположена на стенке рядом. Чтобы пройти, надо сунуть в приемную щель блокиратора идентификационную карточку с соответствующей степенью допуска. Таким образом, следующий вопрос: где взять такую карточку?

– Отобрать у того, у кого она есть? – предположил я в порыве вдохновения.

Я видел только затылок Уилкинса, но, казалось, и на нем отобразилось восхищение моими умственными способностями. Слегка уязвленный, я срочно попытался измыслить другой способ и, надо ж, измыслил. Тем временем майор нехотя подтвердил:

– Боюсь, так и придется поступить.

– А может, и нет!

– В смысле? – Уилкинс даже обернулся.

– Ну, это же не сверхсекретный объект. Допуск туда должны иметь и таможенники, и рабочие, и Служба безопасности, и полиция…

– Я догадываюсь! – фыркнул он без проблеска мысли.

Не скрывая довольной усмешки, я пошевелил носком казенного сапога нашу сумку, приткнутую Уилкинсом к ограждению:

– У нас, между прочим, есть бумажник полицейского капитана. Покойного, правда.

Уилкинс почему-то не просиял, но буркнул:

– Надо проверить.

Однако, попытавшись нагнуться, он едва не врезался лбом в стену и зарычал:

– Да не здесь же, герцог!

Решив не вдаваться в пререкания, я развернулся (то есть повернул голову на девяносто градусов) и боком двинулся к галерее, но на полпути замер. В просвете промелькнул патруль из трех эсбэшников. Выждав секунд пятнадцать, я уже собрался ползти дальше, но вроде бы заметил еще один, двигавшийся по дальней стороне в обратную сторону. Судя по раздавшемуся сзади энергичному ругательству, второй патруль мне не показался.

– Да, пошли-ка обратно… – виновато протянул Уилкинс. – Наш рейс приближается, и они усиливают контроль. Черт, я на мгновение позабыл, как им хочется вас поймать.

Честно говоря, до этого момента мне не приходило в голову, что власти в курсе, каким именно рейсом мы намереваемся лететь. Хотя это и было очевидно, ведь у Уилкинса имелся билет на собственное имя. Не могу сказать, чтобы это новое соображение добавило мне хорошего настроения.

Тем временем Уилкинс, в облике которого я впервые почувствовал определенную нервозность, поставил нашу сумку на верхний край перил и уже вовсю копался в ее внутренностях. Шепотом матерясь, он долго возился, но наконец извлек со дна контейнер, куда я запечатал “дело Вольфара”, и протянул его мне через плечо. Кое-как я ухитрился одной рукой открыть замок и, зажав ящичек между стеной и грудью, нашарить в нем кожаный бумажник. Затем я отправил все обратно Уилкинсу, предоставив ему возможность упаковываться, и открыл наконец потертое портмоне.

Странно, но за все эти дни я так и не удосужился этого сделать. Забывал, а когда вспоминал, что-нибудь как нарочно отвлекало. А может, это происходило подсознательно, исходя из ожидания некоего чудесного откровения, наступление которого оттягиваешь для получения наибольшего удовольствия. Ну если так, то мое подсознание здорово село в лужу – ничего необыкновенного в бумажнике капитана Брауна не обнаружилось. Шерифская звезда, идентификационная карточка, еще какие-то документы, небольшая сумма наличными, чековая книжка, мой собственный чек на предъявителя (не пустяковая вещица, к слову сказать), какие-то визитки и тому подобное барахло, которым обычно с течением времени заполняются бумажники. Правда, в одном из больших отделений было еще несколько вчетверо сложенных листов бумаги, но беглое изучение не выявило их ценности, а для более подробного опять-таки не было времени. Словно в подтверждение этой мысли по системе вещания космопорта раздалось объявление о начале регистрации и посадки пассажиров на рейс номер такой-то по маршруту Новая Калифорния – Денеб IV.

– Перенесли начало на полчаса вперед, – проворчал Уилкинс. – Боятся, что не успеют узнать, чем обедал каждый из пассажиров. Ладно, такой люфт во времени нам тоже на руку, если будем что-нибудь делать наконец. Ну, что там?

– Карточка есть.

– Да? Так покажите!

Вытащив пластинку из-под прозрачной прокладки, я протянул ее Уилкинсу; он придирчиво осмотрел ее со всех сторон, только что не понюхав, а затем заключил с видом эксперта:

– Вроде бы все в порядке. Должна сработать. Если только не… – Не закончив фразу, он покачал головой и снова глянул вниз, возвращая мне карточку.

– Если только не?..

– Да слишком много “если”! Если это чертово устройство не подключено к центральному компьютеру, который сверяет коды. Если полицейская карточка действительно дает допуск. Если это, в конце концов, не специальная ловушка.

– Хватит! Есть другие варианты? ,

– Теперь уже нет!

– Да что вы так злитесь? – не выдержал я. Вновь обернувшись, он с секунду мерил меня тяжелым взглядом, а затем неожиданно рассмеялся:

– Знаете, герцог, в мире есть две вещи, которые я по-настоящему ненавижу. Прямо-таки не терплю! Это кошки и неподготовленные операции!

– Сочувствую.

– А вот вам я удивляюсь! На предварительном этапе вы суетитесь и изображаете недоумка, зато, когда уже пора волноваться, вы как скала…

– Керторианская причудливость. – Я пожал плечами. Не найдясь с ответом, он прищурился, а затем коротко кивнул:

– Тогда увидимся на корабле! Валяйте, ваша светлость! “Откровенно издевается, сволочь…” Я пообещал себе не позабыть вернуть должок в более располагающей обстановке и включил генератор невидимости. Накопленной за четыре дня энергии хватало, по моим оценкам, в лучшем случае на час, поэтому я заспешил к выходу из тупичка.

Выйдя на галерею и завернув за угол, я прижался к стене в ожидании своего напарника и вдруг почувствовал большое моральное облегчение – время раздумий и ожидания закончилось; плохо ли, хорошо, но надо было действовать. Вероятно, где-то в глубине души я даже любил неподготовленные операции, хотя доселе о том и не догадывался.

Пропустив на несколько метров Уилкинса, я пошел следом, продолжая развивать свои мысли в том же духе:

“Вот так, шаг за шагом, а там…” А там, на следующем шаге, я едва не врезался в объемистых форм женщину, внезапно захотевшую поглазеть на витрину ближайшего магазинчика. Точнее, совсем избежать столкновения не удалось: как я ни тормозил, но все же толкнул ее в плечо, и она принялась озираться с несколько обалдевшим видом, тем самым привлекая внимание и других прохожих. К счастью, мне удалось аккуратно покинуть чреватое осложнениями место, но это напомнило, что думать, пожалуй, и вовсе не стоит. Поэтому я просто нагнал Уилкинса и пристроился буквально в полушаге за его широкой спиной, дабы избежать необходимости лавировать в толпе.

Обнаружили нас (то есть Уилкинса) у схода на пандус, где с обеих сторон уже располагались два стационарных поста. Впрочем, майор и не делал попыток скрываться, гордо продефилировав прямо под носом у трех эсбэшников. Его, естественно, заметили и… опознали. Реакция охраны показалась мне забавной: один схватился за рацию, другой принялся судорожно подавать какие-то визуальные знаки, а третий приподнялся на цыпочки, пытливо оглядывая толпу. Меня, видимо, искал.” Но шутки шутками, а через десять ярдов нас уже взяли в кольцо.

Понабежавшие откуда-то эсбэшники и полицейские заняли позиции со всех сторон и двигались с нами параллельным курсом теперь уже любое неловкое движение могло меня выдать, и я полностью сосредоточился, глядя себе под ноги.

Тем не менее мы спокойно и даже, я бы сказал, солидно спустились по изгибающемуся пандусу и оказались перед входом в зал отправления, где меня поджидали первые неприятности. Властям показалось мало преградить прочие доступы в зал, они и тут закупорили все, что могли. То есть закрыли одну из створок огромных стеклянных дверей, а вторую половину прохода перегородили барьерами, оставив щель, через которую тучному человеку (мне, например) пришлось бы проходить боком. Вместимость лайнера “Пелинор” составляла пятьсот с лишним человек, добрая четверть из которых уже хотела попасть на борт, поэтому у так называемого входа царила невообразимая давка. К счастью, Уилкинс сообразил, чем грозит такая ситуация, и не полез в самую гущу, а подошел к перилам на конце пандуса, прислонился к ним и громко вы” сказал несколько расхожих сентенций относительно моральных качеств всех спецслужб на свете. В толпе, насколько я мог судить по отдельным выкрикам, к этим идеям отнеслись с пониманием, а пасущиеся вокруг представители помянутых органов заметно побагровели.

Дальше ситуация застопорилась, и я устроился рядом с Уилкинсом, отчаянно пытаясь что-нибудь придумать. Допер я только до догадки, что не иначе как власти уверены в том, что ловят невидимку! Но прочь, прочь дурные мысли!.. Между тем Уилкинс выдал еще порцию высказываний, куда громче и оскорбительнее предыдущих, после которых толпа одобрительно зашумела и заволновалась куда пуще прежнего.

– Сейчас, сейчас… Еще минутку… – пробормотал майор, как будто бы про себя, и до меня наконец-то дошло, что вся эта ругань неспроста.

Теперь уже я с нетерпением ждал продолжения, и оно наступило, когда в щели между барьерами застрял дородный мужик с парочкой чемоданов. Отвалившись от перил, Уилкинс, не разжимая губ, прошептал:

– За мной, герцог! – и, закинув сумку на плечо, чеканным шагом двинулся вперед, потихоньку разгоняясь.

Бросаясь за ним, я краем глаза заметил некое оживление в группе сопровождающих нас официальных лиц, но нас выручило то, что подобная ситуация явно не была предусмотрена полученными ими инструкциями. А пока они судили да рядили, было уже поздно.

Распластав руки, как орел крылья, Уилкинс с разгона врезался в задние ряды толпы, придавая ей мощный импульс в направлении барьеров и сопровождая его соответствующими лозунгами. Не знаю уж, что подействовало больше, но первые ряды воодушевились и под угрозой быть раздавленными навалились на металлические заграждения и редкую цепь охранников. Какое-то мгновение все застыло в неустойчивом равновесии, но затем дух, снабженный для надежности десятком рук и ног, взял верх над хладным металлом, препоны были низринуты, и людской поток хлынул внутрь, неудержимый, как любая стихия.

Уилкинс вошел последним, поступью напомнив мне Его покойное Величество, вступающее в тронный зал Я скромно держался позади.

Но уже через несколько секунд спектакль окончился, и я поспешно юркнул в сторону от Уилкинса, двигаясь вдоль ближайшей стены зала. Служба безопасности вернула себе контроль над ситуацией с нешуточной решительностью – все эсбэшники и полицейские выхватили бластеры и окружили взбунтовавшихся пассажиров, а по трансляции на весь зал объявили, что будут стрелять в любого, кто шевельнется. В результате через пару минут статус-кво был восстановлен: толпа вновь клубилась перед восставшими из праха барьерами, люди поодиночке торопливо шагали по узкой дорожке меж вновь расставленных маяков, а Уилкинса, как зачинщика беспорядков, взяли под белы ручки и отвели для разбирательства в сторонку. Как раз в мою.

– Уилкинс? Джек Уилкинс? – Капитан безопасности процедил это как оскорбление, но мой напарник только лучезарно улыбнулся.

– Он самый.

Капитан (ростом пониже Уилкинса на голову) насупился и попытался посмотреть на задержанного сверху вниз. Вышло не особо, и он взял быка за рога:

– Зачем вы это устроили?

– Побыстрее на корабль хочу. – Уилкинс заговорщицки подмигнул. – А то, ребята, от ваших рож так в сортир охота, что аж невмоготу.

Капитан взбеленился:

– На корабль ты хочешь?! Да я тебя сейчас за нарушение общественного порядка упеку на…

– Тпру! – осадил его Уилкинс. – Если б ты мог меня упечь, то мы бы здесь не болтали. Так что предлагаю не тратить время: ни ваше, ни мое.

Судя по бессильной злобе, ордера на арест Уялкинса им и впрямь добиться не удалось, однако капитан все же проконсультировался с командованием через браслет с вмонтированной рацией, после чего вновь обратился к задержанному:

– Где ваш босс, Уилкинс?

– Мой босс? – Весьма правдоподобное изумление.

– Не паясничайте! Где Ральего?

– А-а, Гальего… – Уилкинс повертел головой, будто оглядываясь, а затем ткнул пальцем – по иронии судьбы в то самое место, где я стоял – Да вот же он! Вы что, не видите? Хватайте его скорей!..

Честно говоря, я пережил весьма малоприятное мгновение, прежде чем по перекошенному лицу эсбэшника убедился, что всерьез слова майора не воспримут.

Следующие несколько секунд капитан напряженно соображал, как же он все-таки может насолить насмешнику, а затем мстительно улыбнулся:

– Хорошо, Уилкинс. Мы пойдем навстречу вашим желаниям и доставим вас на “Пелинор” без очереди. Под конвоем! Я сам вас провожу!

Вытащив из кобуры бластер, он качнул дулом в сторону одной из сереньких дверей, и Уилкинс, теперь уже изображая растерянность, нерешительно двинулся туда, вновь в тесно сомкнувшемся кольце охраны.

Капитан, конечно же, ошибался – изоляция Уилкинса никоим образом не сказывалась на нашем плане, но все же, когда дверь в дальней стене захлопнулась за ними, я вдруг почувствовал себя покинутым и беспомощным. Разумеется, только на мгновение. Затем я без труда внес в свои мысли привычную им пустоту и продолжил свой путь вдоль стен, направо, к намеченной прежде двери, – вот так, шаг за шагом. Тихонько, без проблем я подкрался к двери и обшарил взглядом стены вокруг. Панель блокирующего устройства нашлась там, где ей и должно было находиться, – слева, совсем рядом с косяком, на высоте плеча. К вящей удаче, она была примитивна донельзя: прорезь для идентификационной карточки и два огонька над ней, поочередно подмигивающие мне красным – традиционным людским запрещающим светом. У меня было весьма подходящее настроение для крушения запретов, и я совсем уже вознамерился сунуть в щель карточку покойного капитана… Но тут у меня внезапно захолонуло сердце, а в сознании всплыл один маленький вопрос: а где, собственно, карточка?.. Честно говоря, я был не в курсе и помнил только, что ни в один из карманов вроде бы ее не клал. Тем не менее я судорожно принялся за инспекцию и через мгновение услышал негромкий стук. Опустив по инерции глаза, я увидел карточку – она лежала на полу под моими ногами, которых я, правда, не видел. Сама же карточка выпала в видимость, расставшись с моим кулаком, где она все это время и была зажата. С трудом сдерживаясь от желания обложить себя вслух, я быстро нагнулся, подобрал ее и нервно огляделся. Но нет, никто ничего не заметил, да и вообще в сторону этого угла не смотрел, – всеобщее внимание было приковано к людям, продолжающим цепочкой пересекать зал, словно я мог перевоплотиться в ребенка, старика или… гм… женщину. Последняя мысль показалась мне столь кощунственной, что я резким движением вставил карточку в считывающее устройство – лишь бы побыстрее избавиться от этих наваждений.

Тот, кто следит, чтобы идиотам доставалось побольше удачи, оказался начеку. Я не глядя вставил карточку правильной стороной, и вообще не произошло ничего из списка уилкинсовских “если”, – через секунду мигающие красные огоньки сменились ровными зелеными, и я понял, что путь открыт. Радостно выхватив карточку, я дернул вниз ручку, распахнул дверь, влетел внутрь коридора и… оказался лицом к лицу с тремя охранниками, занимавшими пост с внутренней стороны!.. Возможно, будь я настороже, а не в эйфории, то смог бы свалить всех троих без тревоги, благо они тоже не привыкли к невидимкам, но… По теряв несколько драгоценных секунд на вращение глазами, я уложил двумя ударами ближайших, но третий успел что-то проорать в свой браслет, прежде чем мой кулак обрушился ему на маковку. При последнем ударе (а бил я левой) карточка капитана выскользнула из кулака и упорхнула куда-то в сторону. Искать ее времени уже не было – топот сапог доносился и спереди, из глубины коридоров, и сзади, из зала, откуда я только что убрался. И тогда я бросился бежать.

Бежал я с максимально возможной скоростью (то есть не очень-то быстро) и совершенно не разбирая дороги. По простому принципу – подальше от источника звуков погони. И тут мне до некоторой степени сопутствовал успех: я ни с кем не столкнулся, не застрял в тупике и в конечном итоге перестал слышать будоражащий топот, стоя между штабелями каких-то металлических ящиков в глубине склада, открытые ворота которого показались мне почему-то достойным прибежищем. Отдышавшись, я понял, что только что совершил ужасную глупость! Потеряв кучу времени, я лишь удлинил себе путь на лайнер, который, между прочим, и был моей конечной целью, а вовсе не победа в игре в прятки. Сработал инстинкт преследуемой дичи, но где была моя голова? I “He стоять! Вперед! – оборвал я собственные сетования. – Вперед! Шаг за шагом…”

Но путь вперед на этот раз вел в никуда. Проплутав минут пять по пустынным переходам, я убедился, что случилось-таки самое прискорбное. Я заблудился, не имея ни малейшего представления, в каком направлении что находится. На унылых же серых стенах никаких указателей, разумеется, не было – предполагалось, что любой попавший в этот лабиринт знает свою дорогу. Поддавшись панике, я чуть не бросился в еще одно слепое бегство в надежде, что кривая вывезет, но в последнее мгновение передо мной забрезжило реагенте – Элементарное, как обычно. Что надо сделать, когда не знаешь дороги в незнакомом месте? Правильно, спросить у аборигена.

И я не спеша побрел дальше, останавливаясь и вслушиваясь на каждом перекрестке. Теперь уже я хотел услышать стук сапог, неважно чьих, но как назло все было тихо. “Где же все рабочие, докеры, таможенники, члены экипажей кораблей, которые обычно заполняют эти долбаные коридоры. Почему их нет, хотя бы одного, самого завалящего?..” – взывал я к немым стенам, хотя вопрос был, конечно, риторический. Я итак догадывался, а впоследствии точно узнал, что незадолго до вылета моего рейса все работы в космопорте были приостановлены, а обслуживающий персонал выведен за его пределы. Постепенно во мне стало пробуждаться глухое отчаяние, куда более страшное, чем минутная паника, – каким-то непонятным образом я чувствовал, что начинаю опаздывать, и счет идет уже на минуты, если не секунды.

Но, к счастью, запас отмеренной мне на этот день удачи езде не подошел к концу – все же я верно выбрал общее направление своих бесцельных хождений и вернулся к границам охраняемой зоны. Это выяснилось, когда, вертя головой на очередном перекрестке, я узрел в левой стороне благословенный пост из трех полицейских. Я бросился гуда с намерением быстренько решить свои проблемы, но по какому-то недоразумению успел сообразить, что надо действовать осторожно. Предупрежденные, по-видимому, о возможной опасности, полицейские занимали очень выгодную позицию. Они стояли на трех разных углах перекрестка, спиной к стене, и просматривали все направления, приглядывая притом и друг за другом.

Но времени на составление детального плана не было, и я действовал просто. Подкравшись, я встал в центре перекрестка В2 расстояний вытянутом руки от каждого, выбрал себе цель (парня помоложе и на вид чуть менее собранного), а затем вытащил из кармана зажигалку и швырнул ее в одни из проходов – через пару секунд последовал резкий щелчок металла о бетон, и они как по команде обернулись. В это же мгновение мой правый кулак впилился в висок одного, а. левой я на возвратном движении ударил в подбородок другого. Третий, как и всегда в таких случаях, получил фору, но я, похоже, выбрал правильную цель – он не успел сориентироваться: а когда вскинул руку, собираясь, наверное, вызвать подмогу, я уже держал его за горло. В результате вместо достойного отчаянного вопля вышло дохловатое сипение, да и то быстро прервавшееся. В глазах полицейского отразился откровенный ужас, а другая рука конвульсивно дернулась к поясу, но я предупредил эту попытку, сам выхватил его бластер из расстегнутой кобуры и для пущей верности ткнул ему под ребра. Глупыш решил, что все – пробил его смертный час, и разом обмяк.

– Ну ты еще сознание потеряй! – прорычал я и для большей доходчивости встряхнул его как куклу.

Как ни странно, мои слова дошли до него, взгляд стал чуть более осмысленным, и он даже попытался что-то пискнуть.

– Хрен с тобой, вздохни! – Я чуть разжал хватку. – Все очень просто: проводишь меня к ближайшему неохраняемому выходу на взлетное поле – будешь жить, попытаешься обмануть или предупредить своих – сдохнешь! Ясно?

Попытку открыть рот я пресек в зародыше, и он быстро-быстро закивал.

– Тогда все, я тебя отпускаю – правила ты знаешь! И пошевеливайся!

Вернув ему свободу, я отступил на шаг, и какое-то мгновение он беспомощно смотрел по сторонам, но потом пришел, видимо, к разумному выводу, что едва ли галлюцинации было под силу вырубить двух его товарищей, после чего развернулся и двинулся по правому ответвлению.

Шел он вначале весьма неуверенно, но добрый пинок под зад живо его расшевелил, и вскоре он уже несся так, что я едва за ним поспевал. “Вот так, шаг за шагом…” – думал я, уверенный в том, что этот парень явно трусоват для игр с огнем.

Это мое предположение подтвердилось. Пройдя парочкой недлинных коридоров, полицейский открыл своей карточкой еще одну дверь с кодовым замком, и мы оказались в гигантском ангаре для обслуживания межзвездных лайнеров. В данный момент ангар пустовал, так что мы беспрепятственно пересекли его и подошли к огромным двустворчатым воротам, ведшим как раз куда надо. Но, подойдя к панели, управляющей воротами, парень неожиданно остановился и замер в явной нерешительности.

– Ну, что встал!? Суй карточку! – заорал я, но он лишь обернулся на звук моего голоса и залепетал:

– Бесполезно… Они намертво заблокировали все выходы, когда вы проникли в…

– Суй, черт тебя дери!!!

На деревянных ногах, как идущий на эшафот, он сделал еще два шага и покорно вложил карточку в прорезь, но красные огоньки (здесь они были покрупнее – под стать дверям) лишь замигали еще скорее, а по всему помещению раскатился зловещий вой сирены.

– Я хотел вас сразу предупредить… – едва слышно забормотал он, но, право ж. лучше б этого не делал.

В припадке бешеной ярости я сгреб его в охапку и попросту отшвырнул в сторону. Пролетев ярда три, он рухнул на скат стоявшей там антигравитационной платформы, да так и остался лежать без движения. “Мог ведь и насмерть разбиться…” – промелькнуло в голове, но, впрочем, особого раскаяния я не чувствовал: ворота высотой в мой замок, эти тонны металла, казались непреодолимой преградой, лишившей меня последнего шанса.

Не думая уже об улетающем корабле, я огляделся, отыскивая себе последний рубеж обороны, как вдруг заметил еще одну дверь! Она была чуть дальше слева и вела в том же направлении, то есть на поле. Я бросился к ней, как утопающий к спасательному кругу, как вратарь, парирующий пенальти в финале чемпионата Галактики… Нет, конечно, замок тоже наверняка был заблокирован, но ведь это же была обыкновенная дверь двух метров высотой и приемлемой ширины, того типа, для которого ключ не являлся обязательно необходимым.

Подскочив к цели, я отбежал на три шага, отшвырнул бесполезный бластер и с разгона атаковал плечом металлическую поверхность. Удар, казалось, сотряс самые стены ангара, я отбил плечо, дверь прогнулась, но с петель, или что там у нее, не соскочила… Тряся головой в безуспешной попытке избавиться от звона в ушах, удачно дополнявшего вой сирен, я вновь отправился на позицию. Помимо прочего, у меня возникло ощущение, будто что-то вокруг изменилось, но, лишь начиная второй разбег, я сообразил что… Я снова видел себя, так же как и все желающие, – генератор невидимости отключился! Эта мысль вкупе с донесшимися криками подстегнула меня, и в удар другим плечом я вложил всю массу своего тела – вместе с душой и исторгнувшимся из нее воплем.

Вышибив-таки дверь, я рухнул вслед за ней на бетон желанного летного поля, едва удерживая в себе душу, рвущуюся в собственный полет. Тем не менее, оглушенный, я умудрился подняться на карачки и вскинуть голову – представшая глазам картина заставила меня позабыть о дурном самочувствии и принять низкий старт.

Космический лайнер “Пелинор” возвышался в какой-то паре сотен метров от меня (вероятно, он до недавнего времени занимал тот ангар, через который я только что прорвался). В ближайшем ко мне борту его похожего на гигантское веретено корпуса зияло отверстие посадочного люка, от которого к полю спускался широкий трап. И по этому трапу следовала жиденькая цепочка пассажиров – посадка заканчивалась! А внизу, у основания трапа, толпились охранники.

Но я не обращал на них внимания, как будто оставался невидимкой, – мои глаза во время последнего отчаянного рывка были прикованы к яркому на фоне заката пятну входного люка. “Подождите!.. Подождите чуточку!..” – шептал я, задыхаясь и не успевая… Вот уже спина последнего пассажира скрылась в проеме, но – о чудо! – люк не закрывался.

Приободренный, я еще наддал и опустил глаза. И очень вовремя. Нестройная куча врагов преобразовалась в две шеренги, сверкавшие мне навстречу обнаженными дулами бластеров. Офицер, командовавший ими, кричал мне что-то, но я разобрал лишь последнее слово: “Огонь!” Раздался дружный залп, и в то же мгновение я включил генератор силового поля, управляющий перстень которого покоился в моем кармане рядом с кольцом невидимости.

Моих сил хватило на поддержание его в действии меньше секунды, но этого оказалось достаточно. Я чуть не ослеп от вспыхнувшего вокруг ярчайшего света, но не сгорел. К всеобщему удивлению. На повторный выстрел, гарантированно избавлявший мир от дальнейшего моего присутствия, времени у них не хватило – я ворвался в центр их построения, промчался сквозь неги, как слон через шелка, и взлетел по трапу.

Перешагнув наконец порог земли обетованной, я остановился и завертел головой, первым делом намереваясь обнаружить и горячо поблагодарить доброго ангела, придержавшего мне люк. Справа от входа, рядом с управляющей консолью, на полу лежал стюард в форме компании “Трэвел интергалактикс”, а над ним возвышался Джек Уилкинс с лазерной винтовкой наперевес! Кивнув мне, он повернулся, утопил одну из клавиш на консоли, подошел к начавшему с шипением закрываться люку, врезал прикладом по зубам пытавшемуся проскочить внутрь эсбэшнику, дождался зуммера, возвещающего о завершении процесса герметизации корабля, после чего обратился к мужику, стоявшему передо мной:

– Ну все, капитан! Можно лететь!

– Вы капитан? – недоуменно переспросил я, пялясь на невысокого щуплого мужчину в белом кителе. – А почему вы не в рубке? Или где там полагается…

– Да! Я – капитан “Пелинора” Манфред Бергер! – рявкнул коротышка неожиданно сочным басом. – А не в рубке я потому, что этот господин с винтовкой в руках взял меня в заложники и пообещал снести голову, если я не пущу вас на корабль!

– Но я же на корабле… – Ничего не понимая в творящемся вокруг абсурде, я повернулся к Уилкинсу, но тот лишь усилил мое недоумение, нагнувшись и прислонив винтовку к стене со словами:

– Поэтому я и говорю: все в порядке, капитан! Надо сматываться с этой дерьмовой планетки!

Капитан Бергер явно понимал не больше моего, но все же сделал знак, после которого к Уилкинсу поднеслось несколько дюжих ребят – как я догадывался, из внутренней охраны корабля. Однако Уилкинс лишь скрестил руки на груди, и капитан вновь перевел взгляд своих серых глаз на меня.

– Так1 – находчиво сказал он. – Вы…

– Я лечу вашим рейсом. – Я решил предупредить поток вопросов. – У меня есть билет!

– Покажите! – потребовал он.

Вытащив из нагрудного кармана пластиковую карточку “Трэвел интергалактикс”, я протянул ее капитану. Придирчиво осмотрев ее, он протянул руку вбок, и кто-то тут же вложил в нее маленький приборчик. Проведя сканером над карточкой, он недоверчиво хмыкнул:

– Билет-то настоящий, но он выписан на имя Роджера Грейвза. А из министерства безопасности меня предупреждали, что под этим именем скрывается…

– Я – Роджер Грейвз! У меня есть документы. – Не дожидаясь очередного требования, я вытащил из кармана свой старенький паспорт, выданный на Рэнде, и отправил вслед за карточкой.

Пролистав сей допотопный образчик, сравнив фотографию и прочитав мифическую дату моего рождения, капитан так изменился в лице, что я поспешил заверить:

– Он тоже настоящий. Вы можете сличить отпечатки пальцев и рисунок радужной оболочки.

– Не надо, – внезапно дрогнувшим голосом сказал капитан Бергер. – Я вас узнал – вы действительно Роджер Грейвз!

– Вот видите, капитан! – вставил Уилкинс. – Все, как я вам говорил…

– Вижу, – сухо подтвердил тот и новым жестом потребовал себе рацию. – Рубка! Просите разрешение на взлет! Я сейчас буду.

– Капитан! Они могут отказать.

Прервав меня жестом, он сжал челюсти.

– Пусть только попробуют! Мистер Грейвз, я приветствую вас на борту лайнера “Пелинор” и надеюсь, что ваше путешествие с нами будет приятным!

Краем глаза я заметил торжествующую ухмылку на лице Уилкинса и, расхрабрившись, попросил:

– Тогда, капитан, может быть, кто-нибудь проводит меня до моей каюты?

Коротышка милостиво кивнул и удалился, а уже через пару минут я, предварительно сговорившись с Уилкинсом встретиться следующим утром, следовал за показывающим мне дорогу стюардом. С большим удовольствием я предвкушал продолжительный отдых и, в более отдаленной перспективе, свое возвращение на Новую Калифорнию. Я мысленно прикидывал, какие именно из утонченных керторианских способов мести будут применены тогда к мистеру Абрахамсу. В том случае, разумеется, если министр будет еще жив к моему возвращению, что, учитывая предполагаемые способности Тэда, казалось не очень вероятным.

В общем, настроение у меня было расчудесное, пока у дверей своей каюты я не встретил мисс Гаэль Ла Рош…

– Здравствуйте, герцог, – с чувством произнесла она. – В прошлый раз я не успела сказать, как идет вам черный цвет!