С НАМИ БОГ И АНДРЕЕВСКИЙ ФЛАГ! 

Флаг как символ играл огромную роль в истории религии. Давид в одном из своих псалмов говорит: «...и во имя Господа нашего водрузим знамена наши...».

Известно фанатичное усердие крестоносцев, вдохновляемых крестом на безжалостную борьбу с мусульманским полумесяцем. По мнению историков, упорство и жестокость, с которыми они действовали против «неверных» (мусульман) за освобождение «Гроба Господня» и «Святой земли» (Палестины), никем и никогда не были превзойдены. Доказано фактами, что крест святого Георгия был дан крестоносцам королем Англии Ричардом Львиное Сердце. Семисотлетняя борьба с маврами[49] (Реконкиста) в Испании также шла под флагом борьбы креста с полумесяцем. Особенно тесное сплетение религии и флага произошло в средние века — века рыцарства. Многие знамена рыцарей почитались их последователями как нечто священное. Знамена, отбитые у врагов, хранились в церквах как символ славы и могущества предков. Это был романтический, героический и глубоко религиозный период.

Когда-то и воспитанники Морского кадетского корпуса воспитывались на славном наследии героических дел своих предков. В столовом зале корпуса стояли взятые в бою флаги турецких судов. Раз в год, в день праздника Корпуса, с них снимались чехлы. Воспитанники с благоговением рассматривали их, читали надписи, когда и как эти знамена были взяты и кем. Нам следует возродить эту славную традицию!

Деяния крестоносцев сильно отразились на всей Европе, сказались на архитектуре, культуре, письме и др. Крест и прежде венчал короны монархов, но после священных войн символ креста стал доминирующим повсюду. Тройной крест на флаге Великобритании, кресты на флагах Швейцарии, Норвегии, Дании, Швеции, Италии и других стран, а с конца XVII в. и на корабельном флаге России несут с собою традицию поклонения символу креста до настоящих дней.

Мы глубоко убеждены, что император Петр Великий, давая новый флаг своему любимейшему детищу — флоту, следовал исторической традиции, созданной рыцарями-крестоносцами. Сказанное подтверждает сохранившаяся надпись Петра на оригинале-рисунке флага: «Зане (ибо. — В. Д.) св. апостол Андрей Первозванный землю русскую светом Христова учения просветил».

Символика креста укрепилась и на гюйсе Российского флота: на красном поле был тот же синий Андреевский крест на белой подкладке в комбинации с прямым белым греческим крестом.

Кресты на корабельных флагах русского императорского флота были той путеводной звездой, которая вела офицеров и матросов через тяжкие испытания от победы к победе. Но не только крестовые флаги вдохновляли русских моряков на подвиги. В их душах и сердцах всегда находился один из самых почитаемых и любимых на Руси святых — Николай Чудотворец, известный на флоте как Никола Морской, или Никола Мокрый.

Это реально существовавший в III в. человек, признанный православной церковью святым. Его родиной была страна Ликия на юге Малой Азии. Поэтому он известен в истории как архиепископ Мир Ликийских Чудотворец. По преданию, св. Николай сотворил великое множество чудес ради стариков, сирот, вдов, невинно осужденных и оклеветанных.

Воистину неповторим великий чудотворец Николай! «От труса, глада и потопа» — от всего спасает он. Недаром же его как своего покровителя так чтят моряки. Говорят, суда, названные святым именем Николая, никогда не терпят крушений...

6 декабря 1788 г., в день святого Николая, русские войска под командованием генерал-фельдмаршала Г. А. Потемкина взяли мощную турецкую крепость Очаков. В память о победе правитель Новороссии повелел возведенную верфь на Ингуле именовать городом Николаевом, а первый построенный на этой верфи фрегат назвать «Св. Николай». Первенец местных корабельных мастеров в составе эскадры адмирала Ф. Ф. Ушакова вместе с флагманским линейным кораблем Ушакова «Св. Павел» и другими кораблями, построенными в Николаеве, громил турецкий флот, штурмовал крепости на островах Видо и Корфу, участвовал в других морских сражениях. Фрегат «Св. Николай» прожил славную и долгую боевую жизнь. После него еще несколько боевых кораблей и транспортов носили это славное название. Традиционно большинство русских моряков носили на шейной цепочке образок с изображением святого Николая. Перед боем на кораблях обязательно проводилось богослужение. В числе молитв моряки из поколения в поколение обязательно произносили и такую: «...Отче наш, святителю Николае, моли Христа Бога спастися душам нашим».

Эту молитву сотворяли наши моряки с самого зарождения флота Российского.

Вот почему последними напутственными словами командиров кораблей к своим экипажам перед боем были: «С нами Бог и Андреевский флаг!».

Теперь, когда нашему флоту возвращена его историческая символика и вновь налажены «контакты» с Богом, не исключено, что в годину суровых испытаний по корабельной трансляции будет звучать властный голос командира корабля:

— Матросы! Помните: с нами Бог и Андреевский флаг!

Сейчас рассматривается вопрос о введении в штаты кораблей и судов ВМФ корабельных священников. Вспомним организационную структуру православной церкви в Российском флоте, существовавшую до Октябрьского переворота 1917 г.

Главным представителем Русской православной церкви (РПЦ) в Вооруженных Силах России был так называемый протопресвитер армии и флота. Накануне Февральской революции эту должность занимал отец Георгий Шавельский. «Протопресвитер» переводится на русский язык как «главный священник». Протопресвитер возглавлял также военный отдел в Святейшем Синоде — учреждении, которое осуществляло руководство всеми структурами РПЦ. Во главе Святейшего Синода стояло светское лицо — обер-прокурор, — которое назначалось царем, так как церковь в дореволюционной России не была отделена от государства, а патриаршество было отменено Петром I. Обер-прокурор Святейшего Синода обладал правами министра и входил в состав Совета Министров России.

Протопресвитеру армии и флота подчинялись все корабельные священники, а также священники морских и военных церквей. В Синоде решались вопросы о назначении и перемещении священников, а также об установлении им должностных окладов, снабжении кораблей церковным имуществом. Корабельные священники по своему церковному положению были иеромонахами, то есть священниками-монахами. Появление священнослужителей на кораблях имело свои исторические корни.

Религиозные верования и обряды отразились и на самих судах. Судам, как мы уже знаем, часто давали имена святых, а носовые украшения с их изображениями, или, как они назывались, «галионные фигуры», как правило, связывали с названием корабля.

Изображения святых помещались также под полуютом в особых нишах. Алтари[50] располагались в силу обычая там же, под полуютом, где раньше греки, римляне и карфагеняне устраивали свои божницы и помещали скульптурные изображения своих морских богов.

То, что у нас называется «ют», у англичан зовется poop. Этот морской термин пришел к нам от латинского слова puppi's, которым обозначалось место на древних судах, посвященное богам, то есть место, где хранились pupi, или изображения богов. С приходом христианства под полуютом помещали изображения Богоматери и других святых. Весьма возможно, что и у нас на первых судах времен Петра и даже Екатерины икона Николы Морского помещалась на верхней палубе при входе под полуют. Поэтому корма вообще была и остается привилегированной частью судна.

На кораблях русского флота участок палубы от грот-мачты до бизань-мачты или до входа под полуют, где обычно на старых судах располагалось помещение командира корабля, называли шканцами. То, что у нас подразумевалось под шканцами, в английском флоте называется «квартердек» (quarterdeck: quarter — четверть, deck — палуба). Это приподнятая на 0,8—1 м кормовая часть верхней палубы.

Пространство шканцев на корабле каждого типа определялось приказом по Морскому ведомству. Кроме того, с началом кампании русского военного корабля первым приказом командира был приказ, строго определяющий шканцы.

С удалением символа религии с верхней палубы почитание и уважение остались и перешли к кормовому флагу и шканцам. И это понятно. Флаг, в идее первоначального своего зарождения, до некоторой степени был также символом религии страны, эмблемой правителя и имел в своем употреблении двойное значение. Не надо забывать также и то, что правители в течение столетий царствовали в силу права, данного Свыше, были Помазанниками Божьими, а потому флаг самодержца был символом церкви и страны, центром внешнего уважения. Шканцы были, как мы уже говорили, священной частью корабля с первых дней мореплавания, и почитание их как символа, как наследие очень раннего морского обычая (оказания уважения и почтения к изображениям святых — покровителей моряков) существовало всю историю парусного флота.

Капитан английского королевского флота В. Холл, давая описание жизни на море в его время, писал в 1931 г.: «Каждое лицо, не исключая капитана, ступив на священное место, квартердек, притрагивается к головному убору. Ввиду того, что отдание уважения относится к месту, все те, кто имеет честь быть на квартердеке в это время, обязаны ответить тем же. Таким образом, когда мидшипмен (мичман. — В. Д.) приходит на квартердек и снимает свой головной убор, все офицеры на палубе, включая и адмирала, если он был тут же, отвечают на отданную честь».

Этот обычай и его исполнение настолько входят в плоть и кровь служащих во флоте, что исполняются автоматически даже ночью и тогда, когда никого на шканцах нет. У нас, православных, был обычай снимать шапку и осенять себя крестным знамением, проходя храм Божий. Исполнение этого обычая наблюдается и сейчас в странах, где господствует католическая религия, как, например, в Италии и Испании. В других странах, например во Франции, в Англии, принято снимать шляпу как знак уважения при проходе могил Неизвестного солдата.

Офицеры русского флота часто упрекались в либерализме, и как пример приводилась, между прочим, манера «штатского приветствия дамы» на улице сниманием фуражки. В действительности же это делалось в силу старого обычая выражения особого почтения. Вице-адмирал Н. Н. Коломейцов указывает на то, что обычай морских офицеров на берегу снимать фуражку в ответ на отданную честь или для приветствия с равными сохранился до конца XIX столетия, к общему удивлению офицеров армии. Мы вправе сказать, что снятие фуражки при входе на шканцы есть старый обычай — традиция, короткое, легкое, достойное, чисто «морское» признание значения флага, символа страны, места представителей власти.

Наставление о значении шканцев на корабле русские моряки получали в первые же дни поступления в Морской корпус от «стариков» — бывалых моряков, «отломавших» морскую кампанию на «Моряке» и «Невке» — первых учебных судах корпусного отряда.

Помимо обычая, и Морской устав требовал от всех без исключения при входе на корабль, на шканцы, снимать фуражку, отдавая этим знак уважения и почтения флагу. Почетной стороной шканцев считалась правая при стоянке корабля на якоре, или когда он шел на фордевинд (то есть при ветре, дующем прямо в корму. — В. Д.), или под парами; в прочих случаях — наветренная. Почему почет отдавался правой стороне? В русском флоте аналогично с флотами всего мира, кроме португальского, признавалось превосходство правой стороны на корабле над левой. Правая сторона была почетной стороной. Англичане, а с ними и моряки всех других наций признают почетной стороной правую потому, что мыс Горн впервые был обойден с востока на запад, то есть правым бортом.

Португальцы признают как почетную сторону левую потому, что их знаменитый мореплаватель Васко да Гама первым обогнул мыс Доброй Надежды, идя с запада на восток, то есть левым бортом.

Если шканцы признавались как святое место, то правые шканцы были святая святых. На современных боевых кораблях русского флота, стоящих на якоре или бочке, правый трап и поныне является парадным.

На судах, где соблюдались традиции, правые шканцы отводились командиру и адмиралу, а также Георгиевским кавалерам и священникам, и никто не мог быть там иначе, как по службе. При входе командира корабля на шканцы все находящиеся на них, кроме старшего офицера и вахтенного начальника, обязаны были переходить на левую или подветренную сторону. В присутствии флагмана на почетной стороне могли оставаться только командир корабля и вахтенный начальник.

На русском военном корабле шканцы были местом, где совершалось богослужение, объявлялись высочайшие повеления, манифесты, приказы и приговоры судов, где в старое время производились физические наказания, а позже объявлялись словесные выговоры. Получить выговор от старшего офицера или командира было первой формой наказания, но получить выговор с вызовом на шканцы по морской традиции считалось много серьезнее наказания быть посаженным под арест, или быть «с пикой», как это называлось во флоте. На шканцах собиралась команда для слушания чтения Морского устава по праздникам, что также являлось старым морским обычаем, существующим у нас во флоте до сих пор. На шканцах запрещалось курить и садиться. За всякое нарушение дисциплины, совершенное на шканцах, наказание усугублялось.

С началом эры броненосных кораблей и миноносцев значение шканцев как таковых сильно уменьшилось по многим причинам, но это не значит, что они должны быть забыты в будущем, а как раз наоборот, значение их должно быть особенно подчеркнуто, ибо на связанных со шканцами обычаях во многом покоится дисциплина.

Шканцы и теперь должны оставаться местом представителей власти и церкви, а почитание их — фундаментом воинской дисциплины.

Одной из причин уменьшения значения шканцев было то, что там уже не проводились богослужения. Для них отводилось специальное помещение — церковная палуба. Перед богослужением на церковной палубе разворачивали переносной иконостас — складень — и устанавливали другую церковную утварь — лампады, подсвечники, иконы. Богослужение проводил, как правило, корабельный священник-иеромонах, а помогал ему так называемый церковник, выбираемый из числа кондукторов (старшин. — В. Д.), или сверхсрочнослужащих унтер-офицеров. Последний отвечал также за сохранность церковного имущества. При отсутствии на борту священника богослужение мог проводить специально назначенный для этого один из корабельных офицеров, знавших церковную службу.

Матросам других вероисповеданий предоставлялось право отправлять свои религиозные обряды на берегу — в мечетях, синагогах, буддийских храмах. Подавляющее большинство корабельных офицеров принадлежали к двум религиозным конфессиям — православию и лютеранству. Лютеранство, как правило, исповедовали выходцы из Прибалтики и Германии. Кроме повседневных богослужений, корабельный священник исповедовал офицеров и матросов, перед боем служил молебен о победе русского воинства, кропил пушки и другое оружие корабля святой водой.

История знает немало случаев, когда корабельные священники отказывались спасаться и гибли вместе с кораблем. Такой героический поступок совершил, например, корабельный священник минного транспорта «Прут» на Черном море в начале 1-й мировой войны.

МУДРОСТЬ МОРСКОГО УСТАВА

С незапамятных времен суда наших предков бороздили воды Черного, Мраморного, Средиземного, Адриатического, Эгейского и Балтийского морей, Северного Ледовитого океана. Плавания русских по Черному морю в IX в. были столь обычными, что вскоре оно получает название Русского — так Черноморье и именуется на итальянских картах вплоть до начала XVI в. Общеизвестна славянская Венеция — Дубровник, основанный нашими предками-славянами на берегу Адриатического моря, — известны и поселения, созданные ими на берегах Англии[51]. Имеются точные данные о походах славян на о. Крит и в Малую Азию, о многих других плаваниях.

В этих длительных дальних плаваниях складывались морские обычаи, постепенно формировавшиеся в морские установления и законоположения. Первое собрание узаконений, определившее порядок службы на русских кораблях, появилось при царе Алексее Михайловиче, когда капитан корабля «Орел» голландец Д. Бутлер представил в Посольский приказ «Корабельного строя письмо», то есть правила корабельной службы, известные также как «Артикульные статьи». Документ этот состоял из 34 статей, определявших обязанности капитана и формулировавших краткие наставления каждому должностному лицу на корабле и в его действиях при различных обстоятельствах плавания. «Письма» представляло собой своеобразный экстракт из тогдашнего голландского Морского устава. Большая часть статей «Письма» была посвящена мерам по поддержанию корабля в боевой готовности и задачам экипажа в бою. Обязанности корабельных чинов — капитана, кормчего (штурмана), боцмана, пушкаря и др., — были определены весьма стройно и ясно. Капитану, по этому документу, подчинялась вся команда. Общие обязанности в бою регламентировались тремя положениями: «Всяк должен стать в своем месте, где кому приказано, и никто же да не отступит от своего места под великим наказанием»; «Никто же не дерзнет от неприятеля отвращаться, и никто ж не осмелится своих от битвы отговаривать или людей от смелости приводить в робость»; «Буде же обрящет капитан во благо от неприятеля отступить, и то бы все порядком и устройством учинено было».

Сдача корабля противнику запрещалась безусловно — капитан приносил на это особую присягу.

Позже в России появился новый документ — «Пять морских регламентов». Его содержание доподлинно до нашего времени не дошло, как и сведения о дате издания этого, по существу, морского устава. Известно, что он был написан на основе сборника морского права под названием «Олеронские свитки», или «Олеронские законы» (они были изданы во Франции на о. Олерон в XII в.), но значительно дополнен и переосмыслен. В «Регламентах» были изложены и правила торгового мореплавания. Часть «Олеронских законов» была заимствована англичанами и в XV в. включена в законодательный морской свод, имевший название «Black book of Admiralty» («Черная книга Адмиралтейства»). То, что это была действительно «Черная книга», свидетельствуют хотя бы такие законоположения, определяющие меры наказания матросов за различные проступки, вполне соответствовавшие духу средневековья: «1. Всякий, кто убьет другого на борту корабля, должен быть привязан накрепко к убитому и брошен в море. 2. Всякий, кто убьет другого на земле, должен быть привязан к убитому и похоронен в земле вместе с убитым. 3. Всякий, вынувший нож или другое оружие с целью ударить другого, должен лишиться руки. 4. Всякий, законно обвиненный в воровстве, должен быть подвергнут следующему наказанию: голова брита и полита кипящей смолой, а затем обсыпана перьями для отличия от других. При первой возможности он должен быть высажен на берегу. 5. Застигнутый спящим на вахте должен быть в корзине подвешен к ноку бушприта с кружкой пива, куском хлеба и острым ножом, дабы сам выбрал, что лучше: висеть там, покуда не погибнет от голода, или отрезать прикрепляющую корзину веревку и упасть в море...».

Надо сказать, что еще долгое время наказания во флоте оставались изуверскими.

В Англии в XV в. во времена правления Генриха VII был введен первый закон, формулировавший правила ведения военных операций, действовавший как на суше, так и на море. Все его важнейшие положения были написаны на пергаменте и прикреплялись к грот-мачте на видном месте. Команде предписывалось читать эти правила при всяком удобном случае. Так начал складываться строго исполнявшийся обычай, который впоследствии исполнялся и на кораблях русского военно-морского флота, — чтение Морского устава команде по воскресеньям и праздничным дням, а также по окончании церковной службы и церемонии поздравления экипажей командиром или адмиралом.

Когда Петр I в 1696 г. приступил к созданию регулярного военного флота России, появилась инструкция «О порядке морской службы», определявшая порядок службы на галерах[52]. Она состояла из 15 статей и заключала в себе общие постановления и сигналы о плавании галерного флота, о съемке с якоря и постановке на него, о вступлении в бой с неприятелем и «вспоможении» друг другу. Почти в каждой статье за неисполнение предписанных действий налагались различные наказания, начиная с денежного штрафа в один рубль до смертной казни. В 1698 г. российский вице-адмирал К. Крюйс по поручению Петра I составил новый документ — «Правила службы на судах», — содержание которого было заимствовано из голландского и датского уставов и заключавший в себе 63 артикула общих постановлений об обязанностях лиц, служащих на корабле, и установление судовых порядков с крайне жестокими наказаниями для их нарушителей. Устав К. Крюйса неоднократно дополнялся указами царя и частными распоряжениями начальников флота.

Так, в 1707 г. устав К. Крюйса был дополнен инструкцией адмирала Ф. Апраксина «Офицерам, которые командуют на брандерах и бомбардирских кораблях, как надлежит им действовать во время неприятельского наступления».

В 1710 г. этот устав был переработан с учетом всех внесенных изменений и издан заново под названием «Инструкции и артикулы военные Российскому флоту». В них также заключалось 63 статьи, аналогичные статьям предыдущего устава. Различие было лишь в более полной и определенной редакции и в усилении наказаний. Но и эти «Инструкции» не охватывали всей деятельности флота. Работа по совершенствованию морских узаконений, подготовка материалов к новому варианту флотского устава продолжались. Программа этой подготовительной работы была составлена собственноручно Петром I. Царь-адмирал принимал деятельное участие при написании самого Морского устава. По воспоминаниям его сподвижников, он «работал над ним иногда по 14 часов в сутки». 13 апреля 1720 г. под названием «Книга устав морской, о всем, что касается доброму управлению в бытности флота на море» документ был обнародован.

Первый в России Морской устав начинался манифестом императора, которым Петр I так определил причины его издания: «...сей воинский устав учинили, дабы всякий знал свою должность и неведением никто бы не отговаривался». Затем следовало «Предисловие к доброхотному читателю», за которым шел текст присяги для поступающих на военно-морскую службу, а также перечень всех кораблей и подразделений флота, табель комплектации судов различных классов.

Морской устав Петра I состоял из пяти книг. Книга первая содержала положения «O генерал-адмирале и всяком аншеф-командующем», о чинах его штаба. В документе были помещены статьи, определяющие тактику эскадры. Эти указания носили явный отпечаток воззрений голландских адмиралов той эпохи и отличались не очень жестким регламентированием правил и норм, которые вытекали из свойств и возможностей флотского оружия той поры в различных условиях морского боя. Подобная осторожность была предусмотрена, чтобы не стеснять инициативы командующих — это проходит через весь устав характерной чертой.

Книга вторая содержала постановления о старшинстве чинов, о почестях и внешних отличиях кораблей, «о флагах и вымпелах, о фонарях, о салютах и флагах торговых...». Книга третья раскрывала организацию боевого корабля и обязанности должностных лиц на нем. Статьи о капитане (командире корабля) определяли его права и обязанности, а также содержали указания о тактике корабля в бою. Последние имели ту особенность, что почти не касались тактики ведения одиночного боя, предусматривая главным образом действия корабля в линии с другими судами.