 |
|
Популярные авторы:: Joyce James :: БСЭ :: Дансени Лорд :: Родари Джанни :: Уилсон Жаклин :: Берристер Инга :: Лондон Джек :: Стаут Рекс :: Шилин Георгий Иванович :: Чехов Антон Павлович Популярные книги:: The Boarding House :: Уроки любви :: Притчи :: Самый яркий свет :: Камо :: Рыцарь Золотого Сокола :: Справочник по реестру Windows XP :: Система здоровья Норбекова и Сам Чон До. Полный курс :: Господство женщин :: Влюбленный опекун |
Гарри Палмер (№2) - Лошадь под водой (Кровавый круг)ModernLib.Net / Шпионские детективы / Дейтон Лен / Лошадь под водой (Кровавый круг) - Чтение (стр. 14)
Каждые двенадцать часов этот металлический цилиндр всплывал, и его «голос» сообщал да Кунье, что он все еще «жив и здоров». Ферни Томас пытался удержать его на поверхности и не дать погрузиться снова на дно моря. Гэрри Кондит знал, что его лодка проходила по двенадцать миль каждый раз, когда да Кунья совершал свои поездки. «Вдоль берега», – решил он, потому что считал себя единственным, у кого были свидания в море. Я проник туда, где когда-то находились приборы, и обнаружил тонкую металлическую банку с нацистским орлом и яркой красной восковой печатью. Прежде чем открыть ее, я послал за кофейником и сандвичами. Похоже, что предстояла долгая работа. Глава 57Письма, затерявшиеся на почте "Рождество, 1940 г. Дорогой барон! Какой удивительный сюрприз – получить Ваше письмо! Оно шло до нас почти девять недель. Вас, вероятно, интересует, каковы настроения здесь, в Англии. Вы не узнали бы № 20 теперь, и я не могу вспомнить такого Рождества. Сады превратились в свалки хлама. В пяти домах живут польские офицеры, которые все время кричат и поют. Джеральд в Камеруне ведет переговоры с французами, а Билли служит на флоте и сейчас Бог знает где. Из прислуги у нас остались только повар и Джанет. Мы устроились «лагерем» в кабинете и золотой комнате, которая так нравилась Вам. В Лондоне совсем не бываем. Бензин трудно достать, а поезда затемнены и набиты битком. Ходят разговоры, что скоро закроют рестораны. Не сомневаемся, что Карл хорошо проводит время в Париже. Как мы ему завидуем! Будете писать ему, передайте мой привет. Мы согласны с Вами по поводу этой ужасной войны. Правительство наше совершенно растерялось под давлением лейбористов, а сэр Б. абсолютно уверен, что эти крикуны в сговоре с большевиками. Но папа утверждает, что в следующем месяце они заставят замолчать «Дейли уоркер». Согласна с вами, если бы нам удалось встретиться и обсудить все проблемы, мы могли бы помочь нашим странам в эту годину смертельных испытаний. Я уверена, что это не так уж невозможно, как Вам кажется. Лорд К. в феврале отправляется в США, и Мириам едет с ним. Так не могли бы Вы под каким-либо предлогом приехать в Лиссабон? Вы ведь всегда умели найти повод, чтобы навестить бабушку в Гудвиде. Кстати, как она поживает? Вы знаете, что Сирил все еще в Цюрихе, адрес у него прежний. Полагаю, он был бы рад повидать Вас снова. Господи, как много времени прошло! Конечно, Гельмут может пользоваться домом в Ницце, у агента в деревне есть ключи. Надеюсь, что дом не разрушен, но сейчас трудно сказать что-нибудь определенное. То, как ведут себя в последнее время французы, за пределами понимания. Пожалуйста, напишите нам поскорее. Известие о том, что все вы здоровы и по-прежнему думаете о нас, принесло бы нам глоток свежего воздуха и хоть чуть-чуть скрасило бы нашу измотанную, унылую жизнь! Ваш искренний друг Бесс". ~~ "Воскресенье, 26 января, 1941 г. Дорогой Вальтер! Я прошу тебя сжечь это сразу после того, как только прочтешь. Скажи К.И.Ф., что он должен поставлять с фабрики в Лионе все, что ты попросишь. Напомни ему, что жалованье последние десять месяцев ему платило не французское Сопротивление. Я хочу, чтобы трубы как можно скорее задымили снова, или я продам предприятие. Не заинтересуются ли люди из вермахта приобретением завода? Если хочешь, я назначу тебя посредником на обычных условиях. Уверен, фабрика в свободной зоне Виши может оказаться полезной в свете «Списка узаконенной торговли с противником». Я думаю, что обыватели здесь начинают понимать, куда дует ветер, и шумная бравада поутихла. Запомни мои слова, если ваши ребята действительно вступят в конфликт с Советами, мы, англичане, не станем долго раздумывать, как следует поступить. Наш завод в Латвии после того, как его прибрали к рукам большевики, пропал, и я могу только радоваться, что планы по Буковине не осуществились. Теперь создаю «Мозговой трест» (как они это называют) из моих единомышленников, и, когда страна наконец опомнится, мы сможем что-нибудь предпринять. Ты прав относительно окружения Рузвельта; после того как он благополучно засел на третий срок, его приспешники станут разжигать злобную истерию среди здешних социалистов. Однако, как тебе известно, Рузвельт – это еще не вся Америка. И если твои люди не совершат какой-нибудь глупости (например, бросят бомбу на Нью-Йорк), только незначительное число американцев захочет взять в руки оружие при условии, что им придется отказаться от банковского счета! Сожги это письмо! Твой Генри". Глава 58Быстро собрать все воедино Может, они не типичны для тех писем, которые я извлек из цилиндра? Я разложил их на столе. Некоторые были написаны на бумаге с выгравированным именем автора, другие – на листах, вырванных из тетрадей. Что же между ними общего? Я вытряхнул маленькую коробочку с кристаллами силекагеля, которые помогали сохранить документы сухими, и перелистал книжку с именами и адресами, грубо напечатанными на желтых страницах. «Можно ли считать, что эти бумаги относятся к величайшим сокровищам мира?» – подумал я и решил, что нельзя. Но тогда кто же такой да Кунья? Он выглядел больше чем просто маленькая точка. Да Кунья, который сидел и читал мне лекцию о святости среднего класса. Когда нацистская Германия распадалась, крупные «шишки» постарались ухватить кое-что на память, кое-что, что они знали и любили, вроде денег. Некоторые любили большие картины, и они тащили полотна старых мастеров, другим нравились маленькие картинки, и они присваивали коллекции марок, кто-то обожал роскошь, и они набивали карманы золотом, некоторым хотелось «красивой жизни», и они предпочитали героин. Но у одного был особенно развит вкус к власти. Он взял эти письма. Когда вермахт напряженно следил сквозь туман за положением по ту сторону Ла-Манша, появился приказ сформировать английское марионеточное правительство. Германским дипломатам поручили вступить в контакт с возможными сторонниками, используя по возможности индивидуальный подход. И, таким образом, серьезные очаровательные личные письма достигали серьезных очаровательных людей, которые не возражали стать членами парламента при поддерживаемом нацистами национал-социалистическом правительстве. Временно, пока Лондон не будет готов, ему предстояло обосноваться на островах в Ла-Манше. Когда наступила зима, эти письма пронумеровали, зарегистрировали и спрятали. Их извлекли на свет Божий в конце следующего лета, и подобные письма были еще направлены серьезным милым бессарабам, украинцам и литовцам. Потом они пылились, пока однажды в 1945 году один человек не сообразил, что такого рода письма от влиятельных людей могут облегчить его жизнь в этом враждебном мире. Капитан фрегата Кнобель, офицер германского флота и ученый, взял пакет с письмами, свою канистру с героином и поднялся на борт подводной лодки XXI серии "U" в Куксхафене. Да Кунья знал все о метеорологических буях. Он запечатал свои сокровища, предназначенные для шантажа, в буй и поставил водонепроницаемую печать. В районе Албуфейры он приказал командиру выбросить буй, а сам отправился на берег в резиновой лодке. Командир подводной лодки вскоре потерял и свое судно, и свою собственную жизнь, потому что его сложный корабль пошел ко дну со всем экипажем. Что произошло? Этого, пожалуй, никто никогда не узнает. Очень мало подводных лодок типа XXI серии "U" спускалось под воду. Когда пришли союзники, большинство из них еще находилось в полузавершенном виде на стапелях Северной Германии. Насколько мне известно, нигде в мире не существует ни одной целой лодки XXI серии "U", если не считать дна Атлантического океана около Албуфейры. Томас понимал, если пренебречь плавающими вокруг разлагающимися трупами, то с подводной лодки, предназначенной для бегства высокопоставленных нацистов, можно получить ценную добычу. На что рассчитывал Томас, мы уже не узнаем никогда. Но, подняв со дна моря канистры с героином (это был популярный способ перевозки нацистских сокровищ), он знал, что ему потребуется помощь для того, чтобы распорядиться наркотиком. Он не мог подыскать более подходящего помощника, чем Гэрри Кондит. Фраза в дневнике Смита: «Скажи К» (Кнобелю) заставила меня подумать, что Гэрри Кондит – ученый. Томас никогда не утрачивал уважения к да Кунье. Он замирал, если тот приближался, и отвечал ему кратко, односложно, в манере, принятой на германском флоте. Как и все немцы, да Кунья смог научиться говорить по-португальски без акцента. Трудно сказать, что знал Томас о буе, но ему стало известно достаточно, чтобы шантажировать по крайней мере одного человека, чье имя фигурировало в списках Смита. Хотя Томас каждые шесть месяцев отправлялся с да Куньей проверять цилиндр, до нашего совместного путешествия он никогда не делал попытки извлечь его с морского дна. Томас получил от да Куньи только радиоприемник, а мы украли у него радиопередатчик, с помощью которого цилиндр можно было вызвать с морского дна, а не только получать каждые двенадцать часов сигнал от него. Томас бросился, чтобы достать цилиндр, когда ему стало известно, что да Кунья сбежал (как и предвидел Гэрри Кондит). Почему да Кунья держал документы на морском дне? Он был шантажист. Смита он «убедил» оборудовать ему исследовательскую лабораторию и что меня следует отозвать из Албуфейры. Скольких еще людей «убеждали» совершать различные поступки? Я взял досье с названием «OSTRA». Устрица, лежащая на дне моря с жемчужиной внутри, – вот что представлял собой цилиндр да Куньи. Я добавил туда письма, которые извлек из буя. Они образовали небольшую горку на блестящем письменном столе Доулиша. – Вот и все, – презрительно фыркнул Доулиш. – Да, – пожал я плечами. – Я думаю, что большинство этих людей ссужали время от времени деньгами движение «Молодая Европа». – Весело! – улыбнулся Доулиш. – Я знал, что ты справишься. – Конечно, – кивнул я, – особенно когда вы хотели отменить всю операцию. – Доулиш взглянул на меня поверх очков, что могло означать крайнее раздражение. – Более того, вы знали, что девушка работает на американское бюро по вопросам наркотиков, и не предупредили меня. – Да, – произнес Доулиш мягко, – но она служащая очень незначительного ранга. И к тому же я не хотел способствовать установлению связей внутри группы. Минуты две-три мы смотрели друг на друга несколько смущенно. – Социальных связей? – Конечно, – согласился Доулиш. Он вычистил содержимое своей трубки с помощью перочинного ножа. – Когда будет арестован Смит? – спросил я. – Арестован? Какой странный вопрос. Почему он должен быть арестован? – уставился на меня Доулиш. – Потому что он краеугольный камень международного фашистского движения, собирающегося свергнуть демократическое правительство, – терпеливо констатировал я. – Ты, конечно, не воображаешь, что можно отправить в тюрьму каждого, кто соответствует этому понятию. Где нашлось бы столько места для них? Кроме того, боннское правительство осталось бы без государственного аппарата. – Он сардонически улыбнулся и похлопал по пачке бумаг на столе. – Наши друзья приносят гораздо больше пользы там, где они находятся, пока знают, что английское правительство имеет эту небольшую пачку бумаг в хранилище Кевина Касселя. Он открыл ящик стола и извлек еще значительно большую пачку документов, сложенных в папку. На ней стояло: "Движение «Молодая Европа», написанное бисерным почерком Элис. Это свидетельствовало о долгих месяцах работы, о которой Доулиш никогда мне не говорил. – Ты не понимал своей роли, мой мальчик, – чопорно добавил он. – Мы не ждали от тебя какого-то открытия. Просто мы знали, что ты заставишь их совершить какую-нибудь неосторожность. Послесловие Во вторник я отвез все материалы к Кевину Касселю в его Центральную регистратуру. Он расписался, официально оформил поступление документов и пожелал мне веселого Рождества. – Ну, пост позади! – сказал я. Но почему он всегда улыбается? Я поехал назад через Рипли. Старая леди засовывала вату в витрину своего магазина, чтобы написать потом «С Рождеством!». Снаружи мужчина лопатой расчищал дорожку к двери. – Теперь ты имеешь полное представление о завершенной работе, – такими словами встретил меня Доулиш и завел провокационный разговор о том, как хорошо лежать и загорать на солнце. От моего имени он провел заседание подкомитета по структурной подготовке и нанес мастерский удар О'Брайену в борьбе за контроль над консультативным советом Страттона. Доулиш ухитрился включить в этот подкомитет всех членов совета Страттона за исключением О'Брайена, что исключало присутствие последнего на всех собраниях. Готовый к новым сражениям Доулиш сидел в своем засаленном кожаном кресле и пускал облака дыма в герцога Веллингтона. При этом он утверждал, что успех – это состояние ума. Бернард распространился по всему моему кабинету, но постарался совершенно не заниматься моими бумагами. Тринадцатисантиметровая линза и фотоаппарат «Никон» оказались перепачканы абрикосовым джемом, а мой секретарь выполнял половину всех машинописных работ в здании. Несмотря на горячие протесты, я выпихнул Бернарда и его скоросшиватели с двадцатью карточками, и ему пришлось расположиться где-то еще. Уходя, он бросил: – И я должен тебе двухфунтовый пакет сахара. – Воровать сахар – уголовное преступление, – проворчал я. – Неужели тебя не научили хорошим манерам в Кембридже? – Единственное, чему я научился в Кембридже, – ответил Бернард, – это надевать пятнадцатидюймовые штаны, не снимая кроссовок. Элис принесла мне немного сахара. В пятницу я повез Чарли делать покупки к Рождеству в Вест-Энд. Он приобрела своему отцу подписку на журнал «Плейбой», а я отправил Бею итонский галстук, все же мы оба, пусть каждый по-своему, боролись с государственной системой. Чарли попыталась пошутить на мой счет по поводу теории таяния льда, в которую я поверил, но я не прореагировал. – Твой старик ведь адмирал, не правда ли? – спросил я. – Да, фантазер. – Ладно. – Я хотел бы поговорить с ним о водолазном снаряжении. Лиссабон потерял часть его, а оно, видишь ли, числится за мной. От меня требуют, чтобы я заплатил за это двести пятьдесят фунтов. – Поедем ко мне, – пригласила она, – я подумаю, что можно сделать. – Ты поможешь? – спросил я. – Утешу, – ответила она. – Утешу. Приложения 1. ПРОСЛУШИВАНИЕ ТЕЛЕФОНОВ Когда вы разговариваете по телефону, это равносильно тому, что вы кричите с крыши. Огромное количество телефонных номеров в Англии прослушивается. В США перехват телефонных разговоров – целая отрасль промышленности. 1 Прослушивать на всякий случайозначает подключиться к главному почтамту, то есть поменять провода на пульте таким образом, что телефон вашей «жертвы» будет вызывать ваш номер одновременно с тем номером, который набирается. Вы должны только слушать или записывать. Замечание: если вам нужно узнать, по какому номеру звонили, потребуется еще регистратор набора, чтобы подсчитывать цифры. 2 Установка прослушивания.Возьмите ваши приборы для прослушивания (коробку, комплект ручных инструментов и «крокодилы» – скрепки) на конечную телефонную станцию, «попробуйте» провода влажным пальцем, чтобы отыскать нужный. Замечание: друг на главном почтамте может назвать вам «пары» и подсказать, на каком расстоянии от «жертвы» их можно обнаружить. Это несколько облегчит вашу задачу. 3 Прослушать только один разговорможно свободно с наружной зеленой «коробки», но сначала ознакомьтесь с формой, которую носят офицеры связи. 4 Прослушивается ли ваш телефон?Прерывается ли ваш разговор чаще обычного, когда вы звоните по определенному номеру? Пусть вас не вводит в заблуждение обычная давнишняя неисправность, которой грешат все линии главного почтамта.) Замечали ли вы, что четкость и ясность усиливаются после нескольких минут разговора? Это объясняется тем, что прослушивающий небрежно положил трубку. Мораль: не говорите по телефону ничего конфиденциального, но если это все же необходимо, поговорите некоторое время на отвлеченные темы, может, подслушивающий отключится. 2. ОСТИН БАТТЕРВОРТ (ОССИ) В ноябре 1938 года ДСТ, которая является французской МИ-5, захотела открыть сейф английского производства в одном из посольств в Париже. Специальный отдел доставил Осси из Паркхэрста и привез его туда. «Если только черт поможет!» – сказал недоверчиво Осси и взялся за дело. Он отлично поладил с ДСТ, и они держали его почти четыре месяца. Ценность Осси заключалась в том, что он хорошо знал английские сейфы, которые имелись в ряде посольств в Париже. Сейчас, конечно, каждое посольство, если оно в своем уме, пользуется только сейфами, изготовленными в их собственной стране. Однако раньше, до войны, Осси заработал себе серьезную французскую медаль, только некий бюрократ в министерстве внутренних дел воспрепятствовал этому награждению. Человек очень добросовестный. Осси часто арендовал в Лондоне офис, регистрировал свою фирму в палате, чтобы иметь возможность списаться и задать вопросы о сейфе, который он намеревался вскрыть. Один или два раза он даже купил и установил у себя ту же модель, чтобы попрактиковаться. Может быть, сегодня это не такая уж редкость, но в тридцатые годы это было подлинно научным преступлением. В апреле 1939 года ДСТ снова воспользовалась услугами Осси. На сей раз, не уведомив Лондон, что они собираются делать (и правильно поступили, потому что министерство внутренних дел не захотело бы вмешиваться, поскольку действия оставались за пределами их узкого понимания). Они отправили Осси пожить в Берлине, предоставив ему большой открытый счет и квартиру в шикарном доме на площади Баварии. Все, что требовалось от Осси, это изучать литературу о производителях сейфов. Иногда они посещали демонстрационные залы, чтобы осмотреть подлинные изделия. Когда началась война, Париж и Лондон сражались за Осси, и он провел военные годы, путешествуя по миру и вскрывая сейфы для различных разведывательных служб союзников. Весь этот опыт означал, что Осси завоевал много важных друзей «против нитки», как говорят в разведке, то есть стал как бы связующим звеном между различными организациями. Обычно такие люди исчезают, когда в них пропадает нужда. Но влияние Осси стало значительным, и, благодаря своим друзьям, он пережил роковые для разведчиков годы – 1945 – 1948. После войны Осси несколько раз снова попадал в тюрьму, хотя министерство иностранных дел каждый раз направляло на процессы «ручных» председателей суда, чтобы они рассказали о его заслугах в иронически называемом ими «сопротивлении». В послевоенные годы Осси стал в разведке специалистом по документам. Обычные преступления были теперь не для него; он стал доставать из сейфов секретные документы. Индустрия документов процветала. Он мог «сделать» авиационный завод для югославского посольства или югославское посольство для авиационного завода. Осси не имел фаворитов среди клиентов. «Это было бы несправедливо», – заметил он однажды. Теперь Осси мог достаточно хорошо читать на более чем двенадцати языках. Это гарантировало, что он не достанет не те документы. Он освоил также фотографию на вечерних курсах Л. СС. 3. ОПЕРАЦИЯ «БЕРНАРД» Идея начать выпускать поддельные банкноты (пять, десять, двадцать и пятьдесят фунтов), чтобы пошатнуть доверие к английской валюте, говорят, была инспирирована сбрасыванием английскими самолетами над нацистской Германией фальшивых купонов на приобретение одежды и продовольствия. Первоначальный план (сбрасывать деньги с самолетов «Люфтваффе») получил название «Операция Андреас», но позднее его переименовали в операцию «Бернард». Она предусматривала использование этих денег для финансирования секретных операций. Банкноты, изготавливавшиеся в концентрационном лагере Ораниенбаум (Специальный отдел 19) предназначались: 1) для закупки оружия у балканских партизан (делая их, таким образом, менее опасными); 2) для финансирования венгерской службы радиоперехвата; 3) для приобретения информации о местонахождении Муссолини (для организации спасательных операций); 4) для оплаты Цицерона (триста тысяч фунтов стерлингов); 5) для поставки подарков арабским шейхам. На последней стадии войны центр производства перевели в Эбензее и в подземную фабрику недалеко от деревни Редл-Ципф (между Зальцбургом и Линцем). Молодой лейтенант СС, перевозивший банкноты (и, как говорят, также некоторые печатные формы) попал в тяжелую ситуацию, когда у него сломался один из грузовиков. Действуя согласно приказу, он выбросил ящик с грузом в реку Траун и передал сломанный грузовик вермахту. Вскоре сломался и второй грузовик. Его бросили. Когда английская валюта поплыла по реке Траун к озеру Траунзее, американцы, которые к этому времени оккупировали район, заинтересовались вторым грузовиком. В нем оказался двадцать один миллион прекрасно подделанных фунтов. Посчитали, что оставшиеся грузовики были отправлены на германскую исследовательскую морскую станцию (управляемые ракеты проходили испытания на этом озере). Берега озера очень крутые, обследовать его опасно из-за большого количества топляка, скопившегося примерно в ста футах под поверхностью. Ныряльщики не рисковали спускаться под него. В марте 1946 года поблизости обнаружили два тела, которые доставили на базу морской станции. В августе 1950 года еще одна смерть, снова бывшего сотрудника морской исследовательской станции. Многие считали, что обстоятельства этих смертей указывают на то, что штемпели спрятаны в горах над станцией, а не под водой. По слухам, попытки поисков совершали якобы русские. Однако никаких доказательств, подтверждавших это, не существует. В 1953 году «Ридерс дайджест» профинансировал расследование, а в 1959-м немецкий журнал – другое. Последний утверждает, что в озере найдены штемпели, банкноты и секретные записи. Все спрятано так, чтобы можно было легко найти. Операцией «Бернард» руководила СД, в ней участвовали служба безопасности СС и один из отделов службы разведки, что вызвало большую зависть в других разведывательных подразделениях нацистов. Всех волновал столь экстравагантный доступ к таким большим финансам. 4. «ОЛТЕРРА» «Олтерра» – танкер водоизмещением четыре тысячи девятьсот тонн, который затонул на мелководье в Алжирском заливе, оставив свою верхнюю часть над ватерлинией. Итальянское правительство предложило поднять его и продать за умеренную цену Испанскому правительству. Итальянские ныряльщики проделали в корпусе отверстие ниже уровня воды и превратили танкер в секретную базу для маленьких человеко-торпед, которых итальянцы называли «свиньями». Они доставлялись в разобранном виде вместе с новыми трубами и бойлерами для «Олтерры». Гавань Гибралтара находилась напротив, через пролив. 5. КУРЬЕР Во время Второй мировой войны на германском флоте появился оригинальный прибор, позволявший полуобученному оператору посылать высокоскоростные сигналы, которые читались и расшифровывались только с помощью специального записывающего устройства. Обыкновенное человеческое ухо не могло их воспринимать. Эти сообщения регистрировались фотоспособом в Неймюнстере (Гольштейн). Английский флот очень хотел захватить хотя бы одно такое устройство. После войны был разработан усовершенствованный вариант прибора. 6. ЛЕЙТЕНАНТ ПЕТЕРСОН Б. Т. Материалы военного трибунала На заглавном листе стояло: «Военный трибунал», затем следовал список участников. Далее шел отчет следственной комиссии, которая репатриировала этого офицера из Германии. Среди документов имелось письмо, излагавшее обстоятельства дела (отчет о необходимости военного трибунала). Затем был список свидетелей, ордер (основание) на проведение суда, заявления обвиняемого и пачка оригиналов стенографических записей, сделанных карандашом. «Предательски поддерживал связь с противником (Германией)... предательски поставлял разведывательные данные противнику... предательски сообщал противнику информацию». Разница между всеми этими определениями была для меня слишком тонкой. Я продолжал читать: "Будучи военнопленным, он добровольно помогал противнику, вступив и работая в организации, управляемой врагом и известной, как «Британский свободный корпус»... он не сообщил о своем аресте центральному ведомству организации, которая обеспечивала ему получение выплат, согласно «Правилам выплаты компенсации морякам, ст. 1085». Белые незаполненные листы в досье перечеркнули по диагонали синими чернильными полосами, чтобы туда никто не мог внести какие-либо дополнения. Пока я читал, передо мной воочию предстала вся картина. Первая зима после войны. Зал заседаний с кухонными столами, покрытыми матросскими одеялами. Старшие офицеры в мундирах с сияющими пуговицами; обвиняемый, одетый в новую форму; Бернард Томас Петерсон, доброволец, офицер запаса, взят в плен немцами во время атаки, предпринятой человеко-торпедами у побережья Норвегии в 1943 году. Прокурор вызывает первого свидетеля – лейтенанта Джеймса, который в качестве представителя специального следственного отдела тридцатого корпуса арестовал Петерсона в Ганновере восьмого мая (День Победы). Лейтенант Джеймс говорил, что ордер, выданный штабом Монтгомери шестого мая, позволил легально использовать немецкий транспорт. Действуя в соответствии с информацией, полученной по телефону, лейтенант Джеймс и два сержанта отправились по адресу в предместье Ганновера и нашли там Петерсона. У Петерсона был при себе немецкий паспорт и военное удостоверение на имя Герберта Пютца и двести немецких марок (рейхсмарок). Их представили суду. В чемоданах, найденных в комнате, где Петерсона арестовали, обнаружили еще девятнадцать тысяч пятьсот шестьдесят восемь рейхсмарок, черное пальто, 9-мм автомат системы «Бергманн МР-18» с патронами. Лейтенант Джеймс заявил, что все вещи могут быть представлены суду. Адвокат заметил, что скорее всего это не понадобится, но все должно быть готово для представления. После ареста офицером было установлено, что у Петерсона под мышкой вытатуирована группа крови, и его взяли под строгий арест по подозрению в участии в нелегальной организации СС. Лейтенант продолжал: «В соседнем гараже найден большой „мерседес“ с регистрационным номером военно-морского ведомства. В баке и в гараже оказалось сто восемь литров бензина. Автомобиль, который явился объектом специального посещения, передан германскому командованию, согласно законам военного суда Шлезвиг-Гольштейна. Этот свод законов может быть также представлен военному трибуналу». Лейтенант Джеймс сообщал, что единственные слова Петерсона, когда его арестовывали как члена СС, были: «Битва началась в Севилье в 1936 году, и она еще не закончена» или что-то в этом роде. Лейтенант Джеймс отметил, что, несмотря на то, что Петерсон прекрасно владел английским, он считал себя не кем иным, как представителем германских вооруженных сил. Он встречал многих немецких солдат, которые жили и работали в Англии и, как следствие этого, хорошо говорили по-английски. Я перелистал выцветшие листы досье. После того как попал в плен к немцам, Петерсон встречался с двумя членами Легиона Святого Георгия (позднее переименованного в Британский свободный корпус). В основном, это были англичане или ирландцы, состоявшие до войны в Британском союзе фашистов. Многие из них страдали, как теперь говорят, некоторыми нарушениями и считали, что Англия скоро проявит здравый смысл и присоединится к оккупированной Германией Европе в «крестовом походе» против России. Далее приводился стенографический отчет: "Прокурор. Вы никогда не произносили предательских слов? Петерсон. Напротив, Англию очень любили. Имя Нельсона упоминалось все время, как и имена всех героев Англии. Прокурор. Вы считали, что руководители Англии намеренно направляют ее по неправильному пути? Петерсон. Да, сэр. Прокурор. Даже вопреки тому, что этих руководителей избрали свободным голосованием? Петерсон. Да. Прокурор. Голосованием, которое ваши германские хозяева никогда не считали возможным ввести в Германии или в одной из небольших побежденных стран? Петерсон. Франция вовсе не маленькая страна. Прокурор. Больше вопросов нет". Защита испросила разрешения предоставить в качестве свидетельств подробности выполнения Петерсоном задачи, возложенной на него в Норвегии. Просьбу отклонили. Он признал, что вступил в Британский свободный корпус и отправился в учебный центр в Хильдесхайме. В записи стояло: "Прокурор. И что вы носили в это время? Петерсон. Форму Британского свободного корпуса. Прокурор. Я хочу напомнить вам, что вы носили форму нацистской СС, форму, которую члены этого суда имеют основание вспоминать с отвращением и ненавистью. Петерсон. Я был... Прокурор. Форму, на которой в качестве символа на фуражке изображался череп со скрещенными костями, не так ли? Петерсон. Да, но на рукаве мы носили повязку, символизирующую трехцветный английский флаг. Прокурор. Иными словами, вы хотели служить одновременно двум господам, выгадывать, где лучше – и там, и там. Вы хотели быть на стороне победителей – гауптштурмфюрером СС и лейтенантом Британского Королевского флота! Петерсон. Нет, конечно нет. Прокурор. Суд, безусловно, составит собственное мнение. Я вернусь к этому вопросу позднее". 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15 |
|||||||||