– Я очень разочарована, очень! – с уничтожающей медлительностью произнесла Лора Пайтон, глядя на Джейн Кларк сквозь стекла очков.
      Этой фразы больше всего боялись воспитанницы пансиона «Хайард-холл».
      Впрочем, не все. Некоторым было все равно, потому что в отличие от Джейн они не ставили перед собой цели добиться прогресса в своем развитии. Им вообще непонятно было, зачем нужно так себя мучить. Ради чего? Чтобы заслужить скудную похвалу тощей и прямой, как рукоятка метлы, Лоры Пайтон? Или – что еще смешнее – снискать одобрение так называемой общественности?
      По мнению большинства воспитанниц «Хайард-холла», овчинка выделки не стоила. Поэтому многие вздыхали с облегчением, когда в начале очередной недели пребывания в пансионе директриса Лора Пайтон называла имя одной из них. После этого девушке полагалось пятнадцать минут на сборы с запретом разговаривать с кем бы то ни было.
      К тому моменту, когда отчисленная спускалась с сумкой по лестнице, перед парадным крыльцом возникал сверкающий лаком черный «бентли». Попрощавшись с остававшимися в заведении воспитанницами, которые, как правило, выходили провожать тех, кому не повезло – впрочем, в вопросе удачи мнения расходились, – девушка садилась в автомобиль, и тот увозил ее из пансиона прочь, навстречу прежней, простой и понятной, жизни.
      Что касается Джейн, то она не могла припомнить, чего еще так сильно боялась за все свои неполных двадцать два года, как фразы «Я очень разочарована!», исходящей из уст директрисы пансиона Лоры Пайтон.
      Разумеется, пугали Джейн не сами эти слова, а возможные последствия: воспитанница, которой данная фраза адресовалась раза три, могла понемногу начинать собирать чемоданы, потому что отчисление было не за горами.
      Джейн пока не сподобилась услышать слово «разочарована» столько раз – строго говоря, это произошло впервые, – но ощущения испытала не из приятных. Голос директрисы Лоры Пайтон эхом прокатился в ее мозгу, ладони мгновенно покрылись испариной, сердце застучало как бешеное.
      Словно в каком-то трансе смотрела Джейн на директрису – даже не на нее саму, а на ее тонкие, слегка подкрашенные неброским, естественным тоном губы, которые двигались, медленно произнося беспощадные слова, – и чувствовала, что прямо сейчас, не перенеся сильнейшего напряжения, потеряет сознание.
      – Меня удручает ваше упорное нежелание работать над произношением, – говорила Лора Пайтон, и в ее взгляде сквозил оттенок высокомерного презрения. – Не понимаю, неужели так трудно сделать над собой усилие? Разговаривать, как это делаете вы, недопустимо. – Она выдержала многозначительную паузу, словно ожидая от Джейн чего-то.
      Та прекрасно знала, чего именно: с самого начала воспитанницам дали понять, что с преподавателями ни в коем случае нельзя спорить, а за замечания следует только благодарить.
      – Да, миссис Пайтон, – выдавила Джейн, не смея поднять ресницы.
      – Спину держите прямо, милая моя, – чуть мягче произнесла директриса.
      Джейн поспешно выпрямилась на стуле. Столько всего приходилось помнить!
      Словно прочтя ее мысли, Лора Пайтон добавила:
      – Вы можете забыть о чем угодно, но спину должны держать прямо всегда, тогда и подбородок ваш будет гордо приподнят, как у истинной леди!
      – Конечно, миссис Пайтон, – сдержанно, но с достоинством, как учили, ответила Джейн, поднимая голову.
      Лора Пайтон окинула ее взглядом.
      – Так-то лучше! Что же касается вашей манеры разговаривать, то скажу прямо – она отвратительна и возмутительна.
      Услышав подобную констатацию, Джейн было потупилась, но тут же спохватилась и вновь подняла лицо. Правда, на Лору Пайтон не смотрела, поэтому не видела, как тонкие губы директрисы изогнулись в едва заметной, но явно одобрительной улыбке, которая, впрочем, через мгновение исчезла.
      – Понимаю, вы выросли в среде, где не придают особого значения правильности и тем более красоте речи, но…
      Подбирая слова, Лора Пайтон сделала паузу, которой оказалось достаточно, чтобы Джейн живо представила себе непринужденную атмосферу бара, где работали ее родители – мать официанткой, отец барменом. Там никому даже в голову не приходило выбирать выражения. Все высказывались как придется, преследуя единственную цель: донести до собеседника мысль. Соленых и откровенно неприличных шуток было предостаточно.
      В следующую минуту Джейн внезапно представила себе совершенно невообразимую ситуацию: чопорная Лора Пайтон в окружении грубовато-дружелюбных завсегдатаев бара «Твистид Лиззи»! Подобная картина была настолько несуразной, что Джейн едва не прыснула: Лору подняли бы на смех, едва она открыла бы рот и произнесла хоть несколько слов привычным высокомерно-назидательным тоном.
      – Чему вы улыбаетесь? – вдруг услышала Джейн. – Я сказала что-то смешное?
      – Извините.
      – Хорошо, но все же мне хотелось бы узнать причину подобной реакции, – произнесла Лора тоном человека, не сомневающегося в своей правоте, потому что жизнь его течет плавно, размеренно и события происходят в ней согласно заранее расписанным правилам, исключающим всякого рода отвратительные и возмутительные вещи.
      Джейн на миг замялась, взвешивая про себя, стоит ли говорить правду, а потом подумала, что ничего особенного в ее мыслях нет и можно сказать.
      – Просто я вспомнила среду, в которой выросла, – произнесла она, усердно изображая любезную светскую улыбку и стараясь максимально приблизить свой выговор к вожделенному эталону. – Вы упомянули о ней, и мне сразу пришло на ум несколько ассоциациев.
      – Ассоциаций, – благосклонно поправила ее Лора Пайтон. – «Ассоциация» слово женского рода. Множественное число «ассоциации», в родительном падеже имеет окончание «ий»: нет чего – ассоциаций.
      Джейн заморгала.
      – Почему нет? Наоборот, есть! Об этом я и толкую: как только вы упомянули о среде, в которой прошло мое детство, как я сразу ее себе представила. Разве это не ассоциации?
      Лора вздохнула.
      – Правильно, но речь не об этом. Я имела в виду не то, что у вас нет ассоциаций, а… как бы объяснить…
      На секунду Джейн показалось, будто в глазах директрисы промелькнула растерянность. Она словно зашла в тупик в поисках способа лучше объяснить обсуждаемый момент. Однако в следующее мгновение взгляд Лоры Пайтон вновь приобрел уверенность.
      – Мы говорим о том, как вы изъясняетесь, верно? В связи с этим я завела речь о родительном падеже. Это из школьной программы, помните? Ну? Неужели нет?
      Джейн почувствовала себя очень неуютно.
      – Что-то помню, но… смутно. После школы мне еще ни разу не приходилось применять на практике хоть что-то из того, чему нас учили.
      Изящная бровь Лоры Пайтон удивленно приподнялась.
      – В самом деле? А впрочем, ничего удивительного для человека, который предпочитает произнести «я толкую» вместо «я говорю». – После короткой паузы, нарочно не обращая внимания на окрасивший щеки Джейн румянец смущения, Лора продолжила: – Что ж, попробую объяснить. Существительное, стоящее в родительном падеже, отвечает на вопросы «кого» и «чего». Например, нет кого – друга. Или нет чего – дождя. – Она машинально бросила взгляд за окно. – Хм, действительно. Так вот, слово «нет» в данном случае употребляется исключительно для удобства и не несет никакой смысловой нагрузки… хм… то есть ровным счетом ничего не означает. Понятно?
      – Да, – неуверенно кивнула Джейн. В такие минуты ей казалось, что напрасно она затеяла историю с поступлением в этот пансион и что, кроме довольно сомнительной известности, ее в конце пути ничего хорошего не ожидает.
 
      Собственно, Джейн никогда бы не решилась на подобную авантюру – забраться на чужое, даже чуждое, поле игры, – если бы не Кендалл Лоуторн. Встреча с этим молодым аристократом, «светским львом», «прожженным сердцеедом» и прочее в том же духе – каких только эпитетов не встретишь в бульварной прессе! – словно что-то перевернула в ее душе. Разумеется, для Джейн лорд Кендалл Лоуторн был прежде всего чертовски привлекательным парнем, точь-в-точь таким, какого она подсознательно искала лет с шестнадцати. Разве Джейн виновата, что мужчина ее мечты оказался титулованной особой? То есть человеком непростым и для нее почти недоступным…
      С последним Джейн не пожелала смириться. Видно, не зря с раннего детства ее называли «девчонка-сорванец» – дожив до двадцати одного года, она сохранила привычки ранней юности. Вдобавок так и не научилась воспринимать «нет» в качестве окончательного отказа. И хотя в случае с Кендаллом Лоуторном никто этого слова не произносил, но, будучи девушкой смышленой, Джейн сама все поняла. Впрочем, особой сообразительности в подобной ситуации и не требовалось – даже младенцу стало бы ясно, что лорд Лоуторн не ровня какой-то никому не известной мисс Кларк.
      Однако понять не означает смириться. Тем более что Кендалл, будто нарочно, оказался так близко от Джейн! Не на расстоянии вытянутой руки, конечно, но все же достаточном для того, чтобы можно было не только рассмотреть его как следует, но также услышать голос, смех… и испытать трепет восторга от одной лишь мысли, что воплощение твоей мечты существует на самом деле.
      Справедливости ради следует заметить, что восхищение внезапным открытием продолжалось у Джейн недолго – всего несколько минут – и вскоре сменилось чувством тоски. Правда, не безнадежной, потому что, несмотря на множество недостатков, Джейн была человеком деятельным и, главное, целеустремленным. Привыкла добиваться своего и не помнила случая, чтобы что-то такое, чего ей очень хотелось, в конце концов не оказывалось у нее.
      Ее даже не особенно смутило то обстоятельство, что в данном случае речь идет о чрезвычайно притягательном молодом мужчине, который является предметом вожделенных мечтаний не одной богатой невесты Англии.
      Чем я хуже? – вот какой вопрос подстегивал воображение Джейн.
      Ответ напрашивался сам собой – ничем. Если, конечно, вести речь об общепринятых человеческих достоинствах, в частности женских, а не о финансовом положении.
      Нет, Джейн не была сумасшедшей. Просто она привыкла рассматривать время от времени встречающиеся на жизненном пути проблемы конструктивно. При этом ей было невдомек, что данный способ разрешения трудных ситуаций называется именно так. Ее вообще не интересовали термины, заковыристые названия, штампы, шаблоны, ярлыки и прочая подобная заумь. Джейн действовала интуитивно и никогда не ошибалась. Немаловажным являлось также и то, что она держала слово – особенно то, которое давала себе самой.
      К примеру, в пятнадцать лет ей безумно понравились супермодные джинсы, которые были выставлены в витрине одной местной лавки – Джейн тогда еще жила в родительском доме, в городке Брэдфолк, в Суссексе. Однако мать с отцом отказались купить дочери обновку, так как сочли джинсы слишком дорогими. И что, Джейн повесила нос, принялась хныкать, корить судьбу за несправедливость – мол, одним девочкам можно все, а другим нельзя даже такой малости, как приглянувшиеся джинсы? Ничуть не бывало! Подобный взгляд на вещи явился бы образцом неконструктивного подхода – неправильного, если употребить более привычное для Джейн слово.
      – Ладно, не можете купить – не нужно, – сказала она родителям. – Но, надеюсь, вы не против того, чтобы я сама заработала эти деньги?
      Возражений не последовало. Мать только высказалась в том духе, что, мол, пока ты соберешь необходимую сумму, джинсы продадут.
      Однако Джейн лишь улыбнулась.
      – Надеюсь, с этим у меня будет полный порядок!
      – И что ты предпримешь? – спросила мать.
      – Уломаю владельца лавки.

      Как хорошо, что этой фразы не слышала Лора Пайтон! Словцо «уломаю» наверняка шокировало бы ее. К счастью, в описываемые времена та еще даже не догадывалась о существовании на свете особы по имени Джейн Кларк. А самой Джейн во сне не могло привидеться, что когда-нибудь она станет воспитанницей пансиона, где из простых девчонок делают настоящих леди! Вернее, пытаются делать, так как процесс этот, мягко говоря, непростой и результат частенько бывает неутешителен.
      Самое интересное, что Джейн действительно удалось уладить дело с джинсами. После примерки и коротких переговоров с хозяином лавки она уплатила десятую часть стоимости товара – истратив на это почти все свои личные накопления, – получила чек и ушла. Джинсы остались в магазине дожидаться окончательного расчета.
      Чтобы заработать недостающую часть суммы, Джейн нанялась в одно фермерское хозяйство ухаживать за лошадьми. Оплата была понедельная, и меньше чем за месяц у Джейн скопилось достаточно денег, чтобы погасить долг. Как только это произошло, Джейн поспешила в лавку, которую вскоре покинула, но уже в новых джинсах.
      Однако ей так понравилось иметь собственный заработок и не зависеть от родителей, что она проработала на конюшне до конца лета. И даже когда начались занятия в школе, продолжала помогать фермерам по выходным.
 
      Через несколько лет, когда Джейн окончила школу и успела поработать официанткой в баре «Уайлд булл» – располагавшемся на углу, наискосок от заведения «Твистид Лиззи», в котором трудились ее родители, – случилось нечто, очень напоминающее эпизод с приобретением приглянувшихся джинсов. Джейн неожиданно загорелась идеей приобрести специальность стилиста-визажиста, для чего поступила на соответствующие курсы. Однако это было лишь начало, конечной же целью являлась работа на телевидении.
      Ну, захотелось девушке устроиться в телевизионную компанию, что тут поделаешь!
      В какой-то момент, сидя дома на диване, Джейн вдруг представила себя находящейся, так сказать, по другую сторону телеэкрана, и этот образ пришелся ей по душе. Правда, особых данных – кроме внешности – она для подобной работы не имела, да и образованностью не блистала, но что все это значило по сравнению с ее желаниями?
      Пораскинув мозгами, Джейн пришла к выводу, что по крайней мере один способ проникнуть в телевизионную среду существует. На эту мысль навел ее близкий к идеалу внешний вид людей, которым по роду деятельности приходится появляться перед объективом телекамеры.
      Ведь кто-то все это делает! – думала Джейн, разглядывая прически и макияж дикторов или ведущих различных программ. Не бегают же они в салон красоты каждый раз, когда нужно начать работу. Наверняка все эти именитые персоны окружены людьми, которых никто не знает – во всяком случае, зрителям остающиеся за кадром помощники уж точно не известны. Но они есть и работают на телевидении!
      Примерно после таких рассуждений Джейн и поступила на курсы стилистов-визажистов, параллельно продолжая трудиться в баре в должности официантки.
      Спустя полгода со свидетельством о полученной специальности в сумочке она отправилась в Лондон. К тому моменту у нее появились кое-какие финансовые накопления, поэтому на первое время деньгами она была обеспечена.
      Сняв меблированную комнату в дешевой гостинице на западной окраине города, в Вест-Илинге, Джейн стала думать о том, что делать дальше. Вечером следующего дня ноги сами понесли ее в Интернет-кафе, вывеску которого она заметила накануне над крыльцом со ступеньками, ведущими в подвальное помещение. Усевшись за компьютер, Джейн прошлась по нескольким сайтам в поисках адресов телестудий. Потом, пользуясь полученными ссылками, посетила заинтересовавшие ее порталы. Приятным открытием для нее стало то, что некоторые телекомпании в разделах, посвященных техническим вопросам, вывешивали списки вакансий. А потом не иначе как в дело вмешалась сама фортуна, потому что очень скоро на глаза Джейн попалось слово «стилист». Ниже было указано имя сотрудника, занимавшегося вопросами набора кадров, номер телефона и электронный адрес.
      Есть! – вспыхнуло в мозгу Джейн. – Только бы никто не перехватил эту работу!
      Утром она позвонила по указанному номеру, позже прошла собеседование, а через неделю уже делала первую прическу в небольшой, но сплошь в зеркалах гримерной телеканала «Джей-Эм-Си». В кресле перед Джейн сидела молодая, однако успевшая обзавестись известностью телеведущая Пола Дэвидсон, и от одного этого факта можно было сойти с ума.
      Вскоре Джейн узнала, что обезуметь можно было еще и от капризов Полы. Та являлась лицом телепрограммы «Светские новости», освещавшей разного рода события в жизни высших сословий, участниками которых являлись самые именитые, состоятельные и популярные люди со всего земного шара. Разумеется, чтобы не выделяться среди них, ведущая подобной передачи тоже должна была выглядеть наилучшим образом, начиная от наряда – непременно дорогого и элегантного – и заканчивая мельчайшими деталями прически и макияжа. За последнее отвечали стилисты телеканала, в коллектив которых недавно влилась Джейн.
      – Надеюсь, ты окажешься сообразительнее этой тупицы Кейт, работавшей здесь до тебя! – сказала Пола сразу же после того, как ей представили новенькую, то есть Джейн. – Но если у меня и с тобой возникнут проблемы, ты вылетишь отсюда как пробка, это я тебе обещаю.
      После такого начала Джейн захотелось вцепиться шикарной нахалке в волосы – благо сделать это не составляло труда, потому что та сидела прямо перед ней, к тому же обе они были почти сверстницами. Однако нужно было действительно быть последней идиоткой, чтобы, так удачно устроившись на работу, тут же лишиться ее из-за собственной несдержанности. Поэтому, хоть на языке Джейн и вертелась ответная колкость, она предпочла оставить ее при себе. Только усмехнулась про себя – мол, скажи спасибо, дорогуша, что мы с тобой встретились здесь, а не в каком-нибудь баре. Уж там разговор между нами пошел бы совсем по-другому!
      – Не стоит так волноваться, мисс Дэвидсон, – произнесла Джейн со всем миролюбием, на какое была способна. – Только скажите мне, что вам нужно, и все будет в порядке.
      Пола пристально взглянула на Джейн в зеркало.
      – Ты уверена?
      Джейн обезоруживающе улыбнулась.
      – Абсолютно!
      Несколько мгновений они смотрели друг на друга, затем губы Полы тоже изогнулись в улыбке.
      – Гм, можно попробовать. Что ж, слушай…
      Джейн выслушала очень внимательно. Потом в точности выполнила то, что требовалось Поле. Результатом стало нечто неожиданное: Пола потребовала у руководства телеканала, чтобы Джейн стала ее персональным стилистом. Более того, чтобы сопровождала в составе съемочной группы в рабочих поездках на светские мероприятия, а это означало путешествия по разным уголкам мира!
      Разве удивительно после этого, что Джейн порой хотелось попросить кого-нибудь ущипнуть ее, чтобы проверить, не спит ли она и не видит ли прекрасный сон? Ей, простой девчонке из Суссекса, удалось добиться того, чего хотелось, причем без особых усилий. Фантастика!
 
      – Спину ровнее!
      Вздрогнув, Джейн мгновенно вспомнила, где находится, и выпрямила спину.
      – В каких небесах вы витаете, милая моя? – с оттенком раздражения спросила директриса Лора Пайтон. – Я пытаюсь объяснить вам вашу ошибку, а вы мечтаете невесть о чем!
      – Извините, миссис Пайтон. Просто я…
      Однако Лора жестом велела ей замолчать.
      – Беседа окончена. Я поговорю с Лиз Нортни о том, чтобы она уделила вам больше внимания, но все это окажется напрасным, если вы сами не возьметесь за дело и продолжите пренебрегать своим произношением, совершенствованием навыков речи и прочим в том же духе. – Умолкнув, Лора Пайтон несколько мгновений в упор смотрела на Джейн, потом с едва слышным вздохом произнесла: – Искренне советую вам учесть мои замечания. Говорю это, потому что, на мой взгляд, у вас есть шанс победить в нынешнем туре, ваши данные это позволяют. Однако бороться за первенство должны вы сами, вместо вас никто трудиться не станет. Все, можете идти.
      – Да, миссис Пайтон. – Джейн поднялась со стула и направилась к выходу из кабинета, стараясь идти с непринужденной грациозностью, как ее и прочих воспитанниц учили на уроках пластики движения. Она знала, что в эту минуту за ней пристально наблюдают двое: директриса Лора Пайтон и телеоператор с видеокамерой – один из трех, постоянно фиксировавших важные моменты пребывания девушек в пансионе «Хайард-холл». Из отснятого материала позже будет смонтирована многосерийная хроника, которую в конечном итоге и увидят телезрители.
      Открыв дверь, ведущую в зал с множеством красиво задрапированных шторами окон, огромным камином и выстроившимися вдоль стен изящными стульями, Джейн увидела другого оператора, который поджидал, пока она выйдет из кабинета директрисы. Джейн спокойно прошла мимо, потому что, во-первых, успела привыкнуть к постоянному присутствию в пансионе телевизионщиков, а во-вторых, воспитанницам именно так и рекомендовалось вести себя – как будто никаких видеокамер нет. Соблюдение этого правила являлось одним из условий участия в данном телевизионном проекте.
      Джейн старалась соблюдать все требования: ей необходимо было во что бы то ни стало продержаться до окончания обучения. Отчисление совершенно не входило в ее планы. Если это произойдет, Джейн не усвоит привычек истинной леди и, следовательно, не добьется очередной, самой желанной цели.
      Вообще-то эти самые манеры были ей довольно безразличны – ведь как-то жила она до сих пор без них. Однако Джейн понимала, что, не перейдя на некий новый уровень, не сможет обратить на себя внимание Кендалла Лоуторна, а вот это ее абсолютно не устраивало.
 
      С некоторых пор, сам того не ведая, молодой лорд Кендалл Лоуторн прочно вошел в жизнь Джейн.
      Когда она впервые увидела его, произошла история, похожая на приобретение джинсов, которые отказались купить родители, и получение желанной работы на телевидении. То есть Джейн встретила Кендалла, с первого взгляда прониклась к нему нежными чувствами и решила, что этот шикарный парень должен принадлежать ей.
      Разумеется, она отдавала себе отчет, что такой человек, как Кендалл Лоуторн даже не посмотрит на нее, девушку, принадлежащую к низшему сословию, а если все-таки взглянет разок, то лишь мельком, как на неодушевленный предмет. Или как на прислугу, что тоже не очень приятно.
      Нет, Джейн хотелось иного – чтобы Кендалл увидел в ней женщину. А потом – чтобы влюбился, сделал предложение, женился, чтобы они стали жить своей семьей, чтобы у них родились дети и наступило полное, всеобъемлющее счастье – ни больше ни меньше!
      Все это было замечательно, но что же делать с пропастью, которая пролегла между ними?
      Подобный вопрос поставил бы в тупик любого. Джейн в данном случае тоже не являлась исключением. Возможно, она долго ломала бы голову над тем, как преодолеть установленное судьбой препятствие, и в конце концов все-таки пришла бы к выводу, что придется ей смириться с очевидным проигрышем. Однако все та же судьба распорядилась иначе. Будто желая поиграть, она сначала создала между Джейн и Кендаллом Лоуторном преграду, а затем указала способ ее преодоления. Конечно, знак был подан Джейн, Кендалл оставался в полном неведении относительно того, что некая девушка выбрала его себе в возлюбленные.
      Подсказку содержала очень вовремя поступившая к Джейн информация о том, что телеканал «Брит-ТВ», который у владельцев компании «Джей-Эм-Си» считался конкурирующим, начинает набор претенденток на участие в очередном туре довольно необычного, но пользующегося у зрителей популярностью проекта под названием «Новый Пигмалион».
      Игра проводилась ежегодно, длилась полтора месяца, в конце определялась победительница. Шоу приближалось к формату «реалити», но лишь частично. Телеоператоры вели съемку почти круглосуточно, с перерывом на ночные часы. Позже отснятый материал отвозили на студию, монтировали, создавая фильм из нескольких серий, которые затем и показывали телезрителям.
      Идея проекта, несмотря на первую часть названия, была не нова и заключалась, как было видно все из того же названия, в переосмыслении классического сюжета. Суть при этом оставалась неизменна – из простушки сделать леди.
      Телекомпания выбирала нескольких девушек из так называемых низов и, получив согласие участвовать в проекте, отправляла в специально созданный пансион. Размещался он в «Хайард-холле», особняке восемнадцатого века, стоявшем в живописном уголке, в точке соприкосновения трех графств – Глостера, Уилтшира и Бристоля. Все расходы по проживанию и обучению воспитанниц телекомпания брала на себя. От девушек требовалось лишь участие в запланированных мероприятиях. Их доставляли в «Хайард-холл» от места проживания и увозили обратно в случае отчисления. Последнее происходило каждую неделю. Не справлявшихся – или не желавших справляться – с заданиями воспитанниц исключали из пансиона по понедельникам.
      Обучение производилось сразу в нескольких направлениях, график был очень плотный. В чрезвычайно сжатые сроки девицы из числа тех, кого принято называть «сорвиголова», «босячка», «непутевая» и так далее, должны были освоить все премудрости, которым истинные леди учатся многие годы, начиная едва ли не с рождения.
      Кроме чисто развлекательных целей, проект «Новый Пигмалион» преследовал также развитие некой воспитательной идеи, что находило отклик у большого количества телезрителей и благодаря чему рейтинг телеканала «Брит-ТВ» неизменно подскакивал в дни показа хроник из пансиона «Хайард-холл». Популярность проекта была настолько высока, что, случалось, сами родители привозили телевизионщикам свое непутевое чадо. Ими двигала надежда, что преподавателям пансиона удастся сделать то, на что не хватило собственных усилий.
      Надо сказать, преподаватели – вернее, преподавательницы, так как речь идет о дамах, – в «Хайард-холле» были первоклассные, каждая являлась настоящим профессионалом в своем деле. Поэтому проблема обучения заключалась лишь в одном: желают воспитанницы постигать науку или нет.
      Многие не желали.
      Большая часть девушек соглашалась принять участие в проекте «Новый Пигмалион» единственно ради развлечения. Их отыскивали в барах, ночных клубах, на стройках, в прачечных, химчистках, парикмахерских и прочих подобных местах. Они не стеснялись в выражениях, вели себя развязно, одевались ярко и крикливо и при каждом удобном случае налегали на спиртное. Ни одну из подобных девиц – разве что за редким исключением – не пустили бы в дом, подобный «Хайард-холлу», даже через черный ход. Они попали туда только благодаря телевизионному проекту «Новый Пигмалион», причем с парадного крыльца!

      Джейн оказалась в пансионе случайно. Когда начался ежегодный набор воспитанниц, она ломала голову над тем, как сблизиться с Кендаллом Лоуторном.
      Впервые Джейн увидела его, когда вместе с телеведущей Полой Дэвидсон и съемочной группой программы «Светские новости» отправилась на очередное мероприятие.
      Их микроавтобус остановился напротив здания, где в тот вечер проводилось нечто наподобие благотворительного бала. Оператор с помощником выбрались наружу, чтобы не мешать Джейн, которая наносила последние штрихи на лицо Полы перед появлением той на публике. Между тем к подъезду здания подкатывали все новые и новые шикарные автомобили и из них выходили не менее роскошные пассажиры. Пола поминутно поглядывала в ту сторону сквозь окошко микроавтобуса, выбирая объекты для будущих интервью.
      – Ну, долго еще? – нетерпеливо качнулась она на небольшом вращающемся стуле.
      Джейн придирчиво оглядела ее и кивнула.
      – Все.
      В этот момент Пола заметила кого-то у подъезда.
      – Лорд Кендалл Лоуторн!
      – Кто? – Джейн машинально оглянулась.
      – Вот кого мы сегодня снимем! Я не видела Кендалла, наверное, год. Говорят, дела заставили его надолго покинуть Англию. Но, как видно, он вернулся… Сейчас я его как следует обо всем расспрошу!
      Сорвав с плеч пелерину, которую Джейн надела на нее, чтобы пудра не сыпалась на платье, Пола выпорхнула из микроавтобуса и, стуча высоченными шпильками по асфальту и элегантно придерживая подол вечернего платья, поспешила к тому, кого она назвала лордом Кендаллом Лоуторном.
      Джейн в удобных кожаных сандалиях, простой белой футболке и джинсах с модными прорехами на коленях медленно вышла следом. Ее взгляд словно приклеился к знакомому Полы.
      Тот находился ярдах в семи. Он только что вышел из лимузина. Он был в смокинге и лакированных бальных туфлях. Его белоснежная рубашка словно сверкала в свете горевших у парадного входа фонарей. Но еще более ослепительной показалась Джейн улыбка, с которой Кендалл Лоуторн обернулся к окликнувшей его Поле. При этом он скользнул взглядом и по находившейся у той за спиной Джейн, так что ей тоже досталась частичка будто источавшей сияние улыбки.
      Джейн замерла, ладони ее мгновенно покрылись испариной, сердце пропустило удар – во всяком случае, ощущения были именно такими, – а потом рвануло с бешеной скоростью, так что кровь в висках застучала и зашумело в ушах.
      Если бы кто-то сказал Джейн, что ее поразила молния, она бы не удивилась. Несколько мгновений она простояла изваянием, видя только Кендалла и слыша его голос: они с Полой беседовали о чем-то. Сути Джейн не поняла и даже не пыталась вникнуть, ей достаточно было осознания, что на свете существует такой умопомрачительный человек, как лорд Кендалл Лоуторн… Боже правый, неужели правда лорд?! Он больше похож на кинозвезду, а не на скучную титулованную персону, от манер которой попахивает нафталином!
      При этом Джейн не могла бы сказать, красив Кендалл или нет. Звуки его голоса казались ей музыкой, взгляд таким, что в нем можно было утонуть, а внешность – несомненно, привлекательной, но без приторности. Джейн еще в первое мгновение машинально отметила, что Кендалл высок, строен, узок в талии и широк в плечах. А также что у него темные, коротко стриженные волосы, высокий лоб и волевой подбородок. Однако все это было второстепенным по сравнению с непонятной, но завораживающей энергией, которую словно излучала вся фигура Кендалла Лоуторна.
      Джейн понадобилась лишь минута, чтобы понять: этот человек создан для нее! Но… неужели лорд?
      Боже мой, я пропала! – тут же пронеслось в ее мозгу. Нам никогда не быть вместе…
      Тот день стал для Джейн переломным. Еще утром она была вполне довольна жизнью, а вечером у нее неожиданно возникла проблема, не решив которой она не могла существовать дальше.
      Все было просто: если бы Джейн, как Кендалл, принадлежала к высшему сословию, никаких трудностей не возникло бы. Единственной задачей для нее стало бы познакомиться с Кендаллом, а там уж, как говорится, дело техники – очаровать, заворожить, влюбить в себя…
      Впрочем, наверняка все оказалось бы еще проще, ведь причисленные к сливкам общества, как правило, знают друг друга. То есть Джейн осталось бы только обратить на себя более пристальное внимание Кендалла. Что он не устоял бы перед ней, Джейн не сомневалась: не было случая, чтобы она не добилась своего.
      С того вечера Джейн только и делала, что ломала голову над тем, как бы сблизиться с лордом Кендаллом Лоуторном, при этом совершенно упуская из виду, что кроме аспекта личных – интимных! – отношений существуют также многие другие. Финансовый, например. Или вопрос общения Кендалла с другими женщинами. Ослепленная внезапной влюбленностью, Джейн грезила Кендаллом, почти не принимая в расчет того, что это реальный человек со своей жизнью, привычками, мировоззрением. Будучи особой вполне здравомыслящей, она в то время напоминала ребенка, которому во что бы то ни стало нужно получить понравившуюся игрушку.
      Применив небольшую хитрость, Джейн завладела копией интервью, которое Пола Дэвидсон взяла у Кендалла в тот памятный вечер, и у себя дома, в гостиничной меблирашке, прокручивала его на видеоплеере, что называется, до дыр. Как-то раз, во время одного подобного просмотра, впервые в жизни она пожалела, что не знает тонкостей поведения в приличном обществе. Не умеет правильно есть, пить, произносить приличествующие случаю слова. К ней пришло своего рода озарение: оказывается, собственная неотесанность закрывает перед ней многие двери!
      Взять хотя бы ту же Полу, размышляла Джейн. Она всего на три года старше меня, но уже телеведущая! А я просто приставлена к ней – делать макияж и поправлять прическу, – потому что больше ни на что не способна и никто не воспринимает меня всерьез. Правда, Поле нравится, как я выполняю свою работу, но все это как-то… мелко (могла бы подумать Джейн, однако в ее лексиконе отсутствовало подобное слово, во всяком случае в данном его толковании, поэтому она оставила мысль незаконченной). Но что такого делает Пола? Тоже мне, велика важность, задать какому-нибудь толстосуму пару-тройку вопросов о том, где он провел лето и планирует ли зимой посетить лыжный курорт! Для такой работенки не нужно быть семи пядей во лбу. Уверена, это и мне было бы под силу, если бы я умела носить шикарные тряпки, туфли на высоком каблуке и пользоваться ножом и вилкой. Но в этом-то я как раз и не сильна. Зато в остальном ничуть не хуже! Через минуту Джейн вздохнула. Так-то оно так, но благодаря всем этим штучкам Пола стала ведущей престижной телепрограммы. Я называю ее мисс Дэвидсон, а она меня просто Джейн, или «золотце», или «милая моя», как горничную! И Кендалл знаком с ней, а не со мной…
      Словом, когда по коридорам телестудии «Джей-Эм-Си» прокатился слушок, что конкуренты из канала «Брит-ТВ» набирают девушек для очередного тура шоу «Новый Пигмалион», Джейн была готова к тому, чтобы в ее голове возникла мысль: а не принять ли участия в этом проекте? Ведь лучше шанса овладеть светскими навыками не найти!
      Джейн не знала, кто такой Пигмалион, и никогда не слышала о Галатее. История
      Сопровождая Полу Дэвидсон, Джейн поездила по многим раутам и, хотя в самих меро-приятиях не участвовала, все же поняла, что простушке вроде нее там делать нечего. Она сразу обнаружит свое истинное происхождение перед всеми шикарными гостями, потому что в вечернем платье будет чувствовать себя как оседланная корова, на шпильках станет вышагивать как на ходулях, а ее пребывание за обеденным столом может оказаться катастрофой, причем не исключено, что не только для нее самой, но и для сидящих рядом.
      Всю ночь Джейн обдумывала неожиданно возникший план, а на рассвете приняла окончательное решение – рискнуть!
      Только ей не хотелось обращаться к ответственным за проект «Новый Пигмалион» людям лично. Конечно, она могла прийти и сказать: мол, хочу стать истинной леди, запишите меня, пожалуйста, в ученицы, но что-то удерживало ее от подобного шага. В предыдущих выпусках «Нового Пигмалиона» таких случаев не встречалось, а отличаться чем-то от прочих воспитанниц пансиона Джейн не хотелось.
      Эту маленькую проблему она решила просто: позвонила родителям в Брэдфолк и попросила приехать в Лондон, отвести ее на телестудию «Брит-ТВ» и сдать на обучение в пансион «Хайард-холл».
      Отцу было некогда, а мать согласилась сразу. Сказала, что не прочь немного проветриться.
      Софи, мать Джейн, была уроженкой Франции, росла в небольшом городке на границе с Германией. Повзрослев, скопила немного денег и отправилась на несколько дней в Англию. Во время экскурсии по Лондону случайно познакомилась с симпатичным парнем Джимом Кларком, который впоследствии стал ее мужем и отцом Джейн. Поэтому с Лондоном у нее были связаны самые приятные воспоминания.
 
      Дальше все прошло как по маслу. Софи привела Джейн в студию телеканала «Брит-ТВ» – вернее, Джейн привела туда Софи, но суть не в этом, – где состоялись два небольших собеседования. Одно с Софи, другое с Джейн.
      Софи сказала, что обожает шоу «Новый Пигмалион», а также, что хотела бы видеть свою дочь более воспитанной и утонченной, но сама не в состоянии привить ей хороший вкус, поэтому задумала попытать счастья на телевидении – вдруг поможет обучение в пансионе!
      Джейн держалась непринужденно, сыпала просторечными выражениями, которые с детства слышала в баре, где работали ее родители – а позже в другом, где служила официанткой сама, – словом, всячески показывала, что является подходящей кандидатурой для зачисления в «Хайард-холл». На вопрос, хочет ли она пройти курс обучения в пансионе, ответила, что вообще-то ей безразлично, но ради развлечения можно попробовать.
      Джейн была настолько уверена в себе и в осуществимости собственного плана, что даже не очень удивилась, когда спустя несколько дней ей позвонили и сообщили, что она принята для участия в очередном туре проекта.
      – Вот как?! – не особенно вежливо хмыкнула она в телефонную трубку. – И что я теперь должна делать?
      В ответ Джейн услышала детальную информацию о том, когда и в какую комнату телестудии «Брит-ТВ» она должна явиться для подписания контракта.
      – Йес! – вырвалось у нее, после того как разговор завершился. Она подошла к мутноватому, вмонтированному в дверцу шкафа зеркалу и придирчиво оглядела себя с головы до ног. Ну-ну, посмотрим, мелькнуло в ее голове, после чего уголки губ приподнялись в победной улыбке.
      Разумеется, еще ничего не было сделано, но Джейн уже увидела себя – уверенную, грациозную, в элегантном вечернем платье – танцующей на балу в объятиях Кендалла Лоуторна.
      Пусть так и будет! – подумала она, словно заклиная кого-то всесильного, от которого зависела ее дальнейшая судьба.
      Улыбнувшись своему отражению, Джейн отошла от зеркала, села на край узкой, с изрядно продавленным матрасом кровати и стала размышлять над тем, как повести разговор со своим начальством. Ведь подписав договор об участии в очередном туре шоу «Новый Пигмалион», она должна будет уехать в «Хайард-холл». Иными словами, ей придется отсутствовать на работе полтора месяца – немалый срок… Если, конечно, ее не отчислят из пансиона раньше.
      Эту мысль Джейн гнала прочь. Чтобы она не справилась с задачами, которые ставят перед воспитанницами в пансионе?! Не бывать такому! Она видела некоторые предыдущие хроники шоу «Новый Пигмалион», и ей всегда казалось, что собравшиеся в пансионе девушки попросту ленятся что-то делать, а на самом деле ничего сложного от них не требуется, к тому же преподаватели очень детально все объясняют. Но самое главное – у воспитанниц нет такой цели, как у Джейн, они по большей части просто коротают время в ожидании, пока им не сообщат об отчислении. Победы добиваются лишь самые настойчивые. Джейн же намеревалась проявить не просто настойчивость – настырность!
      Потому что от этого зависело, состоится ли ее знакомство с Кендаллом Лоуторном.
      Подписав на свой страх и риск контракт с компанией «Брит-ТВ», Джейн отправилась улаживать дело на телестудию «Джей-Эм-Си».
      Поле Дэвидсон она ничего говорить не стала и сразу отправилась к заместителю генерального директора телеканала Нику Уинфриду. Тот неожиданно воспринял ее слова благосклонно.
      – Что, вас в самом деле взяли в пансион? Так это же замечательно!
      – Почему? – осторожно спросила Джейн.
      – Потому что благодаря вам мы тоже урвем на этом кусок. Конечно, не такой жирный, как парни из «Брит-ТВ», но тоже ничего. Причем, заметьте, не истратив на данный проект ни пенни. Понятно?
      Джейн нахмурилась, усиленно соображая, к чему клонит ее собеседник.
      – Признаться, не очень.
      – Вообще-то все довольно просто. Вы, как работник телевидения, сами могли бы догадаться.
      – Я пришла на телевидение недавно, – с некоторым смущением заметила Джейн.
      Ник Уинфрид откинулся на спинку стула и оглядел стоявшую напротив Джейн с головы до ног. Затем задумчиво произнес:
      – Хм, а что, вырисовывается довольно стройный сюжетец… Скажите, в том контракте, который вы подписали, был пункт о запрете на интервью?
      – Э-э… – Сморщив лоб, Джейн принялась вспоминать, о чем шла речь в бумагах, которые дали ей для подписи в компании «Брит-ТВ». – Какое интервью вы имеете в виду?
      Ник Уинфрид нетерпеливо пошевелился в кресле.
      – Ох ты боже мой! Средствам массовой информации, какое же еще!
      – Нет, – твердо сказала Джейн.
      – Точно?
      С достоинством выдержав скептический взгляд, Джейн едва заметно усмехнулась и открыла папку, которую до того держала под рукой.
      – Собственно, договор у меня с собой, можете сами взглянуть.
      – Что же вы молчите!
      Она пожала плечами.
      – Почему, вот говорю. – С этими словами Джейн положила бумаги перед Ником Уинфридом.
      Тот заскользил взглядом по строчкам с азартом напавшей на след ищейки.
      – Так… ваши обязательства, телекомпании «Брит-ТВ», форс-мажор… Вот! Дополнительные условия! Ну-ка… – С минуту Ник Уинфрид внимательно вчитывался в текст, затем облегченно вздохнул. – Ничего такого не вижу. Значит… – Он на миг задумался, вновь машинально скользнув взглядом по фигуре Джейн. – Вот что мы сделаем: пригласим вас на ток-шоу Линды Мейсон!
      Джейн заморгала.
      – Меня?
      – Ну да! – воскликнул Ник Уинфрид, все больше загораясь пришедшей в голову идеей. – Когда закончится ваше обучение в пансионе, мы устроим передачу с вашим участием! Расскажете, как все было, и вообще…
      – Но я никогда не…
      – Не волнуйтесь, все организуем в лучшем виде. Линда задаст вам несколько вопросов, вы ответите – и конец. Ничего сложного.
      – Но…
      – Послушайте, вы хотите и дальше работать в нашей телекомпании? Да? Тогда делайте, что говорят. Поезжайте в пансион, а мы вам даже сохраним зарплату за время отсутствия. Будем считать, что вы находитесь в творческой командировке. Позже получите также гонорар за участие в ток-шоу. Понятно?
      Джейн кивнула.
      – В таком случае все, можете идти, – сказал Ник Уинфрид.

      Такой разговор состоялся перед ее отбытием в «Хайард-холл».
      А сейчас Джейн чувствовала, что находится на грани отчисления из пансиона. И все из-за проклятого произношения!
      Вот не ожидала, что споткнусь на такой безделице! – с досадой думала Джейн, направляясь в одну из комнат для занятий, которая находилась здесь же, на втором этаже, только в другом крыле здания.
      Джейн была последней из тех, кого директриса вызывала сегодня к себе в кабинет для персональной беседы. Ей было известно, что сейчас все воспитанницы собрались на урок флористики и ждут только ее, чтобы начать. Джейн нравились подобные занятия, однако в данный момент настроение у нее было подпорчено. Она понемногу начала осознавать, что вера в свои силы и собственную непогрешимость может ее подвести. Не все так просто оказалось в пансионе «Хайард-холл». И похоже, что в прежних турах девушек отчисляли не только из-за лени, а также по причине неспособности усвоить изучаемый материал.
      Произношение, стилистика речи, мрачно думала Джейн, бредя по идеально натертому паркету и почти не обращая внимания на тенью следовавших за ней оператора с видеокамерой и его помощника. Как будто и с моим теперешним произношением непонятно, что я говорю! Охота им себя мучить. Это сколько же всего нужно держать в голове, только чтобы быть на уровне, как они это называют?
      Под «ними» подразумевалась элита, в среде которой Джейн жаждала вращаться, но не ради тщеславия, а с целью завязать знакомство с человеком, который грезился ей во сне и наяву даже здесь, в «Хайард-холле», с Кендаллом Лоуторном.
      Этак, чего доброго, начнешь уважать всю эту титулованную братию! – вдруг усмехнулась Джейн. Стоит попробовать пожить, как они, чтобы на себе ощутить сложность подобного существования. Ох как же я далека пока от Кендалла! – вздохнула она. Затем стиснула зубы. Но я добьюсь своего. Обязательно!
 
      – Простите, миссис Нортни, кажется, я опоздала, – сказала Джейн, входя в большую светлую комнату и закрывая за собой дверь.
      На нее немедленно нацелил объектив видеокамеры третий оператор, который в данный момент находился у стены, справа от двери.
      Преподаватель, Лиз Нортни, рассказывала что-то пяти оставшимся по прошествии первых трех недель обучения воспитанницам – Джейн была шестая, остальных отчислили. Участи быть исключенной могла подвергнуться любая из присутствовавших в комнате девушек.
      Когда появилась Джейн, Лиз Нортни обернулась.
      – Входите, садитесь, вы почти ничего не пропустили.
      Джейн со всей грациозностью, на какую была способна – ох как непривычно ходить на каблуках и в узкой юбке! – обогнула первую парту, чтобы сесть за следующую, рядом с Нэнси, на свое обычное место.
      У каждой воспитанницы был свой пунктик. Например, самой Джейн нужно было научиться правильно выговаривать слова и тщательнее строить фразы. У белокурой красавицы Бекки существовали серьезные проблемы со спиртным. Шатенка Викки злоупотребляла непечатными выражениями. Кудрявая брюнетка Энн обожала секс и хвастала способностью заниматься им где и с кем угодно. Дочка механика парковых аттракционов Фейт с выгоревшими на солнце волосами и веснушками на носу была глуповата и ничем особенным среди прочих не выделялась, кроме, разве что, простецких манер. А Нэнси, соседка Джейн по парте, почему-то полагала, что всех на свете интересует ее обновленный с помощью силиконовых вставок бюст, и частенько демонстрировала его, причем в самое неподходящее время.
      Проблемами трех других, отчисленных к настоящему времени, девушек являлись агрессивность, откровенная вульгарность и тупость.
      Несложно сосчитать, что изначально в пансион приняли девять воспитанниц. На текущий момент осталось шесть, а впереди было еще три недели. То есть еще три раза у парадного подъезда появится элегантный черный «бентли», который увезет исключенных из «Хайард-холла».
      Джейн молила небеса о том, чтобы ее миновал подобный жребий.
      – Итак, продолжим, – произнесла Лиз Нортни. – Я немного расскажу вам о комнатных растениях, а потом каждая из вас составит цветочную композицию для вазы.
      Лиз было около пятидесяти, и она выглядела настолько замечательно, что оставалось лишь позавидовать. Изящная, хорошо сложенная, с красивой матовой кожей и ухоженными светлыми волосами, Лиз Нортни являла собой пример истинной леди. Она преподавала стилистику речи, а второй ее специальностью была флористика – искусство составления букетов и ухода за горшечными растениями.
      – Как я говорила, истинная леди обязана разбираться в растениях, – продолжила Лиз. – Считается хорошим тоном, когда по всему дому расставлены цветы в горшках. Но просто купить и поставить их мало, необходимо знать, где произрастает то или иное растение, какие условия требуются ему для нормальной вегетации, как за ним ухаживать, чем удобрять и в какое время года. Понятно?
      – Офигеть! – вырвалось у Викки. Затем, когда все повернулись к ней, с ее губ слетел смешок, и она пробормотала: – Ой, извиняюсь…
      Это был прогресс. Еще две недели назад Викки даже в голову не пришло бы просить прощения за случайно оброненное неприличное словцо. Но сейчас она усвоила – или сделала вид, что усвоила, – что далеко не всем приятно слышать подобные выражения. Полностью же отказаться от них пока ей было не под силу. По мнению Джейн, очень скоро Викки вылетит из пансиона. Во всяком случае, в финал не выйдет точно, в этом Джейн не сомневалась.
      Лиз Нортни тонко усмехнулась.
      – Конечно, лучше бы вам воздержаться от подобного выражения эмоций, но, как говорится, слово не воробей…
      – Что же, совсем ничего нельзя сказать? – с некоторым вызовом произнесла Викки.
      – Почему, существует множество способов выразить удивление. Например, вы могли просто сказать «Надо же!» или «Вот это да!», и все прекрасно бы вас поняли.
      – Всего лишь? – разочарованно протянула Викки.
      Лиз Нортни вскинула бровь.
      – По-вашему, этого недостаточно?
      – Пресновато как-то. – Викки подмигнула остальным воспитанницам. – Не впечатляет!
      Энн, Фейт и Бекки хихикнули. Джейн предпочла проявить сдержанность, а Нэнси незаметно расстегнула пуговицы жакета, тесноватого для ее искусственно увеличенного бюста.
      По прибытии в пансион девушкам пришлось расстаться с привычной одеждой – как правило, это были джинсы и топы из хлопкового трикотажа – и облачиться в своего рода униформу: узкую юбку длиной до середины колена, блузку и короткий жакет. Кроссовки и сандалии тоже оказались под запретом, их заменили туфли на высоком каблуке.
      Жакет полагалось носить застегнутым хотя бы на одну пуговицу даже когда сидишь, поэтому Нэнси рисковала получить замечание.
      Но Лиз Нортни сейчас была занята беседой с Викки.
      – Истинной леди не следует чрезмерно заботиться о том, чтобы произвести на кого-то впечатление. Она всегда и неизменно должна быть на высоте. Тогда ее душевное равновесие останется ненарушенным. Это понятно?
      Викки едва заметно повела плечами.
      – Да, миссис Нортни.
      – Хочу сказать вам кое-что еще. Вы попросили прощения за свое жаргонное выражение, верно?
      Викки удивленно вскинула ресницы.
      – Разве и здесь я сделала что-то не так?
      Лиз Нортни чуть помедлила, прежде чем ответить:
      – Видите ли, с одной стороны, вы правильно сделали, что извинились, а с другой… Словом, так не говорят – «извиняюсь».
      Повисла пауза. Несколько мгновений Викки испытующе смотрела на Лиз, словно пытаясь понять, нет ли тут какого подвоха, затем откинулась на спинку стула и с победной усмешкой оглядела остальных девушек. В ее взгляде читалось: «Вы только посмотрите на эту индюшку надутую! Думает, поймала меня! Вот умора…».
      – Как не говорят, когда я слышу это на каждом шагу! Наоборот, так говорят все: мои родители и прочая родня, соседи, подружки, учителя в школе и…
      – Учителя? Неужели? Что-то не верится…
      – Да они только так и говорили! – воскликнула Викки. – Помню, как-то раз была у нас намечена экскурсия на выставку… э-э… кажется, картин, точно не помню. Но что-то там не получилось, и наша мисс Джефферсон заявила – мол, извиняюсь, дети, ни фига сегодня не… хм… то есть… ничего не выйдет, сходим поглядеть произведения искусства позже. Да и директор сколько раз то же самое…