Главное заставить его поверить в то, что он сам этого хочет!
      Эта фраза вертелась в мозгу Кэнди Моррисон со вчерашней ночи, когда впервые всплыла в памяти.
      Тысячу раз права была миссис Банч, размышляла она. Если удастся внушить Джефу, что он действительно хочет жениться на мне, я повеселюсь на славу. А Джеф впредь будет знать, как бросаться словами! Тоже мне шутник выискался… Думает, если он мой шеф, я все стерплю? Нет уж, не дождется. Вот возьму и испытаю идею миссис Банч на практике!
      Румяная жизнерадостная старушка миссис Банч, слова которой пришли на ум Кэнди, некогда была ее соседкой. В ту пору Кэнди училась в университете на факультете английского языка и литературы и месте с двумя другими студентками снимала в Вудфорде, что на восточной окраине Лондона, небольшую квартиру. На том же этаже проживала миссис Банч. В последний год обучения Кэнди переселилась к ней, так как арендуемую квартиру пришлось освободить для вернувшихся после длительного отсутствия хозяев. Подруги Кэнди устроились в студенческий кампус, ей же самой миссис Банч предложила пустующую комнату у себя.
      – Платить не нужно, – сказала она. – В свободное время поможешь мне по дому, и довольно. Ведь я одна, иной раз хвори одолевают, а тут ты будешь под рукой!
      Вдвоем они прожили до весны. В марте миссис Банч уехала в Хайбридж, живописную деревеньку, расположенную в лондонском предместье. Там находился маленький коттедж, принадлежавший супругу миссис Банч, ныне покойному, и перешедший в ее владение по завещанию.
      Получив диплом, Кэнди навестила миссис Банч в Хайбридже, благо это было по пути домой, в Слау. Проведя месяц с родителями, Кэнди вернулась в Лондон, чтобы начать самостоятельную жизнь. Ей удалось устроиться на работу в одну газету – из тех, что входят в категорию так называемой желтой прессы. Но долго она там не задержалась, примерно через полгода уволилась. Кэнди не понравилась атмосфера, царившая в упомянутом издании. Тамошний коллектив состоял в основном из мужчин, многие из которых при всяком удобном случае норовили сделать Кэнди двусмысленный комплимент. Были и такие, что прямо предлагали скоротать вечерок в интимной обстановке. Однако никому из них не только не удалось добиться от нее взаимности, но даже мало-мальски заинтересовать. И совсем не потому, что Кэнди была такой уж недотрогой, просто в ее сердце не нашлось отклика на призывы коллег противоположного пола.
      Надо сказать, многие были этим разочарованы, а некоторые так просто оказались не готовы воспринять свою отставку всерьез. Когда их ухаживания приобрели чересчур назойливый характер, Кэнди уволилась из редакции.
      Подобная ситуация стала для нее первым настоящим испытанием.
      Еще в школе она сталкивалась с навязчивостью мальчиков, которым хотелось дружить – так ребята называли это между собой – именно с ней, а не с какой-нибудь другой девочкой. Нельзя сказать, чтобы Кэнди не понимала, откуда проистекают подобные желания. Напротив, ей с детства было известно, что она красива. С того самого момента, когда она обрела прозвище Кэнди, то есть «конфетка».
      Впервые ее так назвала крестная. Произошло это на празднике, устроенном родителями по случаю пятого дня рождения Кэтлин – таково было имя, которое Кэнди носила до того дня. И вот, после исполненной виновницей торжества незамысловатой песенки, крестная, расчувствовавшись и всплеснув руками, воскликнула:
      – Ну такая миленькая наша малышка Кэтлин, такая хорошенькая, ну просто конфетка. Так бы и съела!
      Прозвище настолько всем понравилось, что прямо на празднике многие и начали называть Кэтлин конфеткой – Кэнди.
      Именно в этот день Кэнди впервые поняла, что окружающие восхищаются ее внешностью. Затем, осознав это, она внимательнее вгляделась в свое зеркальное отражение… и пришла к выводу, что крестная права!
      Впрочем, без всяких шуток следует признать неоспоримую внешнюю привлекательность Кэнди. С течением времени из малышки-ангелочка она превратилась в настоящую красавицу. В школе ее так и прозвали – Красотка Кэнди. Девочки часто произносили это с оттенком неосознаваемой зависти, мальчики – с восхищением. Со временем она настолько привыкла ко второму имени, что при знакомстве называлась Кэнди, а не Кэтлин. И, пожалуй, самое странное, что новые знакомые воспринимали это как должное.
      Сейчас, в двадцать четыре года, глядя в зеркало, Кэнди видела отражение высокой стройной девушки с длинными ногами, узкой талией, изящными бедрами и аккуратной упругой грудью. Кроме того, у нее были длинные темные волосы, высокие скулы, полные губы и василькового оттенка глаза. Все вместе заставляло мужчин оборачиваться ей вслед на улице. А уж те, кому выпадала удача общаться с Кэнди лично, не упускали случая пофлиртовать с ней. Но, как правило, этим все и заканчивалось: Кэнди не была склонна разменивать свою красоту по мелочам.
      Раза три она влюблялась – в школе и в университете.
      Впрочем, возможно, ей только казалось, что она любит, так как подобные отношения продолжались недолго, а расставание происходило без сожаления. Правда, романтика в каждом случае присутствовала – взаимные клятвы в верности, прогулки под луной, нежные поцелуи, ласки… Когда Кэнди повзрослела, то к перечисленному присоединились также жаркие ночи на скомканных простынях. Однако все три влюбленности закончились одинаково: со временем накал страстей постепенно начинал снижаться, потребность в общении понемногу уменьшалась, пока не исчезала совсем. В конце концов, Кэнди оставалась наедине с вопросом: что же такого я в нем нашла? Под «ним» подразумевался бывший возлюбленный.
      Сейчас Кэнди не была влюблена. Ни капельки. Просто ей хотелось проучить своего шефа, Джеффри Планкетта, главного редактора и по совместительству владельца журнала «Стайлиш лайф» – из числа так называемых глянцевых изданий. Он имел неосторожность совершить один необдуманный поступок, имевший непосредственное отношение к Кэнди и задевший ее за живое.
      Вернее, отношение к упомянутой истории она имела лишь косвенное, так как действия Джеффри – или просто Джефа, как его обычно называли, – были направлены на другую женщину. На модельера Эвелин Хардинг. Та, разумеется, не состояла в штате сотрудников редакции журнала «Стайлиш лайф», однако являлась частой гостьей, потому что ей заказывали статьи для рубрики «Новинки моды».
      По редакции курсировали слухи, что в свое время Джеф и Эвелин были любовниками. А также, что у них и по сей день случаются романтические свидания.
      Доходили подобные сплетни и до Кэнди. Она же хоть и общалась с Джефом по работе теснее прочих сотрудников, не могла бы с уверенностью утверждать, что между ним и Эвелин существуют нежные чувства. Внешне отношения этих двоих больше всего напоминали дружеские, хотя у Кэнди порой создавалось впечатление, будто Эвелин не прочь перевести их – или вернуть? – на более близкий уровень. Однако сам Джеф, похоже, придерживался на этот счет иного мнения.
      Возникший на данной почве конфликт интересов и привел в конечном итоге к развитию ситуации, вызвавшей у Кэнди желание проучить Джефа.
      Потому что некоторые вещи ни в коем случае нельзя прощать мужчине, даже если он твой шеф!
      Когда Кэнди размышляла над этим, в ее памяти и всплыла фраза миссис Банч о том, что главное заставить его поверить в то, что он сам этого хочет. На данной идее и базировался замысел Кэнди. Разумеется, она рисковала, решившись осуществить свой план, и в другое время не сделала бы подобного шага, но уж слишком задела ее созданная Джефом ситуация!
      Впрочем, история, о которой идет речь, возникла не на пустом месте. Ей предшествовали некоторые события, послужившие причиной того, что у Кэнди начало подспудно накапливаться раздражение. Выплеснулось оно гораздо позже, после того как Джеф предложил ей руку и сердце…
 
      Когда, сменив поочередно три издательства, Кэнди начала работать в редакции журнала «Стайлиш лайф», ей пришлось часто общаться с Джеффри Планкеттом.
      У него был персональный помощник, Дэнни Роум, но тот выполнял обязанности секретаря-референта и занимался в основном вопросами делопроизводства. Кэнди же – в надежде на дельнейший карьерный рост – устроилась на должность младшего редактора. При этом, как ни странно, у нее была отдельная рабочая комната, хотя прочие сотрудники, включая возглавлявших отделы ответственных редакторов, размещались в общих помещениях.
      Однако привилегированное с виду положение в действительности означало, что Кэнди являлась помощницей сразу всех, кто был рангом выше нее. В первую очередь, разумеется, главного редактора и владельца издания – Джеффри Планкетта. Комната, где работала Кэнди, находилась через стенку от его кабинета, и туда вскоре был проведен звонок. Джеф лично распорядился по этому поводу, в какой-то момент поняв, что в лице Кэнди прибрел ценного сотрудника и еще одного помощника персонально для себя. Когда эта мысль утвердилась в его сознании, он предпочел иметь под рукой техническое средство, позволяющее быстро вызвать Кэнди к себе в кабинет. Так и возникла идея звонка.
      Впрочем, она была не нова, так как такой же провод соединял с кабинетом шефа приемную, в которой сидел Дэнни, секретарь-референт.
      Начав часто обсуждать с Кэнди всевозможные рабочие моменты, Джеф обрел возможность разглядеть ее как следует. Вероятно, увиденное ему понравилось – как до того множеству других представителей сильной половины человечества, – потому что он последовал той же дорогой, что и прочие: предпринял попытку приударить за Кэнди. Она вежливо, но твердо дала понять, что не относится к числу легко доступных девушек. И Джеф оставил ее в покое. Вернее, переменил взгляд, начав рассматривать Кэнди просто как одну из сотрудниц редакции. Сделать это Джефу было нетрудно, так как недостатка в подружках он не испытывал, причем ими часто становились особы, обладавшие определенной степенью известности, как, например, все та же модельер Эвелин Хардинг, правда в настоящий момент уже переместившаяся в категорию «бывших».
      Словом, очень скоро Кэнди почувствовала, что Джеф больше смотрит на нее не как на привлекательную молодую женщину, а как на обыкновенную сотрудницу. С одной стороны, это порадовало ее, потому что избавляло от необходимости постоянно быть начеку во время общения с шефом, а с другой… Кэнди даже не могла объяснить себе, почему факт быстрого охлаждения интереса со стороны Джефа вызвал в ее душе чувство досады, окрашенное оттенком разочарования. Вероятно, оно возникло из-за того, что это был первый случай, когда мужчина так быстро переключил внимание с Кэнди на другую девушку.
      Правда, время от времени она все же ловила взгляд Джефа, направленный на ее стройные ноги. И хотя здравый рассудок подсказывал, что речь здесь идет скорее о проявлении присущих любому мужчине подсознательных инстинктивных мотивов, нежели о чем-то реальном, все равно Кэнди приятно было ощущать свою привлекательность.
      Впрочем, она прекрасно знала, как Джеф Планкетт рассматривает отношения с дамами, поэтому если у нее и возникло какое-то разочарование, то быстро прошло. Кэнди вовсе не хотелось становиться очередной игрушкой собственного шефа. Если даже не брать во внимание тот факт, что после разрыва их взаимоотношения непременно стали бы натянутыми, все равно Кэнди не желала оказаться в положении надоевшей и брошенной пассии. Иными словами, кратковременный – а чего-то другого и быть не могло – союз с Джефом был бы невыгоден в двух смыслах: с позиции деловых отношений и с точки зрения душевного спокойствия Кэнди.
      Однако все перечисленное не имело решающего значения. Главным же было то, что Кэнди не находила для себя ничего интересного в примитивной физиологии. Если бы она нуждалась в банальном сексе, ей не стоило бы большого труда доставить себе такое удовольствие: когда ты красива, найти партнера на ночь не составляет большой проблемы.
      Нет, Кэнди требовалось не это. Она искала не просто интимных отношений с мужчиной, а гораздо большего – любви. Вместе с тем она была не настолько наивна, чтобы не понимать несложной истины: Джеф не тот человек, который способен дать ей желаемое. Его отношения с женщинами не выходили за рамки развлечения.
      Поэтому в душе Кэнди так быстро и улеглось разочарование, когда Джеф прекратил попытки сближения и занялся другой женщиной. Было бы гораздо хуже, если бы ее угораздило лечь в постель с мужчиной – пусть даже и таким привлекательным, как Джеф Планкетт, – который только на то и способен, что заниматься лишенным тонких эмоций сексом.

      Но все же что-то такое сидело в подсознании Джефа, потому что после длительного промежутка времени, когда, казалось, все улеглось и жизнь вошла в спокойное русло, Кэнди вновь начала замечать признаки особого внимания в свой адрес. Нет, речь не шла о каких-то намеках интимного характера, однако, привыкнув видеть в Кэнди своего персонального помощника, Джеф словно принялся распространять права и на личное время Кэнди.
      Началось все месяца два назад. Кэнди заметила некую странность в мимоходом оброненных фразах Джефа, но не придавала этому особого значения до позапрошлого четверга, когда ситуация стала чересчур явной.
      У нее было назначено свидание, и в конце рабочего дня она часто поглядывала на наручные часы – действие вполне машинальное, потому что до встречи оставалось предостаточно времени, однако Джеф обратил на него внимание.
      – Куда это ты так спешишь? – спросил он, пристально взглянув на Кэнди снизу вверх, потому что сидел за рабочим столом.
      Она раскладывала перед ним отпечатанные на принтере образцы статей, которые должны были пойти в следующий номер журнала, и сначала не поняла, о чем идет речь.
      – Спешу? – Недоуменно сморщив лоб, Кэнди посмотрела сначала на разложенные на столе бумаги, потом на Джефа.
      Он пожал плечами.
      – Ты только и делаешь, что проверяешь время.
      – Правда? – Кэнди вновь взглянула на часы.
      – Вот, пожалуйста! – усмехнулся Джеф. – На свидание торопишься?
      Кэнди настороженно замерла. Интонация Джефа не понравилась ей. Что-то в его голосе выдавало иронию, истоки которой оставались неясными.
      – Разве я не могу пойти на свидание? – осторожно произнесла Кэнди.
      Джеф только фыркнул в ответ. Удивленная подобной реакцией, Кэнди несколько мгновений смотрела на него, потом заметила:
      – Складывается впечатление, будто ты недоволен тем, как я провожу досуг.
      Джеф нетерпеливо пошевелился в кресле.
      – При чем здесь это? Какое мне дело до того, чем ты занимаешься в свободное время!
      Ничего не понимаю, пронеслось в мозгу Кэнди. Что это сегодня с Джефом? Какая муха его укусила?
      – Если никакого дела нет, почему ты завел об этом разговор?
      Джеф смерил ее взглядом.
      – Ты моя сотрудница.
      Последовала небольшая пауза, во время которой Кэнди успела подумать: мне прекрасно известно, о чем ты говоришь! Затем Джеф продолжил:
      – И мне не доставляет удовольствия видеть, что ты с нетерпением ждешь окончания рабочего дня. Тебе настолько не терпится покинуть редакцию?
      Слегка опешив от подобной постановки вопроса, Кэнди тем не менее испытала прилив раздражения. К счастью, трезвое отношение к делу помогло ей скрыть истинные чувства.
      – Никакого нетерпения я не испытываю, – как можно спокойнее возразила она. – У тебя создалось неверное впечатление, потому что ты заметил, как я поглядываю на часы, но сама я ни о чем таком даже не подозревала, потому что это происходит машинально. – Немного помолчав, Кэнди добавила: – Если же ты решил, будто я задумала уйти с работы раньше положенного, то могу сказать, что этого у меня и в мыслях нет: свидание назначено на более позднее время.
      В следующую минуту она поняла, что не стоило упоминать о свидании. Это явно была не лучшая идея, потому что настроение Джефа не только не улучшилось, а, напротив, стало заметно хуже. Но от чего, боже ты мой, от чего?!
      Откинувшись на спинку кресла и в упор глядя на Кэнди, Джеф побарабанил пальцами по столу.
      – Не знал, что ты бегаешь к кому-то на свидания, – заметил он настолько сухо, что, казалось, его слова, покружившись в воздухе, с тихим шуршанием падают на пол.
      Удивленная подобным подбором выражений, Кэнди заморгала.
      – Бегаю?
      – Ну ходишь, – нетерпеливо качнул головой Джеф. – Или ездишь… Какая разница? Главное, что ты с кем-то встречаешься.
      Кэнди озадаченно вскинула бровь, затем растерянно посмотрела за окно, на висящие в небе белые облака, словно в надежде получить у них подсказку. Но так как таковой не последовало, она вновь перевела взгляд на Джефа.
      – Что-то я не пойму… Похоже, наш разговор двинулся по кругу. Разве не ты минуту назад сказал, что тебе безразлично, как я провожу свой досуг?
      Джеф сердито засопел.
      – Абсолютно безразлично!
      – Так в чем же дело?
      Под Джефом скрипнуло кресло.
      – Просто я не знал, что у тебя есть парень.
      У меня отбою от них нет, пронеслось в мозгу Кэнди. Иной раз даже завидую дурнушкам, по крайней мере те живут спокойно.
      – Что же тут особенного? – хмыкнула она.
      – Ничего! – отрезал Джеф. – Просто я об этом не знал – и все.
      – Но… – Кэнди взволнованно облизнула губы, – ты многого обо мне не знаешь!
      Разумеется, она понимала, что не стоит разговаривать с Джефом таким тоном, который тот мог бы счесть за дерзость. Все-таки он шеф, а она подчиненная. Но ее жизнь складывалась таким образом, что сначала мальчики, а потом мужчины всегда немного заискивали перед ней – как, впрочем, перед всякой красивой женщиной. Из-за этого она привыкла чувствовать себя хозяйкой положения.
      Однако сейчас ситуация не располагала к подобным вольностям. Несмотря на царящую в редакции журнала демократическую атмосферу, все же следовало соблюдать хоть какую-то видимость субординации, иначе ни о каком карьерном росте, на который так рассчитывала Кэнди, не будет даже речи.
      Словно прочтя ее мысли, Джеф раздраженно произнес:
      – Верно, о тебе я знаю немного. Однако мне известно, что ты у меня работаешь. Поэтому я просил бы быть со мной повежливей.
      Кэнди прикусила губу. В глубине души она была согласна с Джефом, но вопросы, которые тот задавал, считала вмешательством в свою личную жизнь.
      – Хорошо, как скажешь.
      Повисло молчание. Джеф сидел мрачнее тучи и на Кэнди не смотрел. Когда пауза затянулась, он взял первую попавшуюся статью и стал читать. Сочтя инцидент исчерпанным, Кэнди облегченно вздохнула, но в эту минуту Джеф ворчливо спросил:
      – Так есть у тебя ухажер или нет?
      Снова он за свое! – с досадой подумала Кэнди. Вот привязался! Что ему нужно, интересно.
      Помня обещание соблюдать вежливость, она сдержанно произнесла:
      – Ухажеров у меня много.
      Это была чистая правда, однако Джеф был не удовлетворен ответом.
      – Не юли! Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду!
      Не юли? Кэнди вновь изумленно заморгала. Да что же это такое! Ревнует он, что ли? Не может быть, абсурд…
      Гордо вскинув голову, она заметила:
      – Ты говоришь, как муж или жених, а совсем не как начальник. – Ох, не следовало упоминать об этом! – мелькнуло в ее голове, но было уже поздно – как известно, сказанного не воротишь.
      – Чушь! – взорвался Джеф. – Именно как начальник я и требую ответа!
      – Но почему?! – воскликнула Кэнди. – Тебя не должно интересовать, есть ли у меня мужчина. К работе это не относится.
      – Еще как относится, золотце!
      После подобного заявления Кэнди на миг утратила дар речи, но тут же обрела его вновь.
      – Может, я безнадежная тупица, но, прости, не понимаю. Объясни, пожалуйста, каким образом мои свидания влияют на работу.
      – Как влияют?! – рявкнул Джеф. – Как влияют… – Тут в его глазах промелькнула растерянность, словно он понял, что не знает, как развить мысль дальше. – Очень просто! Твои свидания… э-э… отвлекают тебя от работы.
      Кэнди блеснула взглядом.
      – Но они происходят в нерабочее время!
      – Разумеется! Еще недоставало, чтобы ты бегала к своим поклонникам из редакции. Однако беда в том, что даже в служебные часы ты только и делаешь, что грезишь о своем парне! И постоянно проверяешь, насколько близок конец рабочего дня.
      Я грежу о своем парне?! – усмехнулась про себя Кэнди. Может, сказать ему, с кем я встречаюсь? Хотя зачем? Пусть что хочет, то и думает. В конце концов, какое мне до этого дело? – Она в очередной раз машинально взглянула на часы.
      – Вот, пожалуйста! – крикнул Джеф. – Что я говорил?!
      – А что?
      – Снова проверяешь время!
      – Когда это я его…
      Договорить Кэнди не успела, Джеф помешал.
      – Когда? Две секунды назад!
      – Неправда! Я пока еще при здравом рассудке и твердой памяти, поэтому не нужно ловить меня на том, чего не было.
      Джеф насмешливо покачал головой.
      – Эх ты! При твердой памяти, говоришь?
      Несколько мгновений Кэнди озадаченно смотрела на него. Неужели он прав?
      Кажется, сама того не желая, своими неосознанными действиями я даю ему козырь в руки, проплыло в ее голове. Но даже если так, моей личной жизнью Джеф распоряжаться не будет!
      – Назначенное у меня сегодня свидание работе не угрожает, – сухо обронила она.
      Губы Джефа изогнулись в саркастической усмешке.
      – Не угрожает, но изрядно мешает.
      Кэнди вспыхнула, однако у нее хватило благоразумия удержать вертевшуюся на языке резкость. И, надо сказать, Джеф это оценил. Пристально наблюдая за сменой выражений на лице Кэнди, он немного подождал, но, так как ответа не последовало, заговорил сам, уже более спокойно:
      – Кхм… Ладно, давай вернемся к делам. Для какой рубрики предназначена эта статья?
      Они сосредоточились на текущих вопросах. Затем по просьбе Джефа Кэнди сходила в отдел рекламы, взяла там некоторые бумаги и отнесла их секретарю-референту, чтобы ввел данные в компьютер. Тот взглянул на нее сочувственно.
      – Получила нагоняй от шефа?
      Кэнди пожала плечами.
      – Не пойму, что на него нашло. Прежде он по мелочам не придирался, а тут вдруг взъелся из-за того, что я часто смотрю на часы.
      – В самом деле? – Дэнни искренне удивился. – Действительно, странно. Самодурства за Джефом не замечалось.
      – Его разозлило, что я якобы не могу дождаться окончания рабочего дня, – пояснила Кэнди. При этом она вновь взглянула на часы, на этот раз вполне осознанно.
      Дэнни сделал то же самое, после чего воскликнул:
      – О, ведь пора собираться домой!
      В этот момент выходящая в приемную дверь кабинета отворилась и на пороге появился Джеф. Разумеется, он услышал последнюю фразу, и осознавшая данный факт Кэнди порадовалась, что произнесена она была не ею.
      Похоже, Джеф собирался что-то сказать – отдать распоряжение или еще что-нибудь – и даже открыл было рот, но восклицание Дэнни все испортило. Изменив намерения, Джеф произнес совсем другое:
      – Пора домой? Что ж, желаю приятно провести время! – Тон его был ироничен, а взгляд направлен на Кэнди.
      – Спасибо, – пробормотала она. Затем поспешно покинула приемную, во избежание неприятностей стараясь не встречаться глазами с Джефом.
      Неужели он действительно ревнует? – вертелось в ее голове. Но откуда это взялось и почему возникло именно сейчас, по прошествии почти года с момента моего появления в редакции?
      После недолгих раздумий Кэнди пришла к выводу, что никакой ревности нет и быть не может. С какой стати Джефу ревновать, если у него подружек хоть отбавляй? Не успеет он расстаться с одной, как тут же появляется другая! И вообще, отношения между ними давно определены, так что нечего строить беспочвенные предположения. Что же касается неожиданного всплеска раздражительности, то этому наверняка существует объяснение, только ей оно неизвестно. Мало ли случаев, когда начальник изливает на подчиненных гнев, вызванный каким-либо посторонним фактором?
      А если так, то и голову ломать над этой историей не стоит.
      Приняв это решение, Кэнди села за баранку своего «пежо» и отправилась на свидание, о котором сегодня столько говорилось в кабинете Джеффри Планкетта.

      Если бы он и впрямь ревновал, то мгновенно успокоился бы, увидев, с кем встречается Кэнди. Дело в том, что свидание у нее было назначено совсем не с мужчиной.
      Свернув на Нидл-стрит и проехав по ней несколько ярдов, Кэнди сразу увидела знакомый автомобиль. Не заметить его она не могла, потому что это было, наверное, самое старое транспортное средство на всей улице – бежевая «витесс» тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года выпуска.
      К сожалению, из-за отсутствия свободного места припарковаться рядом не представлялось возможным, поэтому Кэнди проехала дальше ярдов на тридцать, где кое-как приткнулась между «фордом» и «бьюиком». Затем, покинув свой «пежо», пешком вернулась к «витесс», постучала в окошко и произнесла нараспев:
      – Миссис Ба-анч! Я здесь!
      За баранкой старенького автомобиля сидела его пожилая хозяйка – бывшая соседка Кэнди миссис Банч. Именно с ней, а не с каким-то воображаемым мужчиной – как подумал Джеф – было назначено у Кэнди свидание. Инициатором его являлась миссис Банч. Накануне она позвонила Кэнди и попросила помочь купить обувь.
      Возможно, кому-то это покажется странным, но Кэнди часто встречалась с миссис Банч. Ей нравилась разговорчивая неунывающая старушка, к тому же обе они не имели родни в Лондоне, а их дружба создавала ощущение семейного общения.
      Сейчас, сидя на водительском сиденье своего почтенного автомобиля, миссис Банч клевала носом в ожидании Кэнди. Услышав стук в стекло дверцы и знакомый голос, она встрепенулась.
      – А, это ты, детка! Рада тебя видеть. Ну садись, поедем в обувной магазин.
      Голос старушки звучал преувеличенно бодро, как будто она старалась завуалировать тот факт, что еще минуту назад ее одолевала дрема. Однако суть произнесенных фраз выдавала миссис Банч с головой, и Кэнди пришлось указать на это.
      – Мне тоже очень приятно встретиться с вами, только ехать никуда не нужно, мы находимся рядом с магазином «Хилл-плейт».
      Миссис Банч заморгала, потом взглянула по сторонам.
      – Ах да! Что же это такое… Представляешь, мне почудилось, будто я до сих пор нахожусь возле своего дома в Вудфорде.
      – Нет, миссис Банч, – улыбнулась Кэнди. – Вы уже не только добрались до своего любимого обувного магазина, но и дождались меня. И сейчас мы отправимся покупать вам туфли или на что вы там нацелились?
      – Да, деточка, мне нужны туфли, хотя, если попадутся хорошие босоножки, такие, знаешь, из мягкой толстой кожи, я куплю и их, – зачастила миссис Банч, выбираясь из салона автомобиля на тротуар. – У меня, видишь ли, почти нет летней обуви. Просто не в чем ходить! Уже июнь в разгаре, а я все еще не решила эту проблему.
      Кэнди усмехнулась про себя. Послушать миссис Банч, так можно подумать, будто она только и делает, что куда-то ходит. В то время как данное предположение очень далеко от истины. Миссис Банч действительно много времени проводила на свежем воздухе, но лишь копаясь по мере сил в саду или огороде своего деревенского коттеджа либо сидя во дворе на скамейке, которую когда-то ее покойный супруг смастерил своими руками.
      – А между тем мне пора ехать в Хайбридж, – продолжала старушка. – Я не наведывалась в коттедж с прошлой осени. Там нужно проветрить комнаты, вытереть пыль – словом, дел хватает. – Воспользовавшись безмолвным предложением Кэнди, миссис Банч взяла ее под руку. – Но я не могу отправиться в деревню до тех пор, пока не подберу себе удобную летнюю обувь. Не ходить же мне по двору босиком.
      Кэнди лукаво улыбнулась.
      – Говорят, это полезно для здоровья.
      – Знаю, слышала, – кивнула миссис Банч. – Но подобные упражнения не для меня. Пусть те, кто за это ратует, сами ходят без сандалий, а меня увольте. Выдумают тоже – босиком! Чтобы в подошвы впивались все камешки, какие только попадутся под ногу? И чтобы потом шагу нельзя было ступить? Нет уж, благодарю. Я как-нибудь по старинке, в обувке.
      Кэнди покосилась на ноги миссис Банч. На ее взгляд, туфли старушки хоть и были чересчур закрытыми для теплого солнечного дня, но выглядели вполне нормально. На них даже не наблюдалось потертостей.
      Снова она за свое! – подумала Кэнди. Вот неугомонное создание…
      Ей была хорошо известна эта особенность миссис Банч. У той имелся пунктик относительно обуви. Неизвестно почему, но с наступлением весны – периода большей по сравнению с зимой активности – ее начинали мучить сомнения, удобно ли будет ходить летом. Это притом, что передвигаться миссис Банч предпочитала на своем хоть и видавшем виды, но обожаемом автомобиле, счастливой обладательницей которого она стала еще в двадцать шесть лет. Однако, несмотря на явную нелюбовь миссис Банч к пешему способу передвижения, каждую весну она испытывала приступ обувной лихорадки. Побуждаемая им, она отправлялась в магазин, и не какой-нибудь, а именно в «Хилл-плейт», где когда-то родители купили ей первые ботиночки и где она до сих пор приобретала всю свою обувь. Домой миссис Банч уезжала, как правило, с двумя-тремя коробками на заднем сиденье своей «витесс» и с чувством удовлетворения: проблема, в чем ходить летом, была решена. И не важно, что потом некоторые коробки так и оставались закрытыми, зато у миссис Банч отсутствовало досадное ощущение неподготовленности к сезону.
      Кэнди знала все это. Кроме того, еще будучи студенткой и помогая миссис Банч по хозяйству, она видела в ее кладовой полки, забитые коробками с обувью. Среди них попадались такие, что выцвели от времени.
      Однажды Кэнди спросила миссис Банч, зачем ей столько обуви. Ответ оказался до гениальности прост.
      – А, пусть будет! – беззаботно отмахнулась та.
      Сейчас, сопровождая неспешно шагающую к магазину старушку, Кэнди осторожно произнесла:
      – Миссис Банч, разве среди вашей коллекции не нашлось бы подходящих летних туфель?
      Та взглянула на нее с недоумением.
      – О какой коллекции ты толкуешь?
      Кэнди уклончиво усмехнулась.
      – У вас ведь много обуви. Думаю, можно было бы выбрать что-нибудь для лета.
      Миссис Банч прищурилась.
      – Из той обуви, что находится у меня дома?