Несмотря на то что подбор одежды и продуктов для Маркуса занял у Мелании большую половину дня, она сумела собрать довольно большой баул, который ей предстояло перетащить к дальнему забору, куда должен был рано утром прийти Маркус.
      Маркус уговаривал Меланию бежать вместе с ним. Он любил ее. И хотел, чтобы она осталась жива. Значит, Мелании надо было непременно покинуть свой дом и поселиться где-нибудь подальше от саксов. Мелания не стала с ним спорить, хотя понимала, что безопаснее держаться вдали от сакских варваров.
      Но бежать вдвоем с Маркусом оказалось бы, наверное, еще опаснее. Здесь по крайней мере она находилась под надежной защитой Вулфреда. А он постоянно напоминал ей о священной верности клятве, данной Меланией во время обручения. Маркус олицетворял собой старый мир, в котором она совсем недавно жила. Вулфред же – новый мир, который принес с собой. В какой-то степени Мелания начинала понимать мир Вулфреда. Он основывался на ее гордости, давившей на нее и смущавшей.
      На что полагался Маркус?
      Только на ее чувства…
      …Мелания вернулась в свою комнату, когда день клонился к вечеру. Шум, доносившийся из триклиния, постепенно стихал, и можно было в тишине собраться с мыслями.
      Вулфред ждал ее. Она же не хотела видеть его сейчас, поскольку была уверена, что вся гамма переживаний отражается на ее лице.
      – Почему ты здесь, а не со своими сакскими единомышленниками? – спросила Мелания, внимательно посмотрев в лицо Вулфреда.
      – Потому что теперь у меня есть жена.
      – А ты не боишься, что она перережет тебе горло?
      – Разве рядом с тобой я не могу чувствовать себя в безопасности?
      – Ты считаешь, что я уже перестала быть римлянкой?
      – В первую очередь ты моя жена!
      – Но ведь ты женился на мне только для того, чтобы иметь возможность еще больше мучить меня. Разве не так?
      – Я действительно так думал. Но…
      – Что?
      – Тем не менее я верю, что женился на всю жизнь.
      Мелания поняла, что Вулфред чувствует себя неудобно.
      – Скажи, а какие еще причины, кроме слепой ненависти, заставили тебя на мне жениться?
      – Мелания, сакские женщины берегут свою честь. И в этом им помогают любовь мужей и уважение общества. Дочери саксов получают права на наследство. И у нас нет разводов.
      Нет разводов… У римлян же они очень даже распространены! Причем часто причины для разводов бывают, далеко не серьезными. А порой их и вовсе не существует.
      – Но ведь отсутствие разводов – варварство! – покачала головой Мелания. – Ведь брак скрепляется контрактом. А любой контракт может быть расторгнут. Согласись, что в жизни может всякое произойти…
      – Ничего не произойдет…
      Тем не менее произойти могло. Недаром даже Христос допускал возможность разводов на почве супружеской неверности.
      – А если один из супругов уличен в неверности, что тогда? Как выходят саксы из столь щекотливого положения, если разводы запрещены? – спросила Мелания.
      – Никак, – фактически уклонился от прямого ответа Вулфред.
      – В тебе говорит варвар! – убежденно сказала она.
      Вулфред подошел к ней, улыбнулся. Он прижался к Мелании своей могучей грудью.
      – В некоторых случаях ты можешь считать меня варваром! – усмехнулся он.
      – Ты мог бы мне этого и не говорить, сакский дурень.
      – Возможно.
      Он прижался своей колючей щекой к ее.
      – Почему ты не спросишь, в каких случаях можешь считать меня варваром?
      – Меня это не интересует.
      – И все же я скажу тебе. Ты можешь называть меня варваром каждую ночь. Ты встретишь своего варвара, лежа на спине. А он будет грубым, требовательным и почти безумным, как и все варвары.
      Вулфред нагнулся и поцеловал сквозь тонкую ткань рубашки соски Мелании. И все ее тело вспыхнуло огнем. Она запустила пальцы в густые волосы Вулфреда.
      – А что делает сакская женщина, когда в ее спальню входит варвар? – с игривой улыбкой спросила Мелания.
      – Она целиком подчиняется его желаниям.
      – Разница между сакской женщиной и римлянкой в том и состоит, что первая подчиняется, а вторая жаждет получить наслаждение!
      Мелания притянула к себе голову Вулфреда и прильнула к его губам…
      Она проснулась незадолго до рассвета и долго смотрела на лежавшего рядом в полутьме Вулфреда.
      Он продолжал оставаться для нее загадкой. Он был нежным с ней. И одновременно оставался воином. Он женился на ней и искренне верил, что на всю жизнь.
      Но верит ли она? На этот вопрос Мелания не могла ответить. Ее мысли и чувства вконец перепутались…
      Только теперь она вспомнила, что ее ждет Маркус. Она должна бежать к нему!
      Оставив Вулфреда, Мелания побежала в конюшню и оседлала Оптио. Она решила отдать его Маркусу. Привязав к седлу баул с едой и одеждой, Мелания осторожно вывела лошадь из конюшни и подвела к условленному месту у дальнего забора. Маркус уже был там.
      – Так ты едешь со мной? – спросил он. Мелания отрицательно покачала головой.
      – Я так и думал! – тихо проговорил Маркус и грустно улыбнулся. – Мое сердце все время твердило «нет», но я не верил. Боже, Мелания, как я могу тебя оставить?.. – Маркус помолчал несколько мгновений и спросил: – Скажи, что тебя здесь удерживает?
      – Меня удерживает не дом и не жажда мести. Удерживает… сакс, которому я… принадлежу. Почему принадлежу, я не могу тебе объяснить.
      – Что ж, тогда объясню я.
      – И ты не сможешь объяснить. Потому что ничего не знаешь и можешь только всех обвинять!
      – Мелания, – прошептал Маркус, хватая ее за плечи, – ты вся горишь! Или действительно помешалась на грубом саксе?
      – Действительно.
      – Как его имя?
      – Вулфред.
      – Вулфред… Постараюсь запомнить.
      – Ты-то как? Поедешь все-таки на запад?
      – Да. Ты слышала об Арториусе? Том самом, что собирает единомышленников для борьбы с саксами? Я направляюсь к нему!
      – И будешь бороться вместе с ним?
      – Да, против саксов. Но я запомнил того, кого зовут Вулфред. Его я не трону. Ведь ты его любишь!
      – Я не люблю его! – запротестовала, густо покраснев, Мелания.
      – Не любишь… Поэтому остаешься с ним, меняешь свой мир на его… Эх, Мелания!
      – Ты ничего не понял! – пробормотала Мелания, чувствуя, что ее охватывает раздражение.
      – Возможно, что не понял! В последнее время я многое перестал понимать.
      – Я – тоже!
      – Что бы ты могла сказать мне о планах Хенсы?
      – Ничего. Я не знаю его планов. – Мелания сказала чистую правду.
      – А в отношении его людей? Насколько многочислен его отряд?
      – Он командует Вулфредом и его людьми, Маркус.
      – Он командует не только ими, но и другими отрядами, причем очень многочисленными. И все они наши смертельные враги!
      Оба отлично понимали всю глубину их конфронтации между собой. А потому смотрели друг на друга с ледяной холодностью.
      – Ну а как велик отряд Вулфреда? И кто он сам?
      – Вулфред – мой муж.
      – В первую очередь он сакс!
      – Он мой муж, Маркус! И я никогда его не предам!
      – Но он предал тебя, Мелания! Он клялся защитить римлян от варварских племен и не защитил их!
      – Он выполнял свой воинский долг. Ты забыл, что он воюет против римлян. Но я должна тебе сказать вот что.
      – Что именно?
      – Вулфред никогда бы не попросил меня предать тебя. Понял?
      Они впервые в жизни стояли на расстоянии друг от друга. Между ними выросло какое-то невидимое препятствие. Мелания не отметила в глазах Маркуса осуждения. В них блестели только слезы…
      – Ты будешь здесь в безопасности? – спросил он дрожащим голосом.
      А Мелания подумала о Вулфреде, всегда защищавшем ее от подчиненных ему саксов.
      – Не беспокойся обо мне, – убежденно сказала она. – Со мной не случится ничего дурного. А ты должен поехать на запад, где нет саксов и царит мир.
      – Я не думаю, что где-нибудь на земле еще сохранился мир, Мелания! Война сейчас везде.
      – Но не для тебя! Ты сможешь найти свое место и обрести мир. Но только не здесь!
      Сквозь утренний туман стали пробиваться первые лучи восходящего солнца. Запели птицы. Наступило утро, обещавшее хороший день. В такую погоду нет ничего приятнее, чем проехаться верхом. Но Маркусу предстояла слишком долгая дорога.
      – Я никогда не забуду тебя, Маркус, – проговорила Мелания сквозь слезы.
      Маркус привязал к крупу лошади принесенный Меланией баул, взял ее под уздцы, вскочил в седло и поскакал на запад.
      Он уезжал от нее. Уезжал от своей привычной жизни, которую должен был прожить здесь. Уезжал в чужой, неизвестный ему мир. Маркус ни разу не оглянулся.
      Мелания в последний раз посмотрела ему вслед и тяжелым, старческим шагом направилась к дому…

      Она шла очень медленно, понимая, что каждый следующий шаг отдаляет их друг от друга. Зная, что больше уже никогда не увидит Маркуса, она прощалась со всем, что было в прошлом. И со всеми. В первую очередь – с Маркусом…
      Сердце Мелании билось с трудом.
      Из глаз катились непрошеные слезы.
      Но голос разума твердил, что она поступила правильно… Сделала единственно верный выбор…
      Вот и ее дом. Теперь он был полон незнакомых, чужих людей, кроме Вулфреда. Мелания верила ему так, как верят в то, что лодка непременно должна плыть, а дерево – гореть…
      Вулфред ожидал ее во дворе. Лицо его было угрюмым.
      – Вот и ты, наконец вернулась! – проворчал он.
      – Разве могло быть иначе? – пожала плечами Мелания.
      Вулфред молча взял Меланию под руку и провел в библиотеку. Пытливо посмотрев на нее, он открыл боковую дверь. Там располагалась молельная. Уже много лет Мелания совершала здесь утреннюю и вечернюю молитвы. Она молилась одна, поскольку считала, что коллективные обращения к Богу могут утомить Всевышнего, который неустанно трудится для всеобщего счастья.
      Зачем Вулфред привел ее сюда? Уж не возникло ли у него желание помолиться вместе с ней? Господи, как такая мысль могла прийти ей в голову?!. Ведь Вулфред язычник!
      Дверь снова открылась, и в комнату вошли Доркас, Сеолмунд и Терас.
      Вулфред окинул взглядом молельную комнату и спросил у Тереса:
      – Что требуется?
      – Вы оба в присутствии свидетелей должны подтвердить взаимное согласие стать мужем и женой и дать клятву супружеской верности.
      – Но что здесь происходит? – удивленно выгнула бровь Мелания.
      – Я попросил Тераса рассказать мне о свадебном ритуале, принятом у римлян. Он сказал, что римляне – последователи учения Христа. И я решил вместе с тобой совершить христианский обряд бракосочетания. Надеюсь, тебе будет приятно?
      Мелания все поняла. Вулфред, видимо, считал, что клятва перед лицом Всевышнего навсегда свяжет Меланию с ним. Ибо от такой клятвы она никогда не сможет отречься!
      Мелания растерянно посмотрела на Тераса. Но лицо его было бледным и не выражало ничего. Да… теперь она сама должна принять решение, которое определит всю ее дальнейшую жизнь.
      Она вновь посмотрела на Вулфреда. Он молчал, не делая попыток ни уговорить Меланию, ни запугать ее. И видимо, понимал, что сейчас она сама должна принять решение.
      Да, он теперь многое понимал.
      И многое принимал. В его глазах Мелания выглядела даже большей римлянкой, нежели была на самом деле.
      Вулфред продолжал стоять посередине комнаты, большой и сильный. Он понимал, что может ко всему принудить Меланию, но не хотел. А она теперь ощущала такую свободу в общении с ним, какой не чувствовала даже с Маркусом. Последний не раз пытался принудить ее делать то или иное. Иногда прибегал к ласковому манипулированию ею. Порой даже терял терпение в споре с ней. Но Вулфред, неотесанный варвар, каковым она его считала, ни разу не позволил себе ничего подобного! С ним Мелания чувствовала себя свободно, Какой еще жизни она могла бы себе пожелать?
      Мелания посмотрела на Вулфреда и взяла его большую золотистую ладонь в свою:
      – Я согласна навсегда связать с тобой свою жизнь и стать твоей женой. Клянусь служить тебе до самой своей смерти. Или пока ты сам меня не покинешь.
      Вулфред очень серьезно взглянул на Меланию, крепко сжал ее руку и торжественно заявил:
      – Римлянин может оставить жену, если устанет от нее. Сакс же сохраняет ей верность до конца своих дней. Я никогда не оставлю тебя, Мелания! И буду всегда тебе преданным, верным защитником.
      Вулфред оглянулся на Сенреда, как бы спрашивая, что еще он должен сейчас сказать.
      – Сначала я должен задать вопрос невесте, – ответил Сенред.
      – Задай.
      – Мелания, согласна ли ты стать женой Вулфреда? Будешь ли уважать его?
      Мелания чуть покраснела, но твердо ответила:
      – Да, я согласна стать женой Вулфреда. И буду всегда уважать его.
      Сенред перевел взгляд на Вулфреда:
      – Вулфред, согласен ли ты сделать Меланию своей женой? И будешь ли всегда любить ее?
      Вулфред посмотрел на Меланию, как бы изучая ее. Он подумал, что они между собой никогда не говорили о любви. Наоборот, в их отношениях господствовали взаимная ненависть и жажда мести. То, что он говорил Мелании, шло от сердца. Но можно ли назвать подобные отношения любовью? Он некоторое время молчал, не зная, что ответить Сенреду. А Мелания со страхом ждала его ответа. Он посмотрел ей в глаза. И его лицо озарила такая добрая, восторженная улыбка, что в ответе нельзя было сомневаться. И Вулфред ответил. Его слова, как и всегда, шли из глубины сердца:
      – Да, я люблю ее и буду любить всегда!
      – Тогда перед лицом Всевышнего объявляю вас мужем и женой. Да благословит Бог ваш союз и простит меня за то, что исполнил обряд, не имея сана.
      Мелания широко раскрытыми глазами смотрела на своего мужа. Итак, он поклялся ей в вечной любви! Неужели все происходит наяву и навсегда исчезли их взаимная ненависть и стремление к отмщению?
      А Вулфред продолжал счастливо улыбаться. И теперь уже она крепко сжала его руку.
      – Да, улыбайся, мой дорогой сакс. Ибо сегодня ты связал свою жизнь с моей! – сказала Мелания.
      – Я соединил свою жизнь с твоей немного раньше. Когда мы совершали сакский свадебный ритуал. А сегодня ты добровольно дала мне свою клятву по христианскому обычаю! – произнес Вулфред.
      Они долго смотрели друг на друга. Потом Вулфред, стоявший чуть позади Мелании, крепко схватил ее за плечи и, прильнув к уху, прошептал:
      – А теперь скажи, кто сегодня на рассвете обнимал тебя у дальнего забора?..

      Вулфред заметил смущение в глазах Мелании. Значит, она поняла, что христианской свадебной церемонией он хотел сделать ей приятное. Он в очередной раз перехитрил ее, заставив произнести клятву на латыни и совершить свадебный обряд уже по-христиански, как подсказал ему Хенса.
      «Надменная, до смешного глупая женщина, – нашептывал он Вулфреду, – Но при том очень хитрая! Неужели ты забыл, что она римлянка? Римлянка!»
      Да, Вулфред действительно забыл. И Хенса ему напомнил, посоветовав не ограничиться браком по-сакски, а совершить еще и христианский обряд.
      – Ты вновь перехитрил и обманул меня, сакс! – в бешенстве воскликнула Мелания, когда они остались одни. – Разве ты поступил честно?!
      – И ты говоришь о честности, после того как хотела меня зарезать в постели? – с гневом в голосе выпалил Вулфред, оттолкнув от себя жену. – Чтобы я больше никогда не слышал от тебя упоминаний о хитростях и обманах! Разве что если захочешь обучить меня столь низкому искусству!
      Да, он не сомневался, что Мелания обманула его. Когда она обнимала его в постели, то он воображал, что все ласки принадлежали только ему! Боже, какая наивность! Не далее как сегодня утром, накануне их христианского свадебного обряда, он видел ее в объятиях римского воина! В то время как он, Вулфред, начал почти обожать ее за несгибаемую гордость и честность!
      И что же оказалось? А то, что у нее нет ни гордости, ни чести. Она всего лишь обычная римлянка. Разве что похитрее многих других! О какой чести и гордости женщины можно говорить, если она имеет любовника при живом муже?! Где гордость, если женщина продает свое тело врагу-саксу, чтобы прикрыть связь с любовником – трусливым римлянином, прячущимся в кустах неподалеку от ее дома?
      Вулфред смотрел в глаза Мелании и уже не любовался прекрасными роскошными волосами, гладкой кожей. Все, что восхищало его еще вчера… теперь раздражало. Ибо…
      …Рано утром она проснулась и, перелезая через еще спящего Вулфреда, сказала, что идет по малой нужде… Вулфред стал ждать ее возвращения. Ждал долго. Мелании все не было. В душе его зашевелилось неясное подозрение. Он встал, оделся и вышел на улицу. Около двери стояли и о чем-то разговаривали Катред и Сенред. Вулфред приказал срочно найти Меланию. Заметив, что оба стали подниматься на холм, он пошел в другом направлении.
      Неизвестно почему его сердце с каждым шагом билось все сильнее. Какое-то предчувствие закралось в душу…
      Он увидел Меланию… Она стояла у дальнего забора с молодым человеком в одежде римского легионера. Он гладил ее волосы, а она обнимала его за талию и прижимала к себе. Они прощались. Мелания вручила римлянину поводья стоявшего здесь же Оптио. Он вскочил в седло и выехал в заранее открытые ворота. Она помахала ему рукой.
      Стараясь остаться незамеченным, Вулфред крадучись пробрался обратно в дом.
      Итак, он оказался в дураках. Сомневаться в том, что у его только что обретенной жены есть любовник, было невозможно. И ее любовник – римский воин! Боже, каким же надо быть глупцом, чтобы так слепо довериться римской женщине!..
      – …Ну, а теперь давай поговорим о гордости! – улыбаясь сказала Мелания, войдя в комнату и застав мужа стоящим около кушетки.
      – Что ж, давай. Мелания, какая напасть заставляет жену сбежать из постели мужа?
      – И из моей тоже!
      – Какой же смысл ты вкладывала в свою клятву верности? Ах, я совсем забыл, что ты римлянка!
      – Ты, может, и забыл, но никак не я!
      – И совершенно определенно ты не забудешь того римлянина, которого так страстно обнимала. Из моего собственного опыта уверен, что и он тебя не скоро забудет! Кстати, Катред и Сенред преследуют его. И когда приведут ко мне, я доставлю тебе удовольствие посмотреть, как он будет умирать!
      – Из твоей до глупости витиеватой речи я могу сделать только один вывод: ты доверял мне, я тебя обманула, вот ты и злишься. Но, послушай, ведь я никогда не говорила, будто питаю к тебе какие-то еще чувства, кроме ненависти! А ты что, надеялся на преданность и верность?
      – А если – на страсть?
      – Ненависть – тоже страстное чувство. И я всегда была очень даже страстной по отношению к тебе в своей ненависти.
      Как же легко она умеет повернуть любой разговор между ними в свою пользу! Как умеет лгать! Ну нет! Теперь ей ничего не поможет!
      Вулфред зажал голову Мелании между своими ладонями и сказал, глядя прямо в ее глаза:
      – Ты только что поклялась перед лицом своего Бога в том, что будешь меня уважать. Ты считаешь, что дала святую клятву?
      – Да, считаю. Я действительно уважаю тебя за силу и умение руководить людьми. Все мои клятвы в отличие от твоих искренни и идут от сердца. – Мелания не могла скрыть бушевавших в ней чувств негодования и злобы.
      Вулфред понял ее состояние как ответ на какие-то другие чувства, возникшие в ее душе. Но на какие? Страх? Предчувствие опасности? Глубокая печаль? Мщение? А может быть, любовь? Ну нет! Она никого не любит! Во всяком случае, не его… А если страх? Если она боится, то только не за себя. Скорее за любовника!
      Маленькая комната неожиданно наполнилась множеством людей, которые, отталкивая друг друга локтями, окружили римлянку. Глаза всех горели ненавистью. Видимо, весть о гнусной измене Мелании уже широко распространилась. И теперь все ждали, как поступит их командир. Прикажет убить ее? Но каждый понимал, что Вулфред не убьет жену, до тех пор пока не расправится у нее на глазах с любовником. В том, что любовник его жены непременно умрет, никто не сомневался. Ибо было давно известно, что Вулфред никогда и ни с кем не делился тем, что по праву принадлежало только ему.
      Тут к Вулфреду пробились запыхавшиеся и насквозь промокшие Катред и Сенред.
      – Вулфред, – сказал, запинаясь от страха, Сенред. – Он ускользнул от нас!
      – Как такое могло случиться? – взревел Вулфред.
      – У него была лошадь, – объяснил Катред. Все головы повернулись к Мелании.
      – Я ему подарила мою лошадь! – крикнула она.
      – Вы можете догнать его? – спросил Вулфред, обращаясь к Катреду и Сенреду и не обращая внимание на признание жены.
      Катред утвердительно кивнул.
      – Тогда возьмите самых лучших лошадей и – в погоню! И без него не возвращайтесь! Но – не убивать! Я хочу доставить себе такое удовольствие!
      – Ты хочешь получить удовольствие от убийства человека, который оставил тебе всю захваченную в бою добычу? – завизжала Мелания. – Человека, который отдал тебе победу, а сам вынужден где-то скитаться?
      – Я убью его за то, что он обманывал меня с моей женой, – злобным тоном ответил Вулфред. – В отличие от римлян саксы не закрывают глаза на прелюбодеяния!
      Мелания вытянулась во весь свой небольшой рост, глаза ее сделались змеиными. Она обвела взглядом комнату и, отчетливо произнося каждое слово, сказала:
      – Я не знаю, какими мерзостями вы занимаетесь в своих пещерах, но здесь, на территории Римской империи, женщины не совершают прелюбодеяний с родными братьями!

      Такого поворота дела Вулфред никак не ожидал. Но теперь все вроде бы становилось на свои места. И если Мелания и могла обмануть, то она никогда не лгала так нагло.
      Вулфред посмотрел на Тераса:
      – Она говорит правду?
      Тот утвердительно кивнул:
      – Да. У нее есть родной брат.
      – Мои слова для тебя ничего не значат, сакский пес! – разрыдалась Мелания. – Ты сделал меня своей женой. Причем дважды! А мое слово для тебя – пустой звук. Даже когда я клянусь перед лицом Господа, что говорю чистую правду! – Мелания сделала паузу. И когда в комнате стало совсем тихо, раздался ее оглушительный крик: – Я ненавижу тебя, сакский мерзавец. Ненавижу за постоянную ложь, которую от тебя слышала. Ты клялся, будто любишь меня, и ты лгал мне! Но я думала, что ты по крайней мере уважаешь меня. И опять ты солгал! Я никогда не нападала на тебя из-за угла. Боролась с тобой открыто. И говорила в глаза все, что о тебе думала! Когда я точила свой кинжал, тоты знал, для чего. Я хотела своей смерти и не скрывала этого. Я сказала во время нашей свадьбы, что уважаю тебя. Но теперь вижу, что ошибалась. Ты человек без чести! И я не могу тебя даже уважать, Вулфред!
      Мелания сама не заметила, как впервые, произнесла его имя…
      В комнате повисла полная тишина. Никто не мог возразить ничего против обвинений Мелании.
      Вулфред молча стоял и смотрел в окно. Только теперь, когда, казалось, отношения между ними были навсегда загублены, он ощутил, чем была для него Мелания. Гордостью, честью, самоотверженностью, смелостью, умом, которые Вулфред считал главными качествами человека, обладала маленькая прекрасная римлянка…
      Почему все так нелепо произошло?
      С улицы донеслись чьи-то разгневанные голоса. А потом звуки команды. Затем двери комнаты распахнулись, и на пороге появился сам Хенса в сопровождении целого отряда преданных ему воинов. Хенса тащил за руку рыжего сакса, одного из обидчиков Мелании.
      – Странное место для встречи! – усмехнулся Хенса. – Впрочем, все не так уж важно. Вот Зигред – мой человек, ставший невольным свидетелем одной весьма подозрительной встречи нашей римской пленницы.
      Вулфред осторожно наполовину вытащил меч из ножен, приготовившись наказать возможного клеветника. Но Хенса вовремя заметил его движение и схватил Вулфреда за руку:
      – Нет, он не следил специально за твоей женой, а случайно услышал ее разговор с каким-то римским воином у дальнего забора двора…
      И Хенса бросил быстрый взгляд на Меланию, дрожавшую одновременно от бешенства и страха. Страха не за себя, а за Маркуса.
      – Зигред доложил мне… – хотел продолжать свою обвинительную речь Хенса.
      Но Вулфред выступил вперед и прервал его:
      – А что, у Зигреда нет языка? Пусть он сам все расскажет!
      – Конечно, я готов все рассказать, – улыбнулся Зигред. – Римлянка рассказывала неприятельскому воину о Хенсе и его планах в отношении ее дома и раскисшей от дождей окружающей территории. Как я понял, римский воин принадлежит к армии короля Арториуса. Он сказал, что намерен присоединиться к армии короля в преддверии битвы с нами. И хотел доставить Арториусу как можно больше информации, которую, видимо, и передавала ему римлянка. Почему воин обратился к ней? Наверное, потому, что она римская шпионка.
      – А что отвечала ему моя жена? – спросил Вулфред.
      Зигред пожал плечами:
      – Я не расслышал ее слов.
      Бешенство Мелании вырвалось наружу. Она растолкала стоявших впереди воинов и подскочила к Зигреду:
      – Ты лжешь, варвар! Никаких подобных вопросов мне он не задавал!
      Вулфред схватил ее за руку и оттащил назад. Затем обвел взглядом зал и сказал, обращаясь к Зигреду:
      – Ты один здесь не слышал объяснения, данного моей женой.
      – Но кто же был приезжавший римлянин? – спросил Хенса, угрюмо посмотрев на Вулфреда. – Ведь поведение твоей жены, встречавшейся с нашим врагом, само собой сильно компрометирует ее. Даже если Зигред не слышал, что она ему отвечала.
      Вулфред понял, что они собираются расправиться с Меланией независимо от того, сумеют доказать ее вину или нет.
      – Римлянин – ее родной брат, – холодно сказал он.
      Хенса остался недвижим, как будто не слышал объяснений Вулфреда. Выдержав длинную паузу, он сказал:
      – Никогда не надо преуменьшать роль зова крови. Особенно у страстных женщин. Тем более что римлянка не делает секрета из своей ненависти к саксам.
      – Повторяю, – ответил Вулфред, – что моя жена никогда и ничего не скрывала. И обвинять ее в том, что она открыто ненавидит саксов, было бы верхом несправедливости!
      – Значит, ее ненависть к нам искренна, – пожал плечами Хенса. – Итак, можно считать, что Мелании предъявлено обвинение?
      Ответом было общее молчание.
      – Если тот человек был ее родным братом, то обвинение в супружеской измене отпадает, – заключил Хенса. – Но остается обвинение в военном предательстве.
      – Я утверждаю, что моя жена, будучи чистокровной римлянкой, никогда не предавала меня – сакса. Поэтому никакие заявления о зове крови в данном случае не имеют значения. Каждое мое слово всегда было правдивым. Перед лицом своего Бога она поклялась в супружеской верности мне – ее мужу, саксу. И я еще раз повторяю, что она никогда не предавала, и не будет предавать кого бы то ни было. И не только своего мужа.
      – Я поддерживаю Вулфреда, – заявил Синрик.
      – И я тоже его поддерживаю, – присоединился к нему Болдуфф.
      – Я также утверждаю, что Мелания никогда не предавала своего сакского супруга, – громко объявил Сенред. – Никогда никого не предаст. Я верю Вулфреду. Он хорошо знает сердце и душу своей жены!
      Вперед снова выступил Вулфред. Но прежде чем он открыл рот, вопрос задал уже Хенса:
      – Но ты знал, что она встречается со своим братом-римлянином?
      – Нет, не знал! – ответил Вулфред, чувствуя, как у него холодеет под сердцем.
      – Значит, она от тебя скрыла свое свидание?
      – Да. Но Мелания – моя жена. И я беру на себя всю ответственность за ее поступки.
      – Тогда… – неуверенно протянул Хенса.
      – Я знаю, что ты хочешь сказать: чтобы решить дело, нужен Божий суд.
      – Да.
      – Проверка огнем и железом?
      – Именно так!
      – Я согласен!
      – Итак, пусть все решит Божий суд!
      Комната тотчас же опустела. Остались только Вулфред, все те, кто поддержал его, Мелания и Хенса.
      Вулфред держал руку жены в своей.
      – Что за Божий суд, – зашептала Мелания на ухо мужу, – и почему ты на него согласился? Я уверена, что предстоит очередное сакское издевательство, призванное умилостивить языческих богов! И какое отношение оно имеет к обвинению меня в измене и предательстве?
      – Тебе нечего бояться, – спокойно сказал Вулфред, но Мелания тут же его прервала:
      – Дурень! Разве я сказала тебе, будто чего-то боюсь? Ничего подобного ты от меня никогда не услышишь! Мне не страшны никакие мерзкие изобретения саксов, сопровождающие ваши варварские церемонии!
      – Речь идет о твоей чести, искренности, верности, Мелания.
      – Но почему ты должен меня защищать? Честное слово, я могу и сама себя защитить!
      – Я же дал клятву! В которой обещал защищать и охранять тебя. И должен ее сдержать!
      – Я помню, но отнюдь не требую, чтобы ты доказывал мне верность ей.
      – Тебе, может быть, и нет. Но им должен доказать!
      – Позволь мне пройти с тобой вместе через ваш Божий суд! Не важно, каким он будет!
      – Нет! Свой долг я исполню сам! Думаю, что со мной согласится даже твой Бог, Мелания.
      – Так. Теперь ты натравливаешь на меня уже моего Бога!
      – Я делаю то, что могу!
      – Я считаю, что ты не должен!
      Вулфред глубоко вздохнул, повернулся и пошел к двери. Мелания бросилась за ним.
      – Нет! – закричала она.
      Схватив Вулфреда за руку, Мелания попыталась остановить его. Он повернулся к ней и нежно обнял:
      – Не бойся! Если ты невиновна, то моя рука останется здоровой, без всякого следа от ожога. И не сомневайся в том, что все будет хорошо. Как не сомневаюсь я. А мне необходимо доказать всем нашу с тобой правоту. Тебе же я докажу то, что…
      Вулфред не договорил. Он сжал руку жены и вывел ее во двор.