Удостоверившись в том, что Ричард немного освоился в имении и принял клятву верности от вассалов, брат Джон решил покинуть Дорни, пока солнце еще не спряталось за горизонтом. Однако от внимания Изабель не ускользнули ни сочувственный взгляд брата Джона в ее сторону, ни выражение безграничной тоски в глазах Ричарда, когда тот смотрел вслед удаляющемуся монаху. Сегодняшняя ночь изменит все, и он не будет больше тосковать по своей прежней жизни. Единственное, к чему он будет стремиться, – это быть с ней, ибо только так он сможет познать все радости супружеского соединения.
      Он болезненно реагирует на все ее попытки склонить его к постели. Возможно, она сумеет обратить это обстоятельство в свою пользу. Ричард никогда не проявлял несдержанности в общении с ней. Изабель про себя вздохнула, признавая правду: все эти годы он обращался к ней лишь с холодной любезностью, граничащей с презрением.
      Но его поцелуй поведал ей совсем о другом: она ему нравится. Раз он повел себя именно так, значит, он должен испытывать к ней какие-то теплые чувства. Ричард всегда вел себя сдержанно, серьезно смотрел на жизнь и ответственно подходил к выполнению обязанностей. Изабель посмотрела на противоположный конец холла, где стоял ее муж, разговаривая о чем-то с Джеромом. Какая знакомая картина! Выполняя свои обязанности, Ричард делает все от него зависящее, чтобы добиться наилучшего результата. Прекрасно, но разве в число его обязанностей не входит спать с женой? Несомненно, входит. Изабель улыбнулась, почувствовав, как у нее перевернулось все внутри. Он выполнит свой долг по отношению к ней. Обязательно выполнит. Он бросит свое немужское поведение и перестанет глазеть на счета, когда на улице день в самом разгаре.
      Рядом с Изабель стоял Эдмунд, как делал всегда со времени болезни ее отца, и бормотал что-то об Элис. Она вполуха слушала его, а сама думала о том, чтобы найти отца Лангфрида.
      – Не могли бы вы найти для нее какое-нибудь занятие? Она преследует меня, как гончая зайца, а мне не хочется постоянно чувствовать себя в заячьей шкуре, – жаловался Эдмунд.
      – Что тебя оскорбляет? Она находит тебя очень привлекательным. Другой на твоем месте почел бы это за честь, – ответила Изабель.
      – Я вовсе не старался вызвать ее симпатию, – отрывисто сказал он. – И любой мужчина предпочитает сам ухлестывать за понравившейся ему девушкой, чем быть объектом преследования.
      Он называет себя мужчиной, и это, несомненно, так. В свои семнадцать лет он выглядит достаточно взрослым, но по сравнению с Ричардом он кажется просто мальчишкой. Был ли Ричард когда-то таким же молодым? По годам – да, но по поведению – никогда.
      – Скоро она выйдет замуж, – произнесла Изабель в утешение.
      Кивнув головой, Эдмунд быстро отвернулся. Он заметил фигуру в облаке голубой ткани, шествующую по двору, а, как известно, голубой – любимый цвет Элис.
      Изабель проскользнула в часовню, но ее глазам открылось пустое помещение. Отца Лангфрида там не было. Выходя из часовни, она вдруг увидела Элзбет с корзиной, полной хлеба и сыра.
      – Ты куда, Элзбет? Не видела отца Лангфрида?
      – Я как раз иду к нему, – ответила Элзбет. – Наш плотник, Джайлз, сегодня стал отцом, и я несу им еду, чтобы матери не пришлось утруждать себя. Отец Лангфрид сейчас у них, благословляет и поддерживает.
      Изабель почувствовала огромную волну стыда, захлестнувшую ее с ног до головы. Это она – Изабель – должна думать о таких вещах, как и подобает настоящей хозяйке Дорни, а не оставлять это на усмотрение Элзбет. Она слишком увлеклась, обдумывая планы относительно Ричарда, и совсем забыла о своих прямых обязанностях.
      – Подожди меня, Элзбет, я принесу для них мех вина, ведь сегодня произошло такое знаменательное событие.
      Оставив Элзбет, Изабель побежала через внутренний двор замка на кухню. По дороге она велела Эдмунду пойти потренироваться на площадке для рыцарских турниров. Взяв все, что ей было надо, Изабель поспешила к жилищу плотника, нетерпеливо таща за собой медлительную Элзбет. И всего-то понадобилось немного времени да чуть-чуть усилий с ее стороны. Не такая уж это и тяжелая работа – следить за нуждами своих людей.
      Когда они добрались до места и поприветствовали Джайлза, Изабель уже не чувствовала за собой вины. Увидев их сквозь открытую дверь, отец Лангфрид улыбнулся и кивнул головой.
      – Родился отличный парень, его глаза – точная копия отцовских, – сказал Лангфрид. Джайлз благодарно улыбнулся:
      – Сегодня благословенный день, ибо в Дорни родился еще один мальчик. Он очень крепкий, и роды прошли довольно легко.
      – Не так легко, как хотелось бы, – отозвалась лежащая на кровати в углу комнаты жена плотника, Сифурта.
      – В следующий раз, даст Бог, все будет намного проще, – доброжелательно сказал Лангфрид.
      – Даст Бог, – эхом заметила она.
      Глядя, как акушерка выносит перепачканные кровью простыни, Джайлз пробормотал:
      – Для начала хватит и одного раза.
      За всеми этими разговорами о новорожденном Изабель почти забыла, зачем пришла сюда. Но ее собственные проблемы снова навалились на нее тяжелым грузом, заставляя мысли работать с новой силой.
      – Отец, мне нужно поговорить с вами.
      – Конечно, Изабель.
      Он посмотрел на мех с вином, который она держала в руках. Не говоря ни слова, Изабель передала свою ношу Элзбет, и та занесла дары лорда и леди Дорни в жилище плотника. Выполнив свои обязанности, Изабель направилась обратно в замок вместе с отцом Лангфридом.
      Она долго не могла подобрать слов, чтобы сказать ему то, что хотела. Как объяснить ему, что она жаждет брачной ночи – подтверждения истинности их брака, а ее муж – нет. Она всегда все ему рассказывала. Это так. Но ее нынешняя история была слишком странной. Кроме того, она выставляла Ричарда с неприглядной стороны, так что Изабель даже не знала, с чего начать разговор. К счастью, Лангфрид сделал это за нее:
      – Ричард поступил очень благородно, проведя эту ночь в молитвах за души тех, кто покинул этот мир так недавно. Мало кто пойдет на столь щедрый шаг в день своей свадьбы.
      Щедрый? Он назвал это щедростью, но Изабель так не сказала бы. Хотя в чем-то Лангфрид был прав: Ричард получил известия о смерти сразу двух своих братьев – Джеффри и Хьюберта. А она потеряла своего нареченного, и, несомненно, все ждали, что она будет носить траур по Хьюберту. А она может думать только о Ричарде. Может быть, он был прав, назвав ее бесчеловечной?
      Но теперь она стала женой, у нее появилось много новых обязанностей. И у Ричарда тоже. Они теперь лорд и леди Дорни, и их долг – соединить свои тела и произвести наследника, а все остальное уже не так важно.
      – Да, это было очень благородно с его стороны, – признала она, хотя эта правда резала ей уши. – Но, проведя ночь в молитвах, мы так и не… не вступили в брачные отношения.
      – Да? – выжидающе спросил он.
      Они почти дошли до замка, повсюду их окружали суетящиеся люди. Она не хотела обсуждать эту тему открыто, когда на нее обращено множество посторонних глаз и чьи-то чужие уши ловят каждое ее слово.
      – Мы можем пойти в часовню? Там я буду чувствовать себя более свободно.
      – И спокойно, – понимающе кивнул он.
      Свет в часовню проникал лишь сквозь два маленьких окошка, и царившая в небольшом помещении полутьма подействовал на Изабель успокаивающе.
      Их с Ричардом обвенчал священник, перед лицом Бога и с его благословения они дали друг другу клятвы любви и верности. Конечно, Господь хочет, чтобы их брак сложился удачно. Именно этого хочет и она сама. Что ж плохого в том, что ей нравится смотреть на широкие плечи своего мужа, заглядывать в его глубокие синие глаза? Нет греха в том, чтобы всем сердцем и душой желать человека, данного ей в мужья самим Господом. Это ее законное право и самое естественное желание в данной ситуации.
      – Вы знаете, что с моей стороны этот брак был очень желанным, – начала она.
      – О да. Я очень хорошо тебя понимаю, – сказал он, и глаза его лукаво заблестели. Он смеялся?
      – Но я беспокоюсь из-за того, что… из-за… – Она запнулась, подыскивая нужные слова. Ее глаза лихорадочно шарили по стенам часовни, как будто ища на них подсказку. При этом Изабель старательно избегала смотреть в лицо отцу Лангфриду. – Из-за того, что… является ли брак действительным, если мы не…
      – Не познали друг друга как мужчина и женщина?
      – Да. – Она вздохнула, облегченно улыбнувшись.
      Лангфрид пожал плечами и пошел поправить наклонившуюся свечу.
      – При необычных обстоятельствах церковь не требует этого.
      – Но в нашем случае необычных обстоятельств нет, – настаивала Изабель, двинувшись вслед за ним. – Мы с мужем живем под одной крышей, большой разницы в возрасте у нас нет.
      – Верно, – согласился он. И не промолвил больше ни слова.
      Для образованного человека он слишком ограничен. Или, может, дело в том, что он слишком долго соблюдал обет безбрачия? Изабель, для которой ее неприятности были самыми что ни на есть серьезными, выпалила:
      – Тогда пойдите и скажите это Ричарду. Пожалуйста, поторопитесь. Вам нужно успеть до сумерек.
      Она бы и сама сделала это, но знала, что только вызовет у своего мужа раздражение и даст почву обвинять себя в еще большей бесчеловечности. Кроме того, эти слова будут для него более весомыми, если прозвучат из уст священника.
      – Я сделаю все, что в моих силах, – сказал Лангфрид, и его щеки начали приобретать ярко-розовый оттенок. Он действительно смеялся.
      – Смейтесь, смейтесь, отец. – Она горько улыбнулась. – Но я знаю Ричарда. Он не окажется в супружеской кровати, если его не толкнуть как следует.
      – Как скажешь, Изабель. Он твой муж.
      – Да, он мой муж.
      Она покинула часовню и отправилась в холл, где решила добиться того, чтобы Ричард бросил свои монашеские штучки вместе со скучными пергаментами и занялся совершенствованием своего рыцарского мастерства.
      Глядя ей в спину, Лангфрид подумал, что она из тех женщин, кто не трясется от страха при мыслях о первой брачной ночи. За Ричарда он так уверен не был.
 
      Адам подстерегал ее в узком и темном проходе между внешним двором и внутренним. Честно говоря, с тех пор, как она вышла замуж, он попадается ей на глаза чаще, чем когда бы то ни было. И когда это он успел стать таким настырным?
      – Изабель, – он взял ее за руку, – я ищу вас еще с охоты. Вы были такой грустной, что я решил утешить вас.
      – Я вовсе не была грустной, – ответила она, опустив глаза на его руку, которую ей до смерти захотелось отбросить. Грустной она и не была. Она была страшно зла.
      – Нет? – сказал он, нежно проведя рукой по ее предплечью. – Но не хотите же вы сказать, что были счастливы?
      – Именно это я и хочу сказать. – Она высвободила руку. – Я очень счастлива, что вышла замуж.
      Он улыбнулся. Адам что, всегда так часто улыбается и по таким пустякам? Она слышала стук молота, которым орудовал кузнец, смех играющих детей, гудение людских голосов, но тени скрывали их от посторонних глаз, оставляя наедине. У нее в голове тихо зазвенели тревожные колокольчики, но она не знала, как на это реагировать. Ни разу в жизни она не чувствовала такого беспокойства, находясь рядом с мужчиной.
      Он провел рукой по ее волосам, и она отпрянула от него, отклонив голову. Он вел себя с ней слишком смело и развязно, но ведь она сама поощряла подобные действия с его стороны всего несколько часов назад, пытаясь вызвать ревность Ричарда? Но какая польза от того, что он проявляет к ней внимание сейчас, когда Ричард не может этого видеть?
      – Я могу сделать тебя еще более счастливой, – сказал он, всем своим телом прижимая ее к каменной стене.
      Почувствовав, что она зажата как в тисках, Изабель воскликнула:
      – Адам!
      – Я просто даю тебе то, чего тебе не хватает и чего ты жаждешь всем сердцем, Изабель. Не надо сопротивляться, – произнес он и яростно впился в ее губы своим ртом.
      Она увернулась, чувствуя скорее раздражение, чем страх. Он что, не понимает, что своим поведением вовсе не приближает ее к намеченной ею цели? Он сказал, что даст то, чего она хочет, но Изабель не хотела, чтобы он предпринимал что-либо, когда этого не видит Ричард. К тому же, если бы ее муж застал их в таком положении, это было бы уж слишком. Может, он неправильно ее понял?
      Ей не давали покоя слова, сказанные Ричардом во время охоты. Возможно, она действительно ведет себя слишком вызывающе, и такое поведение Адама – неоспоримое тому доказательство. Как ей теперь успокоить его, не задев мужской гордости?
      – Я буду сопротивляться, Адам, – сказала она приглушенно, тщетно стараясь оттолкнуть его от себя. – Вы должны остановиться.
      – Даже если и захотел бы, не смогу. Твоя красота провоцирует меня. Ты как летняя ночь – такая же темная и горячая. Я бессилен в твоих объятиях. Дорогая Изабель, пожалуйста, будь нежна со мной.
      Но ведь это он своими объятиями удерживает ее! Одной рукой он обнял ее за талию, а другой притянул голову к себе, прижавшись к ней своим ртом в страстном поцелуе. Почему-то его мокрые холодные губы вместо страсти вызвали в ней отвращение. Когда его рука начала шарить в ее юбках, Изабель выбросила из головы мысль о спасении его гордости.
      – Адам! Прекрати! – прорычала она, ударив его и попытавшись вырвать из его железной хватки свою руку. Он только сильнее сжал ее, продолжая душить омерзительными поцелуями, и положил свою тяжелую ладонь ей на грудь. – Ты дурак! – удалось ей прохрипеть ему в рот.
      – По твоей вине, – ответил он, опускаясь губами вниз по ее шее.
      Ее грудь болела, грубо сжатая сильными пальцами, и она с трудом могла дышать, так сильно он прижал ее к холодным камням. Его поцелуи душили ее.
      Внезапно все прекратилось.
      В проходе показался Ричард, чья огромная фигура закрыла последний свет, заполнив собой все свободное пространство. Никогда она не видела его таким грозным. И никогда так не радовалась его появлению.
      Адам отпустил ее и отошел назад, его лицо стало белее мела.
      – Как бы она ни вела себя, она принадлежит мне, – сказал Ричард напряженным низким голосом.
      Как бы она ни вела себя? Это же оскорбление, брошенное прямо ей в лицо!
      – Уезжай из Дорни, – Ричард в упор посмотрел на Адама, – и ты сохранишь свою жизнь.
      Он выглядел спокойным, как будто всего-навсего молился перед обедом. Только тяжелое и громкое дыхание выдавало его состояние.
      Адам колебался. Его лицо постепенно приобретало прежний цвет. Он слышал, как Ричард оскорбил Изабель, и задумался. Еще недавно Ричард был монахом, а люди Господни никогда не поднимают оружия…
      – Убирайся, Адам, – подхватила Изабель. – Тебе нет места в Дорни. Уезжай в Браккан.
      Она велела ему ехать на земли, которые были ее приданым, потому что чувствовала долю вины за то, что поощряла его флирт. Но ей никогда и в голову не могло прийти, что он может так все истолковать. После ее слов лицо Ричарда стало мрачнее тучи. Все его существо прямо-таки излучало праведный гнев. Она вдруг поняла, что ей следовало бы помолчать, вместо того чтобы пытаться уберечь Адама от ярости Ричарда. Глупо встревать, когда он так ясно выражает свою ревность.
      Он ревнует!
      От этой мысли по телу Изабель побежали мурашки, стирая все неприятные ощущения, которые вызвал Адам своим неподобающим поведением. Может, увидев свою жену в руках другого мужчины, Ричард понял, что на самом деле любит ее и что их брак – благословение Господне. Конечно, если человек так яростно защищает свою жену, значит, он не хочет делить ее ни с кем.
      Адам все еще колебался, не зная, какое решение ему принять. И тут Изабель в изумлении заметила, что Ричард быстро и плавно вынул меч из ножен. Ни один монах не сделает такого. В ту же секунду Адам вышел во внешний двор, направляясь в сторону дороги.
      – Он не взял свою лошадь, – не сдержалась она, все еще чувствуя себя виноватой. Адам был рыцарем, а рыцарь без лошади – ничто.
      – И мою жену тоже, – произнес Ричард, вкладывая меч обратно в ножны. Луч света, отразившись от идеально гладкой поверхности металла, ударил ей в глаза. – Я пошлю к нему его оруженосца вместе с вещами. Не желаешь ли присоединиться к ним?
      – Естественно, нет! – раздраженно выпалила она, гордо выпятив грудь.
      – Естественно?
      – Да, естественно, – произнесла она, решив не уклоняться от его колкостей. – Уж не думаешь ли ты, что я сама попросила его хватать меня?
      – Ты поступила бы мудро, если бы не стала спрашивать, что я думаю, – прорычал он.
      Он мог говорить что угодно, но она заметила огонек желания у него в глазах, глазах собственника. Он готов был драться на мечах, защищая ее! Возможно, она знала, о чем он думает, лучше, чем он сам.
      Они все еще были одни. Темные каменные стены окружали их, приглушая внешние звуки и словно стараясь захватить в объятия. Она не могла противиться ему. И не могла упустить такой момент.
      Она приблизилась к нему, и ее грудь оказалась на одном уровне с его рукой, покоившейся на рукояти меча. В тесном проходе его фигура казалась еще более массивной и высокой, чем обычно, широкие плечи закрывали свет, проникающий через арочный вход в коридор. Она чувствовала его жар, слышала, как струится кровь в его жилах, как бьется его сердце. Она стояла так близко, что почти могла прикоснуться к нему.
      – Ты мой муж. Я знаю, о чем ты думаешь, – мягко и обольстительно произнесла она.
      Темная борода, покрывающая его щеки, отбрасывала черную тень на его лицо. В его синих глазах она сумела рассмотреть слабо светившиеся золотые искорки. Его дыхание участилось, грудь начала подниматься и опадать все быстрее и быстрее, жилка на шее бешено запульсировала.
      Он стоял очень близко, а в узком коридоре было довольно темно. Его губы совсем рядом, вот они. Если бы он только нагнулся к ней, впился в ее рот, как это сделал совсем недавно Адам. Таким действиям с его стороны она только радовалась бы. Она жаждала его близости. Он должен повиноваться своему естественному инстинкту. И сделает это.
      Как уже сделал однажды.
      Этот единственный раз запечатлелся в ее памяти навсегда, его незабываемый поцелуй, словно звезда, освещал ее изнутри.
      – Отойди от меня, – прохрипел он резким гортанным голосом.
      Прежде чем она успела сообразить, что произошло, он ушел обратно во внутренний двор.
      Он снова сбежал от своего супружеского долга.

      Несмотря на то что они были одни в скрытом от посторонних глаз узком коридорчике, все обитатели Дорни в скором времени стали в курсе событий. Все, за исключением разве что юного Джиллса, оруженосца, который чистил уборные в наказание за то, что испортил любимые доспехи своего рыцаря: никто не разговаривал с ним, потому что от него дурно пахло. Все же остальные, как внутри замка, так и за его пределами, из уст в уста передавали эту новость, каждый раз дополняя рассказ все новыми и новыми подробностями.
      Джоан первая заговорила с Изабель, поймав за руку, когда та быстро шла мимо часовни, стараясь избежать встречи с отцом Лангфридом.
      – Дорогая моя, ты в порядке? – страдальчески спросила она, сжимая ладони девушки. От беспокойства за Изабель ее лицо было бледным, а на щеках горел нездоровый румянец. – О чем думал Адам, когда хотел попользоваться тобой таким образом? У него, без сомнения, не было причин думать, что ты отвечаешь ему взаимностью, ведь ты только что обвенчалась с человеком, которого любишь.
      Что-то в словах Джоан заставило Изабель вновь почувствовать себя виноватой.
      – Говорят, что он полез тебе под юбку… Он и в самом деле хотел зайти так далеко, зная, что в коридор в любой момент может кто-нибудь зайти? – блестя глазами, полюбопытствовала Джоан.
      – Я помню только, что мне было жутко страшно и неприятно.
      – Конечно, я тебя понимаю, – попыталась успокоить ее Джоан. – А Адаму несказанно повезло, что Ричард был так милостив, отпустив его, хотя мог выпустить ему кишки прямо там, не сходя с места. Не много найдется мужчин, кто на столь грубое нападение отреагирует всего лишь вежливым замечанием.
      Если только не будет думать, что его жена сама спровоцировала насильника. Как бы она ни вела себя… Без сомнения, Ричард действовал так, как будто Адам был виноват лишь отчасти. Так ли он не прав? Она открыто заигрывала с Адамом, но все для того, чтобы привлечь внимание своего мужа. Но, с другой стороны, откуда Адаму было знать об этом? Он принимал ее действия за явно выраженный интерес. Тошнота комом подкатила к горлу Изабель, чувство собственной вины не давало дышать.
      – Ричард от природы задумчивый и нераздражительный человек, – сказала она, подумав, что именно так можно описать идеал мужчины – слуги Господнего. А каков ее идеал? Ах, не надо думать об этом. Адам ушел, как и приказал ему Ричард. Теперь все встало на свои места.
      Джоан покинула ее, обняв на прощание и запечатлев на щеке дружественный поцелуй. Она намеревалась посетить жену плотника и ее новорожденного сына и отнести им мешочек целебных трав, которые позволят облегчить уход за малышом. Изабель уже отнесла им вино, так что свою миссию она выполнила.
      Следующей ее нашла Элзбет. Она подошла как раз тогда, когда Изабель поднималась по лестнице, ведущей ко входу в замок. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь облака, освещали все вокруг мягким розовым светом и падали на каменные ступеньки, нагревая их. Сильный ветер гнал облака к морю, в то время как не менее сильные руки Элзбет затолкнули Изабель в теплый душный холл.
      – Я всегда говорила, что Адам способен на такое, – затараторила она. Изабель еще не видела, чтобы всегда спокойная Элзбет говорила так страстно. Да, определенно, сегодня весьма необычный день. – Адаму явно не хватает порядочности и хорошего воспитания. Очень не хватает.
      – Похоже, что так, – сказала Изабель, неуверенная в том, что не виновата в случившемся она сама.
      – Не похоже, а это так, – отрезала Элзбет. Крепко обняв Изабель, она добавила: – Хорошо, что лорд Ричард выгнал его и Адам больше не живет с нами в Дорни. Твой муж появился вовремя, чтобы защитить тебя.
      – Да, – сказала Изабель, оживляя в памяти те ужасные минуты. Когда Ричард увидел руки Адама на ее теле, ярость его была беспредельна. Конечно, такие сильные эмоции могли бы поспособствовать ей в ее стремлении уложить-таки его на брачное ложе.
      Разговор с Элис, обнаружившей ее в комнате для отдыха, вызвал в голове Изабель другие, но еще менее приятные мысли.
      – Теперь весь Дорни хихикает по поводу того, что лорд Ричард застал вас с Адамом в весьма пикантном положении, – заметила Элис.
      – Весь Дорни? – произнесла Изабель, захлестываемая волной смущения.
      – Весь, – подтвердила Элис. – Все только об этом и говорят. И еще задаются вопросом: почему ты не кричала и не звала на помощь? Ведь еще до того, как вас нашел Ричард, кто-нибудь другой мог помочь тебе.
      Она не кричала, это правда, но только потому, что была слишком потрясена, слишком растеряна. Все думают, что она поощряла действия Адама. А ее молчание рассматривают как знак согласия.
      Неужели и Ричард тоже?
 
      – Она не кричала, это всем известно, – говорил Николас Ричарду, когда они вместе пересекали двор замка.
      – Всем? – переспросил Ричард, не глядя на Николаса. Тот семенил рядом, стараясь поспеть за огромными шагами своего лорда.
      – Конечно, всем. Ее бы обязательно кто-нибудь услышал и пришел на помощь, стоило ей только закричать.