– Нет, только мой меч, – произнес Николас.
      – А для меня? – гневно спросила Изабель высоким голосом. Она опустилась на колени рядом с Эдмундом и прижала подол своего блио к его ране. За считанные секунды толстая ткань насквозь пропиталась кровью.
      – А для тебя он планирует свадьбу, – разъяснил Ричард намерения Николаса.
      Тот хищно улыбнулся.
      – Она слишком лакомый кусочек, чтобы дать ей выскользнуть из моих рук.
      И он поскакал на Ричарда, подняв свой меч. Комья влажной земли вылетали из-под копыт его лошади. Ричард ждал, пока он подъедет достаточно близко.
      Изабель грызли сомнения: а вдруг Ричард боится встретиться в честном бою с другим рыцарем? А вдруг он и сейчас молит Господа о быстром избавлении?
      В этот момент она услышала звук лошадиных копыт, приближавшийся к ним из леса.
      – Святой Стефан, – пробормотала Изабель, – сделай так, чтобы это были друзья. Сделай так, чтобы помощь подоспела вовремя…
      Словно в ответ на ее молитвы из-за деревьев показались Уильям и Роланд. В руках их грозно сверкали мечи, готовые пролить кровь. Облегченно вздохнув, Изабель про себя поблагодарила Господа за то, что Он так милостив к Ричарду. Ведь разве может хоть один человек потягаться силами в бою с Уильямом ле Бруйяром и Роландом Темным, когда они дерутся плечом к плечу? Изабель быстро повернулась к лежащему на сырой земле Эдмунду и сосредоточила на нем все свое внимание.
      Из всех премудростей, которым ее обучала Бертрада, лучше всего она усвоила искусство врачевания ран и вправления вывихов.
      Увидев склонившееся к нему доброе и нежное лицо, Эдмунд почувствовал некоторое облегчение.
      – Ты чувствуешь свои пальцы, Эдмунд? – спросила его Изабель.
      – Да, – прошептал он.
      – А можешь пошевелить ими?
      – Я боюсь даже пробовать, миледи, – выдохнул он.
      Изабель улыбнулась ему.
      – Тогда и не пробуй. Я должна вытащить стрелу. Ее нужно вытолкнуть наружу, а для этого необходимо удалить оперение…
      Нужно работать быстро, пока боль не усилилась. А она будет все расти и расти с каждой минутой. Изабель очень хорошо усвоила, что боль при ранении становится со временем только сильнее, и чем скорее будет оказана помощь, тем лучше.
      Но у нее не было ножа.
      Внезапно она увидела нож перед своим лицом.
      Подняв голову, она увидела Роланда.
      – Вы знаете, что делать? – спросил он.
      – Да, но Ричард…
      – Ричарду сейчас помощь не нужна. А вот вам… – сказал он с мягкой улыбкой.
      Ричарду помощь не нужна? Этого не может быть. Ведь он просто стоял и ждал, пока Николас несся к нему на своем огромном коне.
      Изабель отвернулась от Эдмунда, из бедра которого хлестала кровь, и посмотрела туда, откуда слышались звуки сражения. Она только не секундочку посмотрит, чтобы убедиться, что Ричард в безопасности. Конечно же, с Николасом дерется Уильям, ведь что мог Ричард сделать без щита? Ведь ему даже нечем защититься от ударов противника.
      Оказалось, что он сумел сделать многое.
      Щит Николаса валялся на земле, разбитый в щепки, его конь стоял неподалеку с перебитой ногой. Под холодным проливным дождем Ричард с Николасом стояли лицом к лицу. Слабый свет отражался от их мечей, наводя смертельный ужас на Изабель. За разыгрывающимся сражением спокойно наблюдал Уильям, беспечно держа лошадь Ричарда под уздцы.
      – Не может этого быть… – прошептала она, не в силах отвести от Ричарда глаз.
      – Может, – спокойно сказал Роланд.
      – Как?
      – Сейчас мальчику нужно ваше внимание, Изабель, – напомнил Роланд. – Могу я чем-то помочь?
      – Срежьте оперение стрелы. Нужно резать так, чтобы не оставалось щепок. А еще… можете рассказать мне, как Ричарду удалось сбить Николаса с лошади, – попросила она, улыбнувшись. – Это невероятно. Разве можно молитвами столкнуть воина с коня?
      – Да, – улыбнулся он, наклоняясь к Эдмунду, и, крепко ухватившись за древко стрелы, произнес: – Держись, парень. Я быстро.
      Одним уверенным и резким движением он срезал оперение стрелы. Его рука все еще держала обрубок стрелы, торчащей из бедра юноши, когда он вопросительно взглянул на Изабель. Она коротко кивнула, и Роланд, не давая Эдмунду времени сообразить, что происходит, быстро приподнял юношу и резким движением протолкнул стрелу сквозь окровавленную плоть. Испачканный кровью наконечник упал на траву позади Эдмунда. Из раны тут же хлынул поток свежей крови, и Роланд начал озираться в поисках чего-нибудь, чем можно было бы остановить кровотечение.
      – Пусть течет, – сказала Изабель, опускаясь на колени рядом с Эдмундом. Побледневший юноша тихо сжимал руки Роланда. – Если в ране остались кусочки древесины, кровь их вымоет.
      – Но он потеряет много крови.
      – Через минуту мы перевяжем ему рану, нужно только найти что-нибудь чистое, – сказала она, посмотрев на собственное перепачканное грязью блио и не менее грязную и мокрую рубашку Роланда. – У меня есть только нижняя рубашка, – сказала она и начала снимать с себя одежду.
      Пусть Ричард побьет ее потом, если останется жив.
      Глядя на своего мужа, Изабель негнущимися от холода пальцами старалась совладать со шнуровкой платья. Дождь нещадно бил по голове и рукам. Звон ударов стали о сталь, переплетаясь со стуком дождевых капель, создавал какой-то дикий ритм, эхом отзывавшийся в голове Изабель. Двое мужчин ходили кругами. Ричард делал выпады, почти радостно нанося удар за ударом. Он грациозно передвигался по влажной неровной земле, его мокрые черные волосы, отражая тусклый свет, казались блестящей шапкой на его голове. Глаза Ричарда решительно блестели, твердая рука наносила удары, каждый их которых мог стать смертельным. Бой шел не на жизнь, а на смерть. Иного было просто не дано.
      Николас всегда был сильным противником, его твердая рука не знала усталости во время его тренировочных сражений. Но в этой битве не было ничего общего с теми «шуточными» боями, когда рыцарь тренирует оруженосца или забавы ради дерется с другим рыцарем. В первый раз в жизни Николасу довелось биться с человеком, который на самом деле хотел убить его. И сейчас он видел в глазах Ричарда свою смерть.
      Он не ожидал, что монах может оказаться таким жестоким.
      Он забыл, что Ричард из Уорфилда больше не монах.
      – Поторопитесь, Изабель, – пробормотал Роланд. – Ричарду ничто не угрожает. Сейчас ваша помощь нужна Эдмунду.
      Он не отрывал глаз от мальчика, пока Изабель аккуратно снимала с себя тонкую нижнюю рубашку, стараясь, чтобы чистая ткань не коснулась земли. Под рубашкой не было ничего, и девушка задрожала всем телом, когда холодный ветер коснулся ее обнаженной кожи.
      Ее плащ остался лежать мокрой кучкой зеленой шерсти неподалеку от Молтона, а если снова надеть блио, она потеряет слишком много времени. А сейчас она не могла позволить себе медлить. Точнее, этого не мог позволить ей Эдмунд.
      Полностью обнаженная, она опустилась перед ним на колени. Роланд приподнял юношу, и Изабель увидела, что там, где он лежал, трава стала черной от пролитой на нее крови. Она быстро разорвала свою рубашку надвое и стала туго перевязывать сквозную рану на бедре Эдмунда, стараясь не причинять ему лишней боли, но в то же время хорошенько перетянуть рану, чтобы остановить кровь, которая капля за каплей уносила жизнь из быстро ослабевающего тела юноши. Это было лучшее, что она могла предпринять сейчас, когда прижигание раны раскаленным железом было невозможно.
      Эдмунд закатил глаза и затих, потеряв сознание. Его дыхание стало поверхностным, а пульс слабым. Он потерял много крови, но теперь все было позади. Ткань держалась плотно.
      Бережно опустив мальчика обратно на траву, Роланд снял с себя плащ и накинул его на плечи Изабель. Он был насквозь мокрым, но все же прикрывал ее наготу. Но она едва ли это заметила: стоя на коленях подле Эдмунда, она во все глаза смотрела, как сражается ее муж.
      Николас был крупным мужчиной, казалось, что его огромное тело сплошь состоит из одних только мускулов. И держал он себя очень высокомерно. Он дрался с мужчиной, который преуспевал во всем, чем бы ни занялся, но Николас давно одержал над ним верх в своих честолюбивых и горделивых мечтах. Ричард всегда был лучшим, когда дело касалось драки. Он одинаково хорошо владел и мечом, и копьем, и булавой. Казалось, он добивался выдающихся результатов без малейшего усилия, в то время как все остальные выбивались из сил в тщетных попытках потягаться с ним. Он одним движением делал то, на что у другого ушло бы немало сил и времени. Николас возненавидел его за это уже на следующий день после приезда в Молтон. Когда Ричард позорно скрылся в монастыре, радость Николаса была безмерной. И таким же было его негодование, когда Ричард появился в Дорни вместе с Изабель в качестве ее мужа. Но Николас заметил, каким набожным и слабым стал его новый лорд. Такой человек, решил Николас, не может победить его, так как с молитвами из него вышла не только сила, но и навыки. Но такой человек, каким он видел его сейчас, мог все. И он мог нанести Николасу поражение.
      Николас никак не мог взять в толк: как смог Ричард так перемениться за столь короткое время?
      Опустив глаза, он заметил, что из тонкой царапины на его бедре идет кровь. Но это не страшно. Еще никто не умирал от таких ничтожных ран, которые наносил ему Ричард.
      Уильям и Роланд видели то, чего не мог видеть Николас. Они уже сражались с Ричардом и были знакомы со стилем его борьбы. Он никогда не действовал сгоряча и необдуманно. Он не прорубал свой путь к победе, размахивая мечом направо и налево. Его удары были редкими, но точными. Острое лезвие его меча оставляло тонкие царапины, на самом деле оказывающиеся глубокими и опасными ранами. И, зная, что Ричард дерется, защищая свою жену, Роланд с Уильямом понимали, что он просто играет с Николасом, продлевая страдания человека, который имел глупость посягнуть на Изабель. Его месть будет страшной.
      Изабель же видела только то, что Ричард не ранен. И этого было достаточно, чтобы она могла хоть на время вздохнуть с облегчением.
      Внезапно Ричард сделал резкий выпад, и его меч прочертил еще одну кровавую полосу в том месте, где заканчивалась кольчуга Николаса. Она была довольно короткой, так как у рыцаря не было достаточно денег, чтобы позволить себе кольчугу, закрывающую бедра. Богатство Изабель должно было исправить сложившееся положение вещей.
      Но промахнулся ли Ричард? Быстро взглянув вниз, Николас заметил лишь еще одну кровавую царапину. Наверняка она такая же поверхностная, как и прежняя. Но тут он заметил, что края раны расходятся, и вот она уже шириной с палец.
      Николас поднял голову и увидел на лице Ричарда улыбку. Это было очень странно, ведь всем известно, что Ричард улыбается крайне редко.
      Просто у него не было для этого причин.
      Еще один выпад – и меч Ричарда снова коснулся его ноги. Николас пытался отразить этот удар, но его меч разрубил только воздух. Рана на ноге болезненно запульсировала, кровь хлестала из нее широкой струей. Как может столько крови идти из одной-единственной незначительной царапины?
      Но больше это не было царапиной. В глубине кроваво-красной раны уже видна была белая поверхность кости.
      Это было уже слишком. Если Николас не одолеет этого монаха в скором времени, он вполне может потерять ногу.
      Но он не нанес еще ни одного удара Ричарду. Лорд Дорни двигался так же легко, как солнечный луч, который видеть-то видишь, а достать не можешь. Николас не мог ни рукой, ни мечом дотянуться до Ричарда. Но если так будет продолжаться, он никогда не сможет прибрать к рукам Изабель с ее богатством. Он уже все уладил: его дядя был приближенным епископа, и, если Изабель станет вдовой, в брачном контракте появится имя Николаса. Дядя заверил его, что так оно и будет: и Дорни, и Изабель в скорости станут его. Ему нужно только сделать так, чтобы Изабель овдовела, и Николас с удовольствием взял на себя реализацию этого плана. Ведь убить монаха – дело нехитрое. Но сейчас он истекал кровью, а этот монах – Ричард – был цел и невредим. Это же уму непостижимо!
      Улыбка на лице Ричарда была такой же широкой, как рана на ноге Николаса. Он наслаждался медленной смертью своего врага. Он видел, что Николас сбит с толку, но все еще надеется на победу. Его самонадеянность вела его к смерти.
      Ричард приблизился к своему врагу вплотную. Гладкое лезвие его меча сверкало в тусклом свете уходящего дня. В глазах его Николас увидел свою смерть.
      – Неужели ты думал, что сможешь отнять ее у меня? Она – дар Божий, и ты не смеешь касаться ее ни своими грязными лапами, ни даже взглядом, – прорычал он.
      Еще один выпад – и острое лезвие меча, который казался сейчас продолжением руки Ричарда, вонзилось в левый глаз Николаса. Брызнула кровь, мгновенно залившая лицо рыцаря. Из зияющей раны торчали куски бесформенной изуродованной плоти.
      Изабель вздрогнула и резко отвернулась, закрыв лицо руками. Ей с трудом удалось побороть накатившую тошноту.
      – Ричард, нет! – с ужасом закричала она.
      Ее голос проник в его мозг, пробившись сквозь животный гнев, целиком завладевший Ричардом. Он услышал боль в ее крике и понял, что если он продолжит и дальше истязать Николаса, то будет мучить Изабель, а не стоящего перед ним мужчину, истекающего кровью. Его месть Николасу была ничем в сравнении с потребностью защитить Изабель.
      Ни секунды не сомневаясь, он воткнул меч в другой глаз Николаса, и обоюдоострый клинок проник в мозг рыцаря, избавляя его от дальнейших мучений. Еще несколько секунд Николас стоял перед ним, и тогда Ричард сказал:
      – Изабель – моя.
      Покачнувшись, изуродованное тело Николаса тяжело рухнуло на влажную от дождя и крови землю.
      Повернувшись, Ричард посмотрел на свою жену, которая стояла в грязи на коленях, наклонившись к лежащему без движения Эдмунду. Юноша был чрезвычайно бледным, видимо, он потерял много крови. Ее глаза потемнели, из зеленых они стали темно-коричневыми, как окружающая ее мокрая земля, а бледная кожа напоминала цвет облаков в ясный летний день. Изабель смотрела на него, и он увидел страх в ее широко распахнутых глазах. Она сидела тихо и неподвижно, как лежащий подле нее Эдмунд, и лицо ее выражало такой же животный ужас, как когда он на ее глазах убил Адама. Изабель была поражена той жестокостью, которую увидела. Она не выносила вида смерти. Но он постарается ободрить ее своими объятиями и словами утешения.
      – Все позади, Изабель, – сказал он, поспешно направляясь к ней. – Теперь все будет хорошо.
      Она широко раскрытыми глазами смотрела, как он идет к ней. Он обнял ее, проникнув пальцами под плащ… и понял, что она голая. Отстранившись от нее и плотно запахнув на ней плащ, он хмуро сказал:
      – Получается, что после всего этого мне придется еще и побить тебя.
      Эти слова не были словами устрашения, но почему все-таки она обнажена и мокрая с ног до головы?
      Изабель зарылась в его объятия и сказала с дрожью в голосе:
      – Разве я не говорила тебе, что могу раздеться, так же как и ты?
      Она прижалась лицом к его груди, и он почувствовал, какой у нее холодный и влажный нос. Он прижал ее к себе, как бы стремясь поделиться своим теплом, своей жизненной силой.
      – Как мальчик? – спросил он, глядя вниз на своего оруженосца.
      – Стрела прошла насквозь, – ответила она, отстраняясь от него. Внезапно она вспомнила о своем долге леди Дорни. – Мы должны отвезти его домой. Он не поправится, если будет лежать на холодной и мокрой земле, перевязанный моей нижней рубашкой.
      Это объясняло, почему она оказалась голой, и он не мог винить ее. Она просто делала то, что должна была сделать. Про себя Ричард возблагодарил Господа, а заодно и Роланда, что тот дал ей свой плащ.
      Ей не пришлось ничего говорить: Роланд сам взял Эдмунда на руки и понес к Уильяму, сидящему верхом на своей лошади. Роланд бережно опустил юношу на колени своего друга, и Уильям медленно повез Эдмунда в сторону Дорни. Она не стала тратить время на то, чтобы снова надеть свое блио, потому что раненый юноша не мог ждать на дожде, пока она будет наряжаться. Ее промокшее и грязное платье Роланд кинул к себе на седло, чтобы взять с собой домой.
      – А где стрелок? – спросил Ричард, когда все они двинулись в путь.
      – С ним покончено, – ответил Роланд. – Их было всего двое. Похоже, они не ждали большого сопротивления.
      Это было сказано с юмором, и Ричард понял, на что намекал Роланд.
      – Они не ожидали, что монах может разрушить все их планы.
      – Похоже на то. Если бы они имели дело с монахом, их ожидания оправдались бы. Но их ошибкой было то, что они решили встать на пути Ричарда по прозвищу Быстрый Меч.
      – Да, кстати, – перебила Изабель. – А как тебе удалось сбить Николаса с лошади?
      Ричард улыбнулся и пожал плечами:
      – На собственном опыте я убедился, что Изабель не очень любит знать подробности сражений. Поэтому я ограничусь тем, что просто скажу, что мне удалось сбить его с лошади.
      – Но…
      – Но ты ведь не сомневалась во мне, Изабель? – спросил он, глядя на нее. Даже сквозь дождь и поднимающийся от земли туман она видела в его глазах ожидание. – Ты верила, что я смогу победить рыцаря, способности которого были мне хорошо известны, так же как и грязные помыслы?
      Что могла она ответить на это? Разве могла она признаться ему, что считала своего мужа не способным вступить в серьезную битву? Могла она во всеуслышание признаться, что думала, что Ричард будет молить Господа отвести от него опасность, вместо того чтобы встретиться с ней лицом к лицу? Нет, не могла. Сейчас ей было просто стыдно за свои глупые страхи. Как могла она сомневаться в Ричарде?
      – Сомневалась в тебе? Совсем недавно ты предупредил меня, чтобы я не делала этого. Я верю, что тебе под силу абсолютно все.
      – Вера – это основная добродетель, леди, – сказал он.
      – Долго еще ехать до Дорни? – задал вопрос Уильям. – Похоже, парень начинает приходить в себя.
      – Уже совсем близко, – ответил Ричард. – Вон, меж деревьев уже виднеется свет. Скоро мы выедем из леса.
      – Не надо спешить, лорд Уильям, – вмешалась Изабель. – Лучше ехать медленнее и осторожнее, чтобы не возобновилось кровотечение, чем спешить поскорее укрыться от дождя.
      – Ульрик, – позвал Уильям.
      По приказу своего лорда оруженосец все время, пока Ричард сражался с Николасом, держался подальше, охраняя испуганную Элзбет. Когда битва закончилась, юноше позволили вернуться.
      – Езжай вперед и предупреди всех в Дорни, что мы едем. Но, выполняя мое поручение, не забудь о своей леди.
      – Никогда, милорд, – ответил немного оскорбленный Ульрик. – Мне следует вернуться?
      – Нет. Останься там и проследи, чтобы нагрели воду для ванны и растопили огонь в очаге, – велел Уильям. – Прошу прощения, – повернулся он к Ричарду, – я вовсе не хотел брать на себя слишком много.
      – А вы и не брали, – сказал Ричард. – Вы все сделали правильно. Мальчика нужно будет согреть и приготовить железо для прижигания раны. Как он сейчас?
      – Он весь дрожит, – заметил Уильям. – Как бы не случилась лихорадка.
      – Не случится, – успокоила его Изабель, подводя свою лошадь поближе. – Он дрожит от холода и перенесенного потрясения. Так быстро лихорадка начаться не могла. Поезжай, Ульрик, и возьми с собой Элзбет. Элзбет, ты знаешь, что нужно сделать. Я останусь с Эдмундом.
      – У меня нет никакой лихорадки, – запротестовал Эдмунд. – И мне не нравится, что меня везут, как малого ребенка. Я могу сам ехать на лошади.
      – Сейчас не имеет значения, что тебе нравится, – сказал Ричард. – Лежи смирно и учись повиновению.
      – Но я не вижу смысла тащить меня, – пробормотал Эдмунд.
      Ричард улыбнулся:
      – Учиться повиновению всегда неприятно, парень. Это твой первый урок.
      Они выехали из леса и оказались на большой равнине, которая со всех сторон окружала Дорни. Замок черной тенью возвышался перед ними, заслоняя своей громадой темное небо. Изабель плотнее закуталась в мокрый плащ Роланда, скрывая свое нагое тело. Как же ей въехать в Дорни, когда она одета подобным образом? Она чувствовала малейший порыв ветра каждой частичкой своего обнаженного тела. Конечно же, кто-нибудь обязательно заметит, что она одета в один только плащ, и то не свой.
      – Ричард, – тихо прошептала она. – Ричард!
      Ричард повернулся к ней. В наступившем сумраке его лицо казалось совсем белым. На волосах отражались огни замка, который манил своим теплом и светом. Ричард несколько секунд молча смотрел на нее, а потом улыбнулся. И Изабель отчетливо видела, что он смеется над ней. И даже не скрывает этого.
      – Тебе холодно, Изабель? – спросил он, смеясь.
      – Здесь нет ничего смешного! Что подумают люди, если увидят меня в таком виде?
      Когда Адам зажал ее в тесном коридоре, где не было ни души, о случившемся быстро узнал весь Дорни. Какие же слухи пойдут сейчас, когда люди увидят, что она возвращается домой неодетая?
      – Какая тебе разница, что подумают люди? Ты же никогда не обращала на это внимания.
      – Но я леди Дорни. И я должна…
      – Нет, Изабель. Ты жена Ричарда, а он находит тебя очень привлекательной в этом плаще. Держи нос выше, как ты всегда делаешь, – смеялся он. – Ты должна въехать в свое имение со всем достоинством своего положения хозяйки замка.
      – Какое может быть достоинство, когда этот плащ мокрый насквозь? – пробормотала она.
      – Изабель, – серьезно сказал он, – у тебя есть все необходимое тебе достоинство. Выше голову, жена моя. Ты сделала доброе дело. Эдмунду нужна была срочная помощь, и у тебя просто не было времени, чтобы одеться.
      Это правда. Неужели она подвергла бы опасности жизнь Эдмунда, чтобы спасти свою гордость? Глупо даже спрашивать такое.
      Ворота Дорни были открыты настежь – Ульрик сделал то, что от него требовалось. Изабель посмотрела на возглавлявшего их процессию Уильяма и еще плотнее запахнула на себе плащ. Но все кругом было тихо, рядом не было никого, кто мог бы заметить ее наготу. Через узкий коридор они проехали во внутренний двор. Ульрик ждал их у основания лестницы, рядом с ним стоял Гилберт. Сторожевые на стене смотрели в сторону невидимого горизонта.
      Ульрик и в самом деле выполнил порученное ему задание.
      – Благодарю, Ульрик. Моя репутация была в твоих руках, и ты спас ее, – спешившись, сказала Изабель. – Ты очень честный и благородный человек.
      – Спасибо, леди, – ответил он, улыбнувшись ее похвале. – Элзбет приготовила для Эдмунда комнату, которую они делят с Элис. Хотят побаловать парня.
      Эдмунд застонал. Изабель не была уверена, что причиной его стона была нанесенная ему рана.
      Гилберт взял парня на руки и понес его вверх по лестнице. Ричард и его гости расположились в холле, а Изабель ушла к Эдмунду, ведь рану нужно было еще прижечь раскаленным железом.
 
      Мужчины стояли около массивного очага в холле и молча попивали из больших кружек эль. Отбрасываемый языками пламени свет плясал на их лицах, раскрашивая кожу в желто-красные цвета. Запах горящего дерева казался почти одурманивающим, особенно для людей, которые большую часть дня провели под холодным дождем. От их влажной одежды шел пар; маленькие капельки воды падали на устланный тростником пол, который мгновенно впитывал попадающую на него влагу. Мужчины чувствовали себя просто замечательно.
      – Похоже, у нее талант к врачеванию, – спокойно заметил Роланд, задумчиво глядя на огонь.
      – У нее много талантов, – заметил Ричард. – Во всем Молтоне она была самой одаренной девушкой. Эдмунд поправится.
      – Насколько опасна рана?
      – Очень, – ответил Роланд. – Стрела прошла насквозь, но рана оказалась чуть выше бедра, у Эдмунда может быть заражение крови.
      – Изабель видела раны и похуже, – сказал Ричард.
      – Я тоже, – ответил Роланд. – Но Эдмунд потерял много крови, и теперь он очень слаб.
      – А мог бы стать хромым, – произнес Уильям, глядя на огонь. – Или еще хуже…
      Ричард промолчал. Эдмунд был хорошим парнем. Он стремился к новым знаниям, хотел превзойти других в мастерстве боя. Он заслуживал гораздо большего, чем закончить жизнь несчастным калекой. Изабель делала все, что в ее силах, и Ричард безоглядно доверял ей в этом вопросе, но все же нужно сделать кое-что еще.
      – Нам пора отправляться в часовню, – сказал он своим друзьям. – Мы должны помолиться Господу о здравии Эдмунда.
 
      Именно там его и нашла Изабель. Ричард стоял на коленях, молча взывая к милости Господней. Роланд с Уильямом стояли рядом с ним. А где еще искать Ричарда, если не в часовне?
      Он обернулся к ней и посмотрел в глаза. В них он прочел все ее мысли и улыбнулся. А действительно, где еще?
      – Как Эдмунд? – осведомился Ричард.
      – Хорошо, – ответила она, глядя, как он поднимается на ноги. – Рана больше не кровоточит, подсохла и не гноится. Завтра можно будет сказать более определенно, но ногами он двигать может, а значит, самое страшное уже позади.
      Ричард улыбнулся, мысленно воздавая хвалу Господу и своей жене.
      Его синие глаза потемнели, как небо перед бурей. На руках краснело множество ран и порезов. Он дрался за нее. За нее, за Дорни, за тех детей, которых она родит ему. Именно об этом она мечтала: чтобы он любил ее. Но действительность оказалась лучше, чем даже самые смелые ее фантазии. Он отдавал ей всего себя, ничего не требуя взамен. И все это только ради нее.
      – Он спит? – спросил Уильям.
      Изабель с трудом оторвала глаза от лица своего мужа и ответила:
      – Спит? Нет. Я думаю, что он с удовольствием провалился бы в глубокий и безмятежный сон, если бы ему представилась такая возможность, но Элис, и Элзбет, и даже Ульрик так и снуют около него, стараясь облегчить его страдания. И, конечно же, в такой обстановке ему не до сна. Они считают его героем и хотят, чтобы он услышал все слова похвалы, которые у них накопились.
      – И ты разрешила им это? – удивился Ричард. – Почему? Ведь ты знаешь, что…
      – Эдмунд не против, – улыбнулась она. – Когда ему еще представится возможность купаться в лучах славы и всеобщего почитания? Нет, пусть уж он насладится моментом. В нашей жизни редко услышишь о себе столько хорошего.
      Мужчины заулыбались и согласно закивали головами.
      Вместе с отцом Лангфридом они покинули часовню. Когда они пришли в холл, там уже было полно народу. Всюду горели свечи, слышались возбужденные людские голоса. Как хорошо, что она успела надеть на себя блио. Бледно-синее платье плотно облегало ее фигуру, по рукавам черной змейкой извивалась тонкая блестящая тесьма. Как хорошо снова почувствовать себя в тепле и уюте после нескольких часов, проведенных под холодным дождем и пронизывающим ветром.
      – Я зайду к Эдмунду, – тихо сказал Ричард, положив руку ей на плечо. – А вы погрейтесь у огня, – добавил он, обращаясь к Уильяму с Роландом. – Мы скоро вернемся и послушаем, что вы можете рассказать нам о своих сражениях на Святой Земле.
      – Как скажете, – ответил Уильям, улыбнувшись.
      Роланд тоже расплылся в улыбке:
      – Мы будем ждать вашего возвращения.
      Когда Ричард с женой почти пересекли большой холл, Уильям обратился к Роланду:
      – Ты думаешь, они вернутся до утренней мессы?
      – Раз Эдмунд ранен, нам не удастся узнать, кто же выиграл спор насчет Элис. Заключим другое пари? Бьюсь об заклад, что мы не увидим Ричарда до самой девятичасовой службы.
      – Так долго? Похоже, тебя впечатлила его выносливость, – глубокомысленно заметил Уильям, поглаживая подбородок.
      – Нет. Меня поразило его… стремление сделать своей жене приятное, – усмехнулся Роланд.
      – О! – Уильям кивнул. – Не могу с этим поспорить. Но руку даю на отсечение, что еще до полуденной мессы Ричард будет среди нас. Все-таки он человек набожный и всегда ходит молиться.
      – Он человек женатый, а сейчас это главное, – возразил Роланд.
      – Так что, пари?
      – Пари, – кивнул Роланд.
      И оба рыцаря улыбнулись, твердо уверенные в одном. В ближайшие часы им не доведется рассказать Ричарду о своих подвигах на поле брани.
 
      Изабель поспешно шла через холл, стараясь поспеть за широко шагающим Ричардом.
      – Нам вовсе не обязательно так спешить, он ведь никуда не улетит, – сказала она.
      – А разве не Изабель всегда торопится? Я просто стараюсь не отстать от тебя, – усмехнувшись, возразил Ричард.
      По темной винтовой лестнице они поднялись наверх, в комнату, где устроился Эдмунд. Дыхание Изабель стало частым и шумным от быстрой ходьбы. Она остановилась у двери, позволяя себе немного передохнуть. Как она и сказала, Элис и Элзбет изо всех сил старались сделать его вынужденное пребывание в постели как можно более приятным, и даже Ульрик вносил свою посильную лепту.
      – Да говорю же вам, я не сделал абсолютно ничего, – говорил Эдмунд, – только получил стрелу в бедро.
      – Ты верно служил своему лорду, – настаивал Ульрик. – Это высокая честь, и ты преуспел в этом.
      – Но я так и не подал ему щит, – проворчал Эдмунд.
      – А ему он был и не нужен, – вставил Ричард.
      Все повернулись к нему. Девушки присели в изящных реверансах, а Ульрик отвесил ему низкий поклон.
      – Милорд Ричард, – сказал Эдмунд, и его щеки покраснели то ли от волнения, то ли от замешательства. А может, виной этому была лихорадка? – Я не услужил вам должным образом…
      – Лежи смирно, парень, – велел Ричард, входя в маленькую комнатку. – Ты хорошо выполнял свои обязанности. Никто не посмеет осудить тебя.
      Увидев, что Эдмунд уже открыл рот, чтобы возразить, Ричард добавил:
      – Они знали, что ты сильный противник, который может помешать им убить меня, поэтому и пустили в тебя стрелу. Подумай об этом, Эдмунд, они боялись, что им придется сражаться с тобой.
      Несколько секунд Эдмунд смотрел на своего лорда с открытым ртом, так подействовали на него слова Ричарда. Затем его взгляд стал более уверенным и решительным, и он гордо поднял подбородок.
      Это не ускользнуло от внимания окружавших его женщин. Элис смело и открыто выражала свою симпатию к юному оруженосцу. А Элзбет смотрела на Ричарда с преданностью родной дочери. Она благодарно улыбнулась ему, и на ее нежном личике можно было прочитать все бушующие внутри ее чувства. Ричард улыбнулся девушке в ответ и подмигнул.