Кто-то загородил от него Флейм. С секунду Ченс смотрел как бы сквозь этого человека, пока сознание не зафиксировало такие детали, как ямочку на подбородке, квадратную челюсть и железные глаза. Это был Мальком Пауэлл, ее новый любовник. Застыв от напряжения, Ченс взглянул на горящий конец своей сигареты.
      Когда он вновь поднял глаза, то заметил обращенную к Малькому улыбку Флейм… такую нежную, восторженную и щемяще откровенную. Все это время он пытался убедить себя в том, что она бросилась в объятия Малькома от злости, из желания отомстить… Может быть, даже пытаясь вызвать в нем ревность. Но то, как сейчас она смотрела на Пауэлла… Ченс порывисто отвернулся и затушил сигарету в пепельнице, глубоко воткнув ее в белый песок.
      – Смотрите-ка, Мальком Пауэлл со свитой, – объявила Гейл Фредерик, когда Ченс, выпрямившись, снова повернул к ним голову.
      Он тревожно натянулся, увидев, что Мальком и Флейм направляются прямо к ним, хотя, вероятно, Флейм его еще не заметила.
      – Я же сказала, что это будет спектакль на славу, – добавила брюнетка звенящим от возбуждения голосом. – Вы ведь знаете его, Ченс?
      – Да.
      Пальцы Лючанны впились ему в руку.
      – Может… – начала было она.
      Но Ченс, предугадав ее предложение – уйти, чтобы избежать встречи с Флейм и Пауэллом, – отрицательно тряхнул головой. Пожиравший его гнев требовал выхода в скорейшем столкновении с Флейм.
      – Он гостит здесь у друзей, – скороговоркой шепнула Гейл, повернувшись к приближающейся троице, которая, как оказалось, включала в себя также Эллери Дорна. – Мистер Пауэлл, какой восхитительный сюрприз – встретить вас сегодня здесь. Пускай и не в числе первых, хоть в числе последних я могу приветствовать вас в Талсе.
      – Спасибо… миссис Фредерик, если не ошибаюсь? – отозвался Пауэлл, слегка склонив голову.
      – Да, – подтвердила Гейл, гордясь тем, что он ее узнал. – Полагаю, вы знакомы с великолепной певицей Лючанной Колтон и, разумеется, с Ченсом Стюартом.
      – Безусловно. – Серые глаза с железным спокойствием откровенно смерили Ченса с головы до ног.
      Коротко кивнув, Ченс встретил этот взгляд и быстро пожал руку человеку, чья сила чувствовалась не только в рукопожатии.
      Гейл продолжила представление:
      – А это Флейм Беннет, владелица Морганс…
      Но Флейм не дала ей договорить.
      – Мы уже встречались с мистером Стюартом.
      Ченс взбесила эта холодность, что же до Гейл, то она, вспыхнув, повернулась к нему.
      – О Боже, – пробормотала она, вспомнив, кто такая Флейм Беннет.
      – Все в порядке, Гейл, – сказал он, скрывая гнев под напускной вежливостью. – У бывшей миссис Стюарт привычка ссылаться на прошлое, которое бы следовало забыть. – Ченс твердо посмотрел Флейм в глаза. И заметил, что ей не удалось скрыть мелькнувшую в ее взгляде ярость.
      – Мне очень жаль…
      – Не извиняйтесь, миссис Фредерик, – холодно перебила Флейм. – В этом нет нужды. Мистер Стюарт славится короткой памятью.
      Ченс повернулся к Пауэллу.
      – Что привело вас в Талсу, дела или развлечения? – осведомился он, вновь взглянув на Флейм и отметив ее легкую скованность.
      – Я бы сказал, удачное сочетание того и другого, – спокойно прозвучало в ответ.
      – Флейм занимается вашей рекламой, не так ли? – сказал он и после секундной паузы добавил: – Наряду со всем прочим, как я понимаю.
      Эта колкость полностью ускользнула от Гейл Фредерик, которая вклинилась в разговор.
      – Надеюсь, вы собираетесь открыть в Талсе один из своих универмагов, мистер Пауэлл. Вы же не хотите, чтобы ваша торговая сеть уступала вашим конкурентам Найману-Маркусу и Саксу.
      – Посмотрим, – ответил он, по-хозяйски взяв Флейм под руку, его спокойный и уверенный взгляд ясно говорил об их близости. – Не пора ли нам идти, Флейм, дорогая? Эллери? – Затем, обращаясь к Ченсу: – С вашего позволения, мы отправимся занимать места.
      Когда они присоединились к толпе у входа в зал, Гейл вздохнула:
      – Какой ужас! Я так и не познакомилась с красивым джентльменом, что был вместе с ними. Это важная птица, не знаете?
      Ченс оставил ее вопрос без внимания и повернулся к Лючанне.
      – Ты, кажется, хотела пройти за кулисы?
      – Как мило, что ты вспомнил, – чуть насмешливо отозвалась она. – А то я уж думала, ты обо мне совсем забыл.
      – Лючанна, у меня все в порядке с памятью.
      Впрочем, сейчас он об этом сожалел.
 
      Флейм тщетно пыталась сосредоточиться на пении тенора и вместо того, чтобы смотреть на освещенную сцену, то и дело скользила взглядом по первым рядам темных силуэтов.
      Жаль, что она не знала, где сидит Ченс. Судя по покалыванию в затылке, наверняка где-то сзади.
      Она вновь и вновь спрашивала себя, почему фотография Ченса и Лючанны подтолкнула ее прийти сюда. Может, она хотела, чтобы Ченс увидел ее с Малькомом и понял – в ее жизни есть другой мужчина? Или желала убедиться, что все газетные сплетни о его романе с Лючанной Колтон – правда: так называемая хорошая подруга снова стала его любовницей?
      Если так, то доказательство она, конечно же, получила. Судя по тому, как Лючанна льнула к нему, по самодовольно-торжествующему блеску в ее глазах, словно говоривших: «Он мой», а также по тому, как по-хозяйски он обнимал ее за талию, любой, даже совершенно посторонний человек, мог сделать вывод о характере их взаимоотношений. Неужели Лючанна была его любовницей все это время – даже тогда, когда он ухаживал за Флейм? Она похолодела при этой мысли, ненавидя их обоих.
      Вокруг нее раздались аплодисменты. Она с опозданием к ним присоединилась, в то время как в зале медленно загорался свет, что означало начало антракта. Она с притворной небрежностью оглянулась. Но многочисленные зрители вставали, протягивали друг другу руки, оборачивались поболтать или двигались к проходу. Если Ченс и был среди них, она его не увидела.
      После некоторых сомнений Флейм, чувствуя нараставшее в ней напряжение, сунула под мышку сумочку из кожи ящерицы и коротко улыбнулась Малькому.
      – Пожалуй, я выйду на воздух.
      Мальком собрался было предостеречь, что там она скорее всего столкнется со Стюартом, но тут понял: она сама это знала, равно как и то, что сегодня вечером Стюарт будет в опере. Он лишь кивнул и остался сидеть на своем месте, поджариваясь на медленном огне. Да, он обладал ею, и в то же время она никогда ему не принадлежала.
      На улице ветер стих до едва ощутимого дуновения, и теплый вечер веял весной. Огни городского центра превращали звезды во множество бледных пылинок, которым было не по силам тягаться со светом, струившимся из окон бетонных громад перед Центром исполнительского искусства.
      Издалека донесся сигнал какой-то машины, одной из немногих на центральных улицах. Отдаленный шум звучал приглушенно. Флейм вдохнула ночной воздух, чувствуя, как он обволакивает ее покоем.
      – Последнее время до меня доходят кое-какие слухи. – Казалось, томный обволакивающий голос Ченса нежно коснулся ее, выплыв из темноты.
      Спокойствие Флейм мгновенно улетучилось, уступив место тревожной настороженности. Ее первым порывом было резко обернуться, но ей удалось с собой справиться и продолжать неподвижно смотреть в темноту.
      – В самом деле? – спросила она, не сомневаясь, что он имел в виду ее связь с Малькомом.
      – Да.
      По мягким шагам она поняла, что Ченс у нее за спиной. Она порывисто вздохнула, ощутив пьянящий аромат его мужского одеколона. Затем медленно повернулась к нему, осознавая, что не только готова к схватке, но жаждет ее.
      Он стоял перед ней, темноволосый и элегантный в своем черном вечернем костюме.
      – И эти слухи весьма любопытны.
      – Правда? – Она попыталась прочесть выражение его лица, но оно было непроницаемо-любезным.
      – Да, ходят всевозможные разговоры о плотинах, курортных отелях, набережных.
      Она напряглась, ее сердце учащенно забилось. Меньше всего она ожидала услышать это. Как ему удалось так быстро все выяснить?
      Словно отгадав ее мысли, Ченс сказал:
      – Неужели ты думала, что я не узнаю о твоем проекте? Временами мир действительно тесен, Флейм.
      – Пожалуй, – сквозь зубы выговорила она.
      – Ты что, в самом деле рассчитываешь на успех?
      – А по-твоему, ты один на это способен? – парировала она.
      – Поначалу я не придавал этим слухам значения до тех пор, пока не узнал, кто твой партнер. – Он чуть склонил голову набок. – Ты улеглась к Пауэллу в постель как в буквальном, так и в переносном смысле слова, не так ли?
      – А тебя, как видно, бесит, что я собираюсь выстроить курортный комплекс, сохранив нетронутым Морганс-Уок, – запальчиво бросила она.
      – Вопрос в том, удастся ли тебе это. – Он насмешливо улыбался.
      – Удастся.
      – Ты уверена? Ты ввязалась в игру больших мальчиков, Флейм. А там, где друг другу перерезают глотки, нет правил.
      – Вероятно, я должна испугаться?
      – Ты уже совершила ошибку начинающего. Тебе следовало блефовать, притворяться, будто ты не понимаешь, о чем я веду речь, до тех пор, пока не выяснишь степень моей осведомленности – или неосведомленности – о твоем проекте. А ты взяла и сразу призналась. – В его медленной улыбке сквозила грусть. – Ты сыграла мне на руку, Флейм.
      – Значит, счет равный. Отныне мне не надо беспокоиться, знаешь ли ты о моих планах. Ты мне сам об этом рассказал.
      – Это первое и последнее предупреждение, Флейм, – тихо проговорил он. – Ради твоего же блага, выйди из игры, пока не поздно.
      – И позволить тебе завладеть Морганс-Уоком? Я раньше увижу тебя в аду! – заявила она, вызывающе вскинув голову.
      В ответ он лишь пренебрежительно пожал плечами.
      – Как бы там ни было, я занимаюсь этим бизнесом большую часть своей жизни. – Он помолчал. – При встрече передай Пауэллу, что выжиданием он ничего не добьется. Кроме того, ему не мешало бы выписать мне чек по закладной. Я никогда не любил тратить собственные деньги. А его деньги мне пригодятся, чтобы тебя остановить.
      – Ты получишь их в срок, и ни днем раньше.
      – Будь готова ко всему. – Он уже собрался было уйти, но тут резко обернулся. – Кстати, о Пауэлле. Он наслаждается преимуществами совместной деятельности в спальне так же, как и я когда-то?
      Задетая за живое, Флейм с такой силой отвесила ему пощечину, что у нее онемела рука до самого плеча. В тот же миг его пальцы больно впились ей в руку сквозь стеганую ткань рукава. Флейм не сопротивлялась, дав ему насладиться торжеством своей физической силы; она, непобежденная, молча встретила его исполненный ледяной ярости взгляд.
      – Он тоже доводит тебя до такого бешенства? – требовательно спросил Ченс.
      – Не твое дело. – Она заметила, как на его крепкой челюсти дернулся мускул, и поняла – она попала в точку.
      – Не мое? – насмешливо откликнулся он. – Ты слишком холодна. А значит – полностью к нему равнодушна. Ты не питаешь к нему никаких чувств, верно?
      – Я испытываю к нему доверие и уважение, чего никогда не могла сказать о тебе, – с горечью отозвалась она.
      На это Ченс лишь улыбнулся.
      – Доверие? Уважение? Все это подделка. А вот это – настоящее.
      Он развернул ее к себе лицом и запечатал рот поцелуем, прежде чем она успела отвернуться. Ее поразила свирепая требовательная страсть его поцелуя. Как она ни извивалась и ни пыталась вырваться, ей так и не удалось избежать его горячей силы. Внезапно она с ужасом поняла, что хочет продолжения влажного слияния их губ. Гордость не позволяла ей ответить на поцелуй, в то время как снедавший ее изнутри голод алкал утоления.
      Ченс резко отстранился. Сделав глубокий вдох, она откинула назад голову и посмотрела на него, плотно сжав губы. «Заметил ли он, как у меня блестят глаза? – подумала она. – Догадался ли, что виной тому жгучие слезы?»
      – Неужели ты не осознаешь, в каком забавном положении оказалась, Флейм? – резко спросил он. – Ты отвергла меня за то, что я использовал тебя как средство для получения Морганс-Уока. Однако же ты оправдываешь себя, используя Пауэлла как средство, чтобы сохранить ранчо.
      Ее затрясло от ярости – как он осмелился на подобное сравнение?! Ей хотелось закричать, что это совершенно разные вещи. В их взаимоотношениях с Малькомом никто не притворялся влюбленным и не пытался обмануть другого. Это было нечто вроде соглашения, устраивавшего обоих. Но Ченс уже шагал прочь. Она смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся в здании, ненавидя его за то, что он пытался измазать ее своим дьявольским черным дегтем.
      Повернувшись спиной к освещенному входу, она глубоко втянула в легкие вечерний воздух, пытаясь успокоиться. Как она позволила ему настолько выбить себя из колеи? Почему попросту не проигнорировала его колкости? Ведь в них не было и доли правды.
      – Ты еще не надышалась свежим воздухом? – Мальком, как ни пытался, все же не сумел полностью избежать укоризны в голосе.
      Остановившись позади нее, он учуял сильный запах мужского одеколона вперемешку с ароматом ее духов. Она обернулась на звук его голоса, являя собой воплощение полыхающего пожара. Он с удовлетворением отметил, что, если Стюарту и удалось что-то от нее получить, он вырвал это против ее воли. И все же его раздражало то, что Стюарт ухитрялся вызывать в ней такую бурю эмоций, в то время как он сам – только слабую рябь.
      – Он знает, Мальком. – Она явно прилагала усилие, чтобы говорить спокойно.
      – Знает о чем?
      – О нашем проекте.
      – Ты ему рассказала? – Он посмотрел на нее с удивлением.
      – Я не сказала ему ничего, чего бы он уже не знал. – Она сжала обеими руками ридикюль так, что суставы побелели. – Это меняет ситуацию, Мальком. Он будет делать все, чтобы нас остановить.
      – Я с ним справлюсь. Не беспокойся. Сразу по возвращении я потребую от Бронски, чтобы он добивался разрешения на строительство плотины, и лично сделаю несколько звонков, чтобы дать проекту зеленую улицу. Финансирование фактически наготове. Он ничем не может нам помешать.
      – Да как ты не понимаешь! – не успокаивалась Флейм. – Он бросит против нас все свои силы. Мы не можем вести борьбу с дальнего расстояния. Отныне один из нас должен находиться в Оклахоме. Очевидно, это буду я.
      Он отвергал ее логику, понимая, впрочем, что логика здесь ни при чем. Флейм утверждала, что ненавидит Стюарта, однако хотела бороться с ним здесь. Он молча вглядывался в нее – такую неприступную и гордую. Он хотел бы разрушить эту стену неприступности поцелуем, но не был уверен, что ему будет приятен вкус чужих губ.
      – Тебе ведь всегда этого хотелось, верно? Переехать сюда, – сказал он с нотками обреченности.
      – Нет! – воскликнула она, возмущенная таким предположением.
      – Таков был твой план, когда ты выходила за него замуж.
      – Но сейчас я не замужем, – гневно возразила она.
      – Да, я знаю. Но порою мне кажется, что ты об этом забываешь. – Он взял ее под руку. – Давай войдем внутрь. По-моему, ночной воздух нам ни к чему.

39