Шейле не надо было объяснять, что в его жилах течет горячая и жестокая кровь. Достаточно было взглянуть на его лицо, надменное и варварски благородное. Рафага отвернулся к потемневшему окну, за которым шел беспрерывный дождь.
Радость Шейлы померкла. Она посмотрела на Ларедо и решительно сказала:
– Можно танцевать и без музыки, вот увидишь. – Положив левую руку ему на плечо, правой она взяла его за руку и принялась напевать какую-то простенькую мелодию.
Секунду поколебавшись, Ларедо сделал вид, что просто-напросто потакает ее капризу, обнял ее свободной рукой за талию. Поначалу он двигался неуклюже и не попадал в такт, но Шейла помогла ему найти нужный ритм.
– Ну что я тебе говорила! Ты знаешь эту мелодию?
– Думаю, да. По крайней мере пока что я еще не отдавил тебе ноги, – улыбнулся он. – Ты здорово рисковала, отважившись танцевать со мной босиком.
– Неправда.
Они двигались в танце по комнате. Малиновый колокол юбки переливался в отблесках пламени, создающих какую-то магическую атмосферу. Шейла в упоении кружилась в объятиях Ларедо, смеясь и откидывая назад голову, а он прижимал ее к себе, крепко держа за талию.
– А ты пытался убедить меня, будто забыл, как надо танцевать, – рассмеялась она.
– Я был не прав.
– Еще как не прав!
– Знаешь, о чем я вдруг вспомнил? – Они медленно покачивались в такт мелодии.
– Нет. О чем? – спросила она, лучезарно улыбаясь.
Его рука еще крепче сжала ее талию, и Шейла положила голову ему на плечо. Ей было спокойно в его объятиях.
– Когда-то я частенько посещал танцы. – Он ласково провел рукой по ее спине. – Когда я обнимаю тебя, кажется, что это было совсем недавно.
Шейла подняла голову и увидела на его лице обаятельную мальчишескую улыбку. Неожиданно он посмотрел на ее губы. Ей оставалось лишь чуть-чуть поощрить его, чтобы он ее поцеловал. Но она уже не хотела его поцелуев.
Его воспоминание о былом развеяло наваждение и отрезвило Шейлу. Новая одежда уже не радовала ее. Ей хотелось только одного – оказаться дома, в безопасности. Возможно, в конце концов Ларедо поможет ей в этом.
– Когда мой отец собирается внести деньги за мое освобождение? – спросила она.
Ларедо насторожился.
– Не знаю.
– Кто за ними поедет? – продолжала она таким тоном, словно речь шла о каком-то пустяке. – Наверное, вы их разделите между собой?
– Возможно. – Его лицо стало непроницаемым, но Шейла уже поняла, что эту маску нетрудно сорвать.
– Жаль. Было бы лучше, если бы вся сумма досталась кому-то одному.
– Да, – коротко согласился Ларедо.
– Ты ведь понимаешь, что этим человеком мог бы стать и ты, – прошептала Шейла.
Он попытался ее отстранить, но она еще теснее прижалась к нему.
– Шейла…
– Нет, ты меня послушай, – настаивала она. – Ты можешь получить все, до последнего цента. Только отвези меня домой. Там тебя уже будут ждать деньги. Мой отец позаботится об этом, Ларедо, он поможет тебе.
– Бесполезно говорить об этом, – покачал головой Ларедо.
– Ничего подобного. Мы оба окажемся дома, там, где хотим быть. Мы можем отправиться на прогулку – и не вернуться. – Она старалась убедить его в реальности такого плана. – Ты заранее подготовишь пару лошадей, и когда нас хватятся, мы будем уже далеко-далеко.
– Я не могу вернуться домой, я уже объяснял тебе.
– Почему же? – не унималась Шейла. – Вызволив меня из плена, ты станешь героем. Родные и друзья будут гордиться тобой, а мой отец будет благодарен тебе. Он знаком с многими влиятельными людьми. Он все сделает для того, чтобы тебе никогда не пришлось возвращаться сюда.
– Я… – Он нахмурился. Чувствовалось, что ему нечего возразить.
Шейла прижала свои пальцы к его губам, подавляя возможные возражения. Она нежно провела рукой по его лицу, по шелковистым темным волосам на висках. Его рука, сжимавшая ее талию, напряглась, привлекая ее к себе.
– У тебя будет целое состояние, если ты вернешь меня домой, не говоря уже о помощи и благодарности отца, – ворковала Шейла. – И о моей благодарности тоже. Я знаю, что нравлюсь тебе. И я готова всю жизнь доказывать тебе свою признательность за помощь. Деньги, всеобщее уважение и я, – соблазняла она, – ты получишь все это сразу, если пожелаешь. Единственное, что тебе надо сделать для этого, – увезти меня отсюда.
– Нет!!! – Голос Рафаги, низкий и зловещий, прозвучал как гром среди ясного неба и заставил их отпрянуть друг от друга. Он возник перед ними, яростно сверкая глазами. – Его не соблазнить никакими посулами, сеньора. Ларедо знает, какое наказание ждет тех, кто покинет это место без моего разрешения. И знает, что, если он поможет тебе бежать, я все равно найду и убью его. Если человеку приходится выбирать между деньгами, женщиной и жизнью, он выбирает жизнь. Ларедо никуда тебя не увезет до тех пор, пока я тебя не отпущу!
Кровь отхлынула от лица Шейлы. Она уставилась на Рафагу, ошеломленная не столько его словами, сколько тем, что он говорил на прекрасном английском языке!
– Что?.. – Растерянная и смущенная, она не могла вымолвить ни слова. – Ты знаешь английский? – только и сумела она выдавить из себя.
– Да, я говорю по-английски, – холодно подтвердил он.
– Мог бы и раньше сказать мне об этом. – Шейла уже несколько оправилась от шока.
– Это остановило бы тебя? Ты не стала бы обзывать меня ублюдком? – Рафага саркастически улыбнулся. – Не стала бы говорить о том, что тебе хочется разрезать мое сердце на кусочки?
Шейла покраснела, живо вспомнив все оскорбления, которыми осыпала его, полагая, что он ничего не понимает.
– Нет, разумеется, нет! – зло проговорила она. – И все же почему ты не сказал мне об этом? Почему притворялся, что не понимаешь меня без Ларедо? Тебе доставляло удовольствие делать из меня дурочку?
– Я не имел ни малейшего желания говорить с тобой. Кроме того, – он укоризненно поднял бровь, – если бы ты знала, что я владею английским, ты не стала бы сейчас уговаривать Ларедо в моем присутствии.
Она метнула гневный взгляд на Ларедо, который спокойно стоял в сторонке. Он-то знал, что Рафага все понимает, и тем не менее не сделал ничего, чтобы ее предупредить.
– Мог бы меня предупредить, – с укором сказала она.
– Это не входило в мои обязанности, – пожал плечами Ларедо.
– Да, конечно, – ядовито произнесла Шейла. – Ты ведь с ним заодно!
– Я с самого начала сказал тебе об этом, – спокойно заметил Ларедо.
Ненависть и презрение охватили Шейлу.
– Даже не знаю, кого из вас я презираю больше, – крикнула она. – Тебя, Ларедо, как изменника, предателя, или тебя, – она злобно посмотрела на Рафагу, – за то, что ты…
– Меня не интересует, что ты обо мне думаешь, – холодно оборвал ее Рафага. – Я только хочу, чтобы ты усвоила раз и навсегда, что все попытки сбежать отсюда бесполезны. Никто здесь не станет тебе помогать.
– А я в этом не уверена. – Она вызывающе подняла голову, тряхнув волосами. – Деньги, случается, побеждают преданность.
Он прищурил глаза.
– Вы безрассудны, сеньора. Говорите, не подумав. Я узнаю обо всех ваших шагах, прежде чем вы их предпримете. А если вы будете упорствовать… – невысказанная угроза повисла в наэлектризованном воздухе, – мне не хотелось бы лишать вас той небольшой свободы, которую вы пока имеете.
– Свободы?! О какой свободе вы говорите? – Шейла гневно наступала на него. – Я здесь как в тюрьме!
Рафагу не тронул ее гнев.
– Я разрешил вам свободно передвигаться по дому и выходить под присмотром за его пределы. Или вы предпочитаете, чтобы я ограничил свободу вашего передвижения одной комнатой?
– Ты не посмеешь это сделать! – Шейлу трясло от переполнявшего ее гнева.
– Посмею, – он спокойно встретил ее наскок, лицо его было мрачным и непреклонным, – если твой болтливый язык станет мне слишком сильно досаждать.
В том, что она делала, не было никакого умысла. Сам инстинкт направил ее руку к его холодному патрицианскому лицу, но на полпути ее перехватили его железные пальцы. Она подняла левую руку, чтобы завершить дело, но он ловко перехватил и ее.
– Пусти меня! – Шейла отказалась от борьбы, бессильно уронив перед собой руки, будто скованные наручниками.
Рафага угрожающе посмотрел на нее, прежде чем переключил внимание на Ларедо.
– Можешь идти, – сказал он ему. – Я думаю, сеньора уже закончила свой праздник.
– Нет, Ларедо, не уходи, – взмолилась Шейла. – Ты не можешь оставить меня наедине с этим зверем.
Ее мольба не была услышана. Даже не оглянувшись, Ларедо надел плащ и вышел.
– Чем это ты так привязал его к себе? – прошипела она, стараясь высвободить руки.
– Он обязан мне жизнью, – бесстрастно произнес Рафага. – А вот тебе он ничем не обязан.
– И как долго он должен с тобой расплачиваться? Всю жизнь?
– Стоит ему только сказать, что он желает уйти, и он свободен, – сказал Рафага. – Он остался здесь по собственному выбору. И хранит мне преданность тоже по собственной воле. Он может уйти, когда захочет, – если только не потащит тебя за собой.
– Да, ты же поклялся убить его, если он попытается сделать это. – Едкий вкус во рту придавал такой же оттенок ее словам.
– Я его предупредил. Здесь каждый знает, что я держу слово. Примите мой совет, сеньора, и не пытайтесь уговорить кого-либо помочь вам бежать отсюда. Думаю, что вам будет неприятно чувствовать себя повинной в чьей-либо смерти. – Неожиданно он выпустил ее руки и отошел в сторону. – Ступайте к себе, сеньора Таунсенд.
Первым ее побуждением было не повиноваться его приказу. Шейла изо всех сил старалась сдержать свой порыв. Взмахнув юбкой, она гордо встала и величаво прошествовала в свою комнату.
12
Над самым домом послышался громкий раскат грома. И погода, и эти звуки как нельзя лучше выражали внутреннее состояние Шейлы. Она зажгла свечу у кровати, и от этого комната показалась ей еще меньше.
Одна мысль о том, что даже той крохотной толикой свободы, которую она имела, она обязана благосклонному согласию Рафаги, выводила ее из себя. Она вдруг увидела свое отражение в зеркале и обомлела. Уставившись на яркую юбку и нарядную блузку, она вспомнила, как обрадовал ее поначалу этот нехитрый наряд и как она жестоко пострадала из-за него.
И даже это одеяние она получила из рук Рафаги. Ей неожиданно стало противно само прикосновение материи к телу. Она содрала с себя одежду и опять завернулась в одеяло, которое раньше так опрометчиво отвергла.
Обернув его вокруг тела, она собрала одежду и, небрежно скомкав, с высоко поднятой головой вышла из комнаты.
Рафага стоял у очага и задумчиво смотрел на пылающий огонь. Рука его лежала на решетке, а левая нога, согнутая в колене, покоилась на ящике с дровами. В колеблющемся свете пламени еще резче и отчетливее обозначились черты его лица.
Когда Шейла вошла, он медленно поднял голову. Его темные глаза бесстрастно взирали на нее, однако ни одеяло, которое вновь было на ней, ни то, что она держала в руке, не осталось незамеченным. Его безразличие уязвило ее.
– Что на этот раз? – вежливо спросил он. Затем иронично добавил: – Вероятно, узнав, что я понимаю по-английски, ты придумала для меня какие-нибудь новые оскорбления.
– Здесь одежда твоей любовницы. Можешь вернуть ей. – Шейла швырнула одежду к его ногам, чуть не угодив в огонь. – Мне она не нужна.
Он отодвинул ворох ногой и небрежно поднял с пола.
– Раньше она тебе нравилась.
– То было раньше, – ее голос дрогнул. – Тогда я не представляла себе, как мне отвратительно все, что хоть как-то связано с тобой.
Его глаза угрожающе сверкнули. С нарочитой медлительностью он положил одежду на стул и направился к ней. Внутренне съежившись от страха, Шейла приготовилась к отпору.
– Ну, коли на то пошло, одеяло тоже принадлежит мне. – В его голосе она уловила насмешку. – Давай его сюда!
– Нет! – резко отшатнулась она, инстинктивно вцепившись руками в одеяло.
– Но оно же мое, – повторил Рафага. – Если тебе противно прикосновение чего-либо принадлежащего мне, сбрось его. – И прежде чем она успела ответить, мягко добавил: – Ну же, я жду.
– Нет, – решительно возразила она, и от страха мурашки поползли у нее по спине.
– Почему нет? – спросил он, ухмыляясь. – Потому что под ним ничего нет? Но я уже несколько раз имел счастье видеть твое обнаженное тело. Я знаю все его изгибы, округлости, упругую грудь, тонкую талию, а твои изящные бедра прямо-таки притягивают мужчин.
У нее вспыхнули щеки, она отвернулась, чтобы убежать прочь, напуганная той ситуацией, которую сама же опрометчиво спровоцировала. Но он уже схватил ее за локоть, и его пальцы с силой впились в него, чтобы заставить ее повернуться. Одеяло соскользнуло с плеча, и Шейла поспешила свободной рукой вернуть его на место. Ей едва удалось удержать его.
– Я знаю о таких таинствах любви, которые Ларедо и не снились. – Рафага медленно притягивал ее к себе, у него был завораживающий мягкий бархатный голос.
Однако за его внешней мягкостью Шейла угадывала жестокость. Придерживая одеяло на груди, она другой рукой пыталась отстранить его от себя. Но ей не удалось бы сделать это и двумя руками. Он склонился над ней, и Шейла вертела головой, стараясь уклониться.
И вот он уже осторожно прильнул губами к нежному изгибу ее шеи, опалив ее пламенем страсти. Шейла попыталась было оттолкнуть его лицо, но потерпела неудачу.
– Почему же ты не ласкаешь меня, как Ларедо? – Она ощутила его горячее дыхание. Он отвел ее руку за спину и насмешливо смотрел на нее, пока она безуспешно пыталась высвободиться из его цепких рук. – Может быть, тебе удалось бы меня уговорить, и я отпустил бы тебя отсюда.
– Скотина! Я ненавижу тебя! – вне себя от гнева крикнула Шейла.
Он все плотнее и крепче прижимал к себе ее бедра, так что она ощущала его пульсирующую плоть. Она резко откинулась назад, при этом одеяло соскользнуло на пол, обнажив ее прекрасное тело.
– Да, львица моя, ты ненавидишь меня. – Рафага холодно улыбнулся. – И с радостью выцарапала бы мне глаза. Ты действуешь мне наперекор, не выполняешь моих распоряжений, хотя прекрасно знаешь, что я могу заставить тебя покориться мне. С тобой бы лучше обращались, если бы ты выглядела пугливой и послушной, а ты все время сама создаешь себе трудности.
– Если бы я выглядела слабой и беспомощной, ты и твоя банда давно бы уже изнасиловали меня и пристрелили бы, как Брэда, – выпалила Шейла, едва переводя дыхание.
– А теперь ты можешь рассчитывать только на мою милость.
– Милость? В тебе нет ни капли милости или сострадания! У тебя нет сердца! – Она опять попыталась вырваться из его объятий, но он легко погасил ее сопротивление.
Она видела, как напрягся его рот, и поняла, что опять провоцирует его, обвиняя в бессердечности. И Рафага не нашел лучшего аргумента против ее обвинений, чем безжалостно впиться ей в губы.
Захваченная врасплох этим яростным пламенем страсти, она растерялась, утратив способность к сопротивлению. Его руки обручем сдавили ее, затрудняя дыхание, тем более что он запечатал губами ее рот. Ее сознание помутилось, но она все же пыталась противостоять его агрессивному натиску.
Грубые поцелуи Рафаги становились все менее напористыми и более чувственными. Шейла не выказала должного отпора, когда Рафага пустил в ход язык. Она не заметила, что он больше не прижимает ее к своему сильному, твердому, как гранит, телу, а лишь нежно водит руками по ее спине и бедрам, все больше и больше разжигая в ней страсть, пока она не опустилась в изнеможении к его ногам.
Протестующий стон вырвался из ее груди, когда он поднял ее, укрыл одеялом и, не прерывая своего дурманящего поцелуя, понес к кровати. А внутри у нее тем временем крепло предательское всепоглощающее желание, и она не знала, как заглушить его. Она по-прежнему смертельно ненавидела Рафагу, но была целиком в его власти. Искусством обольщения Рафага владел мастерски, не могла не признать Шейла. По сравнению с ним Брэд был неумелым школяром.
Рафага положил ее на кровать, и Шейла инстинктивно ухватилась за одеяло как за спасительную соломинку, но он решительно сдернул его и отбросил в сторону. И только теперь, одурманенная его чарами, Шейла поняла, что она не в своей кровати. Это не ее постель!
Пораженная этим открытием, Шейла лежала не шевелясь. Она не успела прийти в себя, как ощутила близость его сильного тела. Его руки безошибочно нашли ее в полутьме. Их мягкие ласкающие прикосновения вызывали у нее инстинктивное желание царапаться и лягаться. Рафага хохотнул, быстро парировал удары ее рук и ног и пригвоздил ее к матрасу.
– Кричи, если хочешь, маленькая львица, – пробормотал он. – Из-за сильного ливня никто тебя не услышит. А если даже и услышит, все равно сюда не придет.
Его губы обжигали ее шею. Шейла вцепилась ногтями в его плечи и стала яростно их царапать. Он чуть слышно выругался, но продолжал свои пьянящие ласки.
Бессмысленная борьба истощила ее силы. Шейла немного утихла, чтобы отдышаться. В тот же миг он снова впился в ее раскрытые губы. Руки жадно ласкали ее груди.
Шейла чувствовала, как напрягаются при этом ее соски, и мысленно проклинала себя за бессилие противостоять волнующему зову плоти. Захлестнувшая ее страсть была неподвластна доводам разума.
Такая необузданность собственных чувств совершенно несвойственна ей, но она ничего не могла с собой поделать и жаждала близости с ним. Эта жажда стала совершенно невыносимой, когда его губы коснулись ее груди. Легкие прикосновения кончика его языка к соскам вызывали блаженство, и непроизвольный стон наслаждения слетел с ее уст.
Ничего сверхъестественного, казалось бы, не было в его мягких, расслабляющих, неторопливых ласках, но она чувствовала, как возникающий внутри ее огонь разгорается все сильнее. Его руки искали и находили самые сокровенные, самые чувствительные места, нежно касались их и ласкали, возбуждая страсть, сокрушая все запреты и страхи.
Исходивший от Рафаги пьянящий мужской запах усиливал эротическое воздействие. Шейла была вынуждена признать, что его прикосновения всегда волновали ее. В эти минуты она чувствовала себя листочком, нежным листочком, трепещущим на ветру. Ее девственность была разрушена грубым вторжением Брэда, а теперь она не в силах устоять перед искушенным обольстителем Рафагой.
Скользнув руками по его обнаженному телу, она почувствовала кровь на изодранных ею ногтями плечах.
Она больше не причинит ему боли, она перестанет бороться и насладится близостью его прекрасного тела.
Когда желание завладело ею полностью, она с силой оттолкнула Рафагу, вынуждая его прекратить испепеляющую ее игру. Уверенный в том, что покорил ее, Рафага потянулся к ее губам, но она увернулась от его поцелуя.
– Чего же ты ждешь? – отчаянно прошептала Шейла. – Возьми меня, и покончим с этим!
– Нет, это было бы слишком просто и быстро, моя львица, – отвечал он, – а я желаю оттянуть момент, продолжить пытку.
Его дыхание на миг опалило ее щеки, прежде чем он закрыл ей рот в ненасытной ярости. И это тоже была пытка, такая сладостная пытка! Пронзительная боль в лоне заставила ее вскрикнуть от желания немедленно утолить его позыв. Ее трепещущие руки метались по его спине и плечам, а тело извивалось и трепетало в агонии страсти.
Но прошло еще некоторое время, прежде чем Рафага приподнялся над ней. Его сердце отчаянно билось в унисон с ее сердцем, его кожа обжигающе горяча. Шейла почувствовала, как напряглась его плоть, она знала, что им владеет такое же сильное желание, как и ею.
Слабый ропот слетел с ее губ, когда его мускулистые ноги раздвинули ее бедра. Еще секунду назад она, казалось, достигла апогея и была наверху блаженства, но, оказывается, это было ничто по сравнению с тем, что она испытывала сейчас. Ее тело забилось в пароксизме страсти, когда он овладел ею. Неведомое доселе всепоглощающее чувство гармонии и наслаждения захлестнуло ее, и она растворилась в нем. А потом она вернулась к действительности, слабая, покорная и одинокая.
Вихрь незнакомых, новых эмоций постепенно улегся, оставив Шейле ошеломляющие воспоминания о любовных ласках Рафаги. Мало-помалу она приходила в себя и испытывала досаду и стыд оттого, что потеряла голову в его объятиях.
Рафага пошевелился, потерся плечом о ее руку. Мурашки забегали по ее коже, тлеющее внутри ее пламя ожило. Она крепко стиснула зубы, стараясь унять непроизвольную реакцию тела и боясь, что не сможет справиться с этим.
Ей следует избегать его прикосновений, решила Шейла и, спустив ноги с кровати, хотела встать, но он удержал ее.
– Куда ты?
– К себе в комнату, – ответила она тихо.
– Почему? – спросил Рафага уже другим – чужим и равнодушным – голосом.
– Похоже, что все твои подружки оставили тебя сегодня в одиночестве, – язвительно ответила она, понимая, что ей нужно время, чтобы овладеть своими чувствами и забыть, какое наслаждение она испытала в его объятиях.
– Ты имеешь в виду Елену?
– А кого же еще? – вспыхнула Шейла. Он не реагировал на ее взгляд, полный огня и ненависти. – Ты думаешь, лежа в своей кровати, я не слышу, чем вы занимаетесь? Гнусным развратом, после которого она желает тебе спокойной ночи и уходит.
– Если тебе это так не по душе, не слушай, – ядовито заметил он.
– У меня нет иного выбора, как слушать возню двух спаривающихся животных в соседней комнате, – парировала она.
Он силой уложил ее рядом с собой. Шейла не сопротивлялась.
– Эта комната устраивает и Елену, и меня, даже если тебе это не нравится, – холодно сказал он.
– Что бы устраивало больше всего меня, – продолжала Шейла таким же отстраненно-холодным тоном, – так это не спать с тобой в одной постели.
– Очень жаль, – пробормотал он.
– Почему же? – разозлилась она. – Елена же не остается с тобой на ночь.
– Это не одно и то же. Елена должна возвращаться домой к семье и мужу. Тебя же ничего, кроме пустой кровати, не ждет.
Голова Шейлы покоилась в золотом ореоле ее волос, как на позолоченной подушке.
– К мужу? – Шейла повернулась к нему, презрительно скривив губы. – Ты хочешь сказать, что она, будучи замужем, приходит к тебе?
Он надменно взглянул на нее.
– Ты с готовностью обвиняешь других в непорядочности. Да будет тебе известно, что Чезаре, муж Елены, прикован к постели. Он – живой труп, его душа обитает уже в ином мире. Его парализовало четыре года назад. Елена живет с ним из сострадания и из-за детей. Она молода, физически здорова, ей нужен мужчина, но она не может бросить мужа. А мне нужна женщина, но не нужна жена. Поэтому мы и поладили.
– Что бы ты ни говорил, важно одно: при живом муже она стала твоей любовницей, – съязвила Шейла.
Его рука скользнула к ее шее, словно желая сдавить ее подобно удавке, но вместо этого он принялся нежно гладить ее.
– Ты считаешь ее лицемеркой, потому что при физической близости со мной она остается с мужем? – допытывался Рафага. – А что же прикажешь тогда думать о тебе, которая на чем свет стоит ругает убийц, а ни единой слезинки не пролила по своему мужу?
– Ты же не знаешь, что я чувствую в душе, – возразила Шейла.
– Когда я лежу в кровати, я тоже слышу звуки, доносящиеся из твоей спальни, – сказал он с усмешкой. – И ни разу с тех пор, как ты здесь, не слышал, чтоб ты плакала – ни о своей судьбе, ни о своем муже.
– А если бы я плакала, что бы от этого изменилось? – не уступала она. Ей не хотелось, чтобы Рафага понял ее истинные чувства к мужу. – Ты бы тогда пожалел меня? Сомневаюсь. В тебе нет ни капли сочувствия. Ты попросту не знаешь, что это такое. А тебе не приходит в голову, что я не плакала потому, что ты мог посмеяться над моими чувствами?
– А может, ты не страдала, потому что он не любил тебя, так же как ты не любила его, – как бы размышляя вслух, проговорил Рафага.
Шейла глубоко вздохнула, поняв, как хорошо он осведомлен обо всем, что происходит во вверенном ему каньоне. Только от одного человека он мог получить подобную информацию.
– Ларедо рассказал тебе об этом, – укоризненно заметила она.
– Это правда? Расскажи мне о муже. Я хочу знать.
Она поколебалась из упрямства, не желая немедленно повиноваться его просьбе, но потом поняла, что он все равно у нее все выпытает. Ну что ж, она ответит ему, раз он этого хочет.
– Да и рассказывать особенно не о чем, – медленно начала Шейла. – Думаю, вы прекрасно поладили бы между собой. Вы похожи как две капли воды. Брэда тоже волновали исключительно мои денежки. Он тоже выбрал меня, потому что я была состоятельна, и он думал использовать меня, чтобы удовлетворить свое тщеславие.
– Ты была девушкой, когда он овладел тобой. – Это был не вопрос, а констатация, о чем свидетельствовал беспокойный блеск его глаз.
Он нежно взял ее за подбородок, очерчивая большим пальцем красивый изгиб ее губ. Шейлу пробрала нервная дрожь, вызванная близостью его нагого, мужественного, исполненного жизненной силы тела.
– Да, – растерянно прошептала она, зная, что он видит ее насквозь, а она не умеет лгать.
– Ты сказала, что у вас был медовый месяц, когда мы захватили тебя. И я точно знаю, что больше ни один мужчина не прикасался здесь к тебе. А сегодня ночью ты была удивлена и напугана ощущением удовольствия, которое испытывает в таких случаях женщина. Но это совершенно естественно, маленькая львица. Возможно, когда ты постигнешь науку любви, ты станешь более терпимо относиться и к Елене, – проговорил задумчиво Рафага.
«Постигнешь науку любви». Эти слова пронзили ее насквозь. В ее глазах с золотистыми крапинками он прочел страх и гнев одновременно.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она как можно более спокойно. – Не хочешь ли ты сказать, что собираешься учить меня?
– Я думаю, ты быстро освоишь все премудрости, – многозначительно произнес он.
Очередная вспышка молнии высветила его лицо.
– Я могу быть твоей пленницей, но никогда не стану наложницей, – гордо заявила она.
– Не думаю, что ты говоришь это искренне.
Она хотела отбросить его руку, лежавшую у нее на плече, но ей это не удалось.
– Оставь меня в покое. За все это время ты ни разу близко не подошел ко мне. Что же произошло с тобой сегодня?
– Любой мужчина желает обладать красивой и желанной женщиной, вроде тебя. Когда сегодня вечером ты намеренно разозлила меня, я подумал, что у меня нет никаких оснований сдерживать себя. – Рафага ничем не выдавал своих эмоций. – Не жалеешь теперь, что делала предложение Ларедо прямо у меня на глазах?
– Я не верю тебе, – холодно сказала она. – Единственное, что мне удалось узнать, живя с тобой под одной крышей, так это то, что ты не даешь волю своим чувствам, будь то гнев или любовная страсть.
– У вас прелестная головка, сеньора, и отнюдь не пустая. – Он накрутил на палец прядку волос над ее ухом. – Я нахожу вас весьма соблазнительной. Другие, возможно, тоже. Если вы им предложите себя, а в придачу и деньги, они могут не устоять. А завтра утром они узнают, что вы моя женщина. И никто не посмеет даже близко подойти к вам, – удовлетворенно закончил он.
– Будь ты проклят! – От ожесточения ее голос дрогнул и из груди вырвались звуки, больше похожие на вопль отчаяния.
Более злые и жестокие слова были уже готовы сорваться с ее языка, но он приподнял ее голову и наклонился к ней. Шейла, противясь неизбежному, попыталась уклониться, но его рот захватил ее губы, и серия долгих пьянящих поцелуев заворожила ее. Она могла бы оказаться равнодушной и пассивной, будь он жесток и груб, как раньше, но устоять перед его ласковым головокружительным обольщением она была не в силах.
Ее тело с готовностью отдавало себя в его властные руки. Шейла покорилась неизбежному, плотская страсть сжигала последние мосты к отступлению. Бархатный туман вновь окутал ее…
Позже, много позже Рафага укрыл ее одеялом и велел спать. Часть ее сознания по инерции готова была противиться ему. Она пыталась настоять на своем, заявляя, что ей хочется спать в своей постели. Но усталость победила. Она не стала возражать и тогда, когда он на правах собственника положил руку ей на живот.
Ей показалось, что она только что заснула, когда поток испанской речи разбудил ее. Шейла лежала на кровати и с трудом соображала, где она находится и почему ее бедрам, спине и ногам так горячо, будто она лежит возле печки.
Еще не совсем проснувшись, Шейла повернулась в поисках источника тепла. Ее глаза широко раскрылись, когда она услыхала совсем рядом с собой голос Рафаги. Остатки сна мгновенно улетучились, а память услужливо подсказала ответ.
В нескольких шагах от нее стояла Елена. Ее темные глаза были похожи на глаза смертельно раненного зверя, столько в них было муки и боли. Ее смуглое лицо побелело при виде Рафаги, лежащего рядом с Шейлой. Он сказал ей что-то по-испански, но Елена не слушала его. Ее голос дрожал от гнева, а в словах слышались упреки и презрение.
Шейла с головой накрылась одеялом, потрясенная этой сценой. Почему она не проснулась раньше и не улизнула в свою постель? Ответ был очевиден. У нее не было сил ни на движение, ни на мысль – Рафага опустошил ее, лишил воли, стыда, ненависти.
Меньше всего ей хотелось стать причиной ссоры Елены и Рафаги. Пусть она забирает его. Теперь Шейла была готова согласиться со всеми обвинениями, которые выдвигает против нее Елена. Надо как можно скорее уйти, решила она, и тем самым прекратить это представление.
– Оставайся на месте. – Рафага положил руку ей на плечо, как будто разгадав ее намерения.
– Она хочет тебя, а я нет! – чуть слышно вымолвила Шейла.
– Не имеет значения, кто из вас чего хочет, – жестко оборвал он ее. – Будет так, как я сказал.
То же самое, видимо, он сказал Елене по-испански, потому что в ответ разразилась настоящая буря. Рафагу, казалось, нисколько не трогали крики Елены. Его бронзовое лицо оставалось неподвижно-спокойным. Шейла в душе ужаснулась тому, насколько он может быть жесток.
