Спустя час к ней в комнату заглянул Ларедо, сообщив, что пора обедать. Она успела проголодаться, но ей совсем не хотелось возвращаться в «гостиную», где находился Рафага со своей темпераментной подругой.
      – Здесь некому подавать тебе еду в комнату, – спокойно сказал Ларедо, – поэтому или иди к столу, или оставайся без обеда.
      Он побрился, умылся и стал похож на настоящего американца, но Шейла уже поняла, что национальные узы его ни к чему не обязывают. Прежде всего он был членом этой шайки. А значит, ее врагом.
      Шейла подошла к маленькому окошку, откинула занавеску и посмотрела на освещенные солнцем вершины гор. Опустив занавеску, она взглянула на Ларедо. Сурово поджатые губы свидетельствовали о том, что она настроена решительно.
      – Хорошо, я буду есть за столом, но пусть эта маленькая мексиканская фурия держится от меня подальше, – предупредила она.
      – Рафага уже успокоил ее.
      Шейла тут же вспомнила, как та грохотала кастрюлями на кухне, и засомневалась.
      – Пусть успокаивает ее получше, а то однажды ему придется спать с черноволосой красоткой, у которой вся рожа окажется исцарапанной.
      – Ну, уж если на то пошло, то скорее пострадает твоя физиономия. – Он усмехнулся. – Елена дерется по-страшному. Тебе против нее не устоять.
      – За последние дни я многому научилась. – С этими словами Шейла величаво двинулась вслед за Ларедо.
      Войдя в кухню, она увидела Рафагу, восседающего во главе стола. Он, несомненно, отметил ее присутствие, несмотря на то, что Шейла намеренно игнорировала его. Молодая мексиканка раскладывала еду по глиняным тарелкам.
      Вокруг стола стояли четыре стула, три из них были свободны. Шейла выбрала тот, что справа от Рафаги.
      В комнате стояла напряженная атмосфера. Шейла понимала, что пылкая брюнетка не примирилась с ее присутствием. Ее глаза метали молнии каждый раз, когда она поворачивалась в сторону Шейлы.
      Шейла кожей ощущала злобные волны, исходившие от этой фурии. Едва начав есть, она раздраженно отложила в сторону вилку и, повернувшись к Ларедо, сказала:
      – Объясни этой ревнивой ведьме, что меня совершенно не интересует ее любовник. – Она метнула злобный взгляд в сторону девицы. – И еще скажи ей, что, если она даст мне нож, этот тип не подойдет ко мне ближе, чем сидит сейчас!
      Пряча улыбку, Ларедо посмотрел на Рафагу, потом перевел сказанное Шейлой. В ответной речи брюнетки отчетливо прозвучали нотки недоверия и злой недоброжелательности.
      – Она сказала, ты потому так поешь, что ее испугалась, – с удовольствием перевел Ларедо; в его глазах зажглись плутовские огоньки. – Она говорит, что только калека или дряхлая старуха откажется переспать с Рафагой, а ты ни к той, ни к другой категории не относишься.
      Восхваление сексуальных заслуг Рафаги подействовало на Шейлу, как красный плащ на быка. Так как оригинальный текст произносился на испанском языке, он, конечно же, все понял. Ее золотистые кошачьи глазки отметили нарочитое безразличие во взгляде, которым он одарил ее.
      – Какого черта!.. – с жаром начала она, но у нее хватило ума обуздать свой темперамент и плотно закрыть рот. Она повернулась к Ларедо. – Скажи ей, что он позволил убить моего мужа, и я желаю ему такой же судьбы!
      При последних ее словах, переведенных Ларедо, брюнетка воинственно вскинула подбородок. Потом она кивнула, и гнев исчез из ее взора, как будто она тут же исключила Шейлу из списка потенциальных соперниц. Но настороженность все еще не покидала ее. Чувствовалось, что она не до конца уверена в равнодушии Рафаги к Шейле.
      Заключенное перемирие позволило Шейле закончить трапезу относительно спокойно. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем они свяжутся с ее родителями и потребуют выкуп? Как долго те будут доставать деньги? И самый волнующий вопрос: освободят ли они ее, как только получат деньги?
      С заходом солнца сразу наступила темнота. Забравшись под одеяло и ворочаясь на жесткой постели, она надеялась, что сон скоро придет к ней и поможет забыть о кошмаре последних дней.
      Вскоре после ее ухода ушел и Ларедо. Из большой комнаты доносились негромкие голоса, временами они звучали весьма интимно, временами прерывались многозначительным молчанием. Шейла пыталась сосредоточиться на доносящихся из-за окна звуках, но вместо этого невольно прислушивалась к голосам воркующей парочки.
      Послышались шаги, и голоса сделались громче, когда любовники вошли в примыкавшую к ее комнате спальню. Жаркая волна стыда обдала Шейлу, когда она услышала шорох сбрасываемой в спешке одежды. Нежное бормотание Елены внезапно оборвалось, и Шейла прикрыла глаза, словно не желая видеть, как властные губы Рафаги закрывают рот любовницы поцелуем.
      Сквозь тонкую переборку до Шейлы доносились скрип кровати и страстные стоны, слетавшие с губ женщины. Она закрыла уши руками, чтобы не слышать звуков любовной возни за стеной, но они с необратимой настойчивостью продолжали звучать в ее ушах.
      Эти мерзкие минуты длились бесконечно, и ничто не указывало на то, что любовники достигли желанного предела. Шейлу передергивало от омерзения при мысли о том, что эта вакханалия может продолжаться всю ночь; неутомимый Рафага постарается предстать перед своей подружкой в наилучшем свете.
      Она уже готова была выть от отвращения, как вдруг наступила полная тишина. Шейла положила руку на живот, унимая подступившую к горлу тошноту и не веря, что эта пытка кончилась. Кровать снова скрипнула, и Шейла быстро сглотнула, стараясь проглотить тошнотворный ком в горле.
      Однако нового приступа страсти не последовало. Послышались шорохи, свидетельствовавшие о том, что кто-то из любовников одевается, потом нежный шепоток Елены и ее легкие шаги – она покинула комнату. Дрожа от омерзения, Шейла спрашивала себя, сколько еще ночей ей придется быть невольной свидетельницей их любовных утех.
      Она уставилась в потолок, проклиная всех на свете мужчин с их животными инстинктами. Никому из них нельзя доверять! Это бесчувственные, эгоистичные звери, заботящиеся только об удовлетворении своих низменных потребностей. Любовь – это ловушка, петля, которую мужчины набрасывают на зазевавшихся женщин, чтобы потом полностью поработить их. Шейла поклялась себе никогда больше не попадаться на такую приманку – слишком дорогую цену заплатила она за свою доверчивость.
      Дом погрузился в мертвую тишину. Шейла ощутила какое-то странное беспокойство. Она сбросила одеяло, встала и тихо вышла в коридор.
      Комната как будто раздвинула свои границы. Полная луна струила в окно серебряный свет, в углах притаились густые тени. Внезапно она спиной почувствовала опасность и обернулась.
      В дверном проеме стоял Рафага, его смоляные волосы блестели в лунном свете. Он был обнажен до пояса. Темные брюки обтягивали его узкие бедра и длинные ноги. Шейла замерла, пораженная его появлением.
      Он вопросительно изогнул бровь:
      – Se?ora?!
      Она застыла на месте, не зная, что сказать в ответ. Он, конечно, удивлен, что она до сих пор не спит. Но при виде полуодетого Рафаги Шейла могла думать только о том, что несколько минут назад он был рядом с обнаженной женщиной и переживал острые минуты наслаждения от близости с ней.
      Он наблюдал за ней, склонив голову набок. Шейлу захлестнуло желание бежать отсюда. Она не могла понять, какую угрозу таит в себе этот человек. Единственное, что она понимала, – это то, что должна бежать от него.
      – Шейла!
      Она устремилась к двери, но он встал у нее на пути.
      – Пусти меня! – Она отчаянно боролась. – Свинья! Животное!
      Она колотила его своими босыми ногами и извивалась в его руках, как змея, стараясь вырваться. Поняв, что она близка к истерике, Рафага приподнял ее в воздухе и сильно тряхнул, чтобы привести ее в чувство.
      – Свинья! – с трудом выдохнула Шейла. Тьма застила ей взор, и она вынуждена была прислониться к нему, чтобы не упасть. – Похотливое чудовище! Что, Елены тебе мало? Теперь за меня решил приняться?
      Ее глаза полыхали желтым пламенем. Рафага сурово поджал губы, на его скулах заиграли желваки, а черные глаза пристально смотрели на нее. И прежде чем она успела перевести дух, он скрутил ей руки за спиной и прижал ее к своей могучей груди.
      От него исходил пряный мужской запах. Движимая отчаянным страхом, Шейла тщетно пыталась вырваться, чувствуя, как бешено колотится ее сердце.
      Она отпрянула от него, но он тут же придвинулся, бормоча сквозь зубы злые приказания прямо ей в ухо. Шейла повернула голову, чтобы не слышать его голоса, но совершила ошибку.
      Внезапное прикосновение его губ парализовало ее. Она не могла шевельнуться, ее бросало то в жар, то в холод. Время словно остановилось. Шейла затаила дыхание.
      Вспомнив жестокий опыт своей первой брачной ночи, Шейла в ужасе закрыла глаза. «Ни за что, никогда!» – пролепетала она сквозь рыдания.
      Рафага отстранился от нее, поднял голову, и Шейла увидела его обсидиановые глаза. Тонкие ноздри были напряжены, лицо его выражало гордое высокомерие. Его руки скользнули вниз по ее обнаженным ногам и оторвали ее от пола.
      – Нет! – воскликнула она, протестуя и сопротивляясь изо всех сил.
      Он легко сломал ее сопротивление и, крепко прижав к себе, потащил к кровати. Шейла отпихивала его до тех пор, пока его руки не сомкнулись на ее шее.
      Шейла затихла, когда он вдруг прильнул к ее рту теплыми губами. Она сделала робкую попытку высвободиться, но он сдавил ей горло, принуждая ее выдерживать его поцелуй ровно столько, сколько ему было нужно.
      После этого он грубо оттолкнул ее. Шейла попятилась и рухнула на кровать. Его поза и весь его вид давали ей понять, что он мог бы легко овладеть ею, если б захотел, но он не желает ее, и, следовательно, ее страхи безосновательны. Не сказав ни слова, он повернулся и вышел из комнаты.
      Его холодность больно задела Шейлу, она легла на кровать и свернулась калачиком. Ее сердце жгла обида, но ни одной слезинки не скатилось с ее ресниц. Сон долго не приходил к ней.
 
      В последующие два дня Шейла пряталась в своей комнате каждый раз, когда в доме появлялся Рафага. При виде его в ней закипала жгучая ненависть.
      Однако Шейла была совершенно беспомощна; он был ее тюремщиком, и за каждый выпад ей грозило наказание. Заступиться за нее было некому. Она была совершенно одна, и только инстинкт выживания руководил ею.
      К вечеру третьего дня долгие часы томительного одиночества довели ее до исступления. Она чувствовала, что сойдет с ума, если еще хоть минуту проведет в этих стенах.
      Она осторожно прокралась к наружной двери и приоткрыла ее. Мгновенно показался охранник, скаля на нее желтые зубы. Им оказался Хуан, человек, который застрелил Брэда и пытался изнасиловать ее. Волна дикой ярости окатила ее, когда он похотливым взглядом уставился на ее ноги, – казалось, он раздевал ее глазами.
      – Bano, se?ora? – глумливо поинтересовался он.
      Шейла помотала головой, пытаясь проглотить комок, застрявший в горле. От этого волосы рассыпались у нее по плечам, и светлые пряди засияли на солнце.
      Он поднял ружье и направил дуло прямо в вырез ее блузки, побуждая ее вернуться в дом. Шейла отступила на шаг, а он не сводил глаз с ее вздымающейся от страха груди. Ее охватила паника, но она старалась этого не показывать.
      Тут внимание Хуана отвлек какой-то звук, раздавшийся у него за спиной. Он оглянулся через плечо и изменился в лице. Поскольку он закрывал дверной проем, Шейле не было видно, что именно превратило его ухмыляющуюся рожу в неподвижную маску.
      Знакомый властный голос донесся до слуха Шейлы. Хуан что-то ответил, бросив взгляд на Шейлу. Его горящий злобой взор обещал ей новую встречу с ним – потом, наедине, когда никто не помешает.
      Шейла побледнела, поняв эту молчаливую зловещую угрозу. В ее поле зрения появился Рафага, а рядом с ним – Ларедо. Хуан уступил им дорогу и опустил ружье дулом вниз. Мельком взглянув на Рафагу, Шейла вернулась в дом, ее все еще трясло от встречи с убийцей Брэда.
      – Что ты здесь делаешь? – поинтересовался Ларедо.
      Что она могла ответить? Что ей хотелось глотнуть свежего воздуха? Стоит ли сказать им, что Хуан хотел загнать ее в дом и напасть на нее? Они ей вряд ли поверят.
      Хуан был одним из них. Они скорее поверят ему, чем ей. Шейла догадывалась, что страже приказано не прикасаться к ней, поэтому Хуан, конечно же, станет уверять их, что не собирался причинять ей зло, а хотел лишь помешать сбежать из дома.
      – Я сойду с ума в этих четырех стенах! – заплакала Шейла. – Мне нужен свежий воздух, но эта собака у дверей не позволила мне выйти на улицу!
      – Тебе лучше находиться в доме, он прав, – посоветовал ей Ларедо.
      – Как долго? – Голос ее дрожал. – Вы не можете заставить меня век сидеть в этой вонючей дыре! Я скоро начну на стены бросаться!
      Рафага что-то сказал по-испански. Они, очевидно, пришли к какому-то молчаливому согласию, после чего Ларедо обратился к Шейле:
      – Я поведу тебя на прогулку.
      – Спасибо, – ответила Шейла. Она была явно удивлена.
      Ларедо молча отступил в сторону. Коренастая фигура Хуана маячила снаружи. Он подтянулся при виде Шейлы и попытался вновь преградить ей дорогу, но спокойный приказ Ларедо остановил его.
      Шейла опустила голову, проходя мимо, чтобы упавшие волосы укрыли ее лицо от наглого взгляда Хуана. Но она все равно чувствовала на себе его тяжелый взгляд.
      Ларедо придерживал ее за локоть, указывая дорогу в сторону от хижин в направлении тенистых деревьев. Они явно собирались держать ее подальше от обитателей поселка.
      Шейла слышала голоса играющих детей. Птицы весело щебетали в деревьях и кустах, на лугу паслись лошади и коровы. Эта идиллическая картинка так не вязалась с ее нынешним положением!
      Ларедо выпустил ее локоть и позволил ей идти свободно. Шейла шла, глядя прямо перед собой, в глубине глаз притаилась тревога.
      – Поговори со мной, Ларедо, – сказала она в отчаянии. – Расскажи, кто ты такой и как попал сюда. Наври в конце концов, поговори со мной, чтобы я могла хоть на минуту забыть обо всем этом ужасе.
      Он остановился, испытующе глядя на нее, потом пошел дальше.
      – С чего прикажешь начать? – спросил он.
      – Мне все равно, – Шейла безразлично пожала плечами и вздохнула. – Как ты оказался здесь, в их шайке?
      – Я переправлял марихуану через границу. Человек, с которым я имел дело, решил изменить условия договора и поднял цену. Мы поругались. Он вытащил нож, я стал отбиваться и убил его. К сожалению, мексиканская полиция оказалась расторопной, и меня взяли. – Ларедо говорил спокойным тоном, без всяких эмоций. Он просто констатировал факты, и ничего больше.
      – Это же было непредумышленное убийство, в чем же тебя обвиняли? – более эмоционально, чем ее собеседник, проговорила Шейла.
      – До суда дело не дошло.
      – Как?
      Его рот скривился в подобие улыбки.
      – Юридическая система в Мексике отличается от американской. Здесь следуют старому наполеоновскому кодексу, согласно которому вы считаетесь виновным, если не докажете обратного. Вас сначала сажают за решетку, а уж потом предают суду, который зачастую растягивается на многие месяцы. Это придумано для того, чтобы преступники не разгуливали свободно по улицам.
      – Значит, вот почему ты здесь. Ты скрываешься в горах, потому что тебя ищет полиция, – заключила Шейла. Факт оставался фактом – он убил человека независимо от того, при каких обстоятельствах это случилось. – Как тебе удалось бежать?
      Он остановился, чтобы прикурить сигарету, и предложил закурить Шейле. Она благодарно кивнула. Шейла выдохнула крошечное облачко дыма, наблюдая за тем, как оно медленно растворяется в воздухе.
      – На тюрьму, куда меня поместили, был совершен налет. Это случилось так быстро, что я даже не успел сообразить, что происходит, – продолжал он безучастно. – Двери камер отворились. Все разбежались кто куда в надежде скрыться. Но я увидел одного мексиканского налетчика, хладнокровного и расчетливого. С ним было трое американских заключенных, и он руководил ими в этой неразберихе. Я подумал, что он соображает, что к чему – во всяком случае, лучше меня ориентируется в ситуации, – и примкнул к нему.
      – И это был Рафага, – догадалась Шейла, сразу представив себе его в подобной ситуации.
      – Да, – кивнул Ларедо, не отрывая глаз от кончика своей сигареты. – Кто-то со стороны нанял его, чтобы освободить тех американских парней из тюрьмы и переправить через границу обратно в Штаты. Тут и я подсуетился, вот и все.
      – Почему же ты не вернулся с остальными в Америку? – недоуменно спросила Шейла. – Почему остался с ними?
      – Остальных обвиняли только в контрабанде наркотиков, на мне же висело убийство, – напомнил он. – Меня бы выслали в Мексику, где я должен был предстать перед судом. Кроме того, во время побега я убил одного из охранников, поэтому если бы они и закрыли глаза на мое первое преступление, то уж за второе я бы получил сполна. Американское правительство, может, и простило бы мне менее тяжкое преступление, но в целях укрепления международных связей они, конечно же, постарались бы найти убийцу. Известили бы мою семью. В местной прессе появились бы соответствующие заголовки. А так они не знают, где я, чем занимаюсь, не знают даже, жив ли я вообще. Так что мне лучше оставаться по эту сторону границы.
      – Но разве твоей семье не сообщили, когда тебя арестовали в первый раз? – допытывалась Шейла.
      – Меня арестовали под вымышленной фамилией и подложному паспорту. – Ларедо глубоко затянулся, покачал головой и выпустил табачное облачко. – Мексиканская полиция выяснила, кто я на самом деле, но в списке, представленном в американское консульство, я фигурирую под вымышленным именем. Вот почему моя семья обо мне ничего не знает.
      – Как ты можешь быть в этом уверен?
      – Есть способы проверить, – коротко ответил он.
      Шейла побрела вперед, в сторону пасущихся лошадей.
      – И как долго ты находишься с Рафагой?
      – Около трех лет.
      – По-моему, с тобой он говорит чаще, чем с другими, – заметила она.
      – Думаю, ты можешь считать меня его левой рукой, – улыбнулся Ларедо.
      – Левой? – Она с любопытством взглянула на него. – А кто же тогда его правая рука?
      – Никто. В такой степени он никому не доверяет. – Ларедо остановился и потушил окурок каблуком.
      По спине у Шейлы пробежали мурашки. Она бросила недокуренную сигарету в высокую траву под ногами.
      – Что со мной будет, Ларедо?
      – Не понимаю, о чем ты?
      Она испытующе посмотрела на него.
      – Вам удалось связаться с моими родителями?
      Его открытая улыбка исчезла под суровой непроницаемой маской.
      – Я не могу тебе на это ответить, – тихо сказал он.
      – Когда вы получите выкуп, меня отпустят? – еще раз решила попытать судьбу Шейла.
      – Почему бы и нет? – Он пожал плечами и пошел вперед.
      Ответ был не слишком определенным, и Шейла разочарованно вздохнула. Где-то вдалеке послышался странный, похожий на крик звук. Она остановилась, напряженно прислушиваясь.
      – Что это было?
      Ларедо повернулся к югу.
      – Поезд. Там проходит железная дорога от Пресидио на мексиканской границе Техаса, через горы Сьерра и Медный каньон к Тихоокеанскому побережью. Когда ветер дует в нашу сторону, можно услышать паровозный гудок.
      – Далеко отсюда до этой железной дороги? – В голосе Шейлы он уловил оживление.
      – Ну, не знаю, для вороны, наверное, не очень далеко, но сотня миль по пересеченной местности кое-что значит, если ты собираешься преодолеть их пешком. Тебе туда не дойти, Шейла, – безучастно добавил он.
      Шейла плотно сжала губы. Ей не хотелось признавать, что у нее действительно мелькнула мысль о побеге. Внезапно Ларедо остановился.
      – Давай сменим тему разговора, – предложил он, стараясь сгладить напряжение. – Скажи-ка мне лучше, нет ли у вас в семье кого-нибудь похожего на тебя?
      – Я единственный ребенок в семье, – ответствовала Шейла. – Вас это должно устраивать, потому что мои родители пойдут на все, лишь бы вернуть меня домой.
      Ларедо пропустил мимо ушей ее реплику.
      – А у меня есть младший брат. Он настоящий атлет – баскетболист, бегун. В школе он входил в сборную по футболу как защитник. Его тренер считал, что по окончании школы ему гарантирована стипендия в колледже. – Ларедо задумался. – Интересно, удалось ли ему получить ее?
      – Ты скучаешь по своей семье? – мягко спросила Шейла.
      На какой-то миг она ощутила, что он вновь замыкается в себе, но потом он улыбнулся, в глазах его загорелся шаловливый огонек.
      – Знаешь, о чем я скучаю? – Казалось, что он в душе сам над собой потешается. – О мороженом крем-брюле со взбитыми сливками, с орехами и вишенкой сверху! Оно даже снится мне по ночам. Иногда мне кажется, я сойду с ума, если не попробую его.
      – Я вижу, ты неизлечимый сладкоежка, – улыбнулась Шейла.
      – Еще какой! – согласился Ларедо, его сияющие глаза со смехом смотрели на Шейлу. – С твоим приездом все только еще больше усугубилось. – И тут он, как будто осознав, что сказал что-то лишнее, отвернулся и пошел вперед. Они шли мимо лошадей, Ларедо задержался у гнедой и положил ей руку на холку. – Значит, ты единственная дочь в семье?
      – Да. Избалованная и капризная, как и все отпрыски богатых родителей, так говорил Брэд. – Его имя слетело с ее языка прежде, чем она успела остановиться.
      – Разумеется, он говорил это любя, – улыбнулся Ларедо.
      – Нет. – Она мельком взглянула на свое обручальное кольцо. – Я думаю, скорее, завидуя.
      – И поэтому ты не очень горюешь о его смерти? – Он изучал ее профиль.
      – Брэда интересовала не столько я, сколько мои деньги. Он упивался властью, какую они дают, – честно ответила Шейла. – Жаль, что я поздно в этом убедилась.
      – Почему ты мне об этом рассказываешь?
      Во взгляде Ларедо сквозило недоверие. Ветер взметнул ее волосы, она убрала их с лица.
      – Сама не знаю. Наверное, потому, что ты рассказал мне о своей семье. А может быть, потому, что мне хотелось произнести эти слова вслух, – медленно ответила она. – Или просто мне хочется, чтобы ты стал моим другом.
      – Зачем?
      – Затем, чтобы время от времени напоминать тебе о мороженом крем-брюле, – отшутилась она. – Не все ли равно, зачем?
      – Не все равно. – Он не отрывал от нее изучающего взгляда. – Кто знает, может, ты хочешь обвести меня вокруг пальца.
      – А это возможно? – Шейла склонила голову набок, намеренно провоцируя его.
      Ларедо насмешливо приподнял одну бровь и отвел взгляд.
      – А что, у тебя все на месте. Есть на что посмотреть, – произнес он сухо, но было ясно, что он находит ее привлекательной. Это не удивило Шейлу.
      Куда больше в его словах Шейлу поразило другое. Несмотря на то, что Ларедо старался оборвать все нити, связывающие его с семьей и с родиной, ему это так и не удалось. А Шейла была связующим звеном между ним и домом, как бы настойчиво он ни повторял, что теперь принадлежит к совершенно иному миру.
      Как укрепить эти узы неожиданной близости и убедить его помочь ей? Конечно, легче всего было бы попытаться его соблазнить, но Шейла отвергла для себя этот путь.
      Прогулка вскоре привела их на край луга. Какое-то движение неожиданно привлекло ее внимание. Маленький мальчик стремительно вскочил на ноги, копна черных волос упала ему на глаза. Его маленькая фигурка утопала в ржаво-коричневом пончо и рыжевато-коричневатых мешковатых брюках.
      Он нерешительно кивнул и поздоровался:
      – Buenos tardes, se?ora, se?or.
      – Buenos tardes, – ответила Шейла, улыбнувшись.
      Ларедо тоже ответил на приветствие и добавил, обращаясь к ней:
      – Мы далеко зашли, – сказал он, остановившись. – Пора возвращаться.
      – Здесь много детей? Я слышала, как они играют на улице.
      Она посмотрела на несколько глинобитных домиков вдали, на движущиеся между ними фигуры людей.
      – Дюжина или около того, – пожал плечами Ларедо. – Включая индейских ребятишек.
      – Индейских? – удивилась Шейла.
      – Да, здесь издавна проживают несколько семей из племени тарахумара, – объяснил Ларедо. – Правда, они держатся особняком.
      Шейла больше не пыталась вызвать его на разговор, когда они возвращались к дому. Он уже сказал ей все, что хотел. Она даже поздравила себя с маленькой победой – она заставила его разговориться, хотя для себя лично и почерпнула из этой информации не так уж много.

      Когда они вернулись, на страже стоял уже другой человек – мужчина с широким невыразительным лицом. Он почтительно наклонил голову, когда Шейла проходила мимо. Это было первым проявлением учтивости по отношению к ней с тех пор, как она очутилась в этом Богом забытом месте.
      Ее озадаченный вид немедленно отметил Рафага, когда она вошла в дом. Она тут же вскипела и повернулась к Ларедо.
      – Что он сказал обо мне? – спросила она.
      – Да он просто отметил, что ты после прогулки лучше выглядишь, – ответил тот.
      – Можешь сказать ему, что все заключенные нуждаются в прогулке, – едко заметила Шейла. – И еще можешь сказать ему, что я бы хотела помыться днем, когда солнце еще достаточно высоко и вода немного теплее. Я возьму мыло и полотенце, и ты проводишь меня. Он, конечно же, не позволит мне пойти туда одной.
      Она пошла в свою комнату. При виде Рафаги от ее хорошего настроения не осталось и следа. Захлопнув ящик туалетного столика, она услыхала негромкий разговор, доносившийся из соседней комнаты. Разговор прекратился, как только она появилась на пороге.
      – Я готова, – объявила она.
      – Мне надо еще кое-что сделать, – сказал ей в ответ Ларедо и нахлобучил шляпу. – Рафага проводит тебя.
      Она вспыхнула от негодования.
      – Кому он не доверяет? Мне или тебе?
      – Может быть, нам обоим, – ухмыльнулся Ларедо. – Он очень обеспокоен – ведь я уже черт знает сколько времени не видел блондинок.
      – Мало ему того, что я не могу помыться без посторонних? Может быть, мне хотя бы разрешат самой выбрать того, кто будет подглядывать за мной? – рассердилась она.
      Ларедо взглянул на невозмутимое лицо Рафаги и недоуменно пожал плечами.
      – Приказы полагается выполнять, – лаконично заметил он.
      Она так сильно сжала полотенце, что у нее побелели костяшки пальцев. Ларедо незаметно кивнул ей, прежде чем выйти. Шейла безмолвно уставилась на бронзовое непроницаемое лицо Рафаги.
      – Эй, охотник подглядывать за голыми женщинами, ты готов? – спросила она.
      Сжав губы, Шейла повернулась и вышла в дверь, предупредительно открытую Ларедо. Рафага отставал на два шага, предоставив ей найти дорогу к источнику.
      У источника он выбрал то же самое дерево, что и в прошлый раз, и принял ту же позу. Она сдержанно дышала, стараясь не выдать своих чувств. У нее не было никакого желания вновь надевать мокрую одежду после «ванны», как в прошлый раз. Поэтому она спокойно повернулась к нему спиной, развязывая узел на блузке.
      – Тебе что, доставляет особое удовольствие смотреть на раздевающуюся женщину? – шипела она. – Или ты получаешь наслаждение, унижая меня?
      Она сняла блузку и бросила ее на землю, ощущая кожей его взгляд, скользящий по ее спине. Дрожащими пальцами она расстегнула «молнию» на брюках.
      – Ты заставляешь меня терпеть все это, Господи, да что же ты за чудовище! – все больше распалялась она. – Жаль, что ты не понимаешь, о чем я говорю, животное! Мерзкое, грубое, гадкое… – У Шейлы иссяк запас слов, чтобы выразить свою ненависть.
      «Молния» расстегнулась, брюки скользнули вниз. Она переступила через них, собственная нагота заставила заалеть ее щеки. В следующую секунду Шейла погрузилась в воду и тут же вынырнула обратно – от холода у нее перехватило дыхание.
      Отбросив мокрые пряди волос с лица, Шейла бросила быстрый взгляд на берег. Рафага сидел под деревом, низко надвинув шляпу. Шейла ощущала на себе его сосредоточенный взгляд, когда двигалась к берегу и тянулась за куском мыла, лежащим в траве у воды.
      Искупавшись, она храбро вышла из воды, даже не стараясь прикрыться руками. Подняла полотенце и стала растирать тело, чувствуя прилив тепла и стараясь не показать своего смущения.
      – Смотри хорошенько! – Ей хотелось швырнуть полотенце ему в лицо. – Может, это зрелище вдохновит тебя для ночных подвигов с Еленой.