Огромный авиалайнер, сотрясая воздух воем турбин, побежал по взлетной полосе, готовясь оторваться от нее. В это же время черный лимузин, вырулив на бетонный пятачок, остановился у частного реактивного самолета, на борту которого красовалась эмблема корпорации «Кэнфилд индастриз». Выскочив из-за руля, шофер расторопно распахнул дверцы машины, выпуская пассажиров.
      Росс Тиббс, появившийся из лимузина первым, галантно обернулся, чтобы помочь выйти Рейчел. Его грубая ладонь с удовольствием ощутила теплое пожатие тонких пальцев. Он с нескрываемым обожанием смотрел на нее, и Рейчел приятно возбуждало то, что ее любовник даже не пытается скрыть свои чувства, когда Лейн находится в какой-нибудь паре метров от них двоих. Безрассудство Росса по-настоящему пугало ее и в то же время доставляло наслаждение.
      – Ну что я тебе говорил, милая? – оживленно проговорил Лейн, появляясь с другой стороны машины в сопровождении Маккрея. – Отличная летная погода! Посмотри только, до чего небо голубое. Пилот заверяет, что на всем пути до Хьюстона мы не встретим ни облачка.
      – Что ж, прекрасно… – На самом деле ее заветным желанием было, чтобы сейчас небо заволокли облака и хлынул проливной дождь. Тогда бы у нее появился повод задержаться и провести еще несколько восхитительных часов с Россом.
      – Наша Рейчел летчик еще тот – вся трясется, стоит ей только ступить на борт самолета, – поведал Лейн со снисходительной улыбкой. Эта улыбка была ей хорошо известна. С самого начала их знакомства его отношение к Рейчел приняло слегка покровительственный оттенок. В последнее время эта снисходительность стала ей невмоготу.
      – Боюсь тебя огорчить, Лейн, но все мои страхи давно уже в прошлом. – Внутри у нее все клокотало от ярости. Ну когда же он увидит наконец, что она больше не девчонка, а утонченная светская леди? А то играет роль доброго папочки, да и то лишь тогда, когда соизволит уделить ей крупицу своего драгоценного времени.
      – Я тоже не самый отважный пассажир, – подал голос Росс. – Так что вы, Рейчел, в этом не одиноки.
      – Но я вовсе не боюсь летать. – Господи, и этот туда же. Уж если и Росс начал сюсюкать с ней, как с готовым расплакаться ребенком, то остается только одно – лечь и умереть.
      – В таком случае, если нам случится лететь куда-нибудь вместе, будете держать меня за руку. Так мне будет спокойнее. – Он слегка пожал ей пальцы, и Рейчел с волнением осознала, что Росс до сих пор не выпустил ее руки. Она бросила в сторону Лейна обеспокоенный взгляд: «Неужели заметил?» Однако не Лейн, а стоявший за его спиной Маккрей смотрел сейчас на них с нескрываемым любопытством. Поневоле пришлось задуматься над тем, о многом ли он знает или догадывается.
      Прежде чем она успела ответить Россу, к ним приблизился пилот.
      – Ваш багаж погружен, мистер Кэнфилд. Можем вылетать, как только скажете.
      – Спасибо, Джим. Уже садимся, – ответил Лейн, наблюдая за тем, как шофер, захлопнув багажник, застыл в почтительной позе у двери лимузина.
      – Кажется, нам уже пора. Что ж, Росс, спасибо вам за все. – Рейчел положила свободную ладонь на крепкую руку, которая все еще держала ее пальцы, а затем порывисто поцеловала его в щеку. Ее мало волновало, что Лейн может расценить этот жест как излишне фамильярный. Она была почти уверена, что в его душе не осталось места даже для ревности.
      – Рад был услужить, и вы знаете это, Рейчел. – Росс неохотно выпустил ее руку.
      – Не исчезайте насовсем. – В ее голосе прозвучала откровенная мольба, и она тут же постаралась замаскировать возникшую неловкость. – Вы же знаете, как интересует меня ваша молодая кобылка.
      – Обещаю информировать вас о всех ее достижениях.
      – Позвольте, Росс, и мне присоединиться к благодарности Рейчел, – протянул ему руку Лейн. Поколебавшись долю секунды, Росс пожал ее. – Мы в самом деле благодарны вам за то, что вы подбросили нас в аэропорт. Надеюсь, мы причинили вам не слишком много хлопот.
      – Абсолютно никаких.
      – Будете в окрестностях Хьюстона, непременно заезжайте. И знайте, в Ривер-Бенде вы всегда желанный гость.
      – Ловлю вас на слове, – весело произнес Росс, украдкой взглянув на Рейчел. – Давненько, кстати, я уже не наведывался в родные места.
      Маккрею выпало завершать церемонию прощания. Он не был многословным. Все, что нужно в таких случаях, было уже сказано, и теперь ничто больше не задерживало их. Поднимаясь на борт самолета вместе с Лейном, Рейчел чувствовала себя так, словно душа ее рассечена пополам. Еще раз помахав Россу из самолетной двери, она вошла в роскошный салон, где заняла свое обычное место. Застегнув ремень и устало откинув голову на спинку велюрового кресла, Рейчел горестно вздохнула.
      – Тебя что-то беспокоит, дорогая? – заботливо поинтересовался Лейн.
      – Нет-нет, ничего, – поспешила она успокоить мужа, но в ту же секунду заметила, что тот даже не смотрит в ее сторону. Раскрыв свой атташе-кейс на откидном столике, он уже рылся в кипе бумаг. – Просто устала. Вечеринка так затянулась, никто не хотел расходиться до самого утра… – Она замолчала, внезапно увидев, как пристально смотрит на нее Маккрей. – А с тобой, Маккрей, мне, очевидно, вообще не стоит разговаривать. Ты вчера к нам так и не вернулся.
      – Меня задержали.
      – Наверное, излишне даже спрашивать, кто именно? – Воспоминание о вчерашней безобразной сцене с участием Эбби немедленно наполнило ее черной злобой. О, Боже, до чего же она ненавидела и презирала эту женщину!
      – Совершенно верно, излишне.
      – И о чем же вы с ней беседовали?
      – А это уж, Рейчел, извини, не твое дело. – У него не было ни малейшего желания смущенно отмалчиваться в ответ на ее бестактные вопросы.
      – Господи, Маккрей, да что это с тобой? Неужели ты настолько глуп, что решил спутаться с ней снова? Да после того, что она вместе со своей нахальной дочкой выкинула вчера вечером…
      – Послушай, Рейчел, говори, да не заговаривайся, – свирепо предупредил он. – Иден тут ни при чем.
      Его тон был по-настоящему угрожающим. Она даже слегка отшатнулась от него, округлив в изумлении глаза.
      – Вот уж никогда бы не заподозрила в тебе такую чувствительность. – Теперь ее так и распирало от любопытства.
      Злой на самого себя за то, что дал повод для подозрений, Маккрей раздраженно вскочил с места.
      – Да, черт побери! Мне очень не понравилось то, как вы с Эбби втянули в свою идиотскую свару невинное дитя. А теперь прости, но мне почему-то захотелось посидеть одному, в хвосте самолета. Боюсь, что сегодня утром собеседник из меня никудышный. – Пройдя в самый конец салона, он опустился в одно из задних кресел и пристегнулся, громко звякнув пряжкой.
      Через несколько минут, набрав высоту, небольшой самолет уже мчался на восток. Какое-то время Маккрей пристально смотрел в иллюминатор, следя за тянувшейся внизу серой полоской шоссе. Где-то там, по одной из этих дорог, ехала сейчас Эбби… Вместе с его дочерью. Его! Невероятно, но у него был ребенок – его частичка, плоть от плоти, кровь от крови.
      Ему вспомнилась первая встреча с ней – симпатичной крохой с большими синими глазами, попросившей помочь найти «потерявшуюся» маму. В тот момент он удивился, почему из всей огромной толпы она выбрала именно его. Однако сейчас это обретало особый, глубокий смысл. Иначе и быть не могло, ведь потом оказалось, что он ее отец. Должно быть, она инстинктивно потянулась к нему. И пусть Эбби спорит, говорит все, что угодно, но между отцом и ребенком все-таки существует некая незримая связь.
      Ну и что из этого? Что теперь ему делать? Всю ночь он бился над этим вопросом, однако ни на шаг не приблизился к его решению, с тех пор как двенадцать часов назад ушел из гостиничного номера Эбби.
      «Если у тебя есть к ней хоть капля любви, не приходи», – это было последнее, что сказала ему Эбби. Маккрей задумался: а что, если она права? Что принесут Иден его попытки утвердиться в правах отцовства? Сколько боли выпадет на ее долю? Конечно, она девочка умненькая, это уже сейчас видно, однако есть вещи, которые пятилетнему ребенку понять не под силу.
      Но разве может он уйти просто так, вычеркнув все из памяти? Как невозможно повернуть время вспять, так и ему никогда не удастся забыть то, что произошло вчера вечером. Он не сможет жить, делая вид, что Иден попросту нет на свете. Перед его взором до самого горизонта расстилалось синее небо Техаса – почти такое же синее, как ее глаза. Маккрей попытался восстановить в памяти ее личико: озорной блеск в синих глазенках, невинная улыбка, от которой появляются ямочки на розовых щечках, весело подпрыгивающий хвостик темных волос. «А ведь она в самом деле чертовски хороша, эта кроха», – подумал он. И тотчас рядом с ее хорошеньким личиком представил себе лицо Эбби: те же синие глаза, те же темные волосы, только взгляд другой – подозрительный, настороженный… Взгляд матери, готовой до последнего защищать свое дитя. Он не мог винить Эбби за то, что она хочет оградить Иден от невзгод, но ему-то, черт возьми, что делать? Ведь дочь не только ее, но и его тоже.

      Вдали, на поле, сосредоточенно урчал «Катерпиллер». Небольшой бульдозер шел кругами по бывшему сенокосу. Опущенный нож, снимая верхний слой почвы вместе со стерней, выписывал овал, повторяя очертания беговой дорожки ипподрома. На месте луга создавалась тренировочная площадка. Работы развернулись примерно в полукилометре от викторианского особняка Ривер-Бенда. И его обитатели, и люди, работавшие над сооружением ипподрома, отлично видели друг друга.
      Выбирая это место, Эбби сознавала, что Рейчел воспримет подобное строительство как еще одну шпильку в свой адрес. Однако в планы Эбби вовсе не входило лишний раз злить владелицу Ривер-Бенда. Просто этот участок подходил ей как нельзя лучше. Он был достаточно плоским, сухим и находился на порядочном расстоянии от ручья, что исключало возможность затопления в случае ливневых дождей. Таким образом, что бы ни думала по этому поводу Рейчел, соседство тренировочной дорожки с Ривер-Бендом было чисто случайным.
      Небольшой автомобильчик, затарахтев, тронулся со двора фермы. За рулем сидела репортерша, представляющая одно из ведущих изданий по проблемам коневодства. Провожая ее взглядом, Эбби обессиленно вздохнула:
      – Не знаю, как ты, Бен, а я чувствую себя, как выжатый лимон. Ну сколько можно языком молоть? Господи, да у нее теперь материала на несколько статей.
      – Иден вот-вот возвратится. Сейчас школьный автобус подъедет, – напомнил ей Бен.
      – Пойду встречу ее. – Эбби быстро зашагала по тропинке, ведущей к шоссе.
      С тех пор как Маккрей выяснил, что Иден его дочь, она полностью утратила покой. Ей каждую минуту нужно было непременно знать, где и с кем находится ее девочка. С момента роковой встречи с Маккреем прошло почти десять дней. За все это время он ни разу не дал о себе знать. Неужели он и в самом деле оставил их в покое? Ей очень хотелось верить в это.
      Автомобиль журналистки затормозил, уступая дорогу приближающемуся пикапу. Этот грузовичок был ей совершенно незнаком, зато девочку с черным хвостиком, весело махавшую рукой из кабины, Эбби узнала безошибочно. Это была ее Иден! Эбби похолодела, будто налетел северный ледяной ветер и пронизал ее до костей. Застыв на месте, она во все глаза смотрела на Маккрея, плавно остановившего свой пикап. Да, это был он. Случилось именно то, чего она так боялась все эти дни: Маккрей был здесь, и вместе с ним была Иден.
      – Мамочка! – Иден радостно высунула голову из окна машины. – Посмотри, кто к нам приехал!
      С трудом передвигая ставшие ватными ноги, Эбби пошла к грузовичку. Горло перехватило от ужасного подозрения. Она продолжала обескураженно глазеть на Маккрея, уже почти не видя Иден.
      – Залезай, – скомандовал он.
      Открыв онемевшими пальцами дверцу, она села в машину.
      Иден с готовностью пересела на середину сиденья, давая ей место, и тут же принялась трещать как сорока, однако Эбби не слышала ни слова. Казалось, она заранее приготовилась к неотвратимому, но теперь, когда ужасное наконец свершилось, не знала, что делать.
      – Мама, ну что дверь не открываешь? – недовольно протараторила Иден. Словно очнувшись от сна, Эбби обнаружила, что они остановились. Пикап стоял прямо перед домом. Она неуверенно ступила на землю, Иден выпрыгнула следом. – Пошли скорее, мамочка! Я обещала показать ему своего пони.
      Реакция Эбби была чисто автоматической.
      – Сначала переоденься, милая моя. Сними школьную одежду. – Она подтолкнула дочь к крыльцу.
      – Ну ма-ам… – Иден уперлась, не желая уходить.
      – Мы с тобой, кажется, уже говорили насчет капризов.
      В этот момент раздался хруст гравия – огибая капот машины, к ним подходил Маккрей.
      – Говорили, – неохотно пробубнила Иден и тут же, задорно взглянув на Маккрея, выпалила: – Я быстро, честное слово! Только, чур, никуда не уходить, пока я не вернусь. Поклянись, что не уйдешь.
      – Ей-богу, не уйду, – прозвучал над левым ухом Эбби низкий голос. Однако она даже не обернулась. Зато Иден, расплывшись в улыбке, помчалась в дом.
      Эбби стояла, словно обратившись в соляной столб. Стук двери подобно выстрелу отозвался в ней болезненным эхом. Нервы были напряжены до предела. Ей казалось, стоит только пошевелиться, и случится непоправимое. Сейчас, когда Маккрей смотрел только на нее, она была способна на все, что угодно. Эбби попыталась забыть о его присутствии, но тщетно. Ведь он смотрел на нее, а разве можно забыть об этом, когда волосы у нее торчат сзади в разные стороны, как солома? Каких-нибудь двадцать минут назад эта проклятая репортерша заставила ее скакать верхом на Уиндсторме, выбирая удачный ракурс для фотографии, которую пообещала тиснуть вместе со статьей в своем журнале. Высокий воротничок блузки душил ее, черный жакет и серые лосины тоже внезапно стали тесны.
      Она физически ощущала на себе его внимательный взгляд, и стоило ему отвернуться, ей сразу же стало легче.
      – А ты тут многое перестроила. Не видно что-то старого коровника.
      Эбби проследила за его взглядом.
      – Мы давно уже снесли его. На его месте теперь новая конюшня для кобыл с жеребятами.
      Три новые постройки – конюшня для кобыл, стойла и конюшня для жеребцов – были выкрашены в светло-желтый цвет пустыни, за исключением углов, выкрашенных в темно-коричневый. Загоны, арена, манеж – все это было обнесено деревянной изгородью, черной от креозота. Везде была видна заботливая рука хозяйки – каждая вещь на месте, каждой отведена определенная роль. Эбби знала, что ей удалось немалого добиться, и не могла не гордиться собой. Правда, сейчас гордость ее несколько увяла. Она понимала, что Маккрей сравнивает ее хозяйство с теми ультрасовременными сооружениями, которые наверняка видел в Ривер-Бенде. И тут уж волей-неволей приходилось признать, что по сравнению с тем, что построила в своем имении Рейчел, ее конюшни выглядели жалкими сараями.
      – Признайся, Маккрей, ведь не затем ты приехал, чтобы любоваться моими развалюхами. Лучше прямо скажи, что тебе от меня надо, – произнесла она сиплым от волнения голосом, впервые отважившись посмотреть ему прямо в лицо. И была поражена, сколь изможденным оно стало. Его щеки заметно ввалились, под глазами образовались круги.
      – Я пытался быть покорным тебе, Эбби, – сказал он. – Старался смириться, не беспокоить вас. Ничего не получается. Не могу забыть, что она моя дочь, – и все тут!
      – Нет… – прошептала она. Это была слабая попытка заставить себя не слушать то, что он говорит.
      – Я хочу, чтобы в ее жизни было место и для меня.
      – Ты не можешь!
      – Не могу? – Его суровый, испытующий взгляд вонзился в нее, но затем, скользнув в сторону, смягчился, заискрился улыбкой. – Что ж, давай посмотрим!
      Почти в ту же секунду Эбби услышала, как хлопнула дверь и по асфальту дробно застучали каблучки. Резко обернувшись, она увидела Иден, мчащуюся к ним со всех ног. Ее темные хвостики, как всегда, весело прыгали вверх-вниз. Одна штанина залатанных джинсов была заправлена в ботинок, другая болталась навыпуск.
      – Быстро я, правда? – запыхавшись спросила Иден, подбежав к Маккрею. И, почти не замедляя бега, схватила его за руку и потащила к стойлам. – Пойдем, пойдем скорее! Я хочу показать тебе Джоджо. Самый лучший пони в мире! Я бы тебе разрешила на нем покататься, но ты слишком большой, раздавишь еще.
      – Верно, я лучше посмотрю, как умеешь кататься ты, – улыбнулся Маккрей.
      Иден запоздало оглянулась.
      – А ты, мама? Пойдешь с нами?
      – Иду. – Она ни при каких обстоятельствах не оставила бы свою дочь наедине с Маккреем.
      Но в то же время Эбби намеренно старалась держаться чуть поодаль и не принимала участия в беседе, отводя себе исключительно роль провожатой. К тому же надо было помочь Иден взобраться на довольно высокого пони валлийско-арабской породы. Вместе с тем ни словом, ни жестом Эбби не хотела показать, что одобряет эту затею. И уж тем более ей не хотелось, чтобы со стороны их компания выглядела счастливой троицей.
      Наблюдая за Иден и слушая ее болтовню, Эбби не могла не видеть, насколько ее дочь привязалась к Маккрею. Она попыталась доказать себе, что это еще ничего не означает. Иден быстро привязывалась к людям, это с ней и раньше случалось. Вот и сейчас с ней происходит то же самое. Однако простая симпатия и особое родство душ далеко не одно и то же. И не надо видеть в общении Иден с Маккреем того, чего нет на самом деле. Повторяя про себя эти слова как заклинание, Эбби шла за ними.
      – Не правда ли, она отлично ездит верхом? Наездница – с ноготок, а как скачет! – воскликнул Маккрей, наблюдая с улыбкой, как уверенно Иден гонит своего пони по арене легким галопом.
      В его голосе прозвучала неподдельная гордость, и Эбби захотелось взвыть от досады. Так мог говорить только счастливый отец.
      – Для ее возраста очень неплохо. – Не согласиться с ним означало бы, что она не испытывает такой же гордости за свою дочь. А это было бы неправдой.
      Пока Иден без устали носилась кругами по арене, Маккрей незаметно придвинулся поближе к Эбби и оперся на ограждение.
      – Ты только посмотри на нее, Эбби, – пробормотал он. – Наша частичка, кровиночка наша…
      Эбби тоже смотрела на дочурку, и кое-что замечала в ней словно впервые: волосы черные – от нее, волнистые – от Маккрея; глаза синие – от нее, пальчики кривые – от Маккрея. Раньше она отказывалась смотреть на Иден такими глазами, но теперь была вынуждена видеть все то, что пыталась игнорировать прежде. Эбби медленно перевела взгляд с дочери на Маккрея. Нелегко было смотреть в его темные глаза, которые словно видели ее насквозь. Но и отвести взгляд от них она не могла.
      – Это же наше творение – мое и твое, Эбби. – Его голос был наполнен теперь теплом и лаской.
      Внезапно она с губительной легкостью представила себя вновь в его объятиях.
      – Не говори… так. – Эбби опасливо отошла в сторону. – Даже не думай об этом!
      – Но ты же знаешь, что это правда. – Он по-прежнему опирался на ограду, будто не замечая, что она вся напряглась как пружина.
      Все так же осторожно, словно стараясь не спровоцировать Маккрея, она переместилась к воротам.
      – Иден! Хватит на сегодня. Подъезжай сюда немедленно, пора прощаться с мистером Уайлдером. Ему надо срочно уезжать.
      Пустив своего пони галопом, девочка лихо подскакала к воротам.
      – А он не может чуть-чуть задержаться? Я ему еще прыжки не показала. Знаешь, как мой Джоджо высоко прыгает?
      – Нет, поздно уже. – Подхватив пони под уздцы, Эбби повела его с арены.
      – А ужинать он не останется?
      – Нет. – Не хватало еще, чтобы о визите Маккрея узнал Доби. Боковым зрением она заметила, что Маккрей наконец оторвался от ограды и тоже медленно побрел к воротам. – Я уже спрашивала его, но он говорит, что не может. – Эбби многозначительно поглядела на Маккрея, чтобы он не вздумал говорить, что это не так.
      – Да, Иден. Может, как-нибудь в другой раз, – вяло согласился он.
      – А ты к нам снова приедешь? – оживленно спросила девочка.
      – На это ты можешь рассчитывать.
      – Мак… – поперхнулась Эбби. Слова застряли у нее в горле.
      – Я еще не успел сказать твоей маме, что скоро перееду сюда жить. – Он сообщил это так спокойно и равнодушно, что в первые секунды ее сознание отказывалось воспринимать его слова.
      – Не может быть! – Эбби в ужасе уставилась на него.
      Маккрей лениво улыбнулся, однако глаза его глядели вполне серьезно.
      – Это одно из преимуществ жизни «дикого кота», как иногда называют нас, буровиков, гоняющихся за удачей. Можно в любой момент перенести штаб-квартиру своей компании куда угодно. Вот я, например, решил обосноваться здесь. Пора уже переходить к оседлому образу жизни.
      Эбби была готова обрушить на него тысячу самых гневных слов, но не могла вымолвить ни одного из них, во всяком случае, в присутствии Иден.
      – Ты думаешь, это будет разумно? – только и сумела спросить она.
      – Разумно для кого? – мягко поинтересовался, в свою очередь, Маккрей с самоуверенной улыбкой. – Я на пару дней задержусь в городе – похожу, посмотрю, что и как. В общем, не исключено, что еще встретимся.
      От бешенства Эбби не могла вымолвить больше ни слова. Он отлично знал, что она не могла оставить этого просто так. Знал, черт побери, что она будет вынуждена искать с ним встречи, чтобы отговорить его от этой дурацкой затеи. Ей действительно необходимо было убедить его, что, возвратившись, он совершил бы серьезную ошибку.
      Сказав что-то Иден, Маккрей пошел к своему пикапу. Эбби смотрела, как он пересекает двор, садится в кабину. У нее отлегло от сердца, когда его машина тронулась с места. Но в то же время приходилось смириться с необходимостью увидеться с ним снова.
      – Скажи, мама, а почему ты не сказала ему «до свидания»?
      – Мак, подожди! – Она внезапно поняла, что так и не узнала, где он остановился. Однако было уже поздно – рокот двигателя заглушил ее оклик. Он не слышал ее, а бежать за ним Эбби не собиралась.
      – А почему ты назвала его Маком? – Иден смотрела на нее с нескрываемым подозрением.
      – Я… даже и не знаю. – Эбби и сама не заметила, как его назвала. – Наверное, потому, что у него кличка такая. – Эбби нечасто произносила его имя в сокращенном виде. Раньше она называла его Маком, в основном, когда они занимались любовью.
      – Знаешь, а мне нравится, – глубокомысленно изрекла Иден. – Теперь я тоже буду его так называть.
      Эбби хотела было возразить, однако не нашлась сразу, что сказать. У нее было такое чувство, будто она тонет в болоте: чем больше барахтаешься, тем глубже тебя засасывает трясина. И все же как-то надо выбираться.
      – Расседлай Джоджо, милая, и поставь его в стойло. Нам надо еще лошадей накормить и ужин приготовить, а то уже скоро наш папа вернется.

* * *

      Дом Трюсдейла представлял собой двухэтажное кирпичное сооружение, построенное на рубеже двух столетий. Когда-то в нем располагался банк, потом мелочная лавочка, а помещения, в которые можно было проникнуть с черного хода, сдавались внаем под конторы. Когда же лавочки начали закрываться одна за другой, все здание было перестроено под конторское, причем офисы в нем стоили очень дешево. Последний съемщик съехал отсюда прошлым летом, однако никто не потрудился соскрести с витрины фасада название компании, предлагавшей свои услуги в борьбе с термитами и сорняками.
      С детских лет Эбби благоговела перед этим величественным зданием. Особенно нравились ей массивные карнизы, которые сохранились только у старых домов. И эти карнизы опять бросились ей в глаза, когда она остановила свою машину на пустой парковке перед древней постройкой. Выйдя из машины, Эбби оглянулась, ища пикап Маккрея, но не нашла его, хотя на часах было уже семь минут второго. Сегодня утром ей все-таки удалось связаться с Маккреем через его офис, и он назначил встречу здесь на час дня. Поднявшись по ступенькам парадного крыльца, она нерешительно толкнула дверь. Та легко открылась.
      Войдя, Эбби затворила дверь за собой и прислушалась. Застоявшийся воздух был холоден и сыр, как в склепе. Должно быть, старый пустой дом не отапливался. Из конца темного длинного коридора раздался какой-то стук.