Глава 5

— Что ты там бормочешь, Боллукс? Говори громче!

Сидя за игровой доской напротив Чубакки, Хэн взглянул в другой конец пассажирского салона «Тысячелетнего сокола», где среди сваленных грудой контейнеров, герметических бочонков и всевозможных запчастей на упаковочной корзине пристроился старый дроид.

Вуки сидел в углу дивана, положив подбородок на огромную лапу, и, нервно подергивая черно-синим кожистым носом, щурил глаза на шахматную доску. Время от времени он переводил сосредоточенный взгляд с голографических фигурок на небрежно развалившегося Хэна. Чуи уже расправился с двумя фигурами противника, но сейчас он заметил, что его преимущество, оказывается, было мнимым. А между тем Хэн играл отнюдь не в полную силу. Внимание рассеивалось, игра не захватывала. Хэн был раздражен. Он все прокручивал и прокручивал теперешнюю ситуацию. Какие прелести сулит им этот полет? На первый взгляд — транспортировка пассажира… пассажиров… ну пусть нестандартных… она же — цена за ремонт. В общем, нормально. Новые сенсоры и антенна работают прекрасно, так же как и заново отлаженные системы корабля. Все сделано по высшему разряду, как-всегда у Дока… то есть, теперь у дочери Дока. Но невозможно смириться с мыслью, что «Сокол» болтается внутри этой бесформенной дуры, огромной баржи, как… Тут Хэн крякнул и мысленно извинился перед кораблем за сравнение. Вдобавок баржа строилась не для скоростных полетов, они тащились уже невесть сколько, и одно это злило.

Сквозь подошвы сапог Хэн ощущал приглушенную, неровную вибрацию двигателей баржи. Ненавижу. Долететь и сбросить это уродство, чтоб никогда не видеть. Сначала — долететь. Сделка есть сделка, от этого никуда не денешься. Вдобавок Джесса объяснила — отказной лист для «Сокола» обещали раздобыть именно те люди, которых Хэн должен был подобрать на Орроне III. Так что на это дело не плюнешь. Хотя и очень хочется.

А тут еще этот обшарпанный дроид со своей замедленной речью.

— Я ничего не говорил, сэр, — вежливо ответил Боллукс. — Это Макс.

— Тогда что он сказал? — пробрюзжал Хэн.

Эти две-в-одной машины иногда обменивались высокоскоростными информационными импульсами, но, похоже, предпочитали разговаривать вслух. Стоит дроид, рот закрыт, грудь тоже (Хэн уже привык смотреть ему на грудь — тоже ведь абсурд, заметьте), а разговаривает. Сам с собой. Хэн каждый раз вздрагивал, слыша детский голос. Не любил он чревовещания.

— Он хотел бы, капитан, — как всегда, медленно произнося слова, ответил Боллукс, — чтобы я открыл свой пластрон. Вы позволите?

Хэн поймал довольный взгляд Чубакки, взглянул на доску и увидел хитрую ловушку. Ну, Чуи! Вот постарался так постарался… ах да, позволит ли капитан. Нерешительно занеся руку над клавишами, Хэн позволил:

— Да, конечно, Боллукс… открывай свою форточку. Не обращай внимания, что я занят.

Он сердито посмотрел на вуки, уже понимая, что способа избежать ловушки нет. Чубакка откинул назад рыже-коричневую лохматую голову и громко засмеялся, обнажив клыки.

Рабочий дроид плавно завел длинные руки назад, и с тихим свистом выходящего воздуха — пластрон был воздухонепроницаемым, изолирующим и противоударным — грудь Боллукса раскрылась. Монокуляр Синего Макса ожил — вспыхнул яркий пучок света и выдвинулся из грудной клетки. И, конечно, не куда-нибудь, а в сторону игровой доски, и как раз в тот момент, когда Хэн сделал ход. Голографическая фигурка — миниатюрный монстр — бросилась на одну из фигурок Чуи. Соотношение сил этих двух фигурок было тонким, Чуи обдумал его тщательно, а Хэн, пол-игры занятый своими мыслями, ошибся в расчете. Чуи победил легко и быстро.

— Вы должны были прибегнуть к Второй Защите Илтмара, капитан, — живо отреагировал Макс, всегда готовый помочь добрым советом. Хэн посмотрел на него. Взгляд, сообразно ситуации, был убийственным. Чуи издал второй залп хохота. Компьютерный вундеркинд добавил с детской непосредственностью: — Я просто пытаюсь помочь вам, сэр.

Боллукс решил, что надо вмешаться.

— Синий Макс совсем новый и очень юный, капитан. — Хэн молча одарил тем же взглядом дроида с замедленной речью. Ободренный его вниманием, Боллукс сверкнул красными глазами и развил тему: — Я немного обучил его этой игре, но он пока не знает, как люди чувствительны.

Чуи, трясясь, зажал рот волосатыми лапами, потому что следующий убийственный взгляд чувствительного человека вперился в него.

— Вот как.? — Хэн любезно приподнял брови, поворачиваясь к дроиду. — А чему ты его еще обучаешь, великий учитель?

— Многому, — встрял Макс. И зажурчал: — Боллукс везде побывал. Мы сидим и разговариваем все время, он рассказывает мне о местах, которые видел.

Хэн нажал клавишу сброса, одновременно стирая с доски и свои оставшиеся фигурки, и фигурки торжествующего победу Чубакки.

— Рассказывает? Ну, это, наверно, страшно увлекательно: «Траншеи, которые я копал. Воспоминания дроида. Трансгалактический дневник».

Как это умеют дроиды, Боллукс понял все буквально.

— Меня активировали на звездных верфях на Фондоре, — медленно заговорил он. — Сначала я трудился в альфа-группе, занимающейся первичным обследованием планет, а после этого — в строительной бригаде системы управления погодой. Потом я работал подсобным рабочим в Бродячем Зверинце Гэн Джен Ру и ремонтником на Тридгейле. И много где еще. Но постепенно появлялись все новые модели, и одну за другой работы приходилось уступать им. Я старался как мог, однако, несмотря на модификацию и перепрограммирование, мне не под силу состязаться с более новыми, совершенными дроидами.

Заинтересованный вопреки собственному желанию, Хэн спросил:

— Где Джесса откопала тебя для этой поездки?

— Это не она нашла меня, сэр, я сам напросился. Прошел слух, что из главного рабочего фонда будет отобран дроид для какой-то модификации, цель которой не указывалась. Я находился там, был выставлен на открытом аукционе. Подошел к ней и спросил — не могу ли быть полезен.

Хэн рассмеялся.

— Ну и чего ты добился? Что они вытащили из тебя часть потрохов, переделали остальное и засунули внутрь эту дорогостоящую игрушку? По-твоему, это удачная сделка?

— Минусы, разумеется, есть, сэр. Но зато я могу функционировать на относительно высоком уровне активности. Особого выбора вакансий у меня не было, капитан, разве что закапывать побочные продукты жизнедеятельности в каком-нибудь мире с низким уровнем технологии. Но так я, по крайней мере, продолжаю работать и продлеваю время своего существования.

Хэн удивленно уставился на дроида, размышляя о том, не сошел ли тот, на свой электронный лад, с ума.

— Зачем, Боллукс? Какой смысл? Ты сам себе не хозяин. Ты даже не имел права голоса в вопросе выбора собственного имени — твой новый владелец перепрограммировал и назвал тебя, как ему вздумалось. В конце концов, ты станешь больше не нужен, и что тогда тебе останется? Только отправляться на свалку.

Теперь Чубакка внимательно прислушивался к разговору. Вуки жили гораздо дольше людей, и его перспективы в этом смысле сильно отличались от тех, которые ожидали любого человека или… дроида. Вот почему его заинтересовал безмятежный ответ Боллукса:

— Для дроида устареть — это все равно что для человека или вуки умереть. Конец функционирования или, иначе говоря, конец существования. А этого, по моему мнению, следует избегать любой ценой, капитан. В конечном счете, чего стоит существование, лишенное смысла и цели?

Хэн вскочил, разозлившись по непонятной для него самого причине. Идиотский спор! Любой спор с дроидом идиотский! А Боллукс, груда старого хлама, если называть вещи своими именами, — тупица и неудачник, которого обвели вокруг пальца. И стоит высказать ему все, что Хэн думает.

— Боллукс, ты знаешь, кто ты такой?

— Да-а-а, сэр. Контра-а-ба-ан-ди-ист, — тут же ответил Боллукс.

Хэн удивленно уставился на дроида, раскрыв рот и не в силах сразу сообразить, что сказать. Даже рабочий дроид должен понимать, что такое риторические вопросы, подумал он.

— Что ты сказал?

— Я сказал: «Да, сэр. Контрабандист», — как обычно, растягивая слова, ответил Боллукс. — Как и вы сами. Тот, кто занимается нелегальным ввозом-вывозом, — он ткнул металлическим пальцем в Синего Макса, устроившегося у него в грудной клетке, — и утаивает доставляемые товары.

Чубакка, схватившись за живот, крутанулся в кресле и истерически захохотал, дрыгая . задними лапами.

— Заглохни! — взорвался Хэн.

Боллукс, с этой его странной покорностью, тут же точно выполнил его приказание. Чубакка едва не задыхался от смеха, на крепко зажмуренных глазах далее выступили слезы. Хэн оглянулся по сторонам в поисках гаечного ключа, молотка или другого подходящего инструмента. Не хватало только, чтобы какой-то дроид взял над ним верх и потом всем рассказывал об этом! Но как раз в этот момент навигационный компьютер издал сигнал предупреждения. Хэн и Чубакка — вуки все еще держась лапами за живот бросились в кабину, чтобы подготовиться к возвращению в обычное пространство.

Долгий скучный полет к Оррону III вконец истрепал им нервы; даже находясь внутри скорлупы гигантской баржи, пилоты были безмерно счастливы вновь увидеть отсутствовавшие в гиперпространстве звезды. Яйцеобразный корпус баржи выпячивался под ними — не корабль, а маломощная металлическая жестянка. Осуществляя задуманную маскировку, техники Джессы постарались расположить «Сокол» так, чтобы из его кабины обзор был как можно лучше. Хэн и Чубакка пытались разглядеть завидневшийся вдали Оррон III. В работу бортового компьютера они не вмешивались, чтобы корабль не вышел из роли автоматизированной баржи.

На Орроне III они раньше не бывали. Они знали только — и то кое-что лишь от Джессы, — что Автаркия рассматривала эту планету прежде всего как «хлебную корзину» и старалась извлечь все преимущества из того, что урожай тут можно было собирать круглый год (Хэну невольно вспомнился Дюроон). Кроме того, стратегически важное расположение планеты навело чиновников на мысль построить здесь Инфоцентр Автаркии, а его деятельность существенно упрощала военным и полиции выполнение их задач.

Они приближались, и Хэн жадно смотрел на новую планету. Любил он новое.

Оррон III был прекрасен — мягкая зелень буйной растительности, голубизна океанов и совсем невысоко — вереницы белых облаков. Цветение, простор, покой — и не сразу бросились в глаза немногочисленные сооружения, гармонирующие с ландшафтом. Хэн и Чубакка старались запомнить их расположение — они уже подходили к. планете и теперь не отрывали взглядов от экранов.

— Что это? — Хэн вдруг наклонился к экрану, пристально вглядываясь. Вуки неуверенно промычал что-то.

— Чуи, может, мне показалось, — вроде в районе трансполярной орбиты что-то большое. — Не отрывая взгляд от экрана, Хэн покачал головой. Либо оно ушло за горизонт, либо мы сами опустились слишком низко, сенсоры не могут поймать эту штуку. А может, и то и другое вместе.

Это мог быть сторожевой корабль. Да что я волнуюсь-то? На «Сокол» надета баржа, ситх ею подавись. Все в порядке.

Поверхность планеты проступала все отчетливей: холмистая местность, аккуратно расчерченная на разноцветные многоугольники, лоскутки, увеличивающиеся, становящиеся вблизи огромными, до горизонта, — поля. Разноцветье объяснялось просто: что только здесь не росло и не вызревало, круглый год, безостановочно. Здесь умели получить от земли все что можно; здесь, на тихой просторной аграрной планете, оптимально использовали и новейшую технику, и ресурсы рабочей силы, в основном человеческой. Но Хэн поймал себя на том, что, прокручивая в голове информацию об Орроне III, он уже третий или четвертый раз подумал: «Надо же, как тут красиво».

Космопорт, на который они в конце концов приземлились, представлял собой площадку, которая тянулась на многие километры. Неудивительно: садясь, они видели несчетное количество огромных барж-роботов. Та часть космопорта, где размещались собственно корабли Автаркии, занимала лишь небольшой угол этого сооружения, при том, что средства связи и жилые комплексы находились здесь же. Для барж предназначалась вся остальная площадь — бескрайнее море причальных мест, каждое из которых окружено специальными мостками, по которым легко и удобно добраться до баржи для ее ремонта или загрузки. По дорогам, сходящимся со всех сторон к космопорту, шел постоянный поток крупногабаритного наземного транспорта, который разгружался и тут же снова отправлялся туда, где сейчас шла уборка урожая.

Фальшивая баржа с запрятанным внутри «Соколом» опустилась на указанном причальном месте среди сотен других. Как только они коснулись земли, щебетанье компьютеров смолкло. Хэн и Чубакка выбрались из кабины и вошли в передний отсек. Боллукс, сидящий на диване, поднял на них взгляд.

— Мы сейчас высаживаемся, сэр?

— Нет, — ответил Хэн. — Джесса сказала, что эти люди сами найдут нас.

Вуки подошел к выходу и нажал кнопку. Люк «Сокола» откинулся, рампа опустилась, но они не ощутили привычного дуновения воздуха новой планеты. Воздух атмосферы Оррона III внутрь не проникал: маскирующий корпус прикрывал большую часть надпалубных сооружений «Сокола» и сразу же у конца рампы был установлен временный внешний люк.

Едва успела опуститься рампа, как послышалось клацанье по наружной обшивке. Вуки настороженно фыркнул. У Хэна в руке тут же появился бластер. Увидев, что партнер готов к встрече, вуки нажал кнопку, открывающую внешний «люк».

Их взорам предстал человек, выглядевший, по меньшей мере, странно. На нем был зеленовато-серый комбинезон портового рабочего и пояс для инструментов. Но аура, излучаемая им, — Хэн сразу почувствовал это, а он привык доверять своим ощущениям при первом контакте, — аура его меньше всего напоминала ту, что присуща техникам-контрактникам. Этот не контрактник, не техник… уроженец мира, где явно в избытке хватает ультрафиолета, — кожа у пришедшего была глубокого черного цвета, слегка отливающая лиловатой синевой. В темных круто вьющихся волосах и кудрявой черной бороде светло поблескивали серебряные ниточки, а кое-где и пряди. Рослый, крупный, ладно сложенный, чуть тяжеловатый и чуть медлительный, этот человек держался с большим достоинством, но черные глаза его были молодыми и веселыми, с живой искоркой.

— Я — Реккон, — назвался он первым.

Взгляд у него был прямой, открытый, и, хотя говорил он негромко, голос отличался глубиной и звучностью. Он повесил на пояс тяжелый гаечный ключ, которым стучал по корпусу.

— Капитан Соло здесь?

Чубакка лапой указал на своего партнера, который как раз в этот момент спускался по рампе. Потом вуки рявкнул что-то на своем родном языке. Реккон рассмеялся и — к великому изумлению Хэна — проревел ответ на языке вуки. Очень немногие люди способны хотя бы понимать язык этих крупных гу-маноидов; еще меньшая их часть обладает диапазоном и силой голоса, требующимися, чтобы говорить на нем. Чубакка испустил душераздираюшии переливистый рев, выражавший его восхищение Рекконом, и, шустро спустившись вниз, похлопал его по плечу, как старого друга.

— Надеюсь, обмен приветственными песнями закончен? — Кореллианин гнул ту же линию, что и на Дюрооне: никаких сантиментов, никаких подробностей. — Я — Хэн Соло. Когда взлетаем? .

Реккон откровенно оценивающе рассматривал пилота, отсвет радости не угасал на его лице.

— Мне бы хотелось, чтобы это произошло как можно быстрее, капитан Соло. Но сначала придется заглянуть в Центр, чтобы перекачать данные, которые мне нужны, и прихватить остальных.

Теперь стало ясно, что первое впечатление о его медлительности было обманчивым. Мимика была по-молодому подвижной, и, когда Реккон смеялся или оценивал собеседника, слушая и явно подмечая каждое слово, каждую интонацию, он казался Хэну быстрым.

Во всяком случае, Хэн не усомнился бы в его реакции. Да и в способности мгновенно принимать .решение.

Хэн оглянулся и сделал знак Боллуксу, который уже замер в ожидании наверху лестницы.

— Иди сюда, Ржавая Жестянка. Для тебя наконец нашлось дело.

Боллукс с уже закрытым грудным пластроном, лязгая, заспешил вниз по трапу. Хэн негуманно подумал о смехотворной негибкости дроида, но Боллукс вновь его удивил. Медленно спускаясь и медленно выговаривая слова, он объяснил, что эта странная манера ходить объясняется не самой совершенной системой подвесок, которую ему установили в какой-то момент его долгой карьеры.

Реккон протянул Хэну и Чубакке две карточки — яркие красные квадратики с оттиснутыми на них белыми идентификационными кодами.

— Временные ИД, — объяснил он. — Если у кого-нибудь возникнут вопросы, вы заключили краткосрочные контракты как технические помощники пятого класса.

— Мы? — буркнул Хэн. — Мы никуда не собираемся, дружище. Бери дроида, прихватывай свою шайку или кого там еще и возвращайся вместе с ними. Мы, как верная жена, будем ждать вас у окошка, поддерживая огонь в очаге.

Реккон ослепительно улыбнулся. Абсолютно искренне. Ярко выраженный лидер, знающий цель, умеющий подчинить и направить, настолько сильный и обаятельный, что даже не просчитывает, чем воздействовать на новичка, которого он хочет зачем-то использовать. Это и злило Хэна. Он привез отвез.

Это удобный способ жить так, как ему нравится. Он бродяга. Он живет быстрым покорением расстояний, а не заварушками тех, кто сидит на месте.

Но, улыбнувшись его бурчанью, Реккон спросил по существу:

— А что вы предпримете, когда появятся дезинфекторы? Они облучат всю баржу, в том числе и ваш корабль. Конечно, вы можете включить дефлекторы, но портовые датчики тут же это засекут.

Партнеры с сомнением уставились друг на друга. У Хэна пересохло во рту. Вообще-то дезинфекция судов была обычной процедурой, а вот если человек и вуки будут при этом болтаться поблизости, кто-то может и насторожиться.

Тут Хэн вспомнил об отказном листе, который был ему обещан. Но идти с Рекконом? Его всегда бросало в пот в коридорах власти, а Инфоцентр Автаркии был как раз таким местом. С новой силой вспыхнула врожденная осторожность.

— Зачем мы вам нужны там? Ты явно чего-то не договариваешь.

— Ты прав, есть и другие причины, — ответил Реккон. — Но я думаю, что во всех случаях и для вас, и для меня будет лучше, если вы отправитесь с нами. Я буду очень вам признателен.

Хэн пристально посмотрел на высокого темнокожего человека с подвижным, легко улыбающимся лицом, и подумал об отказном листе и неизбежности появления дезинфекторов.

— Чуи, .принеси сумку для инструментов.

Он отстегнул пояс с бластером, понимая, что не сможет в таком месте открыто находиться при оружии. Чубакка вернулся с сумкой и своим самострелом. Оба положили оружие в сумку для инструментов, и вуки повесил ее на плечо.

В сопровождении Боллукса они вышли наружу, заперли внешний люк и последовали за Рекконом. Корпус баржи тянулся с обеих сторон помоста далеко внизу. На другом конце помоста парил скиммер с прицепленной к нему рабочей платформой и незапертой кабиной. Реккон уселся на место водителя, Хэн — рядом с ним, а Чубакка сзади, Боллукс устроился на рабочей платформе, вцепившись в нее с помощью сервозахватов, и скиммер устремился прочь от баржи.

— Как это ты так быстро нашел нас? — поинтересовался Хэн.

— Мне удалось выяснить, на какой причал вас поставят и когда вы должны прибыть. Я выехал сразу же, как только информационная система зарегистрировала, что вы на подходе. Чтобы получить доступ на поле, понадобилось совсем чуть-чуть времени. Полагаю, этот дроид и есть мой компьютерный зонд?

— В некотором роде, — ответил Хэн. Реккон гнал скиммер на предельной скорости между рядами стоящих на причалах барж.

— У него в груди сидит другой аппарат, вот он и есть твоя игрушка.

Со всех сторон космопорт был окружен полями зреющих хлебов, которые покачивались под несильными порывами теплого ветра. Оглядываясь по сторонам и щурясь от яркого солнечного света, Хэн спросил:

— А что ты хочешь скачать из компьютера Автаркии, Реккон?

Тот испытующе взглянул на него, а потом снова вернулся к рычагам управления и выехал на служебную трассу. Хэн знал, что если не считать области в непосредственной близости от баржи, скиммер должен строго придерживаться разрешенных маршрутов и будет остановлен, если полетит слишком высоко, слишком быстро или над пересеченной местностью. Вдали по полям ползали гигантские земледельческие машины-роботы: одни сажали растения, другие ухаживали за ними, третьи были способны за день убрать урожай с огромной площади.

Реккон включил поляризацию ветрозащиты и окон скиммера. Не для того, чтобы сделать их непроницаемыми для наружного наблюдения — это могло бы вызвать подозрение, — а просто для защиты от солнца. Они слегка потемнели, внутри кабины стало сумеречно, и у Хэна возникло ощущение, точно он находится в одном из шаров, где Сабодор держит своих домашних животных. Уверенно ведя скиммер по дороге между морями клонившихся к земле злаков, Реккон спросил:

— Ты знаешь, в чем состоит моя миссия здесь?

— Джесса сказала, что вам самим решать, рассказывать нам об этом или нет. Я чуть не отказался от сделки из-за этого, но потом рассудил, что на такой риск можно было пойти только из-за кругленькой суммы.

Реккон покачал головой.

— Ошибаешься, капитан Соло. Речь идет о поисках пропавших. Я собрал группу тех, у кого при необъяснимых обстоятельствах пропали друзья или родственники. В последнее время подобные вещи начали происходить в Корпоративном секторе с постоянством, достойным лучшего применения. Тех, кто, как и я, разыскивал пропавших, уже немало. Я понял, что это не случайность, и собрал их. Держимся друг друга и следим, не прибудет ли еще нашего полку. На днях удалось проникнуть в Инфо-центр, чтобы добыть недостающие данные и увезти их отсюда с помощью Джессы.

Хэн задумчиво побарабанил пальцем по окну. Сказанное объясняло, почему Джесса проявила такое участие в отношении Реккона и его группы, почему была полна решимости сделать все, чтобы оказать помощь, которая им требовалась. Дочь Дока, по всей видимости, надеялась, что Реккон, добившись успеха в собственных розысках, заодно поможет ей найти отца.

— Мы находились здесь что-то около одного стандартного месяца, продолжал Реккон, — и большую часть этого времени я потратил на то, чтобы найти окна доступа в их систему. При том, что считаюсь неплохим программистом. Надо сказать, защита у них тщательно продуманная, но тот, кто ее делал, богатым воображением не отличался.