Чубакка тут же впал в глубочайшую задумчивость. Без помощи компьютера и доски в голографические шахматы играть могли, пожалуй, только кореллиане с их буйным воображением. Поэтому вуки решил действовать методично и последовательно. Сначала он представил доску и расставил на ней фигуры. Потом перевел стражника в указанную позицию. Пространство бант немедленно рассыпалось. С этим нужно было что-то делать, потому что иначе капитан введет в бой своего молатора и может быть даже навороченных лесных самострельщиков. Почему это к началу схватки у него всегда оказываются навороченные лесовики, а у вуки - сплошные импы? Этого Чуи никогда не мог сообразить.
      Хэн с удовольствием наблюдал за сменой мыслей, отражавшихся на подвижной мордочке вуки. Потом стал смотреть на Хасти. Девчонка стояла возле двери, плечи ее вздрагивали. Хэн поднялся и подошел к ней проверить - не плачет ли? Но Хасти оттолкнула его и с яростью запустила в дверь фонарем. Во все стороны брызнуло стеклянное крошево. Как будто ей было мало, Хасти пинала осколки, давила их каблуками, колотила в каменную стену крепко сжатыми кулачками, выплевывая все ругательства, которые выучила в шахтерских лагерях и на фабриках гегемонии Тион.
      - Я не сгнию в этой старой паршивой горе! - крикнула она Хэну и швырнула в него остатком фонаря. Кореллианин увернулся. - Часть сокровищ принадлежит мне! И никто не смеет...
      Она всхлипнула, обвела мужчин мокрыми глазами, потом, пошатываясь, ушла в угол, откуда за ней с интересом наблюдал Чубакка, на время отвлекшийся от хитросплетений виртуальной шахматной баталии, села и прислонилась к теплому мохнатому боку первого помощника и второго пилота "Тысячелетнего сокола".
      Хэн придумывал, что бы такого сказать, но на ум приходили только сравнения и комментарии - и никаких утешений. А поскольку он пока не был готов распрощаться с головой, то молчал. В наступившей тишине раздалось негромкое нежное глиссандо флейты.
      Оказывается, все личные вещи руурианца остались при нем. Когда он свернулся в клубок, они оказались внутри, надежно укрытые в пестрой шубке. Теперь он вынул из мешочка флейту и поднес ко рту.
      Хэн сел рядом с Хасти и стал слушать. Мелодия была простая и протяжная, но полная напоминаний о страсти и одиночестве. Огромный каменный мешок, в котором они были заперты, создавал необычные акустические эффекты, и от этого всем стало еще печальнее. Хасти положила голову Хэну на плечо.
      Скинкс сделал паузу.
      - Эту песню, - объяснил он, - играют, когда приходит время окукливаться. В это же время вскрываются коконы предыдущего цикла, из них выходят крылатики, и воздух насыщается феромонами, которые привлекают их друг к другу. Мелодия называется "Я стою в ожидании друга на розовом берегу теплого 3'гага".
      В фасетках его красных глаз появилось загадочное выражение.
      - Наше путешествие многому меня научило, - продолжал Скинкс, - но это всего лишь опасный и трудный путь, уводящий далеко от дома. Если мне повезет вернуться на берега 3'гага, я никуда оттуда больше не уеду.
      И он снова принялся наигрывать на флейте.
      Хасти, не меняя позы, смотрела в темноту расширенными глазами. Восково-бледное пятно лица в мертвом и тусклом свете, беззвучно шевелящиеся губы: беззвучный вопрос и отчаянный протест. Ни капли высокомерия, ни манерных ужимок. Без маски "девочки из высшего общества" она казалась Хэну еще красивее, чем тогда, на борту "Сокола", когда она появилась из его каюты в сногсшибательном одеянии. Кореллинанин обнял ее, и Хасти прижалась у нему. Она все еще вздрагивала.
      - Не убегай, - попросил ее Хэн.
      Она кивнула. Потом подняла руку, дотронулась кончиками грязных пальцев до его заросшей щетиной щеки, провела по давнему неровному шраму.
      - Знаешь, а так даже лучше, Соло. Ты больше не Ловкач и не гладкий, беспечный мальчик...
      Он нагнулся к ней, пока она не наговорила каких-нибудь гадостей. Хасти не стала продолжать и не отвернулась. И тогда он поцеловал ее. Трудно было сказать, кто удивился больше. Они не стали выяснять, просто уселись поудобнее, чтоб было сподручнее целоваться, и всерьез предались этому занятию. Скинкс продолжал играть.
      Вдруг Хасти уперлась ладонями в грудь кореллианина:
      - Хэн, я... ой, перестань, ну, прошу тебя, прекрати!
      Он послушался.
      - Меньше всего на свете я хочу увлечься тобой.
      Он помолчал, стараясь справиться с обидой и удивлением.
      - Чем я тебя не устраиваю?
      - Ты скачешь по жизни, не обращая внимания на людей, и ничего не воспринимаешь серьезно, - кажется, у нее был длинный список; Хэн приготовился слушать. - Ты всю жизнь шутишь с этой глупой ухмылкой, ты так уверен в себе, что мне хочется выбить всю дурь у тебя из головы!
      Теперь Хасти отодвинулась уже на расстояние вытянутой руки.
      - Соло, моя сестра Ланни унаследовала папино членство в летной гильдии, так что здесь, в Гегемонии, у нее был статус пилота. Но мне приходилось браться за любую работу. Уборщица, кухарка, ассенизатор, я всем занималась! Всю жизнь я видела таких людей, как ты. Только и делают, что смеются! Уверена, ты можешь заколдовать человека одним взглядом, если тебе взбредет в голову, но на следующий день ты уйдешь и даже не оглянешься. Хэн, в твоей жизни нет людей!
      - Чуи, - подсказал кореллианин.
      - ...твой лучший друг, - отрезала Хасти, - но он - вуки. У тебя есть парочка механических слуг, у тебя шикарный корабль, но остальные для тебя лишь временный груз. Где люди, Хэн?
      Он открыл было рот, но она не дала ему и слова сказать. Заинтересовавшись, Чубакка даже забыл, что обдумывает свой ход.
      - Уверена, Соло, что в каждом порту сидит девочка, которая сходит по тебе с ума. Ты похож на героя голографического боевика. Но я - не из тех, никогда не была и никогда не буду.
      Она вдруг смягчилась.
      - Я не слишком отличаюсь от Скинкса. На моей родной планете есть земли, которыми когда-то владела моя семья. И клянусь своими мозолями, я получу свою долю сокровищ и выкуплю их, даже если для этого мне придется перерыть всю планету. Я построю дом и стану жить в нем, и буду заботиться о Бадуре, потому что он единственный позаботился обо мне и о Ланни. У меня будет моя собственная жизнь. Если я встречу нужного человека, то разделю ее с ним, если нет - обойдусь. Соло, мыть пол на твоем великолепном корабле мне не хочется!
      Она встала и пошла к Бадуре, запустив пальцы в волосы.
      Хэн многое мог бы сказать. Но не стал. Момент был упущен, и он снова был для нее лишь дурачком-солдатиком, слишком легкомысленным для столь серьезной и устремленной в жизни девушки.
      Скинкс наконец закончил играть и опустил флейту.
      - Мне бы хотелось вновь увидеть свой дом, - вздохнул он, - там воздух полон феромонами и пением влюбленных крылатиков. А чего хочется вам, капитан Соло?
      Хэн пожал плечами:
      - Чего-нибудь покрепче феромонов, - с отсутствующим видом буркнул он.
      Скинкс вздрогнул. Потом пушистые его бока всколыхнулись, и руурианин разразился высокими переливчатыми звуками. Спустя мгновение Хэн понял, что Скинкс хихикает. Чубакка тоже выдал длинное замысловатое хрюканье, хлопая по ноге лапой. Хэн горестно усмехнулся. Он протянул руку и легонько пихнул руурианина кулаком в бок. Скинкс опрокинулся на спину, извиваясь и забавно суча короткими ножками. Заржал обернувшийся Бадуре. Чубакка, одной лапой вытирая навернувшиеся на глаза слезы, второй заколотил пилота по плечу, после чего тот завалился на бок, задыхаясь от хохота.
      И тут открылась дверь.
      Вошел Боллукс, дверь тут же захлопнулась. Никто не успел даже моргнуть. А в следующий миг они уже столпились вокруг робота, отпихивая друг друга локтями и одновременно задавая одни и те же вопросы.
      Бадуре удалось перекричать всех:
      - Что происходит? Кто эти люди? Что им от нас нужно?
      Для начала Боллукс издал звук, весьма напоминающий откашливание.
      - Это удивительная история, - сказал он. - И очень запутанная. Видите ли, давным-давно в далекой...
      - Боллукс! - рявкнул Хэн. - Что они хотят с нами сделать?
      Дроид еще раз прочистил вокодер.
      - Я понимаю, - сообщил он, - что в наши дни это звучит абсурдно, капитан, но если мы ничего не предпримем, то вам предстоит участие в, э-э, человеческом жертвоприношении, сэр.
      12
      - Между прочим, - с очень робкой надеждой поинтересовался Скинкс, - можно предположить, что вы имели в виду только людей?
      - Отнюдь, - Боллукс кивнул, если бы умел, - просто они не совсем уверены, к какому разряду относить вас, профессор, и первого помощника Чубакку, но полагают, что ничего не потеряют, принеся в жертву вас вместе со всеми. На данный момент они обсуждают процедуру.
      Вуки зарычал; красные глазки Скинкса вспыхнули.
      - Боллукс, - спросил Хэн, - что это за
      парни?
      - Они называют себя Избранными. Полученный нами сигнал послали именно они, и это был сигнал о помощи. Они ждали, когда их кто-нибудь обнаружит и спасет. Когда я спросил у них, почему они просто не пошли в город, они пришли в истинное негодование. Они испытывают величайшую ненависть к остальным деллалтианцам. Я смею высказать предположение, что их неприязнь каким-то образом связана с их религией. Они жаждут изоляции, сэр.
      - И как тебе удалось все разузнать? - поинтересовался Бадуре. - Они говорят на общегалактическом?
      - Нет, сэр, - меланхолично отозвался дроид. - Они говорят на диалекте, который превалировал в этом секторе пространства со времен создания Старой Республики. В записях Скинкса мы нашли соответствующие материалы, и Синий Макс переписал все себе в память. Конечно, я не стал информировать их о существовании Макса; он переводил мне по внутренней связи, а я вел беседу, сэр.
      - Культура дореспубликанского происхождения, - восторженно прошептал Скинкс, позабыв про страхи.
      - Что, вспомнил про домашнее задание? - фыркнула Хасти. - Слушай, дроид, так что там про жертвоприношение? Почему именно нас?
      - Потому что они ждали, когда их отыщут, - отозвался дроид. - Они убеждены, что уничтожение жизненных форм улучшит условия основной передачи, мэм.
      - Значит, нам придется выступить в роли усилителя, - Хэн положил конец общему гомону. - И когда мероприятие?
      - Поздней ночью, сэр. Насколько я смог понять, это связано с расположением звезд и выполнением весьма протяженного ритуала.
      Хоть один козырь в рукаве остался, подумал Хэн, а вслух сказал:
      - По-моему, у них все получится.
      В их тюрьме не предоставлялись ни прохладительные напитки, ни закуски, о чем кореллианин не преминул возвестить, добавив, что подобное гостеприимство демонстрирует, что они попали в руки существ, находящихся на низкой ступени развития. Переварив только что сказанное, он подумал, что со временем стал изъясняться, как Боллукс. Придется взять на заметку и исправиться, иначе его засмеют во всех кабаках отсюда и до Корусканта.
      Горная обитель оказалась довольно-таки большим комплексом, в котором жило - по приблизительным подсчетам Боллукса - не больше сотни человек, образовывавших что-то вроде клана. Когда у дроида спросили, почему его отделили от остальных, Боллукс ответил, что может сказать только, что Избранные имеют понятие об автоматах и испытывают перед ними благоговейный ужас. Они были непреклонны в вопросе жертвоприношения, но склонились перед его требованием увидеть своих товарищей.
      В подробностях жертвоприношения Боллукс не разобрался. Как раз сейчас на поверхность выносились предметы и оборудование для ритуала; жертвы будут приносить на летном поле. Конфискованного оружия Боллукс так и не нашел, но пленники решили, что пытаться бежать лучше все-таки с поверхности, чем из-под земли. Хэн тут же придумал план и поделился с остальными. В плане было много неясностей и тумана.
      - Все может пойти совсем не так, как ты думаешь, - скептически заметила Хасти.
      Хэн согласился.
      - Худшим исходом будет алтарь, - он пожал плечами. - Сколько у нас времени до темноты?
      Хасти сверилась с хронометром: еще несколько часов. Компания решила отдохнуть. Чубакка пролаял свой ход в игре и наладился подремать, пока Хэн думает, как ему отвечать. Бадуре последовал его примеру.
      Хэн сам чуть было не залаял на Чуи - понять логику игры вуки не мог даже другой вуки.
      - Только потому, что нас сейчас принесут в жертву, не стоит ходить наобум, - сказал он.
      Вуки оскалился в самодовольной ухмылке.
      Скинкс ввязался в беседу с Боллуксом об особенностях и тонкостях диалекта Избранников. Хасти отгородилась от всех, погрузившись в невеселые размышления. Хэн решил не тревожить ее. Самому ему не сиделось на месте, хотелось вскочить и заняться хоть чем-нибудь, лишь бы втянуть их отряд в действия, чтобы отвлечь народ от грустных мыслей. Никаких действий, как назло, на ум не приходило, так что Хэн занялся тем, что больше всего не любил, - ожиданием. Ждать и догонять - хуже не придумаешь...
      * * *
      Звук открывающейся двери выдернул его из беспокойного сна, полного кошмаров о чужаках, развинчивающих "Тысячелетний сокол" по винтикам. Ввалившаяся разношерстная компания в карнавальных масках, вооруженная фонарями и оружием, показалась продолжением бреда. Чуть-чуть позже он был вынужден хоть и с отвращением - признать ее реальностью. Сопротивляться было бесполезно, учитывая арсенал, который добрые молодцы приволокли с собой. Хэн насчитал с десяток гарпунных ружей, несомненно, похищенных у жителей озерного поселения, древние лучеметы с увесистыми неудобными прикладами и даже подлинный антиквариат - огнемет. До этого Хэн встречал только одного человека, вооруженного огнеметом, но у того была небольшая модель, вмонтированная в наручь доспеха. Кстати, об этом человеке - не к добру он его вспомнил. Дурной знак.
      Худшие опасения, тем не менее, не сбылись: дурманящего газа ребятки применять не стали. И хорошо. Хэн совсем не желал заканчивать жизнь в виде овощной закуски на праздничном столе. Кореллианин всегда недоверчиво относился к вегетарианцам.
      Избранные ограничились громкими криками и тычками. Один из охранников неразумно поторопил Чубакку ударом приклада; вуки, недолго думая, продемонстрировал обидчику великолепнейшие клыки. Опережая возможные события, Хэн мертвым грузом завис на шее у напарника. Спрятаться в пустом коридоре им было негде, а участь жаркого не устраивала кореллианина в той же мере, что и судьба салата. Делать было нечего, только двигаться в предложенном направлении.
      Нет худа без добра - у них появилась возможность получше рассмотреть подземный лабиринт. В первый раз экскурсия явно не удалась, поэтому Хэн с энтузиазмом крутил головой по сторонам. Коридоры были аккуратно и очень тщательно вырезаны в скале, и этим ничем не отличались от камеры, в которой они были заперты. Стены, потолки, пол - все было очень массивным. Обогревался комплекс, похоже, термальными батареями, но аппаратуры для поддержания влажности и вентиляционных отверстий Хэн не заметил, хотя мог поставить на кон "Сокол", что они здесь имеются. Все говорило за то, что потрудился здесь кто-то иной, чьи знания давно покрылись вековой пылью, а нынешние обитатели просто поддерживают комплекс в работающем состоянии, не понимая собственных действий.
      Впервые за пребывание здесь Хэн увидел Избранного, чья голова не была закрыта ни шлемом, ни маской. Приятное разнообразие. Человек, несомненно человек, даже не гуманоид, а просто человек, обычный, если не обращать внимания на врожденные дефекты и их количество.
      Пленников провели мимо гидропонных оранжерей. Здесь было даже жарко. Интересно, а чем эти господа пользуются в качестве источника энергии? В голову лезли мысли, никак не вязавшиеся с патетичностью момента. Последней - об атомном реакторе - он поделился с Бадуре.
      - Регресс, - согласился Солдат. - Может быть, базу построили древние колонисты или заблудившиеся исследователи?
      - Но ваше предположение не объясняет беспричинное уклонение от контакта с прочими обитателями Деллалта, - подхватил Скинкс. - Все это время им пришлось бы принимать хитроумные меры предосторожности. Даже в таком запустении...
      Один из Избранных замахнулся на него оружием - жест, едва ли имеющий какое другое значение, кроме как пожелание заткнуться, - и руурианин послушно умолк. Хэн тоже прикусил язык; на всякий случай. Боллукс был прав. Слишком просторно. Здесь должно быть больше проживающих, чем есть. В некоторых боковых ответвлениях центрального коридора света не было вообще, оттуда тянуло сыростью и нездоровой прохладой. Нынешние обитатели экономили энергию.
      Потом они прошли мимо помещения, из которого раздавались странные заунывные вопли. Хэн долго выбирал между шансом получить все-таки прикладом по голове или между лопаток и неуемным кореллианским любопытством. Победило, естественно, любопытство, и он сунулся в дверной проем.
      Разноцветные вспышки выхватывали из мрака куски реальности, составляя их в причудливый орнамент. Кто-то выл на незнакомом языке, по ритмике вторя вспышкам... Но тут Хэна все-таки поторопили тычком в ребра. Ка-ак интересно, думал он, прибавляя шаг. Гипноимпритинг! Грубая версия, но если начать обработку в достаточно раннем возрасте, то будет работать. Бедные ребятишки...
      А потом вдруг оказалось, что и запутанные коридоры комплекса не бесконечны. В лицо подуло морозным ветерком, дыхание замерзло и повисло облачком в воздухе.
      Ночью поддельная посадочная площадка выглядела совершенно иначе. Ничего поддельного в ней не осталось. Подходящая сцена для варварской церемонии. В черном небе ярко сияли холодные звезды и две луны Деллалта. Факелы и фонари освещали плато, отблески танцевали на обшивках "космических кораблей". На краю поля появилась металлическая клетка странной формы. Хэн прикинул: дверца запиралась так ловко, что изнутри не открыть. Рядом с клеткой стояло нечто совсем несусветное - большой, выше Хэна, металлический диск, испещренный незнакомыми письменами. Впрочем, возможно, это были рисунки. Сплошные каракули, загогулины и точки.
      Ближе к центру, у подножия мачты, располагалось еще одно нововведение, металлический стол, сделавший честь любой лаборатории. Возле него на землю было свалено до боли знакомое оружие. О назначении стола гадать не приходилось. Это был жертвенник. Хэн сглотнул.
      Он был готов бежать хоть сейчас; обстановка угнетающе действовала на его более чем бурное и романтическое воображение. Но клетка накрепко принайтована к скале, даже Чубакка едва ли сдвинет ее. К тому же эти расписные красавцы не раз и не два устраивали свои пляски, они держат ушки востро и целятся не куда-нибудь, а им в ноги. Шаг влево, шаг вправо от намеченного мероприятия, и парни откроют огонь, не без оснований посчитав действия пленных побегом.
      То есть с немедленными действиями придется повременить. В конце концов, существовал крохотный шанс, что его план сработает. Должен сработать. Ну, пожалуйста... Хэн запрокинул голову к небу. Пусть получится. Договорились?
      Их загнали в клетку, всех, кроме дроидов. Дверцу заперли. Хэн не стал расспрашивать остальных, но лично ему потребовалась вся имеющаяся в наличии решимость, чтобы войти туда. Но как только он оказался внутри, то принялся наблюдать за приготовлениями Избранных.
      Ради такого случая их хозяева надели лучшие свои наряды. Чтобы не поддаваться панике, Хэн рассматривал их и вдруг понял, что довольно легко может угадать происхождение ритуальной одежки. За несколько поколений комбинезоны механиков наземной команды украсились маской с фасеточными очками. Решетчатый динамик скафандра оказался встроен в ярко раскрашенный шлем имперского штурмовика; антенна и аудиосенсор перекочевали на головной убор соседа. Давным-давно опустевшие кислородные баллоны и подсумки были щедро расписаны лозунгами и эмблемами. На монтажных поясах позвякивали амулеты, талисманы и боевые трофеи.
      Облаченные во все это люди скакали, кружились, дудели в рожки, колотили по барабанам. Двое, вооружившись увесистыми молотками, увлеченно били в странный гонг так, что звон отдавался у Хэна в ушах острой болью. Шабаш достиг своего апогея как раз к прибытию жертв.
      На трибуну у алтаря взобрался какой-то человек, поднял руки, и концерт прекратился. Наступила тишина, еще более невероятная, чем предыдущий гвалт. Человек был одет в униформу явно военного образца, хотя штаны его были сшиты из отливающей металлическим блеском узорчатой ткани. Шляпа ему была немного мала, зато увешана начищенными по случаю торжества медалями. Хэн про себя обозвал его "генералом". Два помощника установили подле него небольшой постамент и со всевозможными почестями возложили туда толстый кружок из прозрачного материала размером не больше ладони.
      - Дискета с бортжурналом! - восторженно выдохнул Скинкс.
      Остальные устроили небольшое соревнование: кто первым успеет спросить, почему он так уверен. Хэн и Хасти вышли в финал.
      - Я видел их раньше. Да, да, это он! Но бортжурнал "Королевы Ранруна" остался в хранилище, верно? Чей же этот?
      На этот раз все промолчали. Ответа не было ни у кого. "Генерал" на трибуне угостил толпу длинной лающей речью. Слушатели исступленно свистели, аплодировали и топотали ногами. Некоторые подхватывали громкие фразы вождя. В мечущемся, неверном свете коптивших факелов действие все более походило на пляски доисторических дикарей.
      - Он говорит, что они все - хорошие и глубоко верующие люди... и доказательство тому находится рядом с ним на трибуне... и что Верховное Командование не забудет их, - бубнил Скинкс.
      - Ты понимаешь их лепет? - изумился Хэн Соло.
      - Я выучил язык вместе с Боллуксом по записям дореспубликанского диалекта, - пояснил Скинкс. - Как вы думаете, капитан, могут они обитать здесь так долго?
      - Спроси в торговой палате. Что он говорит?
      - Что он - Командор. И еще что-то о грядущих великих переменах... что обещанное им спасение близко и скоро придет. Я... да, что-то о поколениях непо-ко-ле-би-мых бойцов и вердикте Верховного Командования. Или о возвращении Верховного Командования, трудно понять. А толпа все время поет: "наш сигнал да будет услышан".
      Во время финальной тирады "генерал" активно тыкал пальцем в сторону клетки с пленниками. Хэн поежился. Но оказалось, что имелся в виду Боллукс, окруженный одетыми в серое Избранными. Те тут же принялись прыгать и размахивать молитвенными трещотками, на изготовление которых пошел инструментарий механиков. Рабочий дроид величественно, но довольно поспешно вышел вперед, загородив широкой спиной дверцу клетки. В рядах Избранных возникло смятение. С одной стороны, им не терпелось отправить в мир иной первую жертву, с другой стороны - неизвестной породы механизм внушал им религиозный ужас.
      Хэн на тот свет не спешил. Но орать на все плато приказ Боллуксу пойти и принести их оружие тоже не собирался. Вместо этого он вдруг заинтересовался непонятным поведением местных жителей. Во что он уж точно не мог поверить, так это в то, что здесь, в горах, никто ни разу не видел ни робота, ни дроида. Дикий народ. Точно.
      "Генерал" увещевал паству. Боллукс, жутковато сверкая красными фоторецепторами, приоткрыл грудной пластрон. Наступил звездный час Синего Макса. Толпа разом выдохнула.
      Макс обвел собрание единственным "глазом", потом переключился на проекционный режим. Делать два дела сразу маленький компьютерный модуль еще не умел. Для начала из него вырвался широкий конус ярко-желтого света. Потом над замершей толпой медленно развернулось изображение скалящейся в беззубой ухмылке маски смерти, из черных .пустых глазниц полыхнуло огнем. Толпа вообще перестала дышать. Приободренный успехом у публики, .Макс включил декодер. Говорил он на языке Избранных.
      Толпа подалась назад, многие принялись делать жесты, явно охранные и уберегающие от сглаза, И тут Макса понесло. Он угостил зрителей панорамой звездного боя. Неуклюжие толстопузые корабли странной конструкции, гигантские по тем временам, но по сравнению с любым крейсером просто козявки, сгорали в смертельной схватке. Хэн был вынужден признать, что бортовой залп одной такой колымаги даже на него произвел впечатление (он машинально принялся высчитывать, сколько времени выдержат щиты "Сокола" в подобной мясорубке). Про пояснения Синий Макс не забывал; то и дело над кораблями возникали флажки и значки, значения которых были забыты тысячелетия назад. Толпа радостно загалдела. Хэну их энтузиазм не очень понравился.
      - Капитан, - прошипел Боллукс,
      Хэн очнулся. Он протянул руку между прутьями клетки и взял из кулака Боллукса тонкий металлический штырь, неизвестно где подобранный запасливым дроидом. Надежно укрытый от лишних глаз широким корпусом Боллукса и столпившимся вокруг экипажем, Хэн копался в замке. Ловкость пальцев, на всю Галактику прославившая кореллиан как шулеров и карманных воришек, плюс уроки, на всю жизнь вколоченные в Хэна неким Гаррисом Шрайком, и - здравствуй, свобода!
      Исторический экскурс закончился, и Синий Макс порадовал собравшихся очередным зрелищем. Для начала он снова выдал заставку - эмблему Ксима, превратившуюся в голову боевого робота. Толпа завизжала и отпрянула, чуть было не раздавив задние ряды. Боллукс пошел вперед.
      Макс в скоростном режиме принялся прокручивать записи, позаимствованные у Скинкса, - всю видеоинформацию о боевых дроидах Ксима, какая только у него нашлась. Схемы, инструкции, вид спереди, вид сверху, трехмерная развертка, детали конструкций (общий вид, отдельные узлы), дроиды в полный рост... Боллукс тем временем медленно продвигался вперед. Шаг за шагом толпа отступала, загипнотизированная картинками, разворачивающимися в воздухе у них над головами. Никто даже не заметил, что дверца клетки осталась незапертой.
      - Он их долго не удержит, - прошептал Хэн остальным.
      Теперь Боллукс стоял в самом центре плато, и послушное стадо Избранных окружало его.
      - Время прыгать, - согласился Бадуре.
      По мнению Соло, это время наступило довольно давно, но спорить он не стал.
      - Пробираемся к краю поля, - вместо этого сказал он. - Никто не останавливается, никто никому не помогает, это всем ясно?
      Хасти, Бадуре и даже Скинкс одновременно кивнули. Хэн не стал вдаваться в подробности, что без оружия у них есть только один шанс избавиться от повышенного внимания Избранных - убежать. Вопрос о геройстве и трусости не вставал. В такой ситуации каждый сам за себя. Остановишься, чтобы помочь соседу, - считай себя трупом. Вместе с соседом.
      Хэн медленно открыл дверцу клетки и выбрался на свободу. Гомонящих, жестикулирующих Избранных по-прежнему занимал Боллукс. Командор слез с трибуны и попытался протолкаться сквозь перевозбужденную паству, но не смог и увяз где-то на полпути. Хэн подождал, когда вылезут остальные.
      Самым проворным оказался вуки. Несмотря на изрядный рост, он скользнул сквозь дверцу и растворился в сумерках. Бадуре взял пальму первенства по неуклюжести, даже Хасти двигалась более ловко. Скинкс с места развил максимальную скорость, не оглядываясь и не тормозя, хотя его-то как раз труднее было заметить. Из всех членов маленького отряда он единственный в точности следовал указаниям Хэна. Зато остальные...
      Хэн обошел вокруг клетки и .наткнулся на Хасти.
      - Где Бадуре? - одними губами спросила девица.
      Хэн в той же манере послал ее подальше вместе с Бадуре и принялся озираться. Они не сразу сообразили, чем занят Солдат, а когда поняли, Хэн - на этот раз вслух - произнес длинную забористую фразу на родном языке. У Хасти хватило воспитания не покраснеть. А может быть, просто не поняла ни слова.
      Бадуре безрассудно пробирался к забытому алтарю с оружейной выставкой. Правда, на него никто не смотрел; все завороженно глазели на представление Синего Макса - а малыш приступил к тактическим задачам и стрельбе из разного вида оружия.
      - Пошел за пушками, - раздраженно буркнул Хэн и выяснил, что обращается не только к Девице. Рядом с ними на корточках примостился Чубакка. - Либо у него получится, либо нет. Будем ждать его на краю поля по возможности дольше.
      Без бластера (в кобуре нп боку, за пазухой иди просто в руке, без разницы) он чувствовал себя; как без штанов на плацу, - голым и беззащитным. Поэтому никак не мог решить - радоваться ему, что Бадуре предпринял непредвиденную вылазку, или злиться, что старик бездарно решил рискнуть своей жизнью.
      Один из стражников ушел с поста и в темноте наступил на что-то пушистое и определенно живое. Он отпрыгнул, выпучив глаза на полосатое многоногое существо, которое с испуганным визгом бросилось удирать от него во всю прыть. Потом вскинул к плечу оружие, не забыв проорать: "караул!!!"
      Из той же тьмы протянулась длинная волосатая рука, и страж лишился оружия. В следующее мгновение в его нижнюю челюсть врезался громадный, покрытый рыжей шерстью кулак. На этот раз стражник лишился чувств.
      Но свое дело он сделал. Часть народа, те, что стояли на задах, услышали вопль и тоже закричали. Головы, как по команде, развернулись в сторону беглецов. Поднялся общий хай. Хэн отобрал у Чубакки оружие стража и открыл огонь, разворачиваясь по широкой дуге. Длинный язык оранжевого пламени облизал толпу. Избранные зарылись носами в снег. Все расхватывали оружие и одновременно выкрикивали противоречащие приказы. В общем гаме Хэн расслышал голос командора. Начальство безуспешно пыталось упорядочить хаос.
      Все еще незамеченный Бадуре совал за пояс бластеры и прилаживал портупею Чубакки.
      Наконец-то раздались ответные выстрелы.
      - Проваливай! - Хэн сгоряча дал Чубакке пинка.
      Сам он прикрывал отход, как всегда, оказавшись единственным, у кого было оружие. Огнемет - полезная штука, когда хочешь, чтобы твои преследователи не поднимали голов. Жаль, что дальность невелика. В паре шагов от него ночной воздух прошили трассирущие пули. Одинокий выстрел из бластера чуть было не поджарил Хэну мозги, но лишь опалил волосы.
      Как назло, прятаться было некуда: перед ними расстилалось ровное чистое поле. Чубакку вдруг осенило; вуки подскочил к тяжелому гонгу и взвалил его себе на спину. Бадуре, низко пригнувшись, уже чесал в их направлении со всех ног, когда был замечен толпой. Теперь воздух нашинковался пулями, лазерными лучами и струями огня. Хэн мельком подумал, что именно так он представлял себе загробную жизнь. Кто-то выстрелил в Бадуре из допотопной ракетницы. Солдат сделал попытку увернуться, потерял равновесие и упал. Избранные мгновенно перевели огонь на него.