В конце апреля 1953-го Василий вернулся с дачи в Москву, в свой особняк на Гоголевском бульваре, где раньше он жил с Капитолиной Васильевой. Столица готовилась к Первомаю. Но это происходило где-то в стороне от сына Сталина. Наверное, ему было странно думать о том, что на трибуне Мавзолея впервые за много лет не будет стоять его отец, что он сам не будет на этом параде ни как участник, ни как гость. Неизвестно одно: ждал он своего ареста так скоро или нет?

27 апреля, день ареста, запомнил не только Василий.

Капитолина Васильева:

— Пробивали, били по стенам, искали какие-то тайники, и все, в общем-то, все-все опечатали, вплоть до того, что даже мамин чемоданчик. Мамин, с мамиными вещами, с вышитым полотенцем, она вышивала очень красиво, — даже он был опечатан.

Видимо, не особо рассчитывая на то, что сын Сталина будет свидетельствовать против себя самого, арестовали и ближайшее окружение Василия, его заместителей и помощников. Генералов Васюкевича и Терещенко, адъютантов Капелькина, Полянского, Догаева и Степаняна. Начальника контрразведки ВВС Московского военного округа Голованова. Брали почти без разбору практически всех, кто хоть как-то соприкасался с Василием.

Не пощадили старика шофера Александра Февралева, возившего еще Ленина, и даже штабного парикмахера Марию Кабанову. Во всех соединениях и частях ВВС Московского военного округа, которым командовал до ареста Василий Сталин, начались проверки.

Искали компромат.

«Навалились на меня и на Володьку Глуцкого. В Кубинку и меня в Калинин проверять.

Это Сергей Долгушин, Герой Советского Союза, друг Василия Сталина.

На съемку он пришел в штатском, но звезду Героя Советского Союза надел. По лицу этого человека, по тому, как он говорил, все поняли, что такого человека сломать было трудно. Да и не боялся он никогда и ничего.

В то время Сергей Долгушин командовал дивизией фронтовых бомбардировщиков «Ил-28».

— Причем каждый день проверки, докладывали вначале Берии, а потом Булганину, а потом только Главкому. Мы про это дело знали. Бывало, он мне или я ему позвоню, понимаете? «Володька, тебя еще не арестовали?» Он говорит: «Нет, Сергей, нет!» Еще, понимаете, вот такое вот состояние...

Володька — это Герой Советского Союза Владимир Луцкий. В то время он был командиром авиадивизии истребителей «МиГ-15».

— Из всех арестованных показания против Василия не давал лишь адъютант Михаил Степанян, остальные очень быстро сломались.

Из показаний свидетеля писателя Войтехова:

«Зимой в конце 1949 года, приехав на квартиру бывшей своей жены, актрисы Людмилы Целиковской, я застал ее в растерзанном виде. Она сказала, что у нее только что был в гостях Василий Сталин и пытался принудить ее к сожительству. Я поехал к нему на квартиру, где он пил в компании летчиков. Василий встал на колени, назвал себя подлецом и негодяем и сказал, что сожительствует с моей женой. В 1951 году у меня были денежные затруднения, и он устроил меня в штаб референтом. Работы я не выполнял никакой, а зарплату получал как спортсмен ВВС».

Что и говорить, показания изобличающие, но на измену Родине тянут слабо. На измену жене подходят больше. Но, как говорили остряки в то время, человек, изменивший жене, может изменить и Родине. А следствие «копало» все дальше и дальше.

Следствие возглавил печально знаменитый Лев Влодзимирский, кстати, расстрелянный через полгода вместе с Берией. Как вспоминали родственники, после допросов люди из окружения Василия Сталина покидали тюрьму в жутком состоянии. Некоторых невозможно было узнать — так они изменились за несколько месяцев.

У молчавшего на следствии Степаняна были выбиты зубы, по всему телу — следы побоев. Но к Василию жестких методов во время следствия не применяли. Да это, похоже, и не было нужно. Раздавленный, явно переживший психологический шок Василий Сталин на следствии был покладистым, даже слишком. В протоколах допросов сразу обращает на себя внимание полная идиллия между следователями и обвиняемым.

Вот, например, очень странные фразы Василия, внесенные в протокол:

«Я уподобился собаке на сене».

Или:

«…Я, игнорируя советские законы и обманывая руководство...»

Читая такие строчки, так и видишь Василия, кающегося во всех смертных грехах, в том, что он совершал и чего нет. Смущают и обороты речи, хорошо знакомые еще по выступлениям Вышинского: «Будучи тщеславным, я отнял у трудящихся…» Уж как-то гладко все! Все вплоть до ошибок. Например, на одном из допросов Василий якобы назвал себя «командующим округом», хотя такой должности никогда не занимал. Согласитесь, что командующий округом и командующий ВВС округа — вещи совершенно разные. Это штатский может перепутать, но не кадровый военный.

Протокол допроса арестованного Сталина Василия Иосифовича от 9—11 мая 1953 года.

«Вопрос. Следствию известно, что вы незаконно расходовали государственные средства?

Ответ. Я уже показал, что, используя свое служебное положение, игнорируя советские законы и обманывая руководство военного министерства, я разбазарил крупные суммы государственных средств на мероприятия, не вызывавшиеся никакой необходимостью для боевой подготовки в вверенных мне воинских подразделениях. Кроме того, своим недостойным поведением, выражавшимся в систематическом пьянстве, в сожительстве с подчиненными мне по службе женщинами, я фактически дискредитировал себя как командующий округом».

Дело Василия Сталина расследовалось около двух с половиной лет. Все это время он был под стражей во внутренней тюрьме КГБ на Лубянке. Зимой 1954 года Василий заболел. Лечили его в оборудованной как тюремная камера больничной палате госпиталя МВД у метро «Октябрьское поле», рядом с любимым Центральным аэродромом. Еще одна гримаса судьбы!

Через месяц лечения в госпитале Василия увезли на спецдачу КГБ в Кратове, а затем поместили в Лефортовский следственный изолятор, где и он пробыл вплоть до 1955 года.

— Я был у него, был здесь, не в Лефортово, — говорит сын Василия Сталина Александр Бурдонский. — Кого я видел опять? Загнанного в угол человека, который никак не мог за себя постоять и никак не мог себя оправдать. И разговор его был в основном, конечно, о том, чтобы помочь выйти на свободу. Он понимал, что этого не могу сделать я, этого не может сделать сестра. Я только помню вот это его огромное чувство несправедливости, содеянного с ним.

Итак, за неумение держать язык за зубами Василий Сталин получил обвинение по самой тяжкой и самой популярной статье тех лет — пятьдесят восьмой. Правда, не «прим» за измену Родине, а пункт «десять» — за антисоветскую агитацию и пропаганду.

Видимо, компромата было не очень много, поэтому рядом, а точнее на первом месте в «Деле Сталина Василия Иосифовича» значилась и 193 статья, пункт 17 — злоупотребление властью.

Большая часть обвинений по этой статье могла бы стать предметом разбирательства на каком-нибудь партсобрании, но никак не в суде. Тут и многочисленные романы, и езда по улицам Москвы без правил, и пьянство, и рукоприкладство. В общем, все было свалено в одну кучу. Инкриминировалось Василию Сталину еще и разбазаривание государственных средств.

Тем более что на следствии Василий этого не отрицал. Ни то, что, создавая знаменитые спортивные команды ВВС, выбивал для спортсменов хорошие должности, квартиры и повышенное денежное содержание. Ни то, что потратил несколько миллионов рублей на строительство бассейна на Ленинградском проспекте в Москве. Ни то, что в охотничье хозяйство в Переславль-Залесский летал на служебном «Дугласе» с многочисленной свитой. Не отрицал Василий и то, что обустраивал личную дачу за казенный счет. Подтвердил и получение из Германии почти за бесценок автомашины, и покупку там же личных вещей для себя и для своих жен за валюту, выделенную на развитие ВВС Московского военного округа. Все это было. И Василий не спорил со всеми этими фактами.

Но вот на что обращаешь внимание при чтении протоколов допросов и обвинительного заключения. Кроме личного поведения, так сказать, в быту, а это, повторим, повод скорее для партсобрания, а не суда, Василий Сталин не делал ничего необычного.

Так вели себя большинство высших генералов. И спортивные команды в своих округах по директиве министра обороны создавали, и на охоту летали, и дачи с помощью солдат обустраивали, и вещи из Германии в Союз везли. Только им повезло больше — они не были сыновьями Сталина, поэтому и дослужились до почетной пенсии. Да и масштабы злоупотреблений по сравнению с сегодняшним днем выглядят шалостями невинного ребенка. Суммы, о которых идет речь, смехотворны, и сегодня они не вдохновили бы даже начинающего репортера разразиться каким-нибудь очерком, не говоря уже о том, чтобы Генеральная прокуратура запустила механизм следствия.

А вот бассейн, кстати, действует до сих пор.

Из протокола допроса арестованного Сталина Василия Иосифовича от 11 мая 1953 года:

«Следователь. Какой необходимостью вызвано сооружение этого водного бассейна?

Сталин. Я исходил из того, что в Москве нет ни одного пятидесятиметрового водного бассейна для проведения Олимпийских соревнований.

Следователь. Явное неубедительное объяснение».

Арест и расстрел в декабре 1953 года Берии и следователя Влодзимирского породили у Василия слабые надежды на изменения его положения. Может быть, это совпадение, но именно сразу после смерти Берии Василия из-за болезни переводят из внутренней тюрьмы Лубянки в госпиталь МВД, а затем на спецдачу в Кратове. Однако пришедший к власти Маленков, а затем Хрущев — дядя Егор и дядя Никита, — видимо, решили, что на свободе Василий Сталин для них лично все равно опасен. А жив Берия или нет, не имеет в данном случае никакого значения.

На суд — в здание на Поварской, 15 — Василия Сталина возили уже из Лефортова. Суд прошел тихо, без адвоката, без прокурора, без права на кассационную жалобу и помилование. В общем, как обычно и бывало в таких случаях. Дело шло к двадцатому съезду, на котором готовилась расправа над Сталиным-старшим.

Второго сентября 1955 года Василий Сталин получил восемь лет исправительно-трудовых лагерей.

И тут — новый удар.

Ни в какие лагеря, где круг общения намного шире, чем в любой тюрьме, Василия никто отправлять и не собирался. Местом отбывания наказания ему определили знаменитый Владимирский централ. А ведь тюрьма, по определению, ни в какое сравнение с лагерями не идет. Тюрьма — и психологически, и физически — намного тяжелее. Не случайно один год в тюрьме приравнивается к трем в лагерях.

— Привезли его ночью. Я здесь был как раз. Привезли, значит, на двух «Волгах» два полковника, — рассказывал Александр Малинин.

В 1955 году он был дежурным помощником начальника Владимирской тюрьмы.

— Дежурный принял, все, поместили в камеру...

Как значилось в документах, в тюрьму доставили не Василия Иосифовича Сталина, а Васильева Василия Павловича. Так решили в Москве — сын Сталина в тюрьме сидеть не должен. Прямо-таки история советской Железной маски! Правда, конспирация властям не удалась. Личное дело сопровождающим отдали в запечатанном конверте, но в попутном списке указали настоящую фамилию нового заключенного. Естественно, сопровождавшие во Владимир Василия сотрудники язык за зубами не держали.

В камере, куда определили сына отца народов, уже находились двое зэков. Тоже, как и Василий, враги народа. Причем, один из них — тюремный стукач.

16 января 1956 года началась трудовая деятельность Василия Сталина в качестве ученика металлиста механических мастерских. Обучали его работе на сверлильных и токарных станках.

Александр Малинин помнил, как Василий Сталин

—...на токарном станке работал. Ну, предложения рационализаторское. Раньше пищу в столовую — приходят человек двадцать, берут бачки, тащат их на корпуса, чтобы кормить. Он говорит, я телегу придумал на трех колесах!

Из донесения начальника тюрьмы №2:

«Васильев ведет себя вежливо, много читает, физически у нас значительно окреп. К заключенному Васильеву приезжает жена. Им предоставляется личное свидание. В январе месяце к нему приезжала сестра».

Насчет здоровья «начальник» явно перегнул палку. Увы, в действительности все было не так.

Тюрьма есть тюрьма.

Во Владимирском централе у Василия начинает сохнуть нога, поврежденная во время взрыва снаряда на злополучной рыбалке весной сорок третьего. В камере было сыро, и с наступлением холодов боли в ноге усиливались. Для того чтобы в камере Сталина было теплее, по распоряжению тюремного начальства на каменном полу сделали деревянный настил.

Как тут не вспомнить, что отец Василия любил именно такие деревянные настилы, которые по его указанию располагали в разных местах на всех территориях его многочисленных дач. Там ставили стол со стульями или лежанку. В таких местах Сталин любил читать. Дети веселились на специальной площадке или в домике Робинзона. Василий гонял на велосипеде…

Но все это было в другой жизни.

Наверное, в камере Василий сомневался: а была ли эта «другая жизнь»?

На свидание в тюрьму к Василию приезжали все три бывших жены: Галина Бурдонская, Екатерина Тимошенко и Капитолина Васильева. Правда, приезжали очень редко.

Из письма Василия Сталина — Капитолине Васильевой:

В письме много личного, интимного. В каждой строчке чувствуется, что Василий переосмысливает жизнь, прокручивает по сто раз одно и то же.

Вот письмо Михаилу Степаняну. Единственному из всех адъютантов, не сдавшему его на следствии. Наряду с обычными просьбами о табаке и спичках забота о здоровье детей.

Пишет Василий и бывшим соратникам отца.

Узнав об опале Маленкова, пытается отделить его от Хрущева, обвиняя Маленкова вместе с Берией во всех своих бедах. Он понимает, что решение об освобождении может принять лишь один человек — Никита Сергеевич Хрущев.

Сталин-сын не осуждает Хрущева даже за доклад на XX съезде партии о культе личности Сталина-отца.

Из письма Василия Сталина Никите Хрущеву:

Из процитированного отрывка понятно, что к Хрущеву Василий обращался не раз и не два. Вообще именно письма к Никите Сергеевичу дают возможность понять, в каком психологическом состоянии находился «заключенный Васильев». В письмах Василий выглядит абсолютно сломленным, готовым пойти на все, лишь бы оказаться на свободе.

К 1958 году Василий Сталин превращается практически в инвалида. Здоровье его резко ухудшается, о чем Шелепин, шеф КГБ, докладывает Хрущеву. И тот, похоже, испугался. Смерть сына Сталина в тюрьме — это скандал. В результате Комитет госбезопасности получает команду готовить Василия к освобождению. Впрочем, тянут до последнего. В конце концов Василия все-таки переводят в Москву, вновь в Лефортовский изолятор, а затем везут к Хрущеву.

Василий был в ужасном состоянии. Реденькие рыжие волосы на голове, изможденное больное лицо. Уже по дороге в Кремль ему сказали, что везут к Хрущеву. Заключенный Сталин не верил своим ушам и глазам. Потом Шелепин рассказывал, что Василий в кабинете упал на колени и стал умолять его освободить. Хрущев был очень растроган, называл «милым Васенькой», восклицал: «Что они с тобой сделали!» — прослезился, а затем…

Еще целый год продержал Василия в Лефортове.

На свободу Василий Сталин вышел лишь 11 января 1960 года.

Разобиженный и обозленный, прямо из Лефортова Василий едет к первой жене — Галине Бурдонской. С Капитолиной Васильевой они окончательно поссорились незадолго до освобождения. А письма он ей зачем писал?!

Дома его ждали дети — Надя и Саша. Удивительно, но он почему-то предполагал вновь создать семью именно с Галиной. А она, естественно, не приняла его. У Галины уже была своя жизнь.

— Она говорила, что лучше к тигру в клетку, чем вместе быть хоть один день, хоть один час, — передал нам слова матери Александр Бурдонский. — При всем сочувствии и так далее ей в эту судьбу входить больше не хотелось.

По решению ЦК после освобождения Василию Сталину была предоставлена трехкомнатная квартира на Фрунзенской набережной в Москве. Ему вернули право на ношение генеральской формы, определили пенсию, тридцать тысяч рублей единовременного пособия и бесплатную путевку. В санаторий, в Кисловодск, на три месяца.

Правда, извинений от правительства не последовало, а он их явно ждал.

И Василий сорвался. Снова начал пить в компании каких-то грузин, как напишет позднее Светлана, снова начал болтать лишнее, угрожать кому-то там, наверху.

9 апреля 1960 года Василия Сталина вызывает к себе Ворошилов. Беседа записывается на магнитофон и стенографируется.

«Ворошилов. Ну, рассказывай, Василий, как дела, как ты живешь?

Сталин. Плохо, Климент Ефремович, надо работать, прошу помочь, иначе без работы пропаду.

Ворошилов. Конечно, тебе дадут работу. Однако прежде всего ты должен стать другим человеком. Ты еще молодой, а вон какая у тебя лысина.

Сталин. Вы во всем правы, полностью с вами согласен. Мне надо исправляться, но для этого надо работать.

Ворошилов. Еще раз говорю тебе: немедленно брось водку.

Сталин. Не такой уж я отпетый пьяница. Пойду работать, и все встанет на свое место, исправлюсь.

Ворошилов. Возьми себя в руки.

Сталин. Будет сделано, Климент Ефремович. Я убежден, что вы меня любите и желаете только добра».

Этот разговор состоялся сразу после того, как пришло сообщение о поведении Василия в Кисловодске.

Вот что об этом нам рассказывала Капитолина Васильева:

— Поехал лечиться в Кисловодск. Там вокруг него... ну, в общем, знаете таких... какие-то люди окружали, находились, что способствовали тому, чтобы он стал... все-таки как-то не отдыхал, а черт-те чем занимался... они сидели... понимаете, это самое... и занимались... короче говоря, он пил там...

После кисловодских подвигов Василия и состоялся тот разговор с Ворошиловым, который написал Хрущеву докладную. Справедливости ради надо сказать, что просьба о работе не была такой простой, как кажется. Кем должен работать Василий Сталин? Служить он уже не мог, а ничего другого делать не умел. Не отправлять же его токарем на завод? Докладная от Ворошилова к Хрущеву по кремлевскому коридору шла 20 дней. И потерявший терпение Василий делает роковой для себя и очень глупый шаг. Он идет в китайское посольство и просит у китайских товарищей помощи в переезде в Китай, трудоустройстве там и лечении.

И это в период резкого обострения отношений Китая с Советским Союзом.

С 16 апреля 1960 года по 27 апреля 1961 возвращенный в тюрьму Василий Сталин досиживает оставшийся по приговору год все в том же Лефортове. Однако 28 апреля 1961 года полную свободу сын Сталина так и не получил. Решением Президиума Верховного Совета СССР он отправляется в ссылку сроком на пять лет в Казань, в город, закрытый для въезда иностранцам.

В Казань Василий Иосифович уезжает с новой спутницей жизни Марией Нюсберг и с новой фамилией — Джугашвили.

С Марией, медицинской сестрой, Василий познакомился в клинике Вишневского, у которого проходил курс лечения.

— Когда он оказался в Казани один, то сестра медицинская тоже оказалась там...

Говоря это нам, Капиталина Васильева, так и не ставшая официальной женой Василия Сталина, явно намекала на то, что Марию Нюсберг приставили к Василию, чтобы она за ним следила. Точно так же считали и другие люди, знавшие Василия, но оговоримся сразу: это всего лишь предположение. Никаких данных, что Мария Нюсберг была агентом КГБ, нет.

С новой женой и двумя ее детьми теперь уже Василий Джугавили поселился в однокомнатной квартирке, в неприметном доме №105 на улице Гагарина. Робко пытался бороться за свою старую фамилию. В январе 1962 года даже направил заявление в ЦК КПСС.

Из заявления Василия Джугашвили:

Новая фамилия, новый город, новая жизнь...

В Казани Василий жил на пенсию в 150 рублей. Нигде не работал, ходил в одной и той же генеральской форме и продолжал пить. Часто со случайными людьми. Что он говорил этим случайным слушателям? Наверное, рассказывал истории из своей прошлой жизни. О боевых победах, о военных парадах, о небе, которое он действительно любил. Возможно, говорил и об отце.

Выглядел он в свои сорок лет намного, намного старше.

А девятнадцатого марта 1962 года закончилась и эта довольно унизительная для сына Сталина жизнь.

Владимир Семичастный — Никите Хрущеву:

Сыну Василия Сталина, Александру Бурдонскому, о смерти отца сообщил таксист, который слышал сообщение по «Голосу Америки». В Казань на похороны отправились Капитолина Васильева и Александр Бурдонский. Светлана и Екатерина Тимошенко остались в Москве.

— Прилетели мы в Казань, были в этой квартире, где он жил, видели его уже под простыней — мертвым.

Капиталина Васильева решила проверить, проводили ли врачи вскрытие при установлении причин смерти.

— Когда Капитолина подняла простыню, я помню прекрасно, что у него были швы, его вскрывали, видимо, хотя внятного ответа на то, от чего он умер, нам никто тогда не сказал. Там были люди, видимо, из органов, которые как бы за каждым этим, так сказать, нашим движением там следили.

Все это рассказал Александр Бурдонский.

Как вспоминают очевидцы, гроб стоял на двух табуретках. Цветов не было в этой убогой комнате. Так уходил из жизни некогда всесильный сын всемогущего отца. Капитолина Васильева на похоронах человека, так и не ставшего ей официальным мужем, была:

— Его похоронили как бомжа. Подкатили какой-то черный катафалк, туда положили гроб и поехали на кладбище. И причем его... он был в мундире генеральском. И в последний момент почему-то какие-то женщины накрыли его тюлем, тюлем… Я стояла с ребятами и смотрела, думаю, ну что, бежать стащить этот тюль, ведь это же хоронят-то воина, достойного воина...

И хотя хоронили боевого летчика, из-за запрета людей в военной форме на кладбище не было, но Александр Бурдонский заметил одну необычную деталь:

— Довольно долго шли люди, и помню, что несколько человек, подходя, вот так вот раздвигали борта пальто, и там были одеты в военной форме и орденах. Видимо, летчики. Таким образом устраивали прощание.

Народу в день похорон Василия на улице собралось довольно много. Слух о том, что умер сын Сталина, мгновенно разлетелся по Казани.

Александр Бурдонский:

— Я помню, что моя сестра, которой было тогда, по-моему, семнадцать лет, приехала с этих похорон седая совершенно...

Что-то кроется в этой фразе, какая-то загадка. Хоть речь в ней идет о дочери Василия Сталина, но на самом деле она относится к ее отцу. Седой девушка стала не от сознания того, что ее отец умер, а от того, как он жил и как ушел из жизни.

Как всегда, по России начали гулять всякие легенды о том, что умер ненастоящий сын Сталина. Настоящий уехал не то в Грузию, не то в Китай. Только все это уже не имело никакого отношения к его реальной жизни.

Приезжавшая ненадолго в страну в середине восьмидесятых Светлана Аллилуева говорила с родственниками о том, что Василия надо привезти в Москву и похоронить на Новодевичьем кладбище, рядом со всеми родственниками, Аллилуевыми — Сванидзе. Но не сделала этого. Это сделала в 2002 году приемная дочь Василия Сталина, чем подняла новую волну пересудов со стороны его прямых родственников. Одни были обижены, почему с ними не посоветовались, другие восклицали: какое она имеет право?!

Удивительно, но этот, казалось бы, внутрисемейный спор обсуждали в газетах капиталистической России как очень важную тему. Почему? Пусть ответ ищет сам читатель.

А мы на этом закончим рассказ о Василии Джугашвили, сорок лет прожившем под фамилией Сталин.

Когда-то его отец произнес знаменитую фразу: «Сын за отца не отвечает».

Василий ответил, причем по полной программе…