В течение двух месяцев все шло как нельзя лучше, а потом с «Кворримен» случилась размолвка. Каждый из ребят получал по 15 шиллингов за вечер. Однажды Кен Браун не пришел, и Пол, Джон и Джордж выступали без него.
      – Я заплатила каждому из них по 15 шиллингов, а потом, когда встретила Кена, дала и ему столько же. Но та троица считала, что Кену не следует платить, потому что его не было. Они заявили, что раз ставка группы за один вечер 3 фунта, то те трое, кто играл, должны были разделить между собой 3 фунта, а не получать по 15 шиллингов каждый.
      Так, припоминают миссис Бест и Пит, возникла почва для разногласий. Остальные просто ничего не помнят. Как бы то ни было, после распри из-за денег Кен Браун ушел из группы «Кворримен», а вскоре после этого покинули клуб и сами «Кворримен». В это время Пит Бест, видя, как хорошо идут дела у группы, но главным образом для собственного удовольствия, стал пробовать играть на малом барабане. Когда Кен Браун расстался с «Кворримен», они с Питом решили создать новую группу. Разумеется, при активной поддержке миссис Бест. Кен и Пит нашли еще двоих ребят и назвали себя «Блэкджекс».
      – Они были очень хороши, - говорит миссис Бест. - Я вспоминаю, как Рори Сторм, пользовавшийся тогда огромной популярностью, бросил им вызов, чтобы посмотреть, чья группа соберет больше народу. Рори собрал 390 человек, а «Блэкджекс» - 450, самую большую аудиторию за все время.
      «Кворримен» совершили турне по Шотландии и стали «Силвер «Битлз», но в тех случаях, когда не подворачивалось ничего другого, соглашались выступить в клубе «Касба». «Блэкджекс», с Питом Бестом в качестве ударника, стали там постоянной группой. В последующие годы они сделали большие успехи, и Пит Бест принял решение посвятить себя шоу-бизнесу.
      – Я собирался поступать в педагогический колледж. Я имел на это право, потому что сдал пять экзаменов уровня «О», но мне все это настолько надоело, что я бросил занятия и не стал сдавать экзаменов уровня «А».
      Пит бросил школу летом 1960 года. Клуб «Касба» процветал по-прежнему, и для Пита там всегда хватало дела, но его группа постепенно стала распадаться. Кен Браун уехал на юг, а двое других ребят поступили на курсы, где были заняты полный рабочий день. Пит оставил школу, чтобы посвятить себя шоу-бизнесу, а теперь остался ни с чем.
      Однако спустя пять недель, в августе 1960 года, ему позвонил Пол Маккартни.
      – Пол спросил, сохранил ли я свою ударную установку, - говорит Пит. - Я ответил, что только что купил новый потрясающий набор. Пол сказал, что их приглашают в Гамбург, - не хочу ли я быть у них ударником. «Хочу», - ответил я. Мне всегда очень нравились эти ребята. Они обещали мне 15 фунтов в неделю, немалые деньги. В сто раз лучше, подумал я, чем ходить в педагогический колледж.
      Я отправился в клуб Алана Уильямса «Джакаранда». Там я впервые встретил Стю. Мне устроили прослушивание. Я отколол им несколько номеров, и они сказали: «Отлично, поедешь с нами в Гамбург».
      В то время как миссис Бест прекрасно справлялась со своими делами в молодежном клубе, опытный специалист по ночным клубам Алан Уильямс тоже не дремал - его заведение стояло на ступеньку выше, чем кофейный бар для подростков. Он приглашал музыкантов не только в свой клуб, но и сватал группы в другие места, являясь одновременно антрепренером и менеджером. Именно он помог «Битлз» добиться прослушивания у Ларри Парнса. И хотя деньги за гастроли по Шотландии уплатил группе Ларри Парнс, они получили их через Алана Уильямса, организовавшего это турне.
      Причины, по которым Алан Уильяме, владелец не слишком видного ночного клуба в Ливерпуле, стал экспортировать группы в Гамбург, достаточно сложны. Первый контакт возник, когда в клубе «Джакаранда» побывал немецкий моряк и услышал там группу из Вест-Индии, игравшую на стальных инструментах. Он вернулся в Гамбург и рассказал, как это здорово. После этого группу пригласили на гастроли в гамбургский ночной клуб. Алан Уильямс последовал за ними, надеясь заинтересовать владельцев подобных заведений другими ливерпульскими группами. Алан посетил единственный в Гамбурге клуб рок-н-ролла «Кайзеркеллер» и встретил там Бруно Кошмайдера. «Я в шутку сказал, что все лучшие английские рок-группы родом из Ливерпуля».
      Кошмайдер прибыл в Великобританию, дабы лично удостовериться в этом, остановился в Лондоне и вскоре понял, что никто и слыхом не слыхал о ливерпульских группах. Он посетил клуб «Ту айз» [«Two l’s» - «Two Eyes» - игра слов: «два я» - «два глаза» (англ.)] в Сохо, тогдашний центр рока в Британии (именно там играл Томми Стил), и подписал контракт с Тони Шериданом и его группой. Они имели в Гамбурге огромный успех, и вскоре Кошмайдер опять отправился в Лондон за новыми группами. Случайно Алан Уильяме оказался в клубе «Ту айз» в тот же вечер, когда туда пришел Кошмайдер. На сей раз Алан Уильямс искал работу для группы «Джерри энд Синиерз». Ему удалось организовать им гастроли в Гамбурге, и именно они оказались первой ливерпульской бит-группой, выступившей в Гамбурге.
      «Джерри энд Синиерз» имели успех, и Алана Уильямса попросили прислать еще какую-нибудь ливерпульскую группу. Он подумал о Рори Сторме, но он и его ребята были уже заняты. Поэтому Алан обратился к «Битлз». Однако гамбургский контракт предусматривал группу из пяти человек, а у «Битлз» не было ударника. С ними играл иногда один ударник, уже немолодой человек, глава семейства, но он отказался поехать в Гамбург, так как этому воспротивилась его жена. И тогда ребятам пришла в голову мысль пригласить Пита Беста. Тот согласился, и теперь все было в порядке.
      В доме Харрисонов к известию о поездке в Гамбург отнеслись сравнительно спокойно все, не считая Джорджа. Мать не запрещала ему ехать. Она, конечно, беспокоилась, потому что сыну было всего семнадцать лет и он впервые отправлялся за границу, да еще в Гамбург. Уж о Гамбурге она много чего наслышалась. - Но он этого хотел. Да и потом, им собирались прилично заплатить. Я верила в них, знала, что они наверняка будут иметь успех. А ведь до этого я только и слышала: «Эй, ма, нас пригласили играть, одолжи на автобус, я тебе отдам, когда стану знаменитым».
      Поэтому миссис Харрисон собрала Джорджа в дорогу: вырвала из него обещание писать и дала с собой коробку домашнего печенья.
      Джордж, при всей своей отчаянной молодости, был все-таки рабочим человеком. Но Пол и Джон - во всяком случае, официально - еще учились. Поездка в Гамбург раз и навсегда ломала их будущую карьеру.
      Джим Маккартни, естественно, был категорически против отъезда сына. Пол только что сдал экзамены - искусство и английский, и все с нетерпением ждали результатов, от которых зависело, получит ли он место педагогическом колледже.
      Майкл Маккартни, брат Пола, рассказывает, что Пол по обыкновению схитрил.
      – Помню, мы с Полом как-то возвращались домой из школы,, и он мимоходом, как бы невзначай, обронил, что их пригласили в Гамбург. Я сказал: «Ничего себе!» Но Пол заявил, что он еще не решил, соглашаться или нет. Я завопил: «Да это же фантастика! Ты станешь настоящей звездой! Обалдеть можно». Пол спросил: «А как ты думаешь, отец отпустит меня?» Это был беспроигрышный ход - я сразу стал его сторонником и тоже стал уговаривать отца отпустить его. Он настолько взволновал меня, что я отчаянно захотел, чтобы он поехал.
      Пол признается, что на самом деле очень сильно беспокоился.
      – Мы целыми неделями бездельничали, не знали, куда себя деть. Бесконечно тянулись летние каникулы, и мне совершенно не хотелось возвращаться ни в школу, ни в колледж. Но никакой альтернативы не было, пока вдруг не возник Гамбург. И это означало, что мне не нужно возвращаться в школу. Появилось действительно стоящее занятие.
      Оставалось убедить Джима. Пол уговорил прийти к ним Алана Уильямса, чтобы тот помог смягчить отца.
      – Алан Уильямс никак не мог запомнить наших имен. То и дело называл меня Джоном.
      Тем не менее он сумел убедить Джима в том, что четкая организация турне обеспечена, а посетить такой город, как Гамбург, почетно и приятно.
      – Мне кажется, в глубине души отец был очень доволен, - замечает Майкл, - хотя вида не подавал.
      – Я знал, что они себя уже хорошо показали, - говорит Джим. - Это был их первый ангажемент, и они решили ехать. Полу только-только исполнилось восемнадцать. Он отгулял уже четыре недели школьных каникул. Получил студенческий билет. Я, конечно, поговорил с ним, знаете, как полагается, что надо, мол, вести себя как следует, быть порядочным человеком, а что еще мне оставалось? Я боялся, что в Германии он будет недоедать. Но он писал в каждой открытке: «Еды полно. Сегодня вечером ели то-то и то-то». Так что я успокоился.
      Джим не слишком расстраивался, когда сразу же после отъезда Пола объявили результаты экзаменов уровня «А». Пол провалился по искусству, но прошел по английскому. Впрочем, теперь уже и Джим понимал, что все это не имеет значения.
      Мими, тетушка Джона, сопротивлялась яростно. К этому времени она добилась того, что Пол и Джордж не приходили к Джону, а Джон не играл дома на гитаре. Она прилагала все усилия, лишь бы помешать Джону играть. С тех пор как возникла группа «Кворримен», в течение почти пяти лет Джон был вынужден в основном обманывать Мими и скрывать от нее, где и чем он занимается. Она знала, что он пишет какие-то ерундовые песенки, но и не подозревала о том, насколько сильно его увлечение.
      Ей казалось, что он всерьез занимается в Художественном колледже, пока в один прекрасный день кто-то не доложил ей, что часы, отведенные для ленча, он проводит за игрой с группой. Она решила проследить за ним, чтобы собственными глазами убедиться в том, как низко он пал.
      Обеденное время, которое она решила подвергнуть ревизии, пришлось как раз на выступление группы в «Кэверн». Они не играли там постоянно, потому что в «Кэверн» все еще царила джазовая музыка, но получали в этот клуб приглашения все чаще, поскольку посетители постепенно заинтересовались ими.
      – В жизни никогда не слышала об этом ужасном месте! - сказала Мими. - Я потратила кучу времени, чтобы найти это подземелье. Догадалась пойти за толпой, потом спустилась куда-то по ступенькам, там стоял этот тип Рэй Мак Фолл и брал деньги. «Мне нужен Джон Леннон!» - сказала я. В оглушительном шуме протиснулась сквозь толпу. Низкий потолок, духота страшная. Девицы набились как сельди в бочку, вытянув руки вдоль тела. Как я ни старалась, мне не удалось даже приблизиться к сцене, иначе я бы стащила с нее Джона. В конце концов я попала в какую-то артистическую уборную. Уборная! Одно название! Просто какой-то грязный закуток. Когда Джон ввалился туда, облепленный этими вопящими девицами, то сначала не заметил меня, потому что без очков он ничего не видит. Потом надел очки и узнал. «Что ты тут делаешь, Мими?» - «Очень мило, Джон, очень мило», - сказала я.
      В тот день Мими добилась своего, и после обеда Джон вернулся в колледж. Она наседала на него, требуя, чтобы он продолжал учиться, прекратил эту идиотскую игру, подумал, что пора обзаводиться настоящей профессией. Но у Мими ничего не вышло, Джон не бросил играть.
      – Ты пойми, - говорил Джон, - я не рабочий и никогда не буду рабочим. Как бы ты ни старалась, я все равно не буду вкалывать каждый день с девяти до пяти.
      И вот возник Гамбург. Отъезд за границу на долгое время, разлука с Мими. Мими вспоминает, как Джон пытался заставить ее волноваться и радоваться так же, как он. «Мими, это же здорово, ты только представь себе, - говорил он ей, - я буду получать 100 фунтов в неделю, это же просто потрясающе».
      Разумеется, насчет денег он несколько преувеличивал, но для пяти подростков перспектива была действительно заманчивой. Джон, конечно, ухватился за поездку как за удобный повод, чтобы распрощаться с колледжем. Он проучился там три года. Лектор Артур Баллард несколько раз спасал его от исключения. Джон провалил все экзамены и покидал колледж, не получив никаких свидетельств или оценок, - правда, он надеялся, что если с Гамбургом ничего не выйдет, то, может быть, его возьмут обратно. Заодно он собирался порвать с Синтией.
      – У группы развелось полным-полно собственных поклонников, - говорит Синтия. - Я знала, что вокруг них крутилось множество девиц, но нисколько не ревновала. Ведь я была старше, и это придавало мне уверенности. Гораздо больше волновал меня Гамбург. Это было далеко, и Джон уезжал надолго. Ливерпульских девчонок я знала как облупленных, а о том, что творится в Гамбурге, не имела никакого представления. В Гамбурге с ними могло произойти все что угодно.

11. Гамбург

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.