- Мне было совершенно ясно, что я не освою никакой профессии. При всех стараниях я в лучшем случае одолел бы два экзамена уровня «О». Без них даже в дерьме не дадут копаться. Не больно-то они мне были нужны. Я пробыл в школе до конца семестра, прогуливая все занятия, чтобы проводить время с Джоном в его Художественном колледже. Мы с Полом болтались там целыми днями. Потом я бросил школу и долго не мог найти работу. Понятия не имел, что делать. Отец очень хотел, чтобы я пошел в подмастерья, поэтому я попытался сдать экзамены на ученика в Ливерпульской корпорации, но провалился. Наконец инспектор по трудоустройству молодежи нашел мне место в большом универмаге - я должен был украшать витрины. Я пошел туда, но место оказалось занятым. Вместо этого мне предложили учиться на электрика. Что ж, с удовольствием. Все лучше, чем ходить в школу. Наступала зима, в просторном цехе было тепло, и большую часть времени мы играли в стрелки. Тем не менее я начал подумывать, не эмигрировать ли мне в Австралию. Во всяком случае, я стал всячески склонять к этому отца. «Давайте уедем все вместе», - говорил я ему, так как был слишком молод, чтобы решиться на такое в одиночку. Потом меня заинтересовала Мальта, потому что мне попались на глаза туристические проспекты. Потом Канада. Я достал нужные анкеты, но, обнаружив, что подписываться за меня должны родители, бросил это дело. Меня не оставляло чувство, что все равно что-нибудь да подвернется.
Джим Маккартни изо всех сил старался вырастить своих сыновей серьезными людьми. Во всяком случае. Пол, к радости Джима, продолжал ходить в школу. Но так как все остальное время он проводил с Джоном и Джорджем, играя на гитаре, у него, по существу, не было возможности выполнять домашние задания.
И все-таки Пол умудрился остаться в группе «В», где изучались английский и иностранные языки. С экзаменами уровня «O» было слабо, ему удалось сдать только живопись.
Пол задумался, не бросить ли все это, но где он будет работать? Отец по-прежнему настаивал, чтобы Пол продолжал ходить учиться в колледж. Проще всего было как раз его послушаться. В школе ничто не мешало заниматься музыкой сколько душе угодно. Пол остался на второй год, поскольку не набрал достаточно баллов, чтобы перейти в шестой класс. Он вновь прослушал курс по уровню «О», сумел сдать еще четыре экзамена и перешел в шестой класс.
– В школе я подыхал от скуки, но один преподаватель, по английскому, был просто потрясающий, Дасти Дорбанд. Только он мне и нравился. Дасти Дорбанд любил современную поэзию и рассказывал нам про «Леди Чаттерлей» [Полное название - «Любовник леди Чаттерлей» - роман английского писателя Д. Лоуренса (1885-1930)] и «Рассказ мельника» [«Рассказ мельника» - входит в цикл «Кентерберийские рассказы» английского поэта Дж. Чосера (1340?-1400)] задолго до того, как все заговорили об этих книгах. «Все считают их порнографией, а это вовсе не так», - утверждал он.
Искорка заинтересованности, зажженная учителем, удержала его в шестом классе, хотя юноша все равно бездельничал. Официально Пол готовил два предмета - английский и специальность, чтобы сдать экзамены по уровню «А» [«А» - «Advanced». Следующая после «Ordinary» («О») ступень образования, дающая право поступления в высшее учебное заведение (англ.)]. Предполагалось, что по окончании колледжа он поступит в педагогический институт и станет в дальнейшем преподавателем. Все знали, способностей у него более чем достаточно, и Джиму это было очень приятно.
– Вся эта музыка, которой он так увлекался, никогда не интересовала меня, - говорит Джим. - И Билл Хейли мне ни капли не нравился, - никакой мелодии. Но однажды я вернулся домой в половине шестого и услышал, как они играют. И тогда я понял: они научились! Это уже не шум - они научились играть по-настоящему.
Джиму хотелось теперь сидеть с ними, давать советы, подсказывать, намекать, как он бы сыграл это на их месте в доброе старое время, когда существовала группа Джима Мака. Почему они не играют прекрасные старые мелодии, действительно прекрасные. Например, «Stairway to Paradise»? «Stairway to Paradise» - это же прекрасный номер! Джим рассказывал, как он руководил группой, как они преподносили свои номера.
Они отвечали: «Спасибо большое, нет, не надо, лучше сделай нам чаю, а, папа?» Конечно, сделаю, соглашался Джим. Но если им не по душе «Stairway to Paradise», то как насчет настоящих джазовых номеров, таких, как «When the Saints»? Он бы подсказал им, как исполнять их по-настоящему. «Нет», - сказали они, на этот раз более твердо.
В конце концов Джим ограничился приготовлением для них еды. После смерти жены он научился вполне сносно готовить. К своему большому удовольствию, Джим обнаружил, что если двое его сыновей, Пол и Майкл, были привередами и всегда ели плохо (Пол, когда был занят, вообще отказывался от еды), то Джон и Джордж с отменным аппетитом поглощали любое блюдо в любое время дня и ночи.
– Я скармливал им все, что оставалось после Пола и Майкла. Кончилось тем, что я прямо говорил им: вот остатки, будете доедать? Я по сей день делаю для Джорджа крем. Он говорит, что мой десерт - самый вкусный в мире.
Группа вводила усовершенствования, ребята собрали несколько усилителей, добиваясь мощного звучания ударных в отличие от мягкого постукивания в скиффле. - Но каждый год, - замечает Пол, - равнялся пяти. Теперь они большей частью играли в рабочих клубах и на церковных церемониях, отказываясь обслуживать вечеринки. Выступали в «Уилсон-холл» и в автобусном депо на Финч-лейн. Все чаще и чаще участвовали в конкурсах, как и все начинающие группы.
– Нас все время обходила одна женщина, она играла на ложках, - вспоминает Пол. - Еще мы уступали группе «Санни Сайдерс», у них был сильный номер, с лилипутом.
К нам пришел парень, пианист, его звали Даф. Одно время он играл с нами, но отец не разрешал ему поздно возвращаться домой. Посреди номера Даф мог ни с того ни с сего вскочить, и только его и видели.
Во время выступлений они одевались как «тедди»-ковбои: черно-белые ковбойские рубахи, черные галстуки-шнурки, к карманам прикреплены белые висюльки.
Однако гораздо больше времени, чем на сцене, они проводили дома у Джорджа или Пола.
– Мы возвращались домой и курили травку, пользуясь трубкой моего отца, - говорит Пол. - Иногда приводили с собой девчонок. Или сидели и рисовали портреты друг друга. Но больше всего играли на гитарах и сочиняли песни.
За два года совместной работы Джон и Пол написали пятьдесят песен. Только одна из них вошла в их репертуар: «Love Me Do».
Принимаясь за работу, они начинали с того, что выводили: «Еще одна оригинальная композиция Джона Леннона и Пола Маккартни».
Оба они приобретали все большее мастерство в игре на гитарах, причем не без помощи телевидения, благодаря которому осваивали приемы звезд того времени.
– Однажды я наблюдал, как группа «Шздоуз» аккомпанирует Клиффу Ричарду. Я слышал, какое отличное вступление они записали к пластинке «Move It», но никак не мог взять в толк, как это у них получается. - Посмотрел по телевизору - и все понял! Я опрометью бросился из дома, вскочил на велосипед и помчался к Джону, захватив с собой гитару. «Понял!» - закричал я, и мы, не мешкая, начали заниматься. Так мы научились придавать некоторый блеск началу наших номеров. В «Blue Moon» я уловил и интересные гармонии.
Ребята принимали участие во всех конкурсах, даже самых захудалых, поэтому они страшно разволновались, когда в Ливерпуль приехал известнейший организатор такого рода состязаний. Объявление в газете «Ливерпул эко» гласило: «Известный «открыватель звезд» мистер Кэррол Левис прибывает в Ливерпуль искать таланты». Его телевизионное шоу будет записываться в Манчестере, но он устроит прослушивание в Ливерпуле в театре «Эмпайр», чтобы выяснить, есть ли в Ливерпуле таланты, достойные участия в манчестерской программе.
Джон, Пол и Джордж, как и большинство ливерпульской молодежи, отправились на прослушивание. Когда оно закончилось, ребята получили приглашение участвовать в манчестерском шоу.
Миссис Харрисон помнит их восторги по этому поводу. - Джордж чуть с ума не сошел, когда в один прекрасный день получил по почте письмо. Я совершенно не понимала, в чем дело. Письмо было адресовано некоей группе под названием «Мундогз» [«Moondogs» - «Лунные собаки» (англ.)].
Это название было придумано с ходу для шоу Кэррола Левиса. На афише значилось: «Джонни и Мундогз». Тогда в каждой группе обязательно был лидер, как, например, Клифф Ричард в «Шэдоуз». Они поставили первым имя Джона. Тем более что, если уж на то пошло, он и был лидером.
«Мундогз» выступили в манчестерском шоу с умеренным успехом. Представление Кэррола Левиса было построено таким образом, что по окончании каждая группа выходила снова и исполняла несколько тактов из своего номера, и публика либо аплодировала как сумасшедшая, либо не выказывала никакого одобрения. Именно эти аплодисменты и выявляли победителя.
Но поскольку «Джонни и Мундогз» были бедными ливерпульскими парнями и у них не было машины, на которой они возвратились бы в Ливерпуль, они не смогли ждать. Шоу заканчивалось очень поздно, еще чуть-чуть - и они пропустили бы последний поезд в Ливерпуль. Денег, чтобы заплатить за ночлег в гостинице, у них тоже не было, поэтому, когда наступило время решающих аплодисментов, их уже и след простыл.
Естественно, это выступление не принесло им победы. Их даже не заметили, не обратили на них внимания, они не услышали ни слова одобрения от местных «открывателей талантов». Для Джона, Пола и Джорджа это было большим разочарованием. Возможность соприкосновения с настоящими профессионалами, померещившаяся им, оказалась упущенной.
9. Стю, Шотландия и «Силвер Битлз»
В Художественном колледже Джон и Стюарт очень подружились. В свободное время Стюарт разъезжал вместе с группой и наблюдал за их репетициями. Вместе с Джоном им удалось уговорить совет колледжа купить магнитофон, нужный якобы всем студентам. Джон забрал магнитофон и стал записывать на нем группу, чтобы слушать себя со стороны. Они купили также усилители - «для танцев в колледже». На самом деле они использовали их для своей группы.
Стю по-прежнему увлекался живописью, хотя все его время поглощали Джон и группа. Он представил несколько полотен на выставке Джона Мурса, одной из самых представительных не только в Мерсисайде, но и во всей Британии. Джон Мурс был выходцем из богатой ливерпульской семьи, нажившей состояние на футбольном тотализаторе и владевшей фирмой по доставке товаров почтой. Стюарт Сатклиф, учащийся Художественного колледжа, получил премию в шестьдесят фунтов - огромная сумма и серьезный успех для столь юного художника.
Джон, его лучший друг, оказывавший на Стюарта самое большое влияние, немедленно нашел прекрасный способ распорядиться этими деньгами. Стю постоянно жаловался, что лучше бы он играл на каком-нибудь инструменте, вместо того чтобы днем и ночью околачиваться возле группы. Джон сказал, что теперь у Стю появился шанс играть вместе с ними. Пусть купит на свои шестьдесят фунтов бас-гитару, неважно, что он не умеет играть, они его научат.
Пол и Джордж горячо поддержали эту мысль, так как группе не хватало одного участника. Насколько помнит Джордж, Стюарт выдвинул альтернативу - он хотел бы купить или бас-гитару, или ударные. Группе нужно было и то и другое, потому что при трех солирующих гитарах им бы подошли в качестве сопровождения и бас-гитара, и ударные.
– Стю совершенно не умел играть, - говорит Джордж, - мы показали ему все, чему научились сами, и он довольно быстро освоился и стал подыгрывать нам во время выступлений.
В эти первые дни, как явствует из фотографий, Стю чаще всего становился спиной к зрителям, чтобы никто не подглядел, как мало аккордов он знает.
Они получали все больше приглашений, но по-прежнему зарабатывали гроши и играли в рабочих клубах и на танцах. По мере того как бум вокруг бит-групп охватывал весь Ливерпуль, повсюду плодились клубы для подростков. В основном ими стали наводнившие страну сотни и сотни кофейных баров, где можно было выпить чашечку кофе-эспрессо под сенью бамбука и прочих растений, типичных для такого рода заведений. Ливерпульские клубы иногда устраивали шоу для подростков, во время которых могли найти себе применение многочисленные бит-группы.
Бит-группы никогда не выступали в таких респектабельных клубах, как «Кэверн» [«Cavern» - «Пещера» (англ.)], предоставлявших свою сцену исключительно джазовым музыкантам и джазовым оркестрам, - джаз считался более высоким искусством. Непрезентабельные, любительские, состоящие из «тедди-боев» бит-группы котировались несравненно ниже. Бит-группы зачастую состояли из монтеров, чернорабочих - словом, искусство рабочего класса. А на него принято смотреть сверху вниз.
– Мы всегда были антиджазистами, - говорит Джон. - Это не музыка, а дерьмо, еще глупее, чем рок-н-ролл, для студентов в пуловерах от «Маркса и Спенсера». Из джаза ничего путного нигде не вышло, везде одно и то же: сидят и поглощают под него пинты пива. Мы возненавидели его, потому что в самом начале именно из-за джазистов нам не давали играть в приличных клубах. Нас даже не хотели прослушать, раз мы не джаз.
К этому времени бит-группы старались напичкать электричеством все свои инструменты, обзаводились электрогитарами, усилителями, чего никогда не бывало в скиффле. Вслед за Элвисом появились и другие рок-певцы, такие, как Литтл Ричард и Джерри Ли Льюис, породившие тьму подражателей в Великобритании.
Средоточием этого нового для Великобритании явления стал Лондон. Первый английский певец рок-н-ролла, вступивший на стезю американских звезд и получивший национальное признание, был кокни [Лондонский обыватель (англ., пренебр.)] Томми Стил - он выступал в кофейных барах. Вслед за ним появился Клифф Ричард - точная копия Элвиса. Молодежь полюбила его даже больше, чем Томми Стила.
Джон, Джордж и Пол вроде и не знали о Томми Стиле, во всяком случае, они не помнят, чтобы он произвел на них впечатление. Зато они люто ненавидели Клиффа Ричарда и группу «Шэдоуз»
Джон говорит, что Клифф напускал на себя вид примерного христианина и это уже тогда бесило их. Заодно они ненавидели и те эстрадные баллады, которые продолжал петь Клифф Ричард, на манер Перри Комо и Фрэнки Воона.
Пол, единственный из них, всегда пытался чего-то добиться, готов был поступиться понятиями «нравится - не нравится», лишь бы найти кого-нибудь, кто им поможет. Он старался пробить для группы хоть какую-нибудь рекламу в местных газетах. Примерно в это время он написал письмо журналисту, мистеру Лоу, с которым встретился однажды в пабе. «Дорогой мистер Лоу!
Простите, что я так долго не писал Вам, но надеюсь, что еще не поздно. Сообщаю Вам некоторые подробности о нашей группе.
Она состоит из четырех человек: Пол Маккартни (гитара), Джон Леннон (гитара), Стюарт Сатклиф (бас-гитара) и Джордж Харрисон (вторая гитара). Группа называется…
Этот состав может показаться скучным, но благодаря выдающимся музыкальным способностям, значительно превосходящим средний уровень, мальчики добиваются исключительного разнообразия. Основа их ритма - это оф-бит, но особенность их игры в последнее время заключается в том, что оф-бит накладывается на фоновый акцент на сильной доле - он-бит; в результате общее ритмическое ощущение напоминает четыре четверти джазовой музыки. Возможно, это результат влияния мистера Маккартни, в прошлом руководителя одного из самых популярных в 20-е годы местных джаз-оркестров - «Джаз-оркестра Джима Мака».
Однако главным образом группа увлекается современной музыкой - достаточно сказать, что за последние три года Пол Маккартни и Джон Леннон написали более пятидесяти мелодий, баллад и темповых номеров. Некоторые из мелодий - чисто инструментальные («Looking Glass», «Gatswalk» и «Winston Walk»), другие сочинены в расчете на вкусы современной публики: «Thinking of Linking», «The One After 909», «Years Roll Along» и «Keep Looking That Way».
Группа с удовольствием делает новые аранжировки таких хорошо известных старых песен, как «Ain’t She Sweet», «You Were Meant For Me», «Home», «Moonglow», «You Are Sunshine» и других.
И в заключение несколько слов о самих мальчиках. Джон, руководитель группы, учится в Художественном колледже и, помимо того что прекрасно играет на гитаре и банджо, является великолепным карикатуристом. Его многообразные интересы распространяются на живопись, театр, поэзию и, разумеется, пение. Ему девятнадцать лет, он является основателем группы. Полу восемнадцать лет, он занимается английской литературой в Ливерпульском университете. Как и другие участники группы, играет не только на гитаре, но на фортепьяно, ударных и…»
Это все, что осталось от красочной мешанины из правды и вымысла, - остальное, к сожалению, потерялось. Разумеется, Полу не было еще восемнадцати лет и он не учился в Ливерпульском университете, зато, как он и признавался, у группы действительно не было названия. Позже, в 1959 году, они начали всерьез думать над тем, как себя именовать. В свое время для прослушивания у Кэррола Левиса им пришлось стать «Мундогз». Могло случиться так, что и сейчас их вот-вот позовут на новое ответственное прослушивание.
Именно тогда впервые прозвучало слово «Битлз». Никто не помнит точно, как это случилось. Пол и Джордж просто говорят, что однажды явился Джон и заявил, что теперь они называются именно так.
Ребята всегда были болельщиками Бадди Холли и его группы «Крикетс» [Слово имеет два значения: 1) сверчок, 2) спортивная игра, распространенная в Англии. «Crickets» - «Сверчки» (англ.)]. Им нравилась и музыка, и название его группы. Оно имело два значения, одно из которых, чисто английское, американцы не могли оценить. Ребята жалели, что не догадались раньше назвать себя «Крикетс».
Размышляя над названием «Крикетс», Джон задумался, нет ли еще каких-нибудь насекомых, чтобы воспользоваться их названием и обыграть его. В детстве он очень любил играть в слова - извел на эти игры горы тетрадей. «И вот я придумал: beetles [«Жуки»(англ.)], только писать будем по-другому: «beatles» [«Beatles» - «гибрид» двух слов: beetle - жук и to beat - ударять (англ.)], чтобы намекнуть на связь с бит-музыкой, - такая шутливая игра слов».
Так на самом деле возникло это название. Просто и ясно. Хотя в течение многих лет ребята в ответ на вопросы о происхождении слова «Beatles» какую только околесицу не городили. Чаще всего они заявляли, что к ним в окно залетел человек на ковре-самолете и сообщил, что отныне они так называются.
Название, придуманное Джоном, понравилось им всем, но они долгое время считали, что просто «Битлз» - это недостаточно звучно.
Как-то раз ребята встретили приятеля, Каса Джонса, лидера группы «Кас энд Казановас», и тот спросил, как они теперь именуются. Ребята ответили: «Битлз». Кас сказал: «Кошмар». Нужно, чтобы у группы было длинное название, как, например, у него. Почему бы не назвать себя, к примеру, «Лонг Джон и Силвер «Битлз»? [«Long John and Silver Beatles» - «Длинный Джон и Серебряные «Битлз» (англ.)] Просто «Битлз», по его мнению, чересчур коротко и просто. Они не обратили внимания на этот совет. Но когда подошло время ответственного прослушивания и у них спросили название группы, они ответили: «Силвер «Битлз». «Силвер «Битлз» они оставались до конца 1959 года.
Ответственное прослушивание проводил не кто иной, как знаменитый Лэрри Парне, в то время король британского рок-н-ролла, в команде которого состояли такие ребята, как Томми Стал, Билли Фьюри, Марта Уайлд, Даффи Пауэр и Джонни Джентл.
Слоняясь по клубу «Джакаранда», где постоянно играли многие бит-группы, ребята прослышали, что в Ливерпуль приезжает Ларри Парне. «Джакаранда» принадлежал живущему в Ливерпуле валлийцу Алану Уильямсу, так же как клуб «Блу Энжел», в котором Ларри Парне собирался проводить прослушивание.
Они явились к нему на прослушивание без ясного представления о своем названии - и только когда один из помощников Парнса спросил, как их объявлять, заявили: «Силвер «Битлз». У них по-прежнему не было ударника. Тот, который играл с ними, пообещал прийти, но обманул. Снова они оказались без ударных.
«Силвер «Битлз» выручил ударник из другой группы, который согласился принять участие в их выступлении. Он носил имя Джонни Хач и считался в то время одним из трех лучших ударников Ливерпуля. Существует фотография «Силвер «Битлз», сделанная во время этого прослушивания. Сзади с весьма высокомерным и скучающим видом сидит за ударной установкой Джонни Хач. Как и всегда, трудно разглядеть Стюарта. Он Повернулся спиной к Ларри Парнсу, пытаясь скрыть от него класс своей игры на бас-гитаре.
Прослушивание проводилось, чтобы подыскать группу, которая могла бы аккомпанировать Билли Фьюри. Ни одна группа не показалась Ларри Парнсу достойной этой чести, но он предложил «Силвер «Битлз» двухнедельное турне по Шотландии, чтобы аккомпанировать одному из последних, пока еще безвестных своих открытий - Джонни Джентлу. Разумеется, речь шла не об их гастролях. «Силвер «Битлз» играли второстепенную роль. Тем не менее это был первый ангажемент, заключенный с ними как с профессионалами, и настоящее турне, пусть короткое, не высшего разряда.
Джордж, которому в ту пору только шел шестнадцатый год, мог воспользоваться для поездки двухнедельными каникулами. Пол в это время должен был сидеть над своим циклом «О», но ему и в голову не приходило отменять турне из-за такой смехотворной причины, как экзамены и получение диплома. Айвен Вон, его друг по «Институту», помнит, как спорил с ним, уговаривал не делать глупостей, не бросать подготовку к экзаменам.
Полу каким-то образом удалось убедить отца, что у него каникулы. Будто бы им сказали, что надо сделать передышку. Он обещал, что вернется точно к экзаменам и что ему полезно перед ними встряхнуться. Не удивительно, что он завалил все предметы, кроме одного.
Для турне по Шотландии ребята обзавелись другим ударником, Томасом Муром. Они отправились к нему домой, чтобы пригласить его в группу, - оказалось, что тот живет на пособие. Больше они ничего не помнят о нем. Томас Мур - настоящие имя и фамилия.
«Силвер «Битлз», находясь в состоянии эйфории, вызванном грядущими первыми профессиональными гастролями, пожелали изменить свои имена - тогда была такая мода.
– Менять фамилию было страшно интересно, - говорит Пол. - Чувствуешь себя истинным профессионалом. С программой, со сценическим именем.
Пол превратился в Пола Рамона. Он понятия не имеет, откуда взялся этот Рамон. «Наверное, где-то слышал такую фамилию. Мне казалось, что «Рамон» звучит очень романтично, вроде «Валентине» [Знаменитый голливудский актер немого кино].
Джордж стал Карлом Харрисоном, в подражание одному из своих героев Карлу Перкинсу.
Стюарт был теперь Стю де Стиль, в честь художника. Джон не помнит точно, как назвал себя, кажется Джонни Силвером.
Турне проходило на самом севере Шотландии, в небольших танцевальных залах северо-восточного побережья. Из географических названий Пол запомнил только Инвернесс и Нэрн. Он посылал отцу открытки такого содержания: «Работа идет полным ходом. У меня даже просят автографы».
Джордж подружился с звездой турне - Джонни Джентлом, что вызвало некоторую ревность со стороны остальных участников группы. Джонни Джентл пообещал после окончания турне подарить Джорджу старую рубашку Эдди Кокрена.
Как и всегда, они беспрерывно ссорились между собой, но больше всего доставалось Стюарту, новичку, последним вступившему в группу. Джон, Джордж и Пол на опыте многолетнего общения уже знали, что подобные свары ничем не кончаются и не имеют никакого значения. Если они к чему-то и приводили, то разве что к новым ссорам.
– Мы были жуть какие парни, - рассказывает Джон. - Говорили Стю, чтобы он не сидел с нами или не ел с нами. Командовали: «Проваливай отсюда!» - и он уходил.
Одну из гостиниц, где они остановились, только что покинули эстрадные актеры, среди которых был карлик. Они разузнали, в какой постели спал этот карлик, и велели лечь на нее Стю. Они уж, во всяком случае, не станут спать в постели карлика. И пришлось Стю ее занять. «Так он учился жить с нами, - говорит Джон. - Все это очень глупо, но мы были именно такими». После треволнений шотландского турне наступило полное затишье. Ларри Парне больше ничего им не предлагал. Теперь он признает, что упустил великолепный шанс, но тогда у него было полным-полно знаменитых солистов и он не обратил внимания на группу. «Битлз» вернулись к своим танцам с подвыпившими «тедди», работягами, у которых выдался свободный вечерок, или играли в весьма сомнительных заведениях. Вскоре после гастролей по Шотландии ребята получили несколько предложений выступить в ночных клубах со стриптизом на Аппер-Парламент-стрит. Они должны были аккомпанировать известной специалистке по стриптизу Дженис, по мере того как она раздевалась.
– Она сама заказывала нам музыку, - вспоминает Джордж. - Например, «Gypsy Fire Dance». Но поскольку мы не умели играть по нотам, ее заказы мало что значили для нас. Мы играли «Ramrod», а потом «Moonglow» - я только что выучил эту вещь.
Примерно в это же время им удалось получить парочку приглашений в «Кэверн» - клуб на Мэтью-стрит, хотя он по-прежнему оставался оплотом джаза. В этом клубе им сыпались записки с просьбами не играть рок-н-ролл, и поэтому следующим номером они объявляли самый что ни на есть настоящий джаз. «Теперь слушайте наш добрый старый номер Фэтса Дюка Эллингтона Ледбелли [Набор из имен трех известных американских джазменов] «Long Tall Sally». И начинали играть бит-музыку. Само собой разумеется, что такие выходки не нравились хозяевам клуба и не помогали получать новые приглашения.
Большую часть времени ребята проводили сидя дома друг у друга; если заводились деньги, они отправлялись в клубы, короче говоря - бездельничали.
– Шотландия пробудила слабые надежды, мелькнули первые проблески профессиональной работы, - вспоминает Джордж. - Мы возвратились в Ливерпуль, и все надежды рухнули. Если мы получали больше двух приглашений в неделю, то уже были в восторге. Нам удавалось заработать не больше 15 шиллингов за вечер и, конечно, сколько душе угодно яиц, тостов и кока-колы.
10. «Касба»
За неимением ничего лучшего ребята возвратились в клуб «Касба». Они играли здесь раньше, до поездки в Шотландию.
Клуб «Касба» основала миссис Бест, невысокая темноволосая подвижная женщина. Она приехала из Индии, из Дели. Со своим будущим мужем, Джонни Бестом, в прошлом менеджером в профессиональном боксе, она встретилась в Индии, во время войны. Супруги возвратились в Ливерпуль и купили огромный четырнадцатикомнатный викторианский дом № 8 по Хэйманс-Грин в весьма респектабельном районе Вест-Дерби.
Старший сын миссис Бест, Пит, родился в 1941 году. Он учился в одной из лучших средних школ Ливерпуля. Пит сдал пять экзаменов уровня «О» и перешел в шестой класс. Он собирался стать преподавателем.
Красивый, великолепно сложенный сын миссис Бест был немного застенчив и оттого казался иногда мрачным, необщительным, в особенности по сравнению с его энергичной матерью. Когда Пит стал приводить домой своих школьных друзей, миссис Бест всячески поощряла это.
В 1959 году во время летних каникул, когда Пит перешел в старшие классы, ему и всей его компании пришло в голову попросить миссис Бест отдать в их распоряжение огромный подвал; вместо того чтобы слоняться по всему дому и без конца слушать пластинки, они разгребут, расчистят его и приспособят для себя.
– Сначала они собирались устроить там нечто вроде собственной «пещеры», - говорит миссис Бест. - Потом надумали организовать молодежный клуб, такой же, как и множество других в городе. Мы же предложили сделать его частным клубом с членским взносом в один шиллинг, чтобы избавиться от шпаны и «тедди-боев».
Основатели клуба решили пригласить несколько бит-групп, из тех, что в огромном количестве развелись в Ливерпуле. Они не сомневались, что многие просто руками и ногами уцепятся за такую возможность. Миссис Бест, с ее деловым чутьем, полностью поддержала идею сына и его друзей.
Они обратились к группе «Кворримен». Девушка, знавшая одного из членов этой группы, посоветовала пригласить именно их, потому что, по ее словам, «Кворримен» прекрасно играют. Ее знакомым оказался не Пол, не Джон, не Джордж, а Кен Браун, время от времени выступавший вместе с группой, один из тех ее участников, что постоянно сменяли друг друга.
Как только Джон, Пол и Джордж узнали, что где-то ищут группу, они помчались туда не раздумывая. Им тут же вручили малярные кисти, и около недели они помогали убирать и красить подвал. Джон позвал на подмогу и свою подружку, Синтию Пауэлл.
– Помню, я попросила Джона, - говорит миссис Бест, - загрунтовать стену. Когда я вернулась, он кончил красить, но вместо грунтовки покрыл все маслом. Джон был настолько близорук, что не отличал одно от другого. Я пришла в ужас от того, что краска не успеет высохнуть вовремя. В день открытия у клуба все еще не было названия. - Однажды вечером я спустилась вниз посмотреть, что у них делается. Обстановка была чертовски таинственная, повсюду какие-то маленькие темные уголки. Нечто в восточном духе. Мне вспомнилась кинокартина, которую я только что видела, с Хеди Ламарром и Шарлем Буайе в главных ролях, - кажется, она называлась «Алжир». Герои этого фильма отправлялись в Касбу. Так я выбрала название для нашего заведения - клуб «Касба». Я ведь приехала из Индии, и мне очень понравилось это название.
Клуб открылся в конце августа 1959 года. В первый же вечер там собрались почти триста человек. Группе «Кворримен» оказали великолепный прием. Казалось, клубу суждена долгая жизнь.
– Я была очень счастлива, - говорит миссис Бест. - Конечно, не за себя, а за Пита. У него брезжили смутные намерения заняться шоу-бизнесом, и мне подумалось, что открытие клуба «Касба» поможет ему приобрести некоторый опыт. Может быть, он преодолеет робость, почувствует себя более уверенно.
Клуб процветал. Здесь можно было выпить кофе, съесть пирожное и послушать «Кворримен». На уик-энды в клубе набиралось до четырехсот человек. В скором времени число членов клуба возросло до трех тысяч. Пришлось нанять вышибалу, Фрэнка Гарнера, который не впускал «тедди-боев».
