Итак, в то время, как полная печать гебрейского издания замедляется, появляется в 1780 году первая книга Моисея, изданная неизвестным издателем немецкими буквами и переведенная Николаем в Берлине. Комментарий Соломона из Дубно. В предисловии издатель сообщает о различии тех путей, которыми христиане и иудеи учат гебрейский язык. В то время как иудеи изучают гебрейский язык сначала без грамматики и дополняют учебу грамматикой только позднее в конкретном тексте, «у нас (христиан—ВП, речь идет о немецком издании) господствует прямо противоположный метод в изучении этого языка, так как знания грамматики .. мы уже имем привычку приносить уже с изучением» (XXXV)». На этом основании он пропустил грамматические примечания. Г.Б.Мендельсон затем возвращается к первому гебрейскому изданию. Он описывает, что Соломон из Дубно покинул Мендельсона и был заменен на раввина Гартвига Весели (Wessely). И что он, однако, придерживался, многого другого. Он цитирует конец из предисловия: «Искатели правды не будут спотыкаться и стыдиться: так как есть печать святых, Богородица есть ее имя! Та самая, после которой свет превращается в такой, будто вы будете в своей силе как солнце. И вы любите правду и мир» (с. XlI).

Труд вышел в свет между 1780 и 1783 годами в отдельных книгах. Некоторые из первых экземпляров идут, очевидно, от пастора Крона в Гамбурге и в от короля Дании Христиана. Первая книга имеет титульный лист, которая предоставляет при заголовке текст на немецком языке, но гебрейским шрифтом, который объявляет о следующем томе, а также упоминает о «одобрении высшего раввина и коллегии раввинов». Упоминаются следующие раввины: высший раввин Берлина Гиршель Леви, раввина из Франкфурта на Одере Саул, раввин Берлина Самуил Бранденбург, Иуда Леве и Шмая Ландсбург.

Второе издание сделал доктор Еремия Гайнайманн с 1831 по 1833. Тот же Гайнайманн издал уже в 1813 году немецкий перевод Библии Мендельсона. Г.Б.Мендельсон называет его раввинским ученым, но указывает на то, что доктор Гайнайманн является преподавателем религии и начальником учреждения воспитания в Берлине. Время от времени он должен был быть в Касселе на совете церковного суда (Konsistorialrath).

Другое переложение на немецкие буквы исходит от директора школы Д.Френкеля из Дессау и начальника школы доктора М.Бока, которое было предпринято в Берлине и в году 1815 было издано в Дессау и Берлине. Это издание сделано для «друзей Библии всех вероисповеданий, и предназначено прежде всего для израилитов». Д.Френкель является директором Ангальт-Дессаусской школы израилитов. М.Бок является начальником учебно-воспитательного и пенсионного учреждения в Берлине. В предисловии мы узнаем намерение этого издания, которое было охотно стимулировано М.Боком.

«Многие писатели, достойные высокой оценки ... следуют религии израилитов своим похвальным примером, переводят также .. другие части святого писания на немецкий язык. Другие их работы также принимались израилитами большей частью с одобрением. Что касается наших дней, то вплоть до них многими то, что вышеупомянутые переводы оказались Библии не принадлежащими, разве что они были напечатаны на гебрейском шрифте и в основном оказались к гебрейскому текстам приложенными, ощущалась как существенная ошибка. Вследствие этого такие приобретения стали, с одной стороны, очень дорогостоящими, и, с другой стороны, они поэтому стали преимущественно для многих израилитов, и в целом для христианин, полностью ненужными. Чтобы устранить этот недостаток, ... мы решились, ... доктором Боком уже в феврале 1811 ... и напечатали объявленное издание святого писания, так как не было никакого похожего опыта зрелой и развитой реализации этого издания (LI).

Оба упоминают то, что до сих пор на немецком шрифте был только проданный перевод первой книги Меера, и обещают теперь наконец все тома вывести в свет на немецком шрифте. Еще Г.Б.Мендельсон затем очень подробно обсуждает несколько страниц перевода Мендельсона и его эпигонов, чтобы затем указать на то, что в своей версии перевода Мендельсона в орфографии и интерпунктуации он следует не Мендельсонским, а своим собственным умеренным представлением о языке (Sprachansicht). Также были улучшены много странных конструкций, которые немецкому языку были не свойственны, и которые использовались Мендельсоном. Во всяком случае, еще в середине XIX столетия у Г.Б.Мендельсона нет никакого замечания относительно так называемого жаргона идиш и нет никакого указания на предполагаемую необходимость отходить от языка гетто. (Далее из слов из Френкеля и Бока становится ясным, что только текстовое издание Библии Мендельсона использует немецко-латинские буквы. Замечательно, что они (Френкель и Бок) понимают Библию Мендельсона точно так же, как и Библию для христиан. Итак, очевидно, что у христиан Библия Лютера не бесспорна).

Это время, около 1815 года, было решающим для будущего Германии и немецкого иудейства. Автономное правосудие иудейских общин разрушается, иудейские институты закрываются, и это происходит с государственной поддержкой реформы общин. В 1815 в Пруссии иудеи увольняются из всех общественных ведомств. Это распространялось также на аптеки и адвокатские практики. Много иудеев поневоле переходят затем, подобно Генриху Марксу (отцу Карла Маркса) в 1817 году в христианство. Возможно, эти крещеные иудеи играют затем значительную роль при реновации государства и реформах до и после 1848.

Габриэль Рисер (видный иудейский автор XIX века) писал:

«Намного больше, чем простое большинство, тех же самых иудеев, которые вследствие закона 1812 года были в надежде, что им государство предоставит сферу влияния и посвятили себя наукам, переходили ... к христианству и сделали на поприще академического учебного процесса, а также в разнообразных ветвях государственной службы хорошую, частично блестящую карьеру ... Эта могла бы быть едва ли десятая часть всех из иудейских родов, из которых с 1812 выходили ученые, которые еще придерживались иудейства». (Согласно Keller, 445)

Интересно, что в этом раннем туре современной Германии иудеи должны были подниматься для сооружения консервативной идеологии и структуры: «В 1819 Фридриху Юлию Шталю (1802-1861), сыну баварского иудея, позволили креститься—и стал он философом и теоретиком консервативной партии Пруссии. Как специалист по государственному праву он начинал в Берлинском университете проповедовать консервативно-клерикальные взгляды, которым реакция сопоставила формулу «умственное (духовное) оружие христианско-немецкого государства»—также против иудейской эмансипации». (Keller, 446)

В то время, когда эти иудеи в начале XIX века (так же, как и в конце XVIII века) почти с открытыми бедняками причисляются к христианской «номенклатуре», то такое положение дел более не имеет силу для сыновей конца XIX столетия. Например, уже Карл Маркс, очевидно, не может, вопреки христианскому крещению и выпуску из иезуитской школы, получить никакого положения в государственной службе. Иудеи поневоле нажимают на свободную экономику и образовывают инновационный авангард собственнической буржуазии так называемого времени ее основания. Их молодежь еще сегодня свидетельствуют о процветании и вкусе той эпохи.

Глава 21

Возврат к источникам

Сегодняшняя история образования немцев в Германии относительно молода. Мы благодарны за это прежде всего историкам XIX столетия. До тех пор, в XVII столетии, ученые немцы и австрийцы единогласно придерживались мнения, что они происходят из Армении и многим должны быть обязанными ашкенази.

* В рейнских годовых песнях (Annolied) речь идет о Юлии Цезаре, 20-я строфа которой звучит так:

Как Бавария ему сопротивлялась/ известный Регенсбург он занял ... свой род оттуда привел / из Армении придя, гористой страны/ Где Ной из Ковчега шел/ ... На высокой горе Арарат./ Говорят, это дано уже людям достаточно,/ которые себе заслужили немецкое принуждение'/

(Согласно W. Stoermer, Zur bayerischen Stammes-»Sage» («К баварским племенным «сказаниям» (сагам)») 11/12 веков, S. 451)

* Это понимание было выражено в хронике императора при обсуждении Цезаря и в жизни епископа Альтмана фон Пассау.

«Et quia Noricum nominavimus, ethimoloiam eius, si placet,

exprimamus, Bawari traduntur ab Armenia oriundi».

(«И от кого называемся нориками, по этимологии, если нравится, выжимаем, что происхождение баварцев передано от армян») (Vita Altmanni, MGH SS, S. 237, c. 28). Итак, устной информацией общества явлется то, что Бавария происходит от Армении.

* Также Генрих, монах из Тегернзее, (Прим.: Тегернзее—озеро в Баварии) представляет понимание армянского происхождения, и приписывает Баварии происхождение немецкого языка, который от Дуная распространился на всю Германию. Генрих Тегернский (Heinrich von Tegernsse) утверждает, что это была общественная устная передача. И еще он подчеркивает, что имеются остатки баварского языка между Арменией и Индией и утверждает, что Бавария в Индии была покрещена апостолом Фомой. (Stoermer, 462)

Лотарь Кольмер недавно указал на то, что фактически был один армянский епископ, который в 1093 году умер в Баварии и был погребен в монастыре Нидернбурга. Кольмер предполагает, что этот Григорий мог бы прочесть армянскую «легенду», но, будучи твердо сбитым с толку обычной историографией в том, что ее нужно рассматривать в качестве реальности, сомневался в этом. (Kolmer, Die Inschriften aus dem Grab des Bischofs Gregorius und die Herkunft der Baiern aus Armenien, Ostbaierische Grenzmarken, (1986), S. 13-20)(«Надписи из могилы епископа Григория и происхождение Баварии из Армении», восточнобаварские указатели, (в 1986), S. 13-20). Но какую мотивацию должен был иметь епископ для отрицания коренной историю Баварии и приписывания ей армянского происхождение?

***

Кальвинист Жозеф Жюст Скалигер ^[176]сегодня рассматривается как отец современной филологии. Он является, как все его современники, убежденным в том, что гебрейский есть праязык и образец для европейских языков. Основной труд его называется: «Гармоничность четырех основных языков: гебрейского, греческого, латыни и немецкого» (1616). Скалигер устанавливает следующие соотношения (уравнения). В свете этого дает как пример немецкое слово «Metall» («металл») сквозь латынь и греческий соответствует гебрейскому «metil». Немецкое «machen» («делать») к гебрейскому «mechi»(машина). Немецкое «Acker (Пашня)» к гебрейскому «iccar» (мужчина земли). Немецкий «Fuss» («ноги») соответствует гебрейскому «bos pasah» (с идти ногами, происходить). Немецкое слово «Meer» («море») возвращает к гебрейскому «marath» (горький)(Arens, 68).

Скалигер чувствовал себя в то время в немилости у французских иезуитов и быстро должен был перебраться себя в кальвинстский Лейден. Еще людьми, которые не говорили о нем хорошо, были индогерманисты. Ганс Аренс пишет о хлопотах (трудностях) гебраистов, которые рассматривают, как и Скалигер, гебрейский в качестве языка, материнского для немецкого: «Поскольку с помощью языка можно доказывать все, что хочется, и поскольку едва ли найдутся два языка, в которых, по итогам исследования вообще нельзя найти cлова, похожие формально, по значениям или совершенно равные, то не являются никаким чудом то, что дело согласования [двух языков] привело к успехам» (Arens 70).

Это возражение может подниматься, конечно же, естественно, и против индогерманистов, так как индогерманское сравнение слов исследует в принципе языковую гармонию средневековья, разве что индогерманисты не обращать внимание на гебрейский.

Поэтому читать Ж.Ж.Скалигера сегодня снова интересно, так как он свидетельствует, что немецкий работает с латинскими заимствованными словами, которые, как выясняется, оказываются (!) не теми латинскими словами, которые употребляют в Италии. «Как много латинских слов германцы воспринимают совершенно иначе! Aranea (паутина) они называют Spina (Spinne)(по латыни Spina колючка, игла, шип, хребетная кость, по-немецки Spinne—паук—ВП), vicis (в латыни некое модальное слово со смыслом взаимности) они называют Malum (Mal)(Malum по латыни два значения: яблоко и плохой, Mal по-менецки два значения: знак и раз—ВП), senex (старец) он называет Altus (по-латыни alte—высоко, alter—другой из двух (отсюда альтернатива), по-немецки Altus старый, древний), он говорит Albus (halb) (halb по-немецки половина, Albus по-латыни белый, бледный—ВП) для medius (по латыни средний), Glut (по-немецки жар) для prunae (по-латыни горящие угли), Collum (Kohle) (по-латыни Collum шея, Kohle по-немецки угли) для carbo (уголь по латыни—ВП)» (68). Итак, должно быть зафиксированным то, что Скалигер, утверждает, что немцы учили латынь, по-видимому, не в Италии. Откуда они ее тогда взяли? Не было ли бы более близким то, если «латинское» влияние было бы иберо-романским? Это утверждение совпадало бы также с утверждением Данте, согласно которому латынь итальянцев является искусственным языком.

После того, как Скалигер в Лейдене мог обосновывать современную «просвещенную» филологию, у него в протестантской Германии скоро появился первый преемник: юрист Юсто-Георгио Шоттелио ^[177], придворный советник и придворный судебный асессор (Hofgerichtsassesore) в Брауншвейге. Книга: «Ausfuerliche Arbeit von der Teutscher Hauptsprache» («Подробная работа о немецком (Тойч) главном языке»). В подзаголовке имеет название: «Nicht allein mit Roem: Kayserl. Maj. Privilegio sondern auch mit Kayserl. Approbation und genehmhaltung/ als einer gemeinnutzigen und der Teutschen Nation zum besten angesehenen Arbeit». («Не только с Римом: согласно привилегии его императорского величества и с императорского одобрения и разрешения для общих нужд немецкой нации и для наилучшего надзора за работой»).

Эта работа, опубликованная в 1663 году, в посвящении герцогу Брауншвейга говорит, что немецкий язык в Европу привозился ашкенази, которыми он принимался возникавшими из севера народами:

«Наисвятейший герцог/ милостивейший князь и господин / тот же самый язык / который свое начало путем чудесного Божьи посредничество с помощью строительства вавилонской башни и происходящее замешательство взялось / и принесен был родом и потомками ашкенази в Европу / не несправедлив (справедливо) с общими именами названными из кельтского языка: которые также почти на всю Европу распространились..(.)., следовательно, что все возникающие из полночи (севера) / и затем на весь мир путем их оружия ставшее известные народы кельтского языка один от другого по способу произношения выделились в диалекты и выросли» (переводчик сделал все для перевода обрывочных фраз).

Теперь немецкие иудеи еще называются иудеями ашкенази, что значило бы, что иудеи в понятии ученых XVII столетия имеют того же отца поколений, как и немцы. В другом месте он повторяет то же самое утверждение и указывает на ашкенази как на древних отцов тойчeн (дойчен), которые привезли через Малую Азию из Вавилона старый кельтский или тойч (дойч, немецкий). И там далее называется:

«Первоначальный готический / также датский/ цымбрыйский (кимврийский) / исландский / англосаксонский/ норришский и тождественными языками являются, следовательно, являются всего диалектами кельтского часа (часового, текущего) и архиязыка (ErtzSprache). Старый туитский или тойтский (Teutische) языки назван в равной степени диалектами и занимают место наречий кельтского языка, а именно, в местах европейцев/ названных так Тойчланд (Teutschland). Спустя много лет обособился этот древний тойче в два главных диалекта, франкский и саксонский; как саксонский, так и нижнетойче имеют снова различающиеся диалекты/ также, как старофранкские. (.). Франкские продолжились во время и особенно после времени Карла Великого / и со временем особенно начинают все больше и больше согласно диалекту и свойств / так называемый высокотойч (Hochteutsch)/ на нем также затем начинают записывать publica imperii acta (публичные акты империи)».

В переводе на наш немецкий (не приводя немецкий, сразу же приводим русский—ВП): немецкий является, также, как и готский, диалектом кельтского и разделяется в древнефранкский и нижненемецкий (Altsaechsisch, нижнесаксонский). Причем при древнефранкском короле Карле Великим этот язык стал так называемым высоконемецким, так как его использовала императорская канцелярия. (Не означает ли это также то, что императорская канцелярия использовала в средневековье не латынь, а немецкий? Где остались эти тексты?)

Шоттелиус спрашивает далее: если немцы по их роду происходят от ашкенази, почему называют их тогда немцами, а не ашкенази? Он обосновывает это тем, что немцы по своему обозначению так названы для бога. По Шоттелиусу бог кельтами назывался именно: «Teut», египтянами (по Платону) также «Teut» (давайет вспомним Тот—египетское божество—ВП), испанцами «Teutanein» и галлами «Teutone». «Наши доисторические процессы сохранили равным образом (gleichfals) эти же имена, вследствие чего народы хотят наметить своего бога как можно более точно / даже / что себя назвали по имени своего бога Teut».

Шоттелиус нам интересен еще в другом пункте (с другой точки зрения): он присоединяется именно ко мнению Иосифа, что греки говорили бы вздор, если бы они утверждали, что они изобрели цивилизацию:

«Иосиф вопреки Аппиону доказывет, о сюжетной (Fabelmaessigen, умеренно сюжетной, соизмеримой с сюжетом) славе / и что ошибочная болтовня (Geplauder) греков / которая так как всех и каждого по одиночке / как приписывается предначалом времени (доисторическим временам) / и учителями мира (учителям мира) должно быть произнесено: так как все же / как он говорит все им по-новому / следовательно, или вчера или сегодня им создано / в рассмотрении, противоположном к древности гебреев: так как кельтский в многой является стоящим равно».

То, что немцы имеют праотца (отца поколений) по имени ашкеназ, было еще вообще достаточно распространено в Германии XVII столетия, если у них вообще был еще некий другой праотец. Давайте рассмотрим, помимо этого, еще работу из Нюрнберга 1691 года: «Der Teutschen Sprache Stammbaum und Wortwachs oder Teutscher Sprachsatz» («Родословное дерево и словобразование языка тойчен или тойческое языковое богатство») авторства Шпатена. Шпатен благодарит библиотеку в Вольфенбуттеле и посвящает работу «могущественому властелину верных домов поселения и родов высоконемецкого государственного языка / наисветлейшему (Durchleuchtigsten) князю и господину / господину Йоганну Георгу третьему / герцогу Саксонии .. и ландграфу Тюрингии». Автор, господин Шпатен, рассматривает Дрезден, Виттенберг и Лейпциг в качестве городов, в которых разговаривали на самом хорошем высоком немецком.

Шпатен рассказывает историю немецкого языка немного иначе, чем Шоттелиус. Итак, якобы три тысячи лет назад большой Саррон ожидал большое «тойч языковое дерево». (Все цитаты из непронумерованного предисловия).

«Только у Ашкенази границы упражняются в красноречии и видят науки /.... Этот был Сарронов труд / который основывает Афины (Atehn)/ как никакая Atehn (может быть, Atehn лушче перевести как мудрость—ВП) еще не изучалась. От его происходят Sarrannen и Schrannen / Что так древней школой называлось (was aniezt Schule heiszt) /».

Шпатен опирается при этом на пять книг Беросуса ^[178]о древней истории и на Иоанна Анниуса из Витербо (анналы Иоанна из Витербо), которые пишут, что Саррон принес кельтам теологию и философию. Затем начинается предисловие следующими словами:

«Говорить и писать на тойч в Германии (Тойчаланд) оценивается как одно из самых незначительных искусств. Ученые проявляют заботу только о иностранных украшениях слов и навыках / в той мысли стоя (той мысли придерживаясь) / что римский и аттический языки им для изучения разнообразных мудростей: восточный для понимания божьих тайн: французский / вельшский (видимо, волошский—ВП) и испанский но / все без исключения другие иностранные / могли бы быть для украшения (Bezier) и возвышения (сбора) острых мыслей и изобретений и единственных сопровождений и указаний».

Еще для Шпатена гебрейский, несомненно, является языком, из которого развился немецкий. При этом он также опирается на автора Родорнуса Шрикиуса. Но Шпатен даже сверх того утверждает, что немецкий повлиял на латынь, а не наоборот.

«Кто, следовательно, в тойч непременно известные слова / из Рима, Афин или Парижа хочет приписать / который либо должен отрицать / что Тойч язык от ашкенази / как главный язык из страны Sinear в Германию (Тойчланд) был приведен ... или доказывают / что тойчe от греков / латинян или французов исходил».

Итак, Шпатен тоже видит происхождение немцев из Вавилонии (Sinear) и видит ашкенази как посредников. Шпатен датирует, впрочем, как и иудеи, от сотворения мира, и не от Рождества Христова, как это для него, собственно, и надлежало бы.

«Указывается, конечно, из заказчика времени или хронологии, что только в 3212 году от сотворения мира / Рим был воздвигнут / и всевозможно вместе работающими народами / .. был населен....; так как, наоборот в году 1780 от сотворения мира началось разделение Земля архиотцом Ноем / и ашкенази после этого обратились в Европу и на запад / также с народом в 1432 году на немецком начали говорить / еще ни один камень в стену города Рима не был положен».

Далее находится у Шпатена интересное указание на так называемое, благодаря ему известное беглое «e» как в «Gnade (милость) / Sache (вещь(дело)) / Loewe (лев) / Kaese (сыр(творог))». Шпатен думает, что это «e» было «без причины добавленно. (В современном немецком эта буква является вполне произносимой—ВП).

Другим ранним филологом является Даниил Георг Моргофенс. Он также совпадает с другими крупнейшими авторитетами в том, что гебрейский является самым старым языком, от которого происходят другие. Отстоит он от немецкого языка также на почтенный возраст.

«На этом основании я не стесняюсь считать речь тойче более как сестрой для других, а не дочерью. Действительно, гебрейский и первоначальный скифский (Scythische) или кельтский языки как более старые имеют перед имеют другими преимущество. Так как не только Родорнус Шрикиус во многих местах своих распространившихся по миру работ и в особенности lib 3. Originum Celticarum (происхождение кельтское) хочет утверждать, что языки гебрейский и тойч различаются только как диалекты». (23)

Моргофенс также придерживается мнения, что легенда, что греки являются отцами цивилизации, не может звучать серьезно: «Как философия / так и язык от варваров пришел к грекам». При этом он ссылается на Аристотеля: «При этом Аристотель категорически подтверждает то / что философия происходит от кельта Семнотеиса (Semnotheis) / и что Галлия есть учительницей Греции». (31) Без сомнения, здесь приведен принципиально другой Аристотель, чем тот, которого мы знаем. Моргофенс делает еще следующее замечание, которое кажется нам интересным: «Тойчe язык простирался до Азии».

То, что мы узнаем из всего лишь частично закономерно впечатляющих сведений, есть то, что история запада, даже как мы ее знаем, еще в XVII столетии была полностью была неизвестной. И она вся опирается на автора Родорнуса Шрикиуса, который сегодня является больше не находимым. (Он оказался, во всяком случае, северогерманским центральным каталогом более не подтверждаемым).

У Родорнуса Шрикиуса, у Шоттелиуса, Шпатена, Моргофена и Круцигера в итоге можно открыть именно только то, что запад является иудейским изобретением, что найдено было Артуром Кестлером и в старой легенде определенно высказано. Кестлер сообщает: (как примечание: КЕСТЛЕР (Koestler) Артур (1905-83), английский писатель и философ. Родился в Будапеште. Был английским корреспондентом в Испании в период гражданской войны. Приговорен к смертной казни правительством Франко, но под международным давлением освобожден. Массовые репрессии в СССР привели его к переходу на либеральные позиции, к отказу от марксизма. В наиболее известном романе «Слепящая тьма» (1940, русский перевод 1988) изображен психологический механизм сталинского террора. Философские работы Кестлера посвящены научному и художественному творчеству, проблемам религии, биологии. Человек, по Кестлеру,—»ошибка», «тупик» эволюции природы).

«В дохристианские дни, как рассказывается, австрийские земли управляемы были рядом иудейских князей. Австрийская «Chronik des 95 Herrschaften» («Хроника девяносто пяти правлений»), составленная одним венским писателем при правлении герцога Альбрехта III (1350-1395), содержит список не менее, чем двадцати двух таких иудейских князей, которые должны были править в очередности. Список указывает не только предполагаемые имена, но также и на продолжительность правления и место, где они должны были быть погребены. Примерно «Зеннанн (Sennann) (наивысший князь, (Ahnherr) правил 45 лет, погребен в Штубентор (Stubentor) близ Вены; Циппан (Zippan), 43 года, в Тульне (Tulln) был погребен» и т.д., включая такие имена, как Лаптон (Lapton), Маалон (Ma'alon), Раптан (Raptan), Рабон (Rabon), Эффра (Effra), Замех (Samech) и т.д. После этих иудеев пришли пять языческих князей, после которых последовали христианские правители. Легенда повторяется с несколькими вариациями также в истории Австрии на латыни Генриха Гундельфингуса 1474 года, и повторяется различными другими авторами. Последним из них являются «Хронологические цветы Австрии» («Flores Chronicorum Austriae»), в 1702». (Koesller, 153)

Глава 22

Фактор продукции: общественная интеллигенция

Авицена, самый важный представитель средневековой медицины, и Моисей из Хорезма, основатель средневековой математики, были, по меньшей мере, до XV столетия в Европе самыми значимыми авторитетами в этой области. Оба жили и творили в средней Азии в сегодняшнем Узбекистане/Туркменистане. В то время этот регион не был доминирующим в культурном и научном плане, но свою экономическую мощь, как оказывается, излучал вплоть до Европы, что доказывает тот факт, что монеты из Самарканда прибывали в Майнц. Также в этой области была развита или изобретена бумага. (Якобы китайскими военнопленными, если верить мусульманскому анекдоту).

Из этого региона в XIII столетии пришли также силы, которые завоевали Китай, Иран, Ирак, Индию, Малую Азию, а также Россию (Russland) до Венгрии.

В XIV столетии начался упадок. Хотя еще вспыхивает архитектура Тамерлана ^[179](Тимур Ленка), но он в первую очередь он видит себя как военный герой и позволяет интеллигенции и науке засохнуть. В XVII столетии все полностью шло вниз: Абу'л Гази Багдур Хан (Abu'l Ghazi Bahdur Khan), который правил от 1644 до 1663 и который считался потомком Чингизхана, писал в «Schadschareh-ye Turk» (таково название книги, речь идет о родовой книге его семьи, издана под названием «Родословие тюрков»): «Как результат незаботливости нашего поведения и вследствие незнания народа Хорезма нет до сегодняшнего дня никакой истории нашего рода в течение времени, в котором наши дела бы велись от дел хана Абдуллы (видимо, речь идет о современнике Магомета—ВП» (Hambly, 186). Он пишет далее, что он должен был писать эту историю рода, так как он не нашел никого, «способного выполнить это задание». (Hambly, 186)

Как возможен такой полный упадок культуры, мы, к сожалению, не знаем. Не знаем мы также и того, как современники обсуждали такое положение, так как нет никаких источников. Но нужно было бы полагать, что Европа также испытывает в XIV столетии полный упадок. О катастрофическом упадке XIV столетия в Европе написаны между тем много книг и статей. В этих книгах и статьях исследовалось преимущественно объяснение современных историков о (предполагаемом) изменении климата и (реальных) эпидемиях, в частности, эпидемии чумы. При этом историки видят, что каждый эпидемолог сегодня знает, что эпидемия чумы причины преимущественно имеет социальные (бедность), следовательно, она обусловлена социальными причинами.

Следовательно, можно искать регресс общества, только в общественном способе организации. И поэтому кризис общества является сначала кризисом мышления, который, разумеется, организаторами мышления как таковой не видится. Наоборот: «Где мы видим в первую очередь кризис, упадок и разрушение, современники увидели реновацию и новизну», пишет Ле Гофф то отношению к началу XIV столетия (Le Goff, 294). «Кризис мышления и ощущения достигает вершины в умственном и религиозном кризисе. Появляющаяся, выступающая (auftretende) около 1300 года новая вера принимает различные формы, от набожности ... вплоть до возврата к спиритуализму. Она находит самое глубокое выражение при очень значительном уме (духе): мастер Экхарт (Eckhart) ^[180]».

Другие делают ответственными за упадок образования и мышления францисканцев. Л.Багров и Р.Скельтон, которые занимались средневековой картографией, цитируют святого Франциска ^[181]: «Тот брат, который доводит любопытство к наукам до бедняков, будет стоять в судный день с пустыми руками». (Bagrow, Leo и Skelton, Raleigh, Meister der Karthographie («Мастер картографии»), Берлин в 1973, S.51). Св. Франциск должен осудить стремление монахов присваивать систематическое знание, когда оно недуховно и греховно. Другие снова предполагают, что кризис пришел с клюнийцами: «Клюнийское реформистское движение, которое, считаемое суровым аскетически-религиозным уравниванием монастырей, на всю всемирную науку как на ступень к теологии так же сурово нажимало и во второй половине XI столетия охватило южно-немецкие монастыри, и также не придерживались принципов Сен-Галлена». Они заботились, согласно Г.Баксу, о том, чтобы усилия образования Ноткреса не находили никакого продолжения. (Herbert Backes, в: G. Grimm/F.Max, S. 52)

По мнению Г.Гунгера таковыми являлись клюнийцы и цистерианцы:

«В XI и XII столетиях ум (дух) клюнийцев и цистерианцев причинял запасам библиотек далеко идущее ограничение, прежде всего для дальнейшей писательской деятельности, путем позволения лишь сугубо теологической, в частности, аскетической, литературы». (Гунгер, 69)

Итак, мы должны констатировать, что очевиден парадокс, что ранние предхристиане сохраняли рациональность античной культуры, в то время как более поздние, среднесредневековые христиане снова упраздняли их в пользу внутреннего набожного мистицизма.