* Kudrun (Кудрун)

Сочинение дошло только в единственном тексте, датированном до XVI века, а именно в божественной книге героев императора Максимилина. Датировка представляется для филологов трудной. «Так, вместе со Штакманом можно зафиксировать, что преимущественно представленный сегодня вид, в котором Кудрун возник в четвертом десятилетии XIII столетия, выражает лишь общее безразличие по вопросам датировки. Датировка базируется прежде всего на предположении, что книга Кудрун в целом более молода, чем грациозная «Песня о Нибелунгах»«. (Roswitha Wisniewski, in Grimm, S. 284)

* Heliand (Гелианд)

Гелианд является самой старой большой песней в немецком языке. Она дает древнесаксонское поэтическое изложение жизни Иисуса. Первым издателем явился Й.А.Шмеллер в 1830 году. Этот Шмеллер дал тексту также заголовок, хотя заголовок оригинала называется «Quattuor evanglium» (вероятно, одна из версий перевода—»Четыре Евангелия»). Неполная рукопись датируется 840 годом (есть возмодность датировки от Сотворения Мира—ВП. Гуманист Маттиас Ф.Иллирикус текст представил в свет в 1562 году. Гелианд формируется прежде всего на гармоническом Евангелие сирийца Татиана.

* Annolied (Годовая песня)

Арне Голторф пишет о тексте: «Он был открыт лишь в раннем печатном издании воодушевленного древностью Мартина Опица ^[162]в 1639; оригинал не был найден». Annolied не знает никакого Карла Великого, никакого папу, кроме Петра и никакого «translatio imperii ad Germanos». («Перехода империи к германцам»).

* Вальтера фон Фогельвайда мы получаем из XIII столетия. Но он, вероятно, не знал ни чтения, ни письмо. (Видимо, устная традиция—ВП).

* Rolandslied (Песня о Роланде) ^[163]

Доказуема с XIII столетия. От нее имеется примерно 50 рукописей. Она повлияла на Виллегальма.

* Работы Вольфрама из Эшенбаха ^[164]

Парциваль и Тристан Вольфрама из Эшенбаха были получены из XIII столетия. Виллегальм был известен из прахтской рукописи XIV века. Фиктивный роман понимался как реальная история и в XV столетии в большой мировой хронике, скомпилированной Генрихом Мюнхеном, был принят за реальную историографию.

Глава 20

Идиш

В то время как филологическое исследование немецкого языка начались лишь в последнее столетие, исследование идиша также началось только в этом же столетии. Согласно теории М.Вайнрайха, основателя иддистики, как место рождения идиш предполагается Рейнланд (+Регенсбург)(область Рейна и город Регенсбург—ВП), так как к этому месту приписывались самые старые упоминания иудейских поселков в христианских текстах. Вопреки этому есть упоминания иудейских поселков в Баварии и Франции лишь с XII столетия. Далее, мы знаем, что здесь, в Рейнланд, имелись конкретные поселения римских иудеев (например, рода Калонимов). Самые старые иудейские памятники Германии находится также в Рейнланде, но есть они также в Гессене и в Баден-Вюртемберг. Пауль Векслер критически говорит, тем не менее, что это рейнскоиддишское иудейство не должно быть немецкоидишным, так как гебрейские надписи не говорят ничего о собственном разговорном языке иудеев. В противоположность этому Векслер предполагает, что идиш в Германии возникал на юго-востоке; а именно, на основании славянского. Векслер на этом основании предполагает, что славянские иудеи учились немецкому. Это затем и привело к проявлению идиш.

Нам оба предположения кажутся непрочными. Мы принимаем, что идиш (= таитш), наоборот, является более старым языком, из которого развился средневысоконемецкий и, вероятно, также ранневысоконемецкий. Вместе с тем мы возвращаемся к пониманию, которое вообще якобы было распространено, по меньшей мере, до XVII века. (См. главу 21:»Возвращение к получению источников»). Мы уже, конечно, увидели:

* Что немецкий язык, например, в истории денег до XIV столетия практически никакой роли не играет,

* Что нет до конца XIII столетия никакого непрерывного наследования немецких литературных текстов,

* Что немецкая правовая литература тоже начинается только в XIII веке,

* Что систематические занятия с самыми старыми немецкими текстами, за исключением времени начала XVI столетия, собственно, времени их открытия, ведутся самое раннее с XIX столетия,

* Что германисты XIX века действительно едва ли применяли метод для точной датировки так называемых рукописей «на старовысоконемецком», и при датировке позволяли себе руководствоваться приблизительным округлением.

Если мы сравниваем теперь возраст иудейского немецкого языка с другими иудейскими языками, то мы зафиксируем, что все другие иудейские языки появляются одновременно с соответствующими христианскими (и, соответственно, мусульманскими) языками. Только немецкий кажется более старым, чем его иудейским вариант. Давайте рассмотрим, следовательно, другие иудейские языки, которые развивали иудеи (согласно P.Векслеру):

* Иудо-греческий язык

Самым старым документом является Септуагинта. Или различие между греческим языком и греческим иудейским неясно. Иудеи говорили по-гречески в: Египте, Сирии, Малой Азии, Греции, Сицилии, южной Италии до Рима и на северном берегу Черного моря. В нескольких областях, в которых иудеи говорили по-гречески, коренное население по-гречески не говорило (!). Это свидетельствует, что греческий язык иудеев не просто является адаптацией к греческой окружающей среде, но рассматривается как собственный язык общения.

* Иудо-Персидский

Самые древние тексты из IX столетия. До этого писали персидские иудеи на арамейском/гебрейском. Самый древний документ—трехъязычная медная плита IX столетия: арабский, пехлеви, иудо-персидский (никакой связи с идиш).

* Иудо-Латынь

Иудо-Латынь засвидетельствована прежде всего на основании надписей (III столетие до о.э.—VIII столетие о.э).

* Иудо-Иберо-Романский

( = Иудо-Кастильский + Иудо-Каталонский)

Самые старые тексты происходят из XII века.

(Иудо-каталонский должен быть, согласно Векслеру, вероятно, прямым продолжением иудо-латыни римско-иудейских колонистов).

* Иудо-Итальянский

Самые старые тексты от X до XI столетия.

* Иудо-французский

Самыми старыми текстами являются тексты XI столетия.

* Юдезмо/Ладино

Должен развиться, согласно Векслеру, когда по-арабски говорящие иудеи иудаизировали Кастилию (с XI до XIV столетия). Для Векслера это является продолжением иудо-кастильского, после ухода в эмиграцию и распыления.

* Иудо-португальский

Самые старые тексты из XV столетия.

Очевидно, что нигде нет временного наличия отечественного языка и иудейской вариации этого отечественного языка. Таким образом, возникает впечатление, как будто иудеи присутствуют сразу при рождении любого нового языка, чтобы производить собственную вариацию этого языка. (Причем, естественно, и без того странно то, почему эти языки возникают так поздно. Персидский появляется, собственно, с опозданием примерно более чем на 1000 лет, если думать, что персидское государство переживает самое великое время при Дарии и Ксерксе, в любом случае задолго до Христа).

Только немецкий, очевидно, значительно более древен, чем иудейская вариация этого языка. Как нужно это объяснять? Единственной рациональной декларацией мне кажется, что датировка самых древних немецких литературных памятников будет проверена.

***

Когда в последнее столетие начиналось систематическое филологическое исследование немецкой литературы молодой германистикой, то эта молодая германистика относительно быстро стала уверена в том, что идиш отражает наследственно условную неспособность иудеев говорить на правильном немецком языке. Наоборот, идиш сегодня, тем не менее, признается германистами языком, «близким» к немецкому. Он определяется как «язык неассимилировашивхся ашкенази (т.е. средне- и восточноевропейских) иудеев». (Franz Joseph Beranek). Понятие идиш является результатом онемечивания английского «Yiddish», которое также появлялось только при наступления нового столетия. Иудеи ашкенази назвали язык «taitsch» (по-немецки). Но они полностью всегда писали на этом языке собственными буквами.

«Да воздаст бог, чтобы страна переполнилась мудростью, и чтобы все иудеи заговорили по-немецки», желал раввинский трактат XVII столетия из Польши. (Koestler, 159). Эта иудейская любовь к немецкому языку удивительна в том отношении, что она исходила оттого, что польские иудеи принесли немецкий язык из Германии, где они были рассеяны в XIII и XIV столетиях. Почему же польские иудеи придерживаются верности языку гонителя и даже желают себе, чтобы весь их мир говорил на этом языке, почему иудеи ашкенази придерживаются до тех пор этого «фальшивого» немецкого языка? Как религиозный язык они имели, конечно, гебрейский и как разговорную речь настоящий язык страны—польский и, соответственно, русский (когда начали отказываться от идиша—ВП). И если они сохраняли немецкий язык, то почему тогда также не имели немецкого шрифта? Почему они для письма на немецком языке использовали собственные символы, которые даже не были правильными гебрейскими?

И два дальнейших вопроса, которые всплывают. Во-первых: как иудеи вообще изучили немецкий язык и, во-вторых: с каких времен они его перестроили к собственному языку идиш? Самые старые литературные памятники идиш в Германии появляются от конца XIII столетия. Но уже эти тексты с языковой точки зрения полностью развиты и отличаются от немецких текстов того же времени только употреблением немецко-гебрейского шрифта.

Беттина Симон пишет с необходимой осторожностью: «Если идиш развивался постепенно и отделился от немецкого, как больше всего принимается,.. то как это состояние не было доказано источниками? (Simon, Jiddische Sprachgeschichte (Симон, «История языка идиш»), S. 55). Нет никаких доказательств о прибывающих в Германию иудеях, которые мучительно должны были учиться немецкому. Потому идея пиджин-фазы ^[165]новыми историками языков полностью отклоняется (Eggers, 450)

И Гюдеманн для периода от XII до XIV столетий подчеркивает, что иудеи должны были говорить по-немецки без жаргона, так как в антисемитских текстах этого времени иудейский жаргон ни в чем не упрекается, что имело бы место в случае, если они на таком бы говорили» ^[166].

То, что язык немецких иудеев от немецкого языка (незначительно) отличается, впервые бросается в глаза во время иезуитской контрреформации конца XVI столетия. Илья Шадекс в 1592 году пишет, что нужно знать, «что они выговаривают почти все на нюрнбергские или франконские разновидности гласных грубо, в особенности «a»: почти как «o»«. (Согласно Симон, 56)

Впервые идиш очень контроверсивно (спорно) обсуждается в Германии в XVIII веке. Олаф Тихсен, профессор из Мекленбурга, жалуется на «польских преподавателей (мастеров польской школы)», которые якобы говорили на «kauderwelsche (каудервельшском) языке», и с ним ехали в Англию, Голландию, Данию и Германию, чтобы стать там «преподавателями для молодежи и народа, а также судей» (Симон, 10) (Прим. Каудервельшский (по словарю)—бестокловый, неясный). Профессор Тихзен подтверждает эту критику, что для него «каудервельшский язык» польских иудеев у иудеев фактически является признанным языком у интеллигенции, преподавателей и судей. Торговцам этого времени также рекомендуется, чтобы те учили язык и орфографию иудеев, и с этой целью уже был изменен заголовок книги (авторства Г. Зелиг) «Учебник для основательного изучения иудейского немецкого языка для должностных лиц, сотрудников суда, адвокатов и в частности (в особеннсти) для торговцев» (Лейпциг в 1792).

Мы знаем о Гете, что он, когда был ребенком, то с трудом привил себе «барокко немецко-иудейский» и «попытался так же хорошо писать», как об этом можно прочесть. И есть даже запись в кассовой книге отца весной 1761 года, что некто Христамикус получал зарплату как преподаватель иудо-немецкого для молодого Гете. (Best, Mameloschen S. 47). Следовательно, как оказывается, идиш в течение определенного времени был настоящим языком общения, знание которого имело значение также для гражданского христианского общества. Только приблизительно с конца XIX века он утратил это значение в Центральной Европе и превратится в точку критики «Антисемитов», которые исходят из расово условных недостатков иудеев, выражающихся в нормальных языковых чувствах, и тем самым свидетельствуют собственное игнорирование.

Итак, давайте придерживаться того, что нет никаких доказательств возникновения идиш от немецкого, и что только с конца XVI столетия вообще фиксируются различия между идиш и немецким.

***

Мы сказали уже, что идиш писался не немецкими буквами, а буквами особой формы, которые литейщики всегда изготавливали с большими трудностями. Эти странные буквы таили решающее указание на происхождение идиш. Уже на первый взгляд бросается в глаза именно то, что шрифт идиш похож на арамейский. Если мы рассмотрим, например, символ буквы «t», то тогда мы можем фиксировать, что эта буква полностью идентична с «t», которую мы находим в вавилонском арамейском. Такое же утверждение имеет место для букв «n» и «r», которые в своем идише соответствуют немецко-гебрейской версии вавилонского арамейского, как это предлагает Фаульманн (Прил. 7+8). И арамейский шрифт, как предполагает Гаарман (Прил. 9), обнаруживает сходство с идиш.

Уже Ибн Якубу в X веке бросилось в глаза, что «жители Богемии являются коричневыми и темноволосыми». К этому же можно добавить, что археология в Восточной Европе (а также в Средней Европе) нашла много восточных монет и художественных экспонатов, которые опрометчиво приписывались занимающимся торговлей викингам и которые могут принадлежать также к иудеям ашкенази или культуре, из которой они развились. Также на нас должен навеивать мысли тот факт, что самый старый памятник «немецкого» языка, Библия на готском, возник именно в этом восточноевропейском регионе (как примечание: речь идет, видимо, о знаменитом серебряном кодексе Ульфиллы. Технология письма четко выдает время его изготовления—не раньше изобретения азотнокислого серебра, т.е. в XVI-XVII веках—ВП) (Впрочем, современный немецкий язык опять-таки возникал тоже на востоке Европы. История языков полагает, что от конца средневековья до начала современности на немецкий язык именно пражская канцелярия оказала решающее воздействие).

Если иудеи должны принять немецкий язык немцев, почему они также не приняли тогда немецкий (латинский) шрифт, а вместо этого разработали собственный вариант арамейского шрифта? Это обстоятельство укрепляет предположение, что речь идет об идише, как о собственном языке иудеев ашкенази. На Кавказе есть так называемые горные иудеи (в списке национальностей Кавказа они значатся как горские евреи—ВП), которые пользуются иранским языком, который называется «татиш» (315, Гаарман). Вероятно, происхождение таитш мы должны искать тоже в этой же местности? Юсто-Георгио Схотелио (Шотелио) и другие авторы, конечно, исходят еще в XVII столетии (как мы будем видеть) из того, что немецкий был перенесен ашкенази из Вавилона в Европу, и что северные народы затем переняли этот язык.

Арамейский был широко распространенным языком общения старого восточного мира. Из него развился арабский, но у нас создалось впечатление, что, возможно, он мог бы повлиять на таитше или идиш, а также на так называемый древневысоконемецкий. Как иначе можно объяснить тот факт, что Иисус называл арамейского бога как «Eli», арабы называют его еще сегодня «ала» и что древневысоконемецкий также знал понятие «ала» для бога/храма!? Еще идиш знает обозначение бога «Эли», в то время как в ученом гебрейском (иврит) бог все же больше всего именуется «Jahwe» или «Adonai». Если такие центральные понятия в идиш и древневысоконемецком являются идентичными, то это нельзя считать случайностью. И цивилизацинно развивающаяся Европа должна происходить из этой восточно-кавказской культуры «таитшен», на которую непосредственно повлияла арамейская (на Рейне сталкивающаяся с романской культурой).

Арнольд Вадлер (Der Turm zu Babel, «Вавилонская башня») убедительно демонстрирует, что немцы приняли старые арамейские/гебрейскиe слова, которые не приняли греки и римляне, следовательно, которые в немецкий язык не могли прибыть из латыни или из греческого. Мы хотим привести только несколько примеров:

* нововысоконемецкое слово «Erde» («Земля») удивительно близко по смыслу новогебрейскому «Eretz». (Еще ближе «Eretz» английское «Earth»). У греков называется Земля «Ge», у римлян «Terra».

* немецкое слово «Herbst» («Осень») называлось у античных римлянов (якобы) «Autumnus». Как пришло к тому, что немецкое имя «Herbst» снова совпадает с семитско-ассирийским. «Harpu» (время сбора плодов), гебр. «Horep» (осень), южноарабское «H-r-ph», спрашивает Вадлер.

* «Ярлык» (по-немецки «Schild») называется по-гебрейски «Schelet», в ассирийском «Schaltu», но у греков «Aspisdos» и у римлян «Scutum».

Вальдер предоставляет многие такие параллели между индогерманскими и семитскими языками. Он приписывает к арамейскому происхождению, например, следующие слова: Sommer (лето), Jahr (год), Gott (бог, по-арам. Gad), Odin (Бог в германской религии, по-арам. Adon), Licht (свет), hell (светлый), Sturm (шторм), Hitze(жара). Eiland (Ai, остров), Gipfel (вершина), Tell (по-древнешвейцарски для холма (Huegel)), Tell ^[167](гебр. Huegel), Mensch (человек, гебр. Enosch), Leib (тело, гебр. Herz), Hand (рука, гебр. Jad), Amme (кормилица, мать), Wien (вино, по-арабски Wain), Warm (теплый, гебр. Cham), Schlachten (Битва (schlechten—плохой), немецко-гебр. Schlechten).

Эти многие сходства будут говорить о том, что немецкий должен был быть в прямом соприкосновении с арамейским/гебрейским. Вместе с тем Вальдер, естественно, значительно противоречит индогерманистам. Его обширные анализы игнорировались индогерманистами, разумеется, из очень простых оснований. Индогерманисты, как правило, не владеют семитскими языками. Здесь должно быть серьезное научное исследование, которое состояло бы в том, что сравнивались бы теперь языки и словари совершенно конкретных текстов на так называемом древневысоконемецкого с совершенно конкретными историческими текстами на арамейском, гебрейском, сирийском, арабском, романском или греческом языках. Сегодняшний арабский, гебрейский и немецкий язык, естественно, годны только условно для прямого сравнения.

Следовательно, язык и шрифт идиш иудеев ашкенази был бы важным культурным языком общения. И действительно, иудейский шрифт, и язык идиш мы встречаем как средство общения и язык естествознания во время ренессанса. Например, в так называемой «Книге домов». Эта «книга домов» является немецкой энциклопедией конца XV столетия, одной из первых подобного рода. Ей была посвящена большая экспозиция в городской галерее городского института искусства во Франкфурте на Майне в ноябре 1985. Специалистов удивил немецко-гебрейский шрифт для немецких специальных терминов. В каталоге выставки числилось: «Гебрейские буквы часто появляются в домохозяйской и медицинской части книги и доминируют на обеих страницах, на которых подробно объяснено, как обращаться с различными рудами из металла» (Каталог выставки, 206). Специалисты не могут и не хотят объяснять применение гебрейских шрифтов, они лишь рассматривают их как указание на то, что автор, пишущий на этих шрифтах, должен был быть связан с высоким дворянством. Предполагается, что автор в этом контексте—Фридрих III, отец Максимиланана, так как известно, что он имел врача-иудея, которого он возвел в дворянское сословие. Тем не менее, гораздо более интересен вопрос, могло ли применение немецко-гебрей-ского шрифта для немецкой медицинской и металлургической специальной терминологии быть указанием на то, что к этому времени идиш был Lingua Franca естествознания, в то время как латынь, вероятно, также как и гебрейский, была лишь видом отточенного тайного языка теологов.

Иудейское влияние на немецкое возрождение XV/XVI столетия исследовано мало. Но уже короткий взгляд на это время указывает на то, что оно, пожалуй, было значительным. Ядром культурного возрождения христианских немцев наверняка могла бы быть Библия, и мы можем, например, прямо здесь наблюдать, что Христ Паулюс Фагиус еще в середине XVI столетия предпринимает перевод с гебрейского на немецкий, и пишет на этом «тойч», но «гебрейским шрифтом». Также странно то, что он как раз ограничивается текстами, которые иудеи регулярно читают в синагоге:

«Собрание Моисеева пятикнижия, Высокая песня (в русской Библии—Песнь Песней—ВП) Соломона, Руфь, плач Иеремии, притчи Соломона, и Эсфирь. Также у него имеется иудейское евангелие, которое они называют Хафтарот (Haphtaroth), и читают все субботы в своих школах, переводят с гебрейского языка иудейского вида слово к слову на тойч, и пишут с помощью гебрейского шрифта, который употребляют иудеи (Fagius, согласно Г.Б.Мендельсону, с.XX).

И тогда давайте учтем предисловие к Фагиусу:

«Хотя в Библии дано немало; но иудеи шумели, что христиане якобы не имеют никакой правильной Библии. Некоторые якобы его просили принести (довести) Библию; он следовал {их просьбам} и перевел на немецкий язык Пятикнижие Моисея и пять Мегиллота (Мегиллот = Песнь Песней, Проповеди Соломона, книга Руфь, жалобный плач Иеремии и книга Эсфирь. Примечание Г.Б.Мендельсона). Он поусердствовал тогда [сделать перевод] вопреки (общепринятому) способу иудеев переводить дословно, не позаботившись при этом, получится ли вообще по-немецки». (стр. XX и дальше). Он запускает далее, что иудеи занимаются Библией только в детском возрасте, а когда уже подрастают, то изучают преимущественно Талмуд. «Вторая причина, по которой он перевел Библию, является той, чтобы общинные иудеи могли бы его {этого языка} придерживаться и могли бы на нем читать (так как другую немецкую Библию они не могут читать, так как она якобы была для них не в полной мере соответствующей их обычаям). В конце устанавливает он пятьдесят два хафтарота (отрывков из пророков). Он позволил напечатать на текущем, бывшим в употреблении иудейском шрифте, на котором писали иудеи; он намеревался издать еще также несколько книг на этом иудейском шрифте, и хотел к нему приучить читателей». (Fagius, согласно Г.Б.Мендельсону, стр. XXI)

Разумеется, теперь знаменательно то, что Христ Паулюс Фагиус предпринимает еще в середине XVI столетия перевод с гебрейского на «Тойч», но на этом тойч пишет «гебрейским шрифтом». Он хочет использовать этот «текущий иудейский шрифт», кроме того, еще для нескольких других книг. Читателями этих книг, как он говорит, являются христиане и общинные иудеи. Но не значит ли это то, что главенство латинского шрифта по отношению к тогдашнему иудейскому шрифту к этому времени еще не было прочным? Странно, что он не противоречит утверждению иудеев, что у христиан якобы нет хорошей Библии и не ссылается на Библии Эразма и Лютера.

* Паулюс Фагиус родился в 1504 году в средневековом замке. В 1515-1522 годах учился в Гайдельберге. В 1522 году учился гебрейскому языку в Страсбурге. В 1527 году стал ректором школы в Швабии, в 1537 году пастором в Швабии, организовал типографию, выпустил различные гебрейские книги с помощью Ильи Левита. В 1543 году профессор и пастор в Страсбурге. В 1546 году по желанию курфюрста Фридриха фон Пфальца занимается преобразованием церкви и академии в Гайдельберге. Затем вернулся в Страсбург. В 1549 году были ему запрещены проповеди (Карлом V ^[168]). Переселился вместе с Букерусом как учителем гебрейского в Кембридж, где в 1549 году умер. Королева Мария (речь идет о Марии Стюарт, правившей в 1553-1558) предала его останки и останки Букеруса в 1556 году открытому сожжению. (Вместе с тем он разделил участь Вильяма Тиндаля ^[169], первого переводчика Библии на новейший английский язык. Как мы знаем, в первом индексе запрещенных книг, который инквизиция опубликовала в 1551 году, были все Библии на национальных языках. В этой ситуации позволительно сделать замечание, что общество, которая сжигает своих же филологов, пожалуй, манипулированием филологией же и пугает).

* Гелия (Элиас) Левита (Бахур) родился в 1472 году в Италии или в Германии. В 1504 году преподавал в Падуе. В 1509 году в Венеции, в 1512 в Риме. Здесь тринадцать лет пребывал в доме кардинала Эгидио, которого он учил гебрейскому. В 1527 году после грабежа Рима вернулся в Венецию, откуда в 1540 году по приглашению Фагиуса последовал в Швабию. Умер в 1549 году в Венеции. (Особенно известен своей гебрейской грамматикой).

***

Давайте рассмотрим теперь «Nomenclatura Hebraica» («Гебрейская номенклатура») автора Элия Левита, которая писалась в начале XVI столетия. Это четырех языковый словарь, который исходит от иудо-немецкого, и одновременно с этим является одним из самых старых немецких словарей вообще. (Один из немногих экземпляров находится в библиотеке в Вольфенбуттеле (P 763 Helmst. 8). Копию этого экземпляра любезно нам предоставил немецкий архив Библии (Deutsche Bibelarchiv)).

В первом столбце мы находим немецкое слово, написанное на идиш-гебрейским шрифте, во второй мы находим чистое гебрейское, в третьем на латыни и в четвертом на немецком. Издал этот глоссарий Паулюс Фагиус, которого гербрейскому учил Левита. Но совершенно неясно, рассматривает ли Фагиус первый столбец теперь в качестве немецкого языка с гебрейскими буквами или как немецко-иудейский. Видит ли издатель вообще различие между немецким языком и немецко-иудейским, который происходит от различных типов (этого языка)? Мы придерживаемся мнения, что Фагиус этого различия не видит и что он может отличить немецкий язык от иудейского только другим способом орфографии.

Из высказанного в этом словаре мы интересным находим то, что высоконемецкое слово «Schule» («школа») там, в немецком-гебрейском указывается как «Schuil». В немецком столбце стоит «Schul», в гебрейском столбце стоит «Benesch» и в латыни стоит «Synagoga». Действительно, нынешние польские иудеи, говоря на идише «Schil», имеют ввиду синагогу. Но все же значит ли это, что в начале XVI столетия иудо-немецкое слово «Schule» в латыни было известно только как синагога? Не как «Schola» (согласно словарю с латыни, это слово переводится на русский как школа—ВП), как мы должны были бы думать. Наконец, этимологи исходят из того, что наше (имеется ввиду немецкое—ВП) слово «Schule» происходит от латинского слова «Schola» для стола, плиты (в латинско-русском словаре Петрученко (1904) латинскому Sсhola дан перевод как школа, учение—ВП). Давайте еще раз взглянем в словарь Левита, чтобы затем зафиксировать, что немецкое и иудейское слово «Tisch»(«стол») переводится на латынь как «Mensa». И что, с другой стороны, немецкое слово «Tisch» («стол») на гебрейский переводится как «Schulechem».

Другими словами, правильным является то утверждение, что немецкое слово «Schule» слова производно от слова «Tafel/Tisch» («доска/стол»), но не из латыни, как считается, а из гебрейского. Вместе с ним, собственно, уже ломается весь латинско-христианский карточный домик, так как очевидно то, что современные традиции образования относятся не к западноевропейской, но к иудейской традиции. Еще, конечно же, убедительным является то, что Германия приняла идею школы от иудеев, а не от итальянских латинников. Наконец, у иудеев было общее обязательное образование с тех пор, как существовал сам иудаизм, а у итальянцев общего обязательного образования нет еще в течение ста лет.

***

Поэтому мы подвергаем сомнению тот факт, что иудеи жили в умственном гетто, из которого они освободились только путем немецкого рассеяния. Мендельсон ^[170]и его друзья оказываются теми, кто скорее из умственного гетто вывел христиан. Делается, конечно, много для того, чтобы была ясна та чрезвычайность, в каком печальном умственном состоянии была до времени Мендельсона Германия. Кант и Гете следовали, конечно, только ему, и, в частности, Кант был долгое время под его большим влиянием.

Ведущими интеллектуалами Германии были тогда такие авторы, как реакционный иезуит Абрам а Санта Клара (Abram a Santa Clara), «Narrenspiegel» («Зеркало глупца») которого (в 1709 году) имело все новые и новые издания. В этой книге Абрам а Санта Клара призывает не сколь заниматься вещами земными, сколь вести жизнь богоугодную. Он полемизирует против всей культурной современности логикой, которая кажется сегодня полностью непонятной. Например, он выступает против чтения газет. Обоснование следующее: для некоторых это знать очень полезно, как это относится к сущности войны (военной сущности). Но для массы это является ничем как большой бесполезной тратой времени: «Так как такой газетный глупец пропускает работу, забывает БОГА и окружает себя чужими делами, теряет свою сущность и растрачивает благородное время с громкими газетами». (Абрам а Санта Клара, «Der Narrenspiegel». Hrsg. V (выпущено) Karl Bertsche, Gladbach в 1925, S. 421).

Образцом для этого «зеркала глупца» был «Narrenschiff»(«Творение глупца») Себастьяна Бранта, которое впервые вышло в свет в Базеле в 1494 году. Эта книга, совсем неизвестная сегодня, вплоть до «Вертера» Гете была самой успешной книгой на немецком языке. На ее основании «современники оценивали Себастьяна Бранта как первого совершенного (schlechtin) немецкого поэта». Ганс Иоахим Мэлль (Maehl) пишет о беспрецедентном воздействии этой реакционной сатиры: «Уже Царнке (Zarncke—забытый немецкий критик) говорил об умственной бедности того времени, которое могло только содействовать успеху такой свидетельствующей о трудоемком усердии компиляции. И Bobertag (забытый немецкий критик), руководствуясь своими высоким критериями оценки, прямо за не оригинальность, не изобретательность (Einfallslosigkeit) книги обвинял тех, кто хочет развлекать безыдейным разум». (468, Sebastian Brant, Das Narrenschiff («Творение глупца»). Переиздание в 1964).

***

С середины до конца XVIII столетия появились несколько грамматических учебников, которые были посвящены иудонемецкому. Но не для миссионирования среди иудеев, как часто утверждалось, но чтобы сделать возможным их участие в христианской современности. Такой является, например, книга Вильгельм Христиана Юста Хризандерса из университета в Ринтельне: «Unterricht vom Nutzen des Juden=Teutschen, der besonders studiosos theologiae anreizen kan, sich dasselbe bekant zu machen». («Преподавание о пользе Иудейского=Тойч, которое особенно может дать стимул к изучению теологии, чтобы сделать его известным»). Книга вышла в 1750 году в Вольфенбюттеле.