- А мы об этом и не просим, - отрезал Вир. - Мы нисколько не нуждаемся в том, чтобы другие все время поддерживали нас под руки. Мы и сами неплохо справляемся. Мы сумели затормозить военную машину Дурлы…
      - Но этого явно не достаточно.
      Эти слова опять сказал Дунсени. Быстрыми, широкими мазками он обрисовал им все, что сумел услышать на совещании в Вертикали Власти.
      К тому времени, когда Дунсени закончил свой рассказ, Вир мерил шагами ширину пещеры взад и вперед.
      - Очевидно, что Дурлу не удовлетворит ничто, кроме безграничной власти над всей галактикой, - сказал он.
      - Дурлу и Дракхов, которые поддерживают его сейчас, - уточнил Финиан.
      Все согласно закивали.
      - Что нам надо делать, это ясно, - сказал Ренегар. - До сих пор мы действовали отлично. Но нужно идти дальше. Мы должны принять вызов Дракхов и встретиться с ними лицом к лицу. Мы должны выдворить этих тварей с нашей планеты!
      Раздались возгласы одобрения, но затем их вновь перекрыл голос Вира:
      - Если мы сейчас встретимся с Дракхами лицом к лицу, они просто сметут нас!
      - Но ты же сражался с ними, - возразил Ренегар. - Ты мне сам говорил. Ты взорвал их фабрику смерти, доставшуюся им в наследство от Теней.
      - Да. Это было, - подтвердил Вир. - Но я просто оказался необычайно удачлив. Почти никого из Дракхов не было там поблизости, когда все это случилось. Если бы они там были, База Теней до сих пор верно служила бы им. Проблема в том, что на Приме Центавра Дракхи находятся всегда. Они следят за Лондо, они следят за Дурлой, и они следят за мной. Их агенты проникли повсюду, их влияние распространилось везде. И кроме того, мы до сих пор не знаем, насколько сильна их власть над Лондо. В нашей мозаике еще слишком много недостающих деталей, чтобы можно было увидеть картину целиком.
      - Но мы готовы биться за свободу! - заявил Ренегар.
      - Но мы не готовы совершить самоубийство, - возразил Ади.
      - Ты трус!
      - Я не трус, - не так-то просто было довести Ади до такого состояния, чтобы он начал обижаться на оскорбления. - Но я также и не идиот.
      - Он прав, - поддержал его Финиан. - И Вир тоже прав. Силы, собранные вами, еще слишком малы, чтобы можно было осмелиться на прямую конфронтацию с Дракхами. В этой схватке у вас будет лишь единственный шанс, и если окажется, что вы недостаточно подготовились к ней, то вас просто уничтожат.
      - Так что же нам тогда делать? - требовательно спросил Ренегар.
      - Что нам делать? - повторил Вир. - Именно то, что мы и делаем. Готовиться. Медленно и методично.
      - И в конце концов погибнуть? - воскликнул Ренегар. - Так, как погиб Рем Ланас?
      В пещере повисла мертвая тишина. Потеря Рема Ланаса была еще слишком свежей и кровоточащей раной.
      - Может быть, - сказал, наконец, Вир. - Но может быть, когда настанет нужный момент, мы будем готовы нанести удар и победить.
      - Чем больше пройдет времени, тем больше кораблей будет у Дурлы, тем более весомое преимущество будет на его стороне, - вновь возразил Ренегар.
      - Не обязательно, - сказал Финиан. - Ваши атаки на объекты военного строительства замедляют осуществление его планов… в то время как вам удается привлечь на свою сторону все больше новых людей. И уж по меньшей мере, вы сеете зерна подозрения, и когда роль Дракхов будет раскрыта перед всем народом, люди начнут толпами вставать под ваши знамена.
      - Кроме того, Дракхи становятся чересчур самоуверенными, - продолжила Гвинн. - Чем ближе к завершению строительство флота, тем более решительно они дирижируют процессом. Видите ли… Дракхи никогда не знали славы. Они просто нежились в тени Теней. Тени были куда более великими, чем их слуги, но если Дракхи поверят, что им теперь по силам бороться за те же самые цели, которые ставили перед собой Тени, то они начнут ощущать себя столь же непобедимыми.
      - И это будет их ошибкой, - сказал Вир. - Кроме того… нам нужны их ресурсы.
      - Какие ресурсы? - спросил Ади.
      - А разве вы не видите? - мрачно ухмыльнулся Вир. - Те Дракхи, которые обосновались на нашей планете… они далеко не единственные. Целая вонючая раса мерзавцев пытается замарать все, что было доброго и благородного на Приме Центавра. И мы хотим не просто остановить их. Мы хотим уничтожить их. Мы хотим заставить их заплатить за Рема Ланаса… за то зло, которым они поразили каждый офис и каждого мало-мальски важного чиновника в нашем мире, вплоть до самых верхов, включая и самого императора.
      Руками своих марионеток, таких как Дурла, они создают машину разрушения галактических масштабов. Мы задержали процесс создания этой машины, поскольку нам нужно было время, чтобы собрать свои активы. Но в конечном счете, флот все равно будет построен. Это неизбежно… Но это также именно то, что нам и нужно…
      - Ну конечно, - догадался Ади. - Потому что когда флот будет достроен, мы сможем обратить его против самих же Дракхов.
      - Да, - подтвердил Дунсени. - Они думают, что флот обрушится на Альянс… Но на самом деле они своими руками создают флот, который выступит против Дракхов.
      - Точно. - В пещере было не так уж много света, но отблески его танцевали сейчас в глазах Вира, придавая его лицу прямо-таки дьявольский вид. - Если мы будем терпеливы… и внимательны… и нарастим наши силы… нас ждет триумф. Это и в самом деле возможно в долгосрочной перспективе. Когда-то я встретил некоего прислужника Теней. Я сказал ему, что дождусь того момента, когда его отрубленная голова будет насажена на пику, и когда это случится, я загляну в его мертвые глаза и сделаю вот так, - и Вир показал, как именно, помахав своими пальцами самым насмешливым образом. - На это ушло несколько лет… но именно этим дело и кончилось. (16)
      - И сколько времени должны мы терпеть? - спросил Ренегар. - Потому что если мы не будем осторожны, на пиках окажутся наши головы, так, как это случилось с беднягой Ланасом.
      - Мы будем терпеть столько, сколько необходимо, - твердо заявил Вир. - Помните, в нашем маленьком движении уже участвует больше, гораздо больше людей, чем собралось здесь. И мы сможем выполнить нашу работу. У нас есть связи. Мы продолжим собирать информацию, как, впрочем, и с выгодой использовать ее. Но если мы раньше времени ввяжемся во что-нибудь, цунами событий смоет нас… и утопит. А мы должны оседлать гребень этой волны, более того, постараться подняться над ней.
      - Но на нашей стороне техномаги, - указал Ренегар. - Правда, вы двое пока что оставались, можно сказать, на заднем плане. И то, как вы расправились с этим, - он пнул ногой мертвое тело Дракха, - это похоже на некий прощальный жест. Вы все время остаетесь в стороне, или, когда все же появляетесь на сцене, произносите несколько загадочных фраз. Но в остальном, по большей части, держитесь сами по себе.
      - Просто потому, что вы не наши марионетки, - ответил Финиан. - Вы поступаете так, как сами желаете, когда и где сами желаете. И мы, между прочим, вовсе не подряжались прикрывать ваши спины. - Он указал на убитого Дракха. - Ну, разве что когда вот такое имеет место.
      - Но не надо полагаться, что так будет всегда, - предупредила Гвинн. - Ваш безграничный энтузиазм нас просто обескураживает. Ну, и кроме того, у нас есть и свои собственные проблемы, которыми приходится заниматься. Так что я предлагаю вам не испытывать наше терпение…
      - Потому что вы коварны и быстры в своем гневе? - спросил Вир. Когда Гвинн кивнула, имея при этом несколько удивленный вид, Вир пояснил. - Лондо однажды сказал мне, что именно такую фразу он услышал от техномагов много-много лет назад. (17)
      - Значит, ничего не изменилось, - сказал Финиан.
      Вир отчетливо чувствовал, что разговор надо срочно повернуть в другом направлении, и потому решительно заявил:
      - Очень хорошо… Значит, вот как мы будем действовать. У всех вас есть знакомые на разных уровнях иерархии Домов. Поговорите с ними. Попытайтесь прочувствовать их настроения. Попытайтесь найти глаза и уши в тех Домах, где у нас пока не было контактов. Дурла ведет дело к тому, чтобы обрушиться на них гораздо жестче, чем раньше. Он начинает ощущать необходимость либо просто разбить их, либо вовсе стереть полностью. Мы должны дать им понять, что есть альтернатива. Что им вовсе не обязательно просто укатиться прочь с дороги.
      Кроме того, наши удары по объектам военного строительства продолжатся. Перекачка наших военных материалов и компонентов через Вавилон 5 будет продолжаться и впредь, а я буду продолжать прилагать все усилия, чтобы никто не стал ассоциировать эти материалы с уже готовыми бомбами.
 

* * *

 
      Разговор продолжался еще некоторое время, Вир излагал основные соображения касательно того, каким образом собирается выжить их движение сопротивления. Техномаги перестали болтать между собой, молча слушали и даже, что примечательно, иногда одобрительно кивали. Наконец, Вир сказал.
      - Ну, вот так… Есть у кого-нибудь вопросы?
      - Да. У меня есть вопрос, - сказал Ренегар.
      Вир выжидающе на него посмотрел.
      - Мы победим? - спросил Ренегар.
      Не колеблясь ни мгновения, Вир ответил:
      - Да. И не просто мы победим… Но Дракхи потерпят поражение. Вы видели лицо врага, - он указал на погибшее чудище. - Ничего сверхъестественного в них нет. Их можно ранить. Их можно убить. И раз так, то мы с вами можем разить их и убивать. И мы будем их убивать. Какой бы ни оказалась цена за освобождение Примы Центавра от этой… раковой опухоли, которая пожирает саму нашу душу. Но именно в этом конечная цель нашего подпольного движения сопротивления.
      - Учитывая, в каком месте мы собрались, - сказал Ади, озираясь по сторонам, - было бы правильнее называть наше движение не «подпольным», а «подземным».
      Это замечание вызвало нечто очень необычное для их секретных собраний: взрыв смеха. И буквально на одно мгновение у всех возникло чувство, что они собрались здесь не в качестве участников тайного заговора, а как простые люди, наслаждающиеся обществом друг друга. Ренегар подумал про себя, интересно, будет ли у них хоть когда-нибудь возможность и в самом деле собраться вместе именно в таком качестве, смогут ли они когда-нибудь жить нормальной, беззаботной и непритязательной жизнью. И он сказал об этом вслух.
      Вир скептически посмотрел на Ренегара и так ответил ему:
      - Ренегар… если бы тебе вдруг удалось начать жить беззаботной жизнью… ты бы просто не знал, что тебе с ней делать.
      Ренегар обдумал эти слова, а затем кивнул.
      - Очень похоже, что ты прав, Вир. Но… - добавил он, - было бы так приятно… на собственном опыте выяснить, был ли ты все-таки прав или нет?
      На это замечание Вир возразить уже не смог.
      Выдержки из «Хроник Лондо Моллари».
      Фрагмент, датированный 24 сентября 2276 года (по земному летоисчислению)
      Примечание для историков: Хотя центаврианский год, естественно, отличается от земного, мы взяли на себя смелость несколько изменить при публикации этих хроник дату описываемых в данной главе событий, с единственной целью избежать недоумения земных читателей при упоминании о «годовщине возвращения Г’Кара». Мы, Центаврианское Историческое Общество, с уважением относимся к увлечению Императора Моллари всем, что связано с Землей, и полагаем, что он одобрил бы наши усилия минимизировать любые возможные затруднения для земных читателей его записок. Что же касается блюстителей чистоты хронологии, нам остается только надеяться на ваше прощение.
       Г’Кар стоял в дверях, в той же позе, в какой он всегда стоял там. Высокий, стройный, со взором, устремленным прямо перед собой. И я, сидя напротив за столом, как обычно, жестом пригласил его войти.
       - Можно было бы подумать, - говорил я ему, пока он пересекал комнату, - что по прошествии стольких месяцев ты уже мог бы решить, что нет нужды соблюдать церемонию.
       - Церемонии, Ваше Величество, это все, из чего складывается наша жизнь. Если не соблюдать церемонии, то окажется, что вы всего лишь смешно одетый центаврианин, наряд которого, к тому же, слишком быстро теряет свой вид, собирая на себя пыль, лежащую вокруг.
       - Знаешь, Г’Кар, что мне нравится в тебе? То, что ты даешь мне возможность от души посмеяться.
       - Но сейчас вы не смеялись.
       - Значит, сейчас ты мне не так уж и нравился. Садись, садись. - Г’Кар никогда не садился в моем присутствии, пока я не приглашал его сесть. Мне кажется, он считает это какой-то странной игрой. - Итак… Как прошел твой сегодняшний день, Г’Кар?
       - Точно так же, как и вчерашний, Лондо, и скорее всего - я подозреваю - точно так же, как и завтрашний. Если, конечно, ты не решишь казнить меня сегодня.
       - Почему именно сегодня? - спросил я. Я подал знак стюарду, что нам пора подать новую бутылку вина, и он отправился доставать ее.
       - А почему бы и не сегодня? - вопросом на вопрос ответил Г’Кар. - Ведь рано или поздно, вам наскучит видеть во мне шута, и тогда… - Он пожал плечами и провел ребром ладони себе по горлу.
       - Так вот, значит, что ты обо мне думаешь, Г’Кар? Полагаешь, что я вижу в тебе всего лишь «шута»? - я удрученно покачал головой. - Как трагично.
       - Из всех трагедий твоей жизни, Лондо, самой незначительной я искренне считаю то, что тебе пришлось выслушать высказанное здесь мною мнение.
       - Это правда, это правда.
       После этого в нашем разговоре возникла пауза. Молчание, нисколько не смущавшее двух старых знакомых, и без слов понимавших друг друга. Я не знаю, даже сейчас, могу ли осмелиться назвать его другом.
       Нам принесли новую бутылку, поставили перед нами стаканы и наполнили их вином. Г’Кар поднял свой стакан и вдохнул аромат содержимого, демонстрируя утонченность, разительно контрастировавшую с его грубоватой внешностью.
       - Это вино, - объявил он, - исключительно удачного сбора.
       - Разве не все мое вино хорошего сбора?
       - Но не такого исключительно хорошего, - ответил Г’Кар. - Чему обязан такой честью?
       - Прошел ровно год, - напомнил я ему. - Целый год с тех пор, как ты спас мою жизнь и попал под мое покровительство. Ровно год с тех пор, как мы начали еженедельно обедать вместе. Я удивлен. Я полагал, что эта дата должна была, словно выжженная огнем, отпечататься в твоей памяти.
       - Слишком много вопросов занимают сейчас мой ум, Лондо, - ответил он. - Мои извинения. Должно быть, что-то экстраординарное вытеснило в моей памяти столь знаменательную дату с подобающего ей места на шкале самых важных событий. Итак, раз мы празднуем годовщину, означает ли это, что ты решил отпустить меня?
       - С чего это вдруг у меня могло бы возникнуть подобное желание? - удивился я. - Позволить моему самому великолепному другу, Г’Кару, улететь отсюда ни с того, ни с сего? Нет, нет… Боюсь, я не могу этого допустить, хотя бы потому, что в результате предстану в дурном свете в глазах тех, кто внимательнее всех следит за мной.
       - Поскольку я представляю собой потенциальное орудие, которое можно задействовать в случае ухудшения нынешней ситуации.
       Как ни прискорбно, я не нашел, чем возразить ему.
       - И то правда, - неохотно признал я. - Мой Премьер-министр и его союзники совершенно недвусмысленно дали мне понять, что тебе позволено остаться в живых лишь потому, что живешь ты здесь, мод моей протекцией. Если я позволю тебе покинуть дворец, значит, я позволю тебе нарушить законы Примы Центавра. А наши законы запрещают всем чужеземцам появляться на Приме Центавра, равно как запрещают использовать «сеть хамелеона». А мне непозволительно демонстрировать снисходительность к преступникам.
       Г’Кар допил вино. Стюард тотчас направился к нему, чтобы вновь наполнить стакан, но Г’Кар, как обычно, положил на него сверху ладонь, показывая, что он больше не хочет.
       - И почему же это непозволительно? - спросил он. - Быть снисходительным, я имею в виду. Несомненно, такие качества, как милосердие, должны высоко цениться народом. Особенно принимая во внимание некоторые брутальные деяния некоторых ваших предшественников. Народ Примы Центавра наверняка расценит проявление милосердия как положительное изменение в поведении властей.
       Я усмехнулся.
       - Какая красивая теория, Г’Кар. Но народ не желает, чтобы поведение властей изменялось. Ни в положительную, ни в иную сторону. Они хотят ни большего, ни меньшего, чем то, к чему уже привыкли. Верь мне или нет, но до сих пор находятся такие, кто считает Картажу лучшим из всех императоров, какие были на Приме Центавра. Что его устремления вели нас к такому дню, когда миллиарды жителей галактики боялись бы Примы Центавра из-за ее непредсказуемости. А сейчас многие верят, что я и в самом деле намерен отпустить тебя, и тогда они с радостью смогут воспользоваться подходящим поводом подорвать мой авторитет… устроить под меня подкоп. Как бы нежно я к тебе ни относился, я не считаю, что за твою свободу можно заплатить такую высокую плату, как кризис доверия, который может стоить мне трона и, более того, самой жизни.
       Но знаешь, Г’Кар… Все это, по большому счету, к делу отношения не имеет. Мы должны рассмотреть другие вопросы. Новая тема! - объявил я, и постучал ложкой по своему бокалу, словно обращался к целому залу, заполненному шумной компанией.
       Пока мы разговаривали, нам принесли еду, и она источала просто великолепный аромат. Я жадно набросился на обед, поскольку за день почти ничего не ел. Г’Кар, как всегда, к своей порции почти не прикоснулся. Учитывая столь скудный рацион, оставалось только гадать, откуда он черпает энергию, чтобы поддерживать свое существование.
       - И какую же новую тему ты предлагаешь, Лондо? - поинтересовался он.
       Я позволил себе молча дожевать пищу. Вряд ли было бы достойным с моей стороны изрыгать изо рта слова вперемежку с овощами, словно многоцветный фонтан.
       - Я думаю, пришла пора тебе выбрать тему, Г’Кар. Последние несколько раз выбор почему-то все время оставался за мной. Конечно, я ни разу не ошибся, а каждый раз получался очень оживленный разговор, это точно, но мне кажется, все же пришла пора тебе схватить быка за бока.
       - Кого? За что?
       Я беззаботно махнул рукой.
       - Любимая поговорка землян. Не обращай внимания.
       - Ну почему ж? - возразил Г’Кар. - Возможно, эта тема окажется очень интересной. Твое преклонение перед всем, что связано с Землей и ее обитателями. Я этого никогда не понимал. Ты изучаешь их, ты цитируешь их. Их достижения бледнеют на фоне всего того похвального - и не очень - что создано на Приме Центавра. Они довольно-таки юная раса. По крайней мере, так казалось поначалу.
       И все же центавриане что-то в них видят. Некую искру, некий потенциал. По крайней мере, ты-то уж точно видишь. В конце концов, если бы не центавриане, земляне никогда не освоили бы технологию использования зон перехода. Или по крайней мере, отстали бы с этим на десятки, а может, и на сотни лет. Они бы никогда не стали той силой, какую сейчас являют собой в галактике. - Единственный живой глаз Г’Кара искрился от возбуждения. - Что ж у вас с ними такое было, Лондо? Должен признать, я не понимаю и не вижу объяснений этому, равно как и вообще никто из моего народа. В чем корни вашего преклонения?
       Я усмехнулся.
       - Это случилось незадолго до моего времени… Лет сто тому назад или около того, как ты сам понимаешь. Так что, строго говоря, я не могу рассказать тебе все из первых уст. Но… Я читал кое-что. Комментарии, заметки, переписку между императорами того времени и их министрами, всякое такое.
       - И что же ты открыл?
       Я склонился вперед и жестом предложил Г’Кару сделать то же самое, поскольку мне не хотелось, чтобы кто-нибудь подслушал нас. Он нагнулся ближе ко мне.
       - Они считали, - сказал я, - что Земляне уничтожат сами себя.
       - В самом деле.
       Я кивнул.
       - Они видели в землянах лишь возможность заработать нежданную прибыль. И они считали, что земляне, получив доступ к технологии зон перехода, слишком быстро устремятся за наживой. Мои предшественники предвкушали, что начнутся внутренние распри и войны внутри самого Земного Альянса. Прима Центавра будет тайно снабжать оружием обе стороны, получая выгоду от всего происходящего, и - когда земляне сами подойдут к грани взаимного истребления - великая Республика Центавра выступит и соберет все осколки в свои закрома. Мы видели перед собой очень простой способ расширить зону своего контроля. Риск потерь практически отсутствовал, зато возможная прибыль была многообещающей. Так что наши действия были великолепно просчитаны.
       - Но ведь все пошло совсем по-другому.
       - Не совсем так. Они так и не подвиглись уничтожить сами себя. Но зато ухитрились настолько обнаглеть, что не побоялись обидеть минбарцев, и вляпались в такую переделку, что чуть было не оказались полностью стерты с лица галактики. Мы предсказывали войну, да… но не ту войну. Они и в самом деле загнали сами себя в ловушку, как мы и думали, но какого врага они себе выбрали! - я даже усмехнулся слегка от этой мысли. - Ты знаешь, они просили нашей помощи… Просили, чтобы мы встали на их сторону в битве с минбарцами. Если бы мы помогли им, минбарцы тут же обрушились бы на нас. Мы знали, что у нас нет шансов выстоять против них. И какую же мы могли найти выгоду во всем этом?
       - Не чувствуешь ли ты, что вы, как раса, в чем-то провинились перед землянами? Если бы вы не предоставили им технологию, они бы не встретились с минбарцами и не впутались бы в войну.
       - Чушь, - решительно возразил я. - Ответственность не может простираться настолько далеко.
       - Неужели?
       Г’Кар смотрел на меня. Я ненавижу, когда он вот так смотрит на меня.
       - Что это должно означать?
       - Если ты совершаешь некий поступок, который приводит все в движение, ты несешь ответственность перед всеми, кого затронет начавшееся движение. Вы подарили им огонь. А они сожгли себя. Вы несете ответственность, вы обязаны хотя бы помочь им вылечить раны…
       Но я в ответ лишь покачал головой.
       - Нет. Мы всего лишь дали им спички. И это они сами решили зажечь пламя. И ответственность за начавшийся пожар лежит только на них. Разве не так?
       - А разве так?
       - Ба! - воскликнул я с отвращением. - Рано или поздно любой наш разговор заканчивается именно этим. «Да, это так, нет, это не так». И никаких дебатов или обсуждений. Просто перефразируешь мой вопрос на другой манер. И дальше этой точки нам уже не сдвинуться никак.
       - Так значит тот, кому попали в руки спички, и он решил с их помощью зажечь что-нибудь… может не рассчитывать на то, что кто-нибудь придет к нему на помощь? Никакой поддержки? Какими бы ни были итоги или последствия, все это лишь на его совести, и лишь ему самому все это расхлебывать?
       - Да, именно так.
       - А как быть с тобой, Лондо? - Голос Г’Кара внезапно стал резким, а манеры - настороженными. - Тени вручили тебе спички, разве не так? Руками своих агентов? И ты с их помощью разжег такой пожар, что в нем сгорел не только мой мир, но в конечном счете и твой собственный. И все же теперь ты ищешь моей помощи и поддержки, чтобы справиться с тем, во что ты ввязался.
       - Твоей помощи? Я не понимаю, о чем ты говоришь.
       - Я и сам этого до конца не понимаю, Лондо. - Этот Нарн обладал удивительными способностями; казалось, невозможно ничего укрыть от него. Он излучал уверенность в собственной правоте, и я едва ли не завидовал ему. - Но все же есть что-то. Нечто такое, чего ты ждешь от меня. Нечто такое… ради чего ты хранишь меня. Вот почему я и сижу здесь уже целый год - только поэтому, и ни по какой другой причине. Ты мог бы запросто казнить меня. Ты мог бы запросто найти способ дать мне сбежать, если бы, в самом деле, захотел этого. Но ты предпочитаешь держать меня здесь ради каких-то своих целей. Я думаю, что на самом деле ты знаешь, ради каких.
       - Ах, вот как. И как, по-твоему, что же это за цели?
       И эта холодная уверенность вдруг начала у него переливаться через край… Хлынувший словесный поток словно вымывал что-то и из меня самого.
       - Я думаю… ты хочешь, чтобы я помог тебе спастись. Не выскочить в какую-нибудь дверь. Не бежать из этого мира. Я думаю, ты хочешь, чтобы я помог тебе спастись тем единственным путем, который снимет, наконец, твою боль. Укрыться в том единственном месте, где никто и никогда не посмеет вновь дотронуться до тебя и вновь причинить тебе страдания. Но я не думаю, впрочем, что ты готов к этому уже сейчас. Или, возможно, ты просто считаешь, что сейчас не подходящий момент. И потому ты ждешь. И мы занимаемся болтовней. И обедаем вместе. И играем в дебаты по разным вопросам, и существенным, и несущественным, когда на самом деле единственное, что тебя интересует, это… пришло ли уже время? Могу ли я еще что-то сделать? Если да, то стоит ли это делать? Или попросить моего старого друга Г’Кара сделать… то, что сам я не могу или не имею мужества совершить?
       Внезапно мне стало очень, очень холодно. Холод поразил меня до самых костей, заморозил мою кровь… все мое существо. Какие бы горячительные компоненты не содержало вино, все это разом куда-то исчезло.
       - Я думаю, тебе пора идти, - сказал я.
       Г’Кар слегка склонил голову в знак почтения и поднялся со стула. Возле него сразу же появились гвардейцы. Какая чушь. Как будто они смогли бы остановить его, если бы он решил атаковать меня. Г’Кар посмотрел внимательно на одного из них и сказал:
       - Ты новичок. Ты недавно среди гвардейцев… Но я уже видел тебя раньше. Где?
       Гвардеец взглянул на меня, ожидая разрешения ответить Нарну. Я кивнул рассеянно, и он вновь повернулся к Г’Кару.
       - Меня зовут Касо. Раньше я служил в рядах Пионеров Центавра.
       - Ну конечно. Ведь это ты оказался на площади в тот день, год назад. И это ты видел, как я остановил стрелка. Так ты больше не Пионер Центавра? - Г’Кар покачал головой. - Почему?
       Касо ничего не сказал, вместо него ответил я.
       - Потому что возникло мнение, - сказал я, - что Касо поступил неправильно, объявив во всеуслышание о твоей роли в спасении жизни и мне, и Дурле. Другие начали давить на Касо, добиваться, чтобы он заявил, будто ты был соучастником, а то и вдохновителем покушения. Случись это, и не осталось бы причин, чтобы не подвергнуть тебя немедленной казни. И Дурлу вовсе не радует мысль, что он чем-то обязан Нарну - и тем более не просто Нарну, а тебе.
       - Но ты начал упорствовать в своих принципах, - одобрительно сказал Г’Кар, обращаясь к Касо.
       - Я просто говорил правду, - ответил Касо. - Это не было трудным решением.
       - О, - сказал Г’Кар, глядя на меня, - ты просто поразишься, когда узнаешь, насколько иногда трудно принять подобное решение.
       Касо проводил его из столовой, оставив меня наедине с бутылкой вина, которая нельзя сказать, что была полной, но, конечно, не была еще и пустой. И с этим я, безусловно, мог и имел мужество что-то совершить.
 

Глава 10