- ЗАТКНИСЬ! - взревел Вир, но на сей раз не на Кейна. Он схватил рамку с фотографией и изо всех сил метнул ее в стену. Рамка раскололась, а Вир стоял, облокотившись об стол, тщетно пытаясь устоять на ногах, из которых почему-то исчезали последние остатки сил. Кейн начал было опять что-то говорить, но Вир поднял палец и оборвал его:
      - Помолчите. Мне надо проверить кое-что.
      Через несколько мгновений на экране внутренней связи появился Зак Аллан. Шеф службы безопасности выглядел бодрым, но поскольку час был поздним, Вир чувствовал, что для начала обязан извиниться.
      - Надеюсь, я не разбудил вас?
      - Меня? Ничуть. Я сплю только на дежурствах, - ответил Зак со своей обычной невозмутимостью. Он слегка склонил голову и спросил, - Вир, с вами все в порядке? Вы выглядите…
      - Зак, мне нужно, чтобы вы кое-что для меня проверили. Мэриэл… отбыла со станции несколько часов назад, сохранилась ли у вас запись, куда она направилась?
      - Я не смогу сказать абсолютно точно, потому что она ведь запросто могла лететь и с пересадками. Но мы можем проверить, какой билет она покупала здесь.
      - И куда направлялся билет? То есть, она?
      - Вир, какие-нибудь проблемы?
      - Я не знаю. Просто проверьте, пожалуйста.
      - Потому что если могут быть проблемы…
      - Могли бы вы, пожалуйста, просто поскорее это проверить?!
      Явно ошеломленный горячностью Вира, Зак кивнул и добавил коротко:
      - Ждите.
      На экране зажглась надпись: «Оставайтесь на связи». Прошла целая вечность, пока вместо этой дурацкой надписи вновь не появился Зак.
      - Нимуэ. Мэриэл отправилась на Нимуэ. Это соответствует тому, что вы ожидали услышать, посол?
      - Да. Вполне. Большое… спасибо.
      - С Мэриэл все в порядке? - спросил Зак. - Надеюсь, с ней не случилось каких-нибудь неприятностей? Потому что если что-нибудь стряслось, дайте знать, и я смогу помочь. Потому что она…
      - Да, да, я знаю. Она миллион и мелочь в кармане. Спасибо, мистер Аллан, - и Вир оборвал связь прежде, чем Зак успел сказать еще что-нибудь благонамеренное, что вновь ножом резануло бы по душе Вира.
      Некоторое время в комнате царило неловкое молчание. Впрочем, Вир вовсе не считал его неловким. Он сел и весь ушел в это молчание, размышляя о мире, в котором он живет. Размышляя о своих фантазиях, которыми он подменил реальную жизнь. Размышляя о том, что если не считать появления Мэриэл, последний раз ему по-настоящему было хорошо лишь тогда, когда он любовался отрубленной головой мистера Мордена, насаженной на пику возле императорского дворца на Приме Центавра.
      Он ведь все знал. В глубине души он и сам понимал, что не могла Мэриэл появиться здесь просто так. Что она просто решила воспользоваться положением, которое занимал Вир на станции, что ничего хорошего от нее ждать не приходится. Но ему очень хотелось верить в красивую легенду, и в результате он проявил безграничные способности к самообману. Доказательство тому - то, что он не рассказал обо всем этом Лондо. Не шепнул своему бывшему наставнику ни слова о том, что он сошелся с Мэриэл, потому что он абсолютно точно знал, какие поучения услышит в ответ. Лондо сказал бы, что Вир совершенно потерял рассудок. Что ему не следует вступать ни в какие отношения с такими личностями, как Мэриэл, что эта дамочка использует его в своих личных целях, и так далее, и тому подобное. Именно на мнение Лондо следовало бы ориентироваться Виру, чтобы понять, с кем и с чем он связался. Но он в очередной раз целенаправленно проигнорировал все тревожные сигналы.
      - Если от этого тебе будет легче, - тихо сказал Кейн, похоже, искренне раскаиваясь в содеянном, - я очень сожалею, что так поступил.
      - Нечего после драки кулаками махать, - ответил Вир. - Легче от этого не бывает.
      - Тогда, возможно, станет легче от того, что на самом деле проблема не в Мэриэл. Она просто пешка в чужих руках. И даже те, кто использует Мэриэл, они сами тоже не более чем чужие орудия. На Приме Центавра воцарилась великая тьма.
      - Великая тьма, - эхом повторил Вир слова, произнеся их без всякого выражения. - И это доказанный факт?
      - Да. Именно так.
      - И что, предполагалось, что мне от этого станет легче? Что я буду чувствовать себя менее обманутым? Менее униженным?
      - Нет, - Кейн начал надвигаться на Вира и остановился лишь в дискомфортной близости. Инстинктивно Вир хотел было попятиться, но, полный вновь обретенного упрямства, заставил себя остаться на месте. Кейн, похоже, не обратил на это внимания. - Нет. Предполагалось, что от этого в глубине твоей души разгорится ярость. Предполагалось, что ты в результате поймешь, что на карту сейчас поставлено нечто большее, чем твое эго, или твои задетые чувства. Предполагалось, что ты, Вир Котто, осознаешь свое предназначение. И чтобы предначертанное тебе исполнилось, ты обязан - ты обязан! - подняться до уровня человека, которым ты мог бы стать.
      - Понятно. А ваша работа заключается в том, чтобы подготовить меня к этому предназначению? Помочь мне продвинуться по службе и подняться до тех высот, до которых я в состоянии добраться? - саркастично спросил Вир.
      - Вообще то… нет, - признался Кейн. - По большому счету, мне надлежало держаться в стороне от всего этого. Моя работа заключается в том, чтобы собирать информацию и передавать ее другим, но ни в коем случае не попадать на линию огня. К несчастью, оказалось, что держаться в стороне я не в состоянии. Я не могу просто стоять и наблюдать, как Дракхи…
      - Кто-кто?
      - Дракхи, - обреченно сказал Кейн. - Прислужники Теней.
      - Тени ушли.
      - Но слуги остались, - настаивал Кейн. - И их зловещее влияние ощущается повсюду на Приме Центавра. Несомненно, и в случае Мэриэл видна их рука. И именно Дракхи контролируют Лондо Моллари.
      - И вы точно это знаете.
      - Раньше я только лишь подозревал. И потому предпринял некоторые шаги, чтобы убедиться. Признаюсь, на это ушло много времени. Я оставался вне дворца и ожидал появления Лондо, поскольку не хотел испытывать судьбу, пытаясь проникнуть внутрь.
      - Боялись? - с вызовом спросил Вир.
      Но Кейн ответил без колебаний:
      - И даже очень.
      Эти простые слова заставили Вира похолодеть. Любой другой ответ вряд ли произвел бы на него такое впечатление. Но если уж начинающий маг боялся чего-то, таившегося в императорском дворце, то Вир имел все основания, чтобы просто удариться в панику. Он сглотнул и постарался сохранить неустрашенный вид.
      - Мое терпение было, в конечном итоге, вознаграждено. Наконец, появился Лондо, одетый весьма неофициально, и направился в тот квартал Примы Центавра, который, если я не ошибаюсь, называют Гхехана.
      - Гхехана? С какой стати Лондо мог бы туда направиться?
      - Он разыскивал молодую женщину, которая, очевидно, сбежала из дворца. И пока Лондо бродил по Гхехане, я сумел подобраться к нему вплотную, так, что смог поместить на него записывающее устройство. Как я и опасался, Дракхи быстро засекли его. Так что теперь они, возможно, будут еще более осторожны, но, по крайней мере, я сумел убедиться в их присутствии.
      Прежде чем Вир успел что-нибудь ответить, Кейн протянул ладонь, и на ней возникло голографическое изображение.
      - Здесь записано все, что происходило в тронном зале, - сказал Кейн, - в течение тех нескольких мгновений, пока мое устройство не было обнаружено. Думаю, ты не отказался бы посмотреть.
      Крохотная фигурка Лондо тускло мерцала на ладони Кейна. И Лондо разговаривал с…
      Вир ахнул. Ни разу еще после последней встречи с мистером Морденом у него не было такого чувства, будто он смотрит в лицо чистому злу. То существо, которое он увидел беседующим с Лондо… даже без всяких предупреждений, высказанных Кейном, Вира бросило в дрожь от одного только взгляда на него.
      Дракх о чем-то разговаривал с Лондо: Вир сумел разобрать слово «раскопки» и какой-то код… кажется, К0643, хотя Вир представления не имел, к чему это может относиться… А затем Дракх, похоже, среагировал на что-то. Он протянул руку… и изображение растаяло.
      - Этот Дракх оказался более чутким, чем я предполагал, - с некоторым сожалением признался Кейн. - После всех затраченных усилий, все, что мне удалось заполучить, это вот такой крохотный фрагмент записи. Хотя… этого, по крайней мере, должно хватить, чтобы убедить тебя.
      - Убедить меня в чем?
      - В том, - загадочно сказал Кейн, - что тебе еще предстоит самому для себя определить.
      - Нет, нет и нет, - отчеканил Вир. - Не пытайтесь снова изъясняться со мной загадками. У меня и без того выдалась очень суровая ночь. Что, по-вашему, должен я делать с этой… информацией, которую вы мне подбросили? И кстати, с какой стати я должен верить, что эта запись, равно как и все остальное, не просто некая уловка с вашей стороны?
      - Если мне удалось пробудить у тебя интерес, то я предлагаю тебе самому встретиться с Лондо и самому во всем убедиться. Ты должен как следует напоить Лондо, если только это удастся. А когда он опьянеет, но только сильно, по-настоящему опьянеет, шепнуть ему на ухо одно-единственное слово: «Шив’кала». И внимательно понаблюдать за реакцией. Но предупреждаю - произносить это слово можно лишь в том случае, если Лондо будет очень сильно пьян, потому что я подозреваю, что если скажешь это слово раньше времени, то умрешь прежде, чем успеешь что-либо заметить.
      А что касается того, каких действий я жду от тебя, Вир… Что бы я ни просил, я прошу лишь то, что в силах сделать именно ты, и только ты. Ни больше, ни меньше.
      Кейн отвесил легкий поклон и направился к двери.
      - Постой, постой! - попытался задержать его Вир, но дверь уже закрылась за начинающим техномагом. Вир бросился за ним вслед, но когда дверь раскрылась, спустя всего секунду после ухода Кейна… Вир почему-то нисколько не был удивлен, что Кейна уже и след простыл.
      В этот момент Вир не знал, кого он ненавидит больше: Кейна, Мэриэл, Дракхов или самого себя.
 

* * *

 
      Он вернулся в свои апартаменты и сел на кровать. И сразу вспомнил тепло ее тела, прижимавшегося к нему. Интересно, случалось ли хоть однажды, что Мэриэл и в самом деле наслаждалась близостью с ним? Или все это было сплошное притворство? Чувствовала ли она когда-нибудь хотя бы слабые угрызения совести в связи с истинными мотивами своих поступков? Что он сможет сказать ей, когда она вернется? Мэриэл появится здесь, уверенная, что все продолжает идти точно так, как шло до ее отъезда, не подозревая, что что-нибудь могло измениться. Если Вир ей что-нибудь скажет, она наверняка будет все отрицать. И возможно, она будет все отрицать потому, что действительно ничего не было. Все может быть…
      Нет. Нет, все это правда. Потому что совершенно очевидно, в словах Кейна гораздо больше смысла, чем в предположении, что такая женщина, как Мэриэл, может потерять голову из-за такого мужчины, как он.
      Вир не имел ни малейшего понятия, что делать дальше. Он чувствовал, что отчаянно нуждается в собеседнике, с которым можно было бы обсудить создавшееся положение, но никто из нынешних его знакомых для этого не подходил. Все, кому Вир хоть немного доверял, исчезли.
      Этой ночью он так и не сомкнул глаз, что, в общем-то, и не удивительно. И на следующее утро он был словно в тумане. Выйдя в коридор, Вир столкнулся с двумя послами, которые заботливо поинтересовались, когда появится Мэриэл, и наградили Вира взглядами, которые он раньше принял бы за искренние доброжелательные улыбки, но ныне расценил, как глупые ухмылки. Вир развернулся и вернулся назад в свои апартаменты.
      Он сел на диван, дрожа от ярости и возмущения, а потом разрыдался. Это было не по-мужски, это было унизительно, но он был один, и ему было все равно. Вир уткнулся носом в подушку и всхлипывал, чувствуя себя так, будто сама его душа изливается сейчас в эту подушку. Он напрягал все силы, чтобы справиться с чувством унижения и одиночества, но каждый раз, когда ему казалось, что он уже выплакался, на него накатывал новый приступ слез, и он вновь бессильно отдавался ему. Когда, наконец, душевная боль и жалость к самому себе были выплаканы до конца, и Вир избавился от них, оказалось, что прошла уже большая часть дня.
      Вир обнаружил, что после проведенной без наркоза операции по отсечению всех лишних чувств, в нем осталась одна лишь холодная отчаянная жажда мести. Мести этим прислужникам Теней, из-за которых его жизнь была теперь испорчена и порушена на многие и многие годы вперед. Ему доводилось стоять и бессильно наблюдать пришествие звездолетов Теней, стаями бороздивших небо над Примой Центавра. Ему довелось наблюдать медленное сползание Лондо во тьму, из которой его наставник так и не смог выбраться, а Вир так и не смог этого предотвратить. Он пережил и собственное сошествие в ад, когда обнаружил, что обагрил свои руки кровью императора.
      И вот теперь Мэриэл. Стоило ему еще раз подумать о ней, и одного только проблеска воспоминаний оказалось достаточно, чтобы Вир взъярился. Обычно, ему удавалось быстро справляться с такими чувствами. Он всегда считал, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить время на бесплодные мечты о мщении. Но не в этот раз. На этот раз удар был нанесен по слишком интимному месту, и рана оказалась слишком глубокой. На этот раз кто-то или что-то испытает на себе все последствия того, что они с ним сделали.
      И что представлялось Виру самым важным, так это то, что, впервые в жизни, его не интересовало, что станется дальше с ним самим. Какая-то часть жалости к самому себе осталась в нем, но она оказалась теперь перекованной во что-то иное. Не то, чтобы Вир впал в отчаяние. Наоборот, положив в фундамент это отсутствие беспокойства о своем собственном благополучии, Вир теперь вырабатывал в себе новое отношение к миру, которое, как он предчувствовал, останется в нем на многие месяцы, а быть может, и годы. Вир вовсе не жаждал умереть, но и инстинкт самосохранения больше не играл исключительной роли для него. Жажда мести начинала становиться для него превыше собственной безопасности.
      Наконец, Вир немного приободрился и обратил свой взор на компьютерный терминал. Он вызвал на экран расписание рейсов и отметил, что на следующее утро был запланирован вылет транспорта на Приму Центавра. Вир сказал себе, что подобная прозорливость составителей расписания не может быть простой случайностью, это знак судьбы, свидетельствующий, что он, наконец, направился правильным курсом.
      Вечером Вир лег в постель в полной уверенности, что ему никогда уже не хватит духа на то, чтобы закрыть глаза. И, как ни удивительно, тут же заснул.
      На следующее утро он направился прямиком в сектор отправления. Он шел, словно вслепую, не глядя ни вправо, ни влево, редко замечая встречных, даже если они здоровались с ним. Он приобрел билет в один конец до Примы Центавра, спросил себя, случится ли ему еще когда-нибудь ступить ногой на Вавилон 5, и пришел к выводу, что сейчас его это не волнует.
 

* * *

 
      Отбывая с Вавилона 5, Вир не заметил, что за ним следит Кейн, как не заметил и еще две фигуры, облаченные в такие же робы, которые стояли рядом с начинающим техномагом. Одна из этих фигур была женской, другая мужской.
      - Ты ведешь очень опасную игру, Кейн, - сказала женщина, - и теперь ты втянул в нее Вира. А он даже не представляет, с чем столкнулся.
      - Так же, как и мы, - возразил Кейн.
      - Некоторое представление у нас все же есть. А у него нет ничего, кроме тех крупиц информации, которые ты подбросил ему.
      - Это сработает.
      - Но мне это не нравится, - решительно возразила женщина.
      Мужчина, стоявший рядом с ней, усмехнулся.
      - Тебе, Гвинн, все не нравится. А Кейн умеет мутить воду.
      - Возможно, - нехотя согласилась женщина. Звали ее Гвинн. - Давайте будем просто надеяться, что мы не окажемся той рыбой, которую выловят в этой мутной воде.
 

* * *

 
      Обычно во время путешествий длительность любого космического перелета казалась Виру воистину бесконечной. Он не особенно любил такие перелеты, и, как правило, проводил время, примостившись на краешке своего сидения, в непрерывном ожидании какой-нибудь неприятности, вроде столкновения с метеоритом, утечки кислорода, поломки двигателя или какой-нибудь иной катастрофы. Потому что он слишком хорошо сознавал тот факт, что вокруг простирается вакуум, не склонный никому прощать любую малейшую ошибку, и только относительно тонкая оболочка космического корабля стоит между ним и жестокой смертью. Но в нынешнем путешествии он даже и не вспомнил ни о чем подобном. Все мысли Вира были сфокусированы исключительно на Приме Центавра и на том, что же ему предпринять немедленно по прибытии туда.
      А именно этого он, к несчастью, так и не придумал. Ему нужно встретиться с Лондо, но как этого добиться, Вир не знал, равно как не знал, что ему делать с Дракхом, или даже что вообще можно с ним поделать. Эти и еще множество других вопросов постоянно кружились у него в голове.
      На этот раз никто не встречал его в космопорту, и это было просто замечательно. Вир никому не сообщил о своем прибытии. Он хотел, чтобы во дворце его появление оказалось полной неожиданностью. Шестым чувством он догадывался, что неожиданность является сейчас единственным его оружием. И собирался сделать свои передвижения и действия настолько непредсказуемыми, насколько это было возможно.
      Основная трудность заключалась в том, что отныне единственным, кому он мог доверять, остался только он сам. Как бы ему хотелось доверять Лондо, но, увы, Вир уже увидел слишком много такого, что не позволяло ему теперь хоть сколько-нибудь доверять императору.
      Не доверял он и техномагам. Его первая встреча с этой расой, которая произошла на Вавилоне 5 много лет назад, во время Великого Переселения техномагов, оставила у Вира убеждение, что все они - обманщики и трюкачи. Кошмарная иллюзия, которую техномаги наслали на него, монстр, угрожавший разорвать Вира на кусочки, до сих пор являлся к нему в ночных кошмарах (30).
      У расы техномагов были свои интересы, свои побуждения, своя повестка дня. По-прежнему оставалась определенная вероятность, что, по непонятным причинам, Кейн все это просто подстроил. Что вовсе не было такого явления, которое называлось «Дракхи». То, что Кейн показал Виру, было столь коротким фрагментом, настолько малоубедительным, что у Вира возникали серьезные сомнения в откровенности техномага. Кейн мог просто все это сфабриковать, чтобы подорвать преданность Вира Приме Центавра - по причинам, о которых Вир мог только гадать. А это могло также означать, что и вся история с Мэриэл также сфальсифицирована…
      Но нет. Нет. Вир был уверен, что история с Мэриэл - не фальшивка. Чем дальше он улетал от Вавилона 5, чем более далекой становилась арена их совместной жизни, тем яснее становилось это для него.
      Вир прибыл во дворец, и его с вежливым удивлением приветствовала личная охрана Лондо. Его проводили в приемную, где ему предстояло дожидаться свободного окна в напряженном расписании императора, когда была бы возможна эта незапланированная аудиенция.
      - Если бы только мы ожидали вашего прибытия, то могли бы разместить вас с большими удобствами, - сказали Виру. Он только плечами пожал. Для него не было большой разницы.
      Сидя в приемной в ожидании аудиенции, Вир все еще не мог стереть образ Мэриэл из своей памяти. Но он твердо решил, что именно этого необходимо добиться. Вир мысленно нарисовал перед собой ее презренное лицо, и начал мысленно разбирать его на кусочки, деталь за деталью. Вырвал глаза, отрезал нос, удалил зубы, язык, все вообще, пока не осталась лишь зияющая пустота там, где когда-то была эта женщина, занимавшая, оказывается, столь много места в его голове.
      И когда Вир избавился от нее - или по меньшей мере, когда он решил, что избавился от нее - он точно знал одно. Вир знал, что если раньше он никогда не встречался с женами Лондо Моллари, то и впредь, с этого самого момента, ни с одной из них он не намерен встречаться больше никогда.
      Дверь приемной плавно отворилась, и Вир автоматически начал привставать… и застыл, так и не успев подняться.
      Вовсе не Лондо появился в дверях. Вместо него там была миниатюрная женщина-центаврианка, круглолицая, с холодными насмешливыми глазами, с губками трубочкой, в знак неодобрительного отношения ко всему окружающему, и ледяными манерами.
      - Ты потерял в весе, Вир. И выглядишь измотанным. Тебе срочно надо перекусить, - сказала ему Тимов, дочь Алгула, жена Лондо Моллари.
 

Интерлюдия

Глава 6