Поначалу Гвинн охватили сомнения, что она явилась в нужное место.
      Она проделала долгий путь по улицам Гхеханы, самого неприглядного района на всей Приме Центавра, и уж без сомнения, худшей части столичного города. Маскируя свое присутствие с привычной легкостью, Гвинн без задержек дошла до нужного места. Не то, чтобы она была невидима. Но все, кому случалось бросить взгляд в ее сторону, просто не замечали ее; их взгляд скользил мимо, не отмечая никаких следов ее физического присутствия.
      Это, однако, срабатывало не всегда. В Гхехане было слишком сумрачно, тени лежали повсюду вокруг нее. Как бы ни была Гвинн уверена в своих способностях, ей приходилось теперь уделять слишком много внимания тому, чтобы следить, не двигаются ли эти тени. И это не было паранойей с ее стороны. Дракхи, похоже, обладали способностью прятаться и выныривать из сумрака с тем же мастерством, что и их ушедшие за Предел хозяева. У Гвинн было очень нехорошее предчувствие, что Дракхи смогут без проблем обнаружить ее пребывание здесь.
      Она остановилась возле здания с нужным адресом - где, как предполагалось, ее будет ждать Гален. Она положила руки на парадную дверь и закрыла глаза, чтобы не мешать своему разуму просканировать окрестности. Да. Да, Гален определенно был здесь, внутри. Она почувствовала магическую энергию, источником которой мог быть лишь он один.
      Но дверь была заперта. Впрочем, она оставалось преградой для Гвинн лишь столько времени, сколько понадобилось для того, чтобы отдать короткий приказ:
      - Откройся!
      Дверь немедленно послушалась ее и отъехала в сторону. Интересно отметить, что эта дверь не была автоматической, и на всей Приме Центавра нашлось бы сейчас лишь трое людей, способных открыть ее, просто отдав соответствующий приказ. Одной из этих троих была Гвинн, второй находился сейчас внутри, и третий, насколько она понимала, скорее всего, тоже был там.
      Она не ошиблась в своих расчетах. Когда дверь открылась, прямо перед собой Гвинн увидела Финиана, который поклонился ей, взмахнув своим плащом. Каким бы раздражающим ни бывало иногда поведение Финиана, Гвинн обрадовалась встрече с ним. Финиан долгое время пребывал в подавленном состоянии, тяжело переживая смерть Кейна, своего давнего и очень близкого друга. Дело зашло настолько далеко, что состоялся даже некий разговор касательно места Финиана в сообществе техномагов. В конечном счете, за Финиана высказался Гален, что показалось Гвинн очень странным. Нельзя сказать, что Гален провел много времени с Финианом - наоборот, они почти и не виделись ранее, и насколько ей было известно, вряд ли перемолвились друг с другом хотя бы десятком слов. И тем не менее Гален выступил в защиту Финиана столь страстно, что было единодушно решено дать юному магу какое-то время, чтобы прийти в себя.
      Очевидно, ему это удалось, хотя Гвинн показалось, что она по-прежнему замечает следы скорби в его глазах.
      - Где он?
      - Ты так спешишь, что не хочешь даже вспоминать о правилах вежливости, Гвинн?
      - Добрый вечер, Финиан. Где он?
      - Наверху.
      Гвинн последовала за Финианом по узким лестничным пролетам, ступеньки скрипели у нее под ногами. Запах сырости висел в воздухе; видимо, неподалеку была какая-то протечка. Гвинн также слышала, как повсюду в стенах шебуршатся какие-то вредители. Это строение она бы уж точно не стала использовать в качестве своего летнего домика.
      На верхней площадке ей пришлось слегка нагнуться под низкими стропилами и перешагнуть через лужу грязи, и тогда они оказались в маленькой комнате, в которой сидел Гален. Перед ним находился голографический экран, изображение на котором постоянно менялось. Очевидно, решила Гвинн, на нем отображается сигнал с некоей портативной видеокамеры. В руке Гален держал некий маленький черный объект, который слабо мерцал в сумраке комнаты. Гвинн сразу же определила его как записывающее устройство, где сохранялись все образы, появлявшиеся на голографическом экране.
      - Он вошел? - спросила Гвинн.
      Гален кивнул.
      - И при этом, пока что никаких неприятностей. Хотя, конечно, вечер еще только начался.
      - Если его засекли, то правильнее будет сказать, что, наоборот, день уже завершился, - уточнил Финиан.
      - Он знал, что рискует, - сказала Гвинн.
      Глаза Финиана сузились.
      - А если и знал, что из того? Значит, нас тогда уже ничто не должно волновать? Скажи мне, Гвинн, насколько далеко простирается твое хладнокровие?
      Гвинн почувствовала, что ее терпение подвергается жестокому испытанию, и прилагала все усилия, чтобы сохранить самоконтроль.
      - А теперь послушай меня, Финиан…
      Ее оборвал резкий голос Галена:
      - Будет лучше, если вы оба помолчите. - Он внимательно всматривался в голограмму. - Вир… пока ничего. Продолжай осмотр. Если замечу что-нибудь, требующее дополнительного изучения, я тебя сразу проинструктирую. Все понятно?
      Голографическое изображение сдвинулось вверх и снова вниз. Должно быть, Вир кивнул.
      Воцарилось молчание, а затем Гвинн тихо сказала:
      - А ведь на самом деле он очень храбрый.
      - Он делает то, что должен, - ответил Гален. - Ни больше, ни меньше.
      - Как и все мы. Это напомнило мне еще об одном вопросе, Гален… Что слышно о странствиях «Эскалибура»(13)? Капитан… Как там его зовут?
      - Гидеон.
      - Он в курсе, что вы появляетесь здесь, когда исчезаете с его корабля?
      - Нет. И не думаю, что его это волнует. Учитывая ситуацию на Земле, у него есть сейчас более неотложные дела, чем заботы о моем местонахождении.
      Вновь все умолкли, а голографическое изображение тем временем продолжало меняться. Затем оно замерло. Вир зачем-то остановился. Гален склонился вперед и сосредоточенно сказал:
      - Вир Котто. Ты слышишь меня? Все в порядке?
      Никакой реакции не последовало.
      - Вир, - повторил Гален, на этот раз с большей настойчивостью. - Вир, с тобой…
      Но внезапно изображение вновь начало перемещаться. Оно несколько раз быстро помоталось из стороны в сторону, словно Вир вдруг задергался всем телом. А затем направилось вперед… Вир продолжил свой путь.
      Гален впервые позволил напряжению, которое он, должно быть, все таки испытывал, проявиться внешне. Он откинулся на стуле и тихо вздохнул, но затем, собравшись, продолжил наблюдать голографическую картинку, проявляя не больше эмоций, чем каменное изваяние.
      Гвинн, тихо, так, что, пожалуй, с трудом могла сама себя расслышать, спросила:
      - Как ты думаешь, кто-нибудь подозревает, чем сейчас занимается Вир? Что он шляется там не из праздного любопытства?
      - Если бы они заподозрили это, - так же тихо ответил Гален, - то скорее всего, Вир был бы уже мертв.
      - А он об этом знает? - спросил Финиан.
      Гален спокойно посмотрел на него.
      - Будем надеяться, что нет.
      И тут вдруг Гален резко выпрямился, словно в него ударил разряд электричества.
      - Вир! - закричал он. - Не заходи в эту комнату! Там что-то есть… Там что-то страшное!
      Что-то было не так. Вир явно больше не слышал инструкций техномагов. Напротив, он направлялся именно в ту комнату, против которой пытался предостеречь его Гален.
      - Он не слышит, - констатировал Гален.
      - Они знают. Наверняка они знают, - сказал Финиан. - И мы ничего не можем поделать, чтобы спасти его.
 

* * *

 
      Всего несколько часов назад, Вир, не веря собственным глазам, обнаружил, что снова находится во дворце, в центре придворной круговерти. Толпа суетилась и кружилась вокруг, в точности, как ему запомнилось с прошлых посещений. В Главном Зале проводилось некое сборище, и Виру показалось, что Дурла и его приспешники от всей души наслаждались участием в нем.
      Вир несколько смутился, когда понял, что едва ли не все знакомые ему лица отсутствуют. Лорды Тила и Суркел, Министр Даку, Старший Министр Суласса… даже старый Моркел пропал, а уж он-то был при дворе всегда. Моркел ухитрился выжить даже при Картаже, а это уже само по себе свидетельствовало о недюжинных способностях лорда. Но теперь все они исчезли, все до единого, и вместо них зал заполонили неприятные личности, очевидно, хорошо знакомые друг с другом, и все без исключения пребывавшие в большой дружбе с Министром Дурлой.
      Дурлу, в свою очередь, казалось, больше всего заботило то, как себя чувствуют в этом зале Вир и Мэриэл. Он подводил к ним придворных, одного за другим, министров, канцлеров, нескольких Пионеров Центавра, и все они проходили перед Виром и Мэриэл нескончаемым потоком, от которого начинало рябить в глазах, и Вир подумал, что ему ни за что не удастся удержать в памяти всю эту череду лиц и имен.
      Мэриэл, в свою очередь, была само очарование. Как бы ни пытались на нее навесить клеймо отвергнутой жены императора, оно явно не приставало к ней, особенно теперь, когда все видели, какие усилия прилагает Дурла для того, чтобы Вир и Мэриэл освоились в кругу придворных. Виру казалось, что Дурла твердо намерен продемонстрировать Мэриэл, каким уважаемым и могущественным он, Дурла, стал.
      В то же время трудно пока что было предъявить какие-либо претензии к тому, как их принимают при дворе, решил Вир. Когда он получил вызов с Примы Центавра, гласивший, что император выразил намерение забыть их «разногласия» и вновь принять Вира во дворце с распростертыми объятиями, это известие вызвало у него двойственные чувства. С одной стороны, это означало возможность вернуться на планету, где он родился, и к которой по этой причине всегда испытывал сентиментальную привязанность. Это означало также возможность исполнить обещание, данное Галену. Он сможет своими глазами увидеть, насколько широко распространилось на Приме Центавра влияние Теней, если, конечно, оно там вообще было. Впрочем, Вир доподлинно знал - нечто там точно есть. Ведь их с Лондо «разногласия» и возникли как раз из-за того, что Вир упомянул некое имя, всего лишь одно только имя - Шив’кала. Очевидно, это имя ассоциировалось с чем-то темным и ужасным, и Лондо, мягко говоря, не хотел, чтобы оно стало широко известно. Одного этого уже было достаточно для подтверждения предположения, что нечто жуткое украдкой заполоняет Приму Центавра.
      Лондо все еще не появился в Зале, и у Вира уже зародились сомнения, а собирается ли император вообще посетить мероприятие. В конце концов, хотя Вир подозревал, что именно Лондо срежиссировал историю с его возвращением, реальных доказательств этому у него не было. А если Вир за свою жизнь хоть чему-нибудь и научился, так это тому, что никогда нельзя наверняка угадать, что у Лондо на уме. Особенно у Лондо нынешнего, ставшего для Вира чужим. Конечно, случалось, что нет-нет, да и мелькнет в нем проблеск того, прежнего Лондо, которого Вир знал в старые добрые времена, но не более чем проблеск. Как будто Лондо, существо света, с головы до ног закутался в плащ из мрака, и лишь на короткие мгновения иногда приоткрывал свой плащ лишь для того, чтобы поскорее запахнуть его снова.
      - Вир Котто?
      Вир обернулся, и увидел перед собой человека, которого он хорошо знал по его частым появлениям на видеоэкранах, но с которым ему еще никогда не доводилось повстречаться лично.
      - Министр Валлко. Да, я… именно тот, кого вы назвали. Я Вир Котто.
      Министр Духовности внимательно осматривал Вира с головы до ног. Он был на голову ниже Вира, и все же Вир не мог избавиться от впечатления, что Министр возвышается над ним, как башня.
      - Какое удовольствие, - сказал он, наконец.
      - Встретить вас, - Вир закончил фразу, которую Валлко почему-то оборвал, как ему показалось, на полуслове. - Да, и мне тоже. Я видел некоторые ваши службы, Министр. Я имею в виду, молитвенные собрания. Ваши проповеди очень убедительны. Ваше ораторское искусство обладает огромной мощью.
      Валлко слегка поклонился, не сводя при этом глаз с Вира.
      - Я всего лишь орудие в руках Великого Создателя. Какими бы скромными талантами я ни обладал, все это Его дар, доставшийся мне.
      Как-то, несколько месяцев назад, Гален сказал, что ему больше нравился запинающийся и смущающийся Вир, чем тот, каким он стал теперь. С тех пор Вир пришел к выводу, что и всем остальным, весьма вероятно, прежний Вир нравился больше. Да, в последние годы он стал мыслить более ясно, более отточенно, по крайней мере, так казалось ему самому. Если пожелать, он теперь вполне мог предстать в облике элегантного и уверенного в себе дипломата. Но в этом случае велика вероятность того, что собеседники останутся настороже, а сейчас было бы полезнее, чтобы все продолжали считать его прежним заикающимся недотепой. Лучше, чтобы тебя недооценивали, чем переоценивали.
      Поэтому, обращаясь к Валлко, Вир решил добавить в свою речь наигранной неуверенности.
      - Это весьма, эээ… скромно, - сказал он. - Самоуничижительно и, ну… ну и так далее.
      - Спасибо, - ответил Валлко, и Вир заметил по глазам Валлко, холодным и любопытным, что у того уже сложилось некое мнение относительно Вира. - Очень важно, что все мы в главном мыслим одинаково. Всех нас заботит благо Примы Центавра.
      - Безусловно, - согласился Вир, яростно тряся головой в подтверждение своих слов.
      - И как вы полагаете, в чем заключается это благо?
      Вир моментально прекратил трясти головой. Он заметил, что еще один или два министра, похоже, замедлили свое перемещение по залу и начали прислушиваться к их разговору.
      - Кто? Я?
      - Да. Вы.
      Вир чувствовал, что его пытаются загнать в ловушку. Он рассмеялся, а затем, улыбнувшись, начал говорить:
      - Я полагаю, что благом является то, что считает таковым, сами понимаете, Великий Создатель. Что же касается меня, я не знаю… Знаете ли, я полагаю, что есть много других, которые… ну, понимаете, более квалифицированы в этом вопросе… более способны порассуждать о таких вещах. А я буду более чем счастлив вооружиться их мнением по этому вопросу. Например, вашим. Или других людей, подобных вам. А как вы думаете, в чем заключаются интересы Великого Создателя? Кстати, он… ну, как бы это выразиться… общается с вами напрямую? В виде, например, громоподобного голоса свыше. Или, знаете ли… пишет вам письма. Шлет весточки. Очень хотелось бы знать, как это работает. Я бы в самом деле очень хотел узнать, - и Вир уставился на Валлко с любопытством, всем своим видом подчеркивая, как он предвкушает возможность получить ответ на столь интригующий вопрос.
      Валлко тихо рассмеялся, словно Вир только что рассказал ему забавный анекдот.
      - Я не настолько благословен, чтобы удостоиться чести напрямую общаться с Великим Создателем. Я получаю свои знания от тех, с кем Великий Создатель говорит лично. От величайших и мудрейших из нас. И еще есть… чувства, - несколько неохотно, как показалось Виру, признался Валлко. - Я чувствую, чего хочет Великий Создатель от своего народа, и эти чувства я и пытаюсь передать своей пастве.