– А жалко. У него превосходное тело.
– Я знаю. Такая жалость! – согласилась Ксантия и добавила: – Но в целом тебе понравилось?
– Да, очень. Элемент страха стимулирует. Но, дорогая Ксантия, я так хочу кончить! – Хизер не могла больше притворяться: слишком сильно было ее желание. – Я теперь все время думаю о своем клиторе. Он требует, чтобы им занимались!
– Очень рада слышать это. – Ксантия опустила руку в воду и прикоснулась к бугорку Хизер, который сразу же на это отреагировал и встал на страже. – Но тебе надо научиться терпеть. Это продлевает удовольствие. Я иногда онанирую часами, отказывая себе в возможности кончить. И потом, когда стресс становится уже невыносимым, я сдаюсь и разрешаю себе разрядиться. Мое тело тогда охватывают сильнейшие спазмы, я получаю необыкновенные ощущения! Оргазм накатывает волнами, одна за другой! Я чувствую дрожь во всем теле, от ступней до макушки!
Пока Ксантия об этом говорила, она сама очень возбудилась. Свободной рукой она ласкала себя через тонкую ткань своего наряда. Это были два куска материи, которые прикрывали тело сзади и спереди. На талии их стягивал шелковый поясок. Но так как две половинки не были сшиты между собой, то при ходьбе или ином движении открывались то обнаженная грудь, то голые бедра.
Наблюдая за подругой, Хизер дрожала от желания. Ксантия улыбнулась своей глубокой, всепонимающей улыбкой и сказала:
– Пора идти. Надо продолжать.
– Можно я сначала кончу? – взмолилась Хизер.
– Нет, – твердо отрезала Ксантия. – Я хочу, чтобы ты немедленно вышла из ванной и была готова идти.
Хизер вздохнула, утешительно потрепала свой клитор и, роняя капли, встала.
– А что мне надеть в этот раз? – спросила она довольно обиженным тоном, думая: «Я, право, становлюсь очень эгоистичной во всем, что касается секса. Как ребенок, которому не дали леденец».
Ксантия стояла в спальне. Свет, падавший на нее от боковой лампы, подчеркивал ее фигуру, видневшуюся сквозь прозрачный наряд. Она держала палец у виска, как если бы обдумывала какую-то проблему.
– Не слишком много, но кое-что вырисовывается, – сказала она наконец. – Мы должны помочь Джулии в ее дисциплинарных мерах. Некоторые джентльмены получают от этого массу удовольствия. Наша задача состоит в том, чтобы дать им то, чего они хотят.
Она открыла шкаф и вытащила из него несколько нарядов, которые подошли бы для крутых байкеров.
– Давай оденемся как пара подружек мотоциклистов, это будет забавно. Кожа всегда действует возбуждающе.
Хизер чувствовала себя немного нелепо в новом наряде. На ней была очень короткая юбка из телячьей кожи, которая еле прикрывала пах. Отрытыми оставались резинки, которые поддерживали чулки из рыболовной сети. Ноги были облачены в высокие ботинки, массивные каблуки которых заметно затрудняли ходьбу. Жилетка была очень тесной и коротенькой. Ее груди выпирали из очень большого выреза и держались только благодаря шнуровке спереди.
Ксантия широко улыбалась, красуясь в крохотном кожаном лифчике и обтягивающих брюках с вырезом на месте паха. На запястья она нацепила широкие кожаные браслеты с заклепками, а волосы начесала в одно сплошное облако, которое обрамляло ее сильно накрашенное лицо. Ксантия была похожа на подружку байкеров, постоянную посетительницу их кафе и непременную участницу всех групповых «подвигов».
По пути в подвал Ксантия дала Хизер хлебнуть одного из байкерских алкогольных напитков, так что к моменту прихода в «офис» Джулии та чувствовала себя в весьма приподнятом настроении.
– Входите, – пригласила Джулия. Голос ее звучал по-новому, более уверенно.
«Она похудела», – подумала Хизер.
А может, так казалось потому, что сильно изменились ее манеры себя вести и одеваться. Ее костюм был великолепен. Исчезла нервная секретарша. На ее месте была внушительная, обтянутая в кожу фигура в ярко-красном комбинезоне. Он акцентировал все ее формы. Комбинезон крепился одной застежкой-молнией, которая шла от горла, опускалась вниз, огибала промежность, по ее заду и спине поднималась вверх и заканчивалась на шее. Высота ее каблуков заставляла кожу на штанинах собираться в складки, удлиняла ноги и подчеркивала ширину бедер. Она слегка рассекала воздух кнутом из бычьей кожи, а затем пропускала длинные концы плетки через затянутые в черные кожаные перчатки пальцы.
– Воспитание и игры? – спросила Ксантия, заглянув в небольшое помещение, где за щиколотки и запястья был привязан голый человек.
– О да. Я узнала, что он был одним из тех эгоцентричных людей, которые думают только о собственном удовольствии, – сурово сказала Джулия и, наклонившись, щипнула его за соски. – Ему надо преподать урок хороших манер.
– Да, несомненно. – Ксантия кивнула в знак согласия. – Надеюсь, ты не позволяешь ему кончать?
– Конечно, нет. – Джулия резко шлепнула его по пенису, который начал вставать из волос. – Лежать, дружок! – прикрикнула она.
Мужчина средних лет, похожий на преуспевающего бизнесмена, смог лишь пожаловаться:
– Вы жестокая.
– Чепуха! – Джулия щелкнула кнутом. – Ты очень плохо себя вел, и тебя надо наказать. Мои друзья пришли лично убедиться в том, что так оно и будет.
Ксантия стояла так, что он не мог ее не видеть. Ноги ее были широко расставлены, и напоказ были выставлены темно-розовые лепестки ее половых губ. Она засунула в себя палец, затем вытащила его и размазала соки по клитору. Она все время не сводила глаз с Хизер, как бы говоря: «Вот теперь ты можешь кончать». Хизер расшнуровала корсаж своего наряда, вынула груди и, поддерживая их обеими руками, начала возбуждать соски. Затем она поставила одну ногу на расположенный у кровати высокий стул. Ее юбка задралась до живота, попка была голой, а вагина – широко раскрытой и истекающей соками. Пальцы начали ласкать бугорок, которому не требовалась долгая стимуляция: он сразу же налился кровью.
– Девочки, вы не поласкаете друг друга? Я хочу посмотреть. – Мужчина, тяжело дыша, извивался на кровати. Его член снова вышел из-под контроля и стоял, как флагшток.
– Помолчи! – прикрикнула на него Джулия. – Мы занимаемся этим для нашего удовольствия, а не твоего. Тебе разрешено смотреть и не трогать. Может, позже я помогу тебе, но я могу и передумать.
Он стонал, как человек, испытывающий сильнейшие муки. Джулия ухмыльнулась, взялась за язычок своей молнии и медленно опустила ее. Вывалились ее груди, освободился живот, показались лобковые волосы. Привязанный человек вытаращенными глазами смотрел на розовый разрез, видневшийся в волосах.
– Хочешь потрогать? – Джулия стояла очень близко к нему.
– Да. Развяжите меня. – Пот ручьями стекал по его лицу. Джулия смочила пальцы соками своей вагины и потерла ими его соски. Пенис конвульсивно задергался.
– Невозможно терпеть, да? – спросила Джулия, продолжая натирать свой клитор.
Три женщины смотрели сверху вниз на красный член, который, казалось, был готов выскочить из своего единственного глаза от возбуждения.
– Займемся им? – спросила их Джулия, не прекращая своих фрикций.
– Может, позже. Сначала я должна кончить. – И Ксантия перешла на завершающий ритм.
– Подожди меня! – закричала Хизер. – А мы сможем все три кончить вместе?
Джулия приняла участие в этой затее и продолжила удовлетворять себя с опытом, который приходит только с годами онанизма. Синхронизируя свои движения, они смогли преуспеть в этом предприятии и кончили вместе, с разницей в доли секунды.
– Я – все! Прекрасно! – пронзительно закричала Ксантия.
– Я кончаю! Да, да! – громко вскричала Хизер.
– Вот! Ааа!.. – оглушительно завопила Джулия.
– Боже, ну сделайте что-нибудь, – взмолился привязанный человек. Все его волосатое тело было мокрым от пота, член торчал, как монумент. – Что происходит? Вы что, лесбиянки?
Первой очнулась Ксантия:
– Я не могу говорить за других, но я бисексуальна. Ты хотел посмотреть на онанирующих лесбиянок? Тогда тебе крупно повезло. Настоящие лесбиянки не подпустили бы мужчину и на милю к тому месту, где они этим занимаются.
– Правда? – Он нервно выказал удивление, подавленный этой властной, самодостаточной женщиной. – А я думал, они мне позволят наблюдать, может, даже и присоединиться к ним.
– Две женщины – один мужчина. Довольно распространенная фантазия, но утопия. Большинство мужчин не могут в одиночку удовлетворить даже одну женщину. – В глазах Джулии горела непреклонность.
– Ты бы им показал, что они теряют, так? – Ксантия склонилась над мужчиной. Ее груди свисали близко от его члена, и он мог бы очень уютно разместиться между этими двумя большими золотистыми полушариями. Человек дергался вверх и вниз, напрасно стараясь освободиться от пут и прислониться к ней, пока она не отодвинулась. Пустая надежда! Ксантия презрительно щелкнула мужчину бронзовым ногтем по перевозбужденному члену:
– А что они теряют? Этот ничтожный предмет?
Хизер стало жалко привязанного. Он был в очень плачевном состоянии, и Джулия, продлевая его муки, наверное, брала реванш за все годы унижений и обид. Но она вспомнила Рагнара, Чарльза и собственные обиды, и ее жалость улетучилась.
– Я хочу сесть на него, – неожиданно сказала она. После конвульсий оргазма ей хотелось ощущения наполненности.
– Почему бы и нет? – Ксантия стояла позади Хизер, положив руки на ее попку и тиская упругую плоть.
Хизер влезла на мужчину и осторожно опустилась на его член. Она начала медленно двигаться, ощущая стенками влагалища его пульсацию, вверх и вниз, вверх и вниз. Но, когда она почувствовала, что он начал совершать фрикционные движения тазом, остановилась. Получив этот сигнал, Хизер уступила свое место Ксантии. Ее движения были более жесткими. Его инструмент то скрывался в ней, то опять появлялся. Она позволила поверить, что ему наконец будет дозволено разрядиться в сладких муках оргазма. Его глаза были закрыты, он что-то невнятно бормотал, ожидая последнего толчка, который приведет его к экстазу. В этот момент Джулия сказала:
– Он не должен кончить.
– Да, ты права, – ответила Ксантия и слезла.
Холодный воздух охладил его кожу. У пениса был самый плачевный вид, он уже был готов излиться. Слезы стояли у мужчины в глазах.
– Черт вас побери, – пробормотал он, – вернитесь хоть кто-нибудь. Нечестно бросать меня в таком состоянии.
– Ты ропщешь? – Джулия опять приняла командование. – Как ты смеешь жаловаться? Ну-ка, дай я попробую!
Она села верхом на него, царапая его бока своими острыми и длинными каблуками, и впустила его орган в свой. После того, что они с ним устроили, он никак не мог кончить, что бы с его пенисом ни делали. Она с удовлетворением смотрела сверху на распластанное тело, на выгнувшуюся шею, на искаженное мукой лицо и вспоминала всех мужчин, которые когда-либо предавали ее. Намеренно она сбивала его с ритма, при котором он мог бы кончить. Затем она вообще соскользнула с него, оставив стонущего, находящегося на самой грани, но неспособного получить удовлетворение.
Хизер, Ксантия и Джулия, взявшись за руки, некоторое время смотрели на обезумевшего мужчину.
– Не хотите помочь мне кончить, хотя бы развяжите, – сердито потребовал он.
– Ты знаешь, то, что ты испытываешь, это все по-настоящему. Разве ты не для того здесь? Ты можешь прочувствовать, что значит получить отказ от женщины и быть ею брошенным.
Джулия отстегнула наручники и уклонилась, когда он пытался схватить ее. Он хмуро смотрел на них, разминая свои затекшие суставы.
– Сволочи! – прорычал он.
– Ну, если ты так грубо с нами разговариваешь, мы не будем завтра играть, – обиделась Джулия. Она нагнулась и поцеловала его в щеку.
– Почему вы так жестоки, – пожаловался он.
– Я не жестока. – Она потерлась грудями о его плечо, взяла его член в руку, мгновение пососала, потом вынула изо рта и с проказливой улыбкой добавила: – Ты теперь свободен. Думай о нас, когда будешь кончать.
Они повернулись и пошли к выходу, три затянутые в кожу богини, а он смотрел им вслед жадными глазами, взяв свои яйца в одну руку и онанируя другой.
Глава 7
Полдень был жарким, но не слишком, и Хизер в ослепительно белом платье времен короля Эдуарда, в таком, в котором могла бы красоваться какая-нибудь модница в 1901 году, прибыла на бархатную зеленую лужайку за Тоставин-Гранж для игры в крокет в компании таких же не очень занятых людей.
Она думала о том, что разворачивающаяся картина очень напоминала сцену из какого-нибудь костюмного фильма, а ее юбки очень соблазнительно шуршали.
«Я бы не очень удивилась, – думала она, – если бы кто-то из наших английских актеров, обладателей «Оскара», вышел сейчас в роли дворецкого».
На лужайке лежали тени от испанских дубов и кедров, на небе не было ни облачка. Откуда-то издалека чуть слышно доносилось пение ласточек, которые высоко в небе затеяли свою игру, то взлетая ввысь, то резко пикируя. Между веток чилийской араукарии был подвешен гамак. В нем сидел молодой человек в белых фланелевых брюках и полосатом пиджаке. Свою шляпу-панаму он небрежно держал на груди.
Неподалеку сидел полковник, дядюшка или что-то в этом роде. Он занимал кресло с матерчатым сиденьем. Это был плотный, румяный мужчина с нафабренными седыми усами, которые воинственно закручивались над его верхней губой. Он был аккуратно пострижен, а на его висках виднелась легкая седина. Имелось в виду, что он приглядывает за молодежью. Пользуясь этим своим положением, он подолгу останавливал свой похотливый взгляд на девушках. Когда Хизер проходила мимо него, он протянул руку, погладил ее по спине и разгладил складку на ягодицах.
– Добрый день, моя дорогая. Твоя мама велела мне присматривать за тобой. Хоть ты и помолвлена с Седриком, – он указал на гамак, – это не дает ему монополии на тебя.
«И тебе тоже, старый грязный козел!» – подумала Хизер и хотела отступить, но улыбнулась и сказала:
– Я не понимаю о чем вы, дядюшка.
– Конечно, ты не понимаешь, невинное дитя. – Он похотливо взглянул на нее и, разгладив ус одной рукой, другой полез под разложенную на его коленях газету. Хизер удалилась.
Служанка, живописно одетая в черное платье и белые передник и чепчик с развевающимися лентами, разливала чай из серебряного чайника времен королевы Анны. Чай подавался в тончайших фарфоровых чашках вместе с замысловато украшенными пирожными. Все это было сервировано на девственной белизны скатерти, обшитой по краю тесьмой. Когда она с чайником перегнулась через плетеный столик, полковник потрогал и ее. Хизер слышала ее вскрик и бормотание:
– О, сэр, вы не должны этого делать. Не сейчас, сэр. Я позже приду в аллею.
«Двойные стандарты эпохи короля Эдуарда, – думала Хизер, идя через лужайку. – Как я могу изображать невинную девушку после всего того, что со мной приключилось? Меня научили мастурбировать, доктор засунул в меня свой член, потом я поняла, что мне нравится смотреть на женщин, Андре, этот друг семьи, вошел в меня, хотя и не кончил. Потом был черный парень, викинг, и я помогала Джулии в ее садомазохистских играх. А теперь Ксантия требует, чтобы я сосредоточилась, забыв обо всем, что было раньше, на самых непорочных девичьих мыслях».
Ее противниками были два элегантных молодых человека и девушка, так же красиво наряженная, как и Хизер. Она ударила по деревянному мячу молотком. Послышись крики одобрения болельщиков:
– Крокировка! Браво, леди Хизер!
Похоже, что, хотя это и была ее первая в жизни игра, она справлялась неплохо.
Ей были интересны другие люди на лужайке. Были ли это просто актеры Ксантии? Или другие ее гости? Эта хитрая женщина не появилась сегодня. Ее записка была принесена с утренним чаем, вместе с нарядом, который на Хизер сейчас.
Записка гласила:
«В разнообразии заключается вся прелесть жизни. Тебе предстоит новая история. Посылаю служанку, которая поможет тебе одеться: корсеты дьявольски трудно шнуровать самой. Она проводит тебя к месту назначения. Я знаю, что благодаря своему внушительному актерскому дарованию ты легко войдешь в роль добропорядочной девушки времен короля Эдуарда, которая втайне вся горит от желания узнать побольше о запретной теме, о сексе. Следуй моим инструкциям, прилагаемым к этому письму, и я обещаю тебе еще одно головокружительное приключение. Прилагаю примерный сценарий. Да, еще одна вещь. Держи свои руки подальше от… Ты знаешь, подальше от чего. Я хочу, чтобы ты была в состоянии нарастающего возбуждения, горячей и подпрыгивающей от нетерпения».
«Так много одежды! Как в ней выживали женщины?!» – гадала Хизер.
На дворе разгар лета, а она укутана в нижнюю сорочку, корсет, который сжимал талию, две кружевные нижние юбки, черные шерстяные чулки и доходившие до колен трусы. Трусы, правда, имели вырез на промежности и сзади клапан на пуговицах. На ногах были неудобные ботинки на массивных каблуках. Поверх всего этого на ней было надето платье с длинной юбкой и страшно ограничивающим движения лифом и длинными рукавами, похожими на баранью ногу. И конечно, были обязательные белые перчатки. Как можно удовлетворять свои сексуальные потребности, будучи одетой таким образом?! Может, ответ на этот вопрос крылся в вырезе на трусах?
Хотя Хизер и размышляла таким образом, она чувствовала, что у нее остался открытым участок тела между ног. Сгибаясь в поясе, чтобы прицелиться перед ударом молотком, Хизер ощущала как требовательно пульсирует ее клитор.
Седрик, поднявшись со своего места, подошел и встал позади нее. Он поднял свой монокль, который носил на шелковой ленточке на шее, и посмотрел на Хизер сквозь него.
– Ты прирожденный игрок в крокет, малышка, – вяло заметил он покровительственным тоном.
Он был красив, с рафинированными манерами избалованного человека. Его волосы, которые разделялись на две ровные половинки безупречным пробором, были зачесаны назад, смазаны маслом и выглядели как атласная шапочка. Все в нем выдавало человека консервативных взглядов: и полосатый пиджак, и соломенная шляпа, и узкие белые брюки, и рубашка с крахмальным воротничком, и серебряная цепочка для часов, свисавшая из жилетного кармана. Обращался ли Седрик со своими горничными так же, как дядя? Этого Хизер не могла решить.
Взглянув на его промежность, она заметила слева от ширинки небольшую выпуклость от его пениса. Пока небольшую. А он увеличится, после того как Седрик ее поцелует? Согласно сценарию, должен был поцеловать. Посмотрим.
Хизер отбросила молоток.
– Мне надоела эта глупая игра! – капризно сказала она. – Сегодня слишком жарко. Пойдем погуляем, Седрик? Под деревьями должно быть прохладнее.
– Как ты пожелаешь, дорогая.
Он подставил локоть, и она просунула под него свою затянутую в перчатку руку.
Хизер холодно кивнула остающимся, пробормотав извинения.
– Мы продолжим игру в другой раз. Спасибо за то, что показали мне, как играть.
Они пошли по тенистой аллее, где солнечные лучи были не в состоянии пробить густую листву деревьев. Несколько мгновений спустя пара скрылась из глаз. Седрик, с лихо сдвинутой набекрень панамой, повел Хизер по тропинке, петлявшей между пышными кустами рододендрона, где розовые вкрапления цветов ярко выделялись на фоне блестящих зеленых листьев. Ароматы тимьяна, ромашки, еще чего-то цветущего, земли, загнивающего подлеска заставляли думать о сладком запахе секса. Они пошли вдоль ручья, бурлившего среди плоской темной гальки, образуя естественный водопад. Здесь они остановились в потайном гроте, скрытые от посторонних глаз. Теперь Хизер решилась и, вдохнув так, что провокационно поднялась ее грудь, обратилась к нему.
– Ты хочешь меня поцеловать, Седрик? – спросила она, глядя ему в глаза.
Ее взгляд сквозь длинные ресницы был наиболее чарующим из всех, на какие она была способна.
Он замялся, потом запинаясь сказал:
– Конечно. Я думаю, это будет правильно. В конце концов, ты же моя невеста.
Он снял шляпу, вынул из глаза монокль. Все это время она стояла с закрытыми глазами и вытянутыми губами. Она почувствовала, как он приблизился, но вместо соприкосновения губ, которого ожидала, она ощутила легкое прикосновение к щеке. Ее глаза открылись. Она смотрела на него, вспоминая свои слова:
– Это не настоящий поцелуй.
Притворяться было нетрудно. Уединенное место, интимное бульканье воды, запахи мокрой растительности возбуждали ее. Ее соски горели под сорочкой, льняные трусы терли щелку, когда они двигалась. Хизер была наедине с мужчиной, а он вел себя как последнее самодовольное ничтожество! «Поругайся с ним». Таковы были указания.
– Но, дорогая моя, – засуетился Седрик, – мы не должны. Мы еще не женаты.
– К черту женитьбу, к черту тебя! Не хочешь целовать меня в губы, я найду того, кто хочет!
Придерживая юбки одной рукой, она быстрым шагом пошла к конюшням. Ее звал Седрик, но не пошел за ней.
«У него тоже свои инструкции, – подумала она. – Ксантия давала их не для того, чтобы они нарушались».
Конюшенный двор был выложен булыжником и окружен старинной постройки зданиями с каменными стенами. Две кошки блаженно грелись на солнце на краю серой, крытой шифером крыши. Своими желтыми полузакрытыми глазами они следили за парой голубей, которые чистили перышки на крыше загона. Кошки притворялись спящими. От лежавшего грудами по углам навоза исходил сильный запах. Из одного из стойл конюх выводил жеребца. В это время во двор вбежала Хизер.
– Хотите прокатиться, леди? – спросил простоватый юнец со светлыми взъерошенными волосами, который нахально улыбался, глядя на нее. Лошадь слегка волновалась и копытами выбивала по булыжнику звонкую дробь.
– Хочу! – выпалила она, оглядывая парня с головы до ног.
Он был не вполне в ее стиле, слишком долговязый, но в разрезе рубахи с открытым воротом виднелась загорелая грудь, а на его вельветовых штанах оттопыривался многообещающий бугор. На подошвы его подкованных сапог налип навоз.
– Но если вы позволите, миледи, вы не так для этого одеты, – заметил он.
В нем был определенный деревенский шарм, чувствовалась чувственность невинности, самонадеянность, которая больше говорила о недостатке опыта вкупе с интересом к противоположному полу. Был ли он девственником? Кончал ли он когда-нибудь, кроме как при онанизме? Она представила его лежащим с расстегнутыми штанами на сеновале конюшни и мастурбирующим свой молодой крепкий член, и желание шевельнулось в Хизер. Может быть забавным поучить его. Ее клитор проснулся, половые губы стали наливаться, железы внутри вагины – выделять прозрачную скользкую жидкость.
– Держи свое мнение при себе, Томас! – холодно сказала она. – Помоги мне влезть.
Он сложил руки вместе, и Хизер, постав в них ногу в ботинке, без видимых усилий поднялась и скромно села в дамское седло. Она почувствовала, как половые губы коснулись нижних юбок, образовывавших трехслойный барьер между ее гениталиями и теплой кожей седла. Она привыкла ездить верхом и была опытной наездницей. До настоящего времени она не понимала, отчего появлялись неприятные боли в пояснице, когда ее тело натирали тесные жокейские штаны, а подрыгивающие движения лошади раздражали клитор. Она улыбнулась, подумав: а не в этом ли крылась причина популярности верховой езды среди молодых женщин? Да и не очень молодых. Не этим ли объяснялись порозовевшие щеки и горящие глаза ее подруг, когда они возвращались после прогулки галопом? Они таким образом доводили себя до оргазма? Это было весьма интересное предположение, и Хизер не терпелось проверить, возможно ли это.
Конюх отошел в сторону и, улыбаясь, сказал:
– Хорошей поездки, миледи.
– Спасибо, Томас. – Боже, как холодно, с чувством собственного достоинства она это произнесла, хотя ее клитор молил об удовлетворении.
Хизер отшпилила свою шляпку с широкими полями, сняла ее и, бросив ее конюху, выехала со двора. Стоял роскошный день, на голубом небе виднелось всего несколько небольших пушистых облачков, многоцветье клумб очень украшало окружающий пейзаж. Подъехав к забору, выкрашенному белой краской, она обнаружила, что ворота были уже открыты. Она проехала через луг с отдельно стоявшими деревьями и выехала из поместья. Хизер отпустила поводья, и ее волосы развевались по плечам в быстрой скачке. Впереди она увидела рощу с золотой луговиной за ней. Это было выбранное место совершения следующего действия игры. Они объехали вокруг зарослей деревьев. Хизер низко припала к гриве лошади, ветер шумел в ушах, бешеный темп скачки усиливал ее возбуждение. Она наслаждалась мужественностью коня, запахом кожи, покрытого пенными хлопьями крупа. Они миновали рощу и въехали в луговину. Здесь она слегка ударила коня ногами, приказывая ему остановиться. Отлично! Какое замечательное место. Она спешилась и огляделась, стараясь убедиться, что за ней не следят, хотя особенно об этом не беспокоилась. Просто предположение, что невидимые глаза могут наблюдать, вносило в ситуацию дополнительное возбуждение. Может, Андре? Или Ксантия? Может, они при этом еще стимулируют друг друга для получения еще более полного оргазма.
Хизер больше не нуждалась в сценарии, чтобы определиться, что ей делать дальше. Она выгнулась назад и расстегнула платье. Это была нелегкая задача и заставила ее попотеть. Платье скомканной кучей легло на траву, усеянную лютиками и клевером. Затем Хизер развязала нижние юбки и позволила им упасть и присоединиться к платью. Этот проклятый корсет! Дрожащими от нетерпения пальцами (ее груди жаждали свободы) она боролась со шнурками, пока наконец не справилась с ними. Ограничивавшая движения одежда была отброшена в сторону. Она помассировала свои освобожденные ребра и обеими руками подняла свои груди. Хизер ласкала их, уделяя особое внимание соскам, которые немедленно поднялись и образовали твердые конусы. Упала и сорочка. Она осталась по пояс голая, потягиваясь и радуясь солнечным лучам. Какой свободной она себя ощущала! Хлопчатобумажные трусы оказались спущенными, и она с удовольствием переступила через них. Оставались только пережимавшие ее ноги чулки. Они тоже были сняты, и она оказалась полностью обнаженной.
– Теперь твоя очередь, старик, – сказала она коню.
Она вытащила удила из его рта, отпустила подпругу, чтобы можно было снять седло. Он мотал своей большой головой и радостно ржал. Хизер схватилась за гриву и села на его спину, широко расставив ноги, которыми обнимала коня за широкие бока. Огонь зажегся в сосках, как только ее голые ноги и половые губы коснулись его бугристой спины. Она прижималась к ней клитором, который почти взорвался от неожиданного удовольствия. Хизер испустила клич и, сдавив бока животного коленями, пустила его в галоп. Она полностью отдалась тем ощущениям, которые охватили ее поясницу, живот и грудь. При каждом его прыжке она двигалась взад и вперед и таким образом терлась о его грубую кожу и раздражала затвердевший клитор. То сдавленный, то свободный от нажима, он дрожал и пульсировал. Они сделали несколько кругов по луговине. Ощущения резко усилились. Хизер сжала бедрами его широкую спину и уселась, чтобы не терять бесценного контакта между конем и клитором.
– Вот! – громко закричала она. – Вот, вот! Он наступает! Да, да! О мой Бог! Пусть он придет! Я должна получить его, должна!
Она была на волне этой сладкой, удушающей муки, слепая и глухая ко всему, что не имело отношения к оргазму. Спина лошади была скользкой от пота. Он смешивался со смазкой из ее вульвы. Эта мокрая дорожка все более и более раздражала ее сверхчувствительный бугорок. Она кончила, увидев и ощутив неожиданный взрыв света и тепла. Хизер без сил припала к холке лошади, которая перешла на шаг. Это было приятное движение, которое продолжало массаж самой замечательной части ее тела – клитора, который вновь стал просыпаться и посылать срочные сообщения нервам.
– Мы опять скоро кончим, – пообещала она ему. – Мы сможем делать это ровно столько раз, сколько захотим. Интересно, сколько оргазмов можно получить подряд? Упоминается об этом в Книге рекордов Гиннесса?
Рука Хизер опустилась вниз, к ее заветному центру. Конь опустил голову и стал щипать ароматную растительность луга. Она соскользнула с его спины и, тяжело дыша, легла среди высокой травы. Она лежала абсолютно неподвижно, только руки шевелись. Одна ласкала грудь, другая клитор. Хизер опять хотела получить оргазм.
Неожиданно кто-то заслонил солнце. Она открыла глаза. Высокая фигура отбрасывала на нее тень. Раздраженная тем, что ее прервали, она села, по-прежнему держа руку между ног.
«Я стала очень бесстыдной», – подумала Хизер.
– Ты следил за мной! – с негодованием закричала она, в то время, как острые ощущения, которые она испытывала, заставили ее сильнее прижать клитор.
Он улыбнулся и присел около нее на корточки.
– Замечательное животное у вас, мисс, – заметил он, явно пытаясь завязать разговор. – Черт меня побери, извините за выражение, если я видел лучше. А я понимаю в этих делах.
– Ты цыган! – Это было очевидным. Его хулиганская красота оглушила ее и заставила матку сократиться.
– Угу, правильно, мисс. Я – цыган. Меня зовут Джейк.
Его черные кучерявые волосы обрамляли надменное, покрытое щетиной лицо. В ушах поблескивали золотые серьги. У него были темно-карие глаза, яркие брови, густые ресницы, твердый нос и чувственные алые губы. Хизер хотелось почувствовать их на своем клиторе, она думала о том, как целовала бы этот рот, как эти загорелые руки ласкали бы ее груди.
– Джейк, а могу я спросить: что ты делаешь на земле моего отца? У тебя есть его разрешение? – Она говорила надменным тоном хозяйки имения, что, однако, не просто ей далось, так как в ней пылал огонь желания.
– Сквайр? О, он никогда не отказывает нам в праве разбить свой лагерь в Топ-Спинней. Мы делаем это в течение уже многих лет. – Когда он говорил, он дерзко улыбался, глядя на нее, как будто читал ее мысли. – Итак, вы дочь Сквайра?
– Да, я – леди Хизер. – Она как загипнотизированная смотрела на его широкие плечи, угадывавшиеся под белой рубашкой без воротника. Она была расстегнута до пояса, и вид его волосатой груди заставлял ее представлять себе, как она бы зарылась пальцами в эти кучерявые волосы, нащупала соски и ласкала бы их.
