Пока Ксантия загорала, Хизер пошла к себе и провела там самый сексуальный день в жизни. Простота решения была для нее открытием.
      «Почему у каждой женщины нет вибратора? – думала она, пока он гулял по ее половым органам. – Зачем нужны все эти сложности в жизни, вызванные ненормальными половыми отношениями, когда есть такое замечательное изобретение? Дешево стоит, очень экономичен в использовании, всегда под рукой. Это не вызывает сомнений!»
      К тому моменту, как Хизер достигла очередного оргазма с помощью своего жужжащего друга, она сама себя полностью убедила.
      Когда солнечный свет пересек комнату и приблизилось волшебное время сумерек, она начала задумываться о мужчинах. Она отложила вибратор в сторону и позволила себе представить какого-нибудь прекрасного героя. Конечно, дилдо намного легче и быстрее любого мужчины мог доставить ей физическое удовлетворение, но как быть насчет чувств? Ксантия здесь не помощник. Она решит, что вопрос попусту запутывается. Это подтверждается всем образом ее жизни, ее гедонистическим отношением к вопросам сексуального раскрепощения. Но теперь Хизер уже не думала, что вопрос так прост. Пока вибратор возносил ее на вершины блаженства, ей ничего больше было не нужно, но стоило ей позволить красоте вечера проникнуть в душу, как она тут же стала опять размышлять о настоящей любви.
      – Ум и сердце – злейшие враги женщины, – вздохнула она. – Женщина мечтает о большем, нежели просто телесное удовлетворение.
 
      Когда Хизер вошла в зал приемов, званый вечер был уже в полном разгаре. Там царствовала Ксантия, возлежавшая на канапе времен Директории. Она была в костюме начала девятнадцатого века. Ее полупрозрачное платье с высокой талией и высоко зачесанные волосы копировали стиль Жозефины, супруги Наполеона Бонапарта.
      Рядом с ней, низко согнувшись, сидел Андре. Он тоже был наряжен в костюм этой эпохи. Одежда тесно облегала его высокую фигуру. На нем были бежевые панталоны, настолько узкие, что казались второй кожей и выдавали внушительный выступ между ног. Они переходили в черные сияющие скаковые сапоги. Его галстук и воротник были огромными, а отвороты фиолетового пиджака с высокой талией спереди и длинными фалдами сзади – слишком широкими. Волосы были зачесаны вперед в том стиле, что принято называть «прическа под Брута». Он вскочил, чтобы элегантно расшаркаться перед подошедшей к ним Хизер.
      – Представь меня, Андре, и скажи, кто это восхитительное создание? – спросил человек, который, склонившись к Ксантии, играл пальцами тем, что именовалось верхом ее платья и едва при этом прикрывало соски.
      – Моя кузина, мисс Хизер, недавно прибыла из города Бат, лорд Джордж, – ответил Андре, представляя их друг другу.
      Хизер склонилась в глубоком реверансе, зная, что выглядит смешно в своем наряде. На ней было ярко-розовое платье с пуховыми рукавами, перевязанное прямо под ее грудью кроваво-красным поясом. Груди возвышались над глубоким вырезом. Платье было столь же откровенно, как ночная рубашка. Юбка была сзади собрана в мелкие складки, в результате чего образовывалась большая масса ткани, шлейфом ниспадавшая вниз. Бархатная лента со страусовым пером стягивала ее волосы. На ней не было никакого нижнего белья, а сандалии на ремешках были надеты прямо на босу ногу.
      Джордж был среднего роста и телосложения, с взъерошенными волосами. Одет он был по последней моде, предусматривавшей золотые цепочки, свисавшие из кармашков для часов. Он смотрел на Хизер через свой лорнет, пока их представляли друг другу, затем вытащил табакерку и предложил Андре. Оба мужчины набрали понемногу табака и поднесли к ноздрям. Последовал долгий процесс чиханья и высмаркивания в кружевные носовые платки. Как культурно! Но они, конечно, были иными, чем выглядели. За изысканными манерами и красивыми костюмами людей эпохи Регентства скрывалось распутство.
      – Не окажете ли мне честь и не потанцуете со мной, мисс Хизер? – Теперь Джордж стоял рядом и разглядывал вырез ее платья.
      Она могла видеть длинный силуэт его члена, прижатого к левой ноге узкими панталонами.
      – Благодарю вас, сэр, – ответила она и положила кончики пальцев в перчатке на его протянутую руку.
      Салон был залит светом свечей, а оркестр настраивался и готовился к гавоту. Головы повернулись в их сторону, когда Хизер и Джордж заняли свои места. Дамы зашептались за спиной у своих кавалеров, а мужчины искоса посматривали на нее. Все были правильно одеты, и Хизер в очередной раз восхитилась способностью Ксантии воссоздать любую эпоху, которая, по ее мнению, может доставить удовольствие ее гостям. Хизер внимательно смотрела на Джорджа, когда они, приосанившись и приблизившись друг к другу, насколько позволяли приличия, закружились в танце, касаясь партнера только кончиками пальцев.
      Какова была ее роль сегодня? Невинная девушка, попадающая в лапы развратника? Дама сомнительной репутации, нарушающая неписаные законы общества?
      Что-то беспокоило ее в холодных голубых глазах Джорджа. Она поняла, что ничего не может в них прочитать, хотя танец значительно приблизил их друг к другу. Груди их терлись, руки плотно сомкнулись, своим бедром она иногда могла чувствовать его пенис. У него было узкое лицо, тонкий надменный нос, густые коричневые ресницы и приподнятые брови, на которые в беспорядке падали белесые волосы.
      – Мисс Хизер, похоже, что вы девушка редких душевных качеств, – сказал он, когда танец кончился, но не убирая с ее талии руку. – Я хотел бы познакомить вас со своими друзьями. Пойдемте?
      Могла ли она доверять ему? Что-то в нем настораживало ее. Неизвестно что, но ей казалось, что в его словах присутствовал какой-то душок сделок в подворотне и обмана. Хотя он был хорош собой, может быть, даже слишком. Уговаривая себя, что это была не настоящая жизнь, а игры, придуманные Ксантией и Андре, она согласилась на его предложение. Аккуратно держа ее за руку, будто это был подарок, который пока не разрешено разворачивать, он провел ее в боковую комнату, где представил своим друзьям – компании беспутных людей, которые пили, играли в таро, очень громко разговаривали, и к тому же о непристойных вещах.
      Хизер стала одной из героинь какого-то старого романа. Она пила много шампанского, хохотала, флиртовала и упражнялась в остроумии. Про себя она думала, какое это замечательное время, в которое ее забросили. Георгианцы умели жить! Потом пришла королева Виктория и испортила всеобщее веселье.
      В этой компании были и женщины. Несколько полуголых, размалеванных особ, которых называли киприотками, так в ту эпоху именовали проституток. Все стало туманным, и Хизер оказалась на кушетке вместе с Джорджем. Его рука была запущена в ее лифчик, а клапан панталон расстегнут. Его большой пенис, который оказался снаружи, никак не подходил к его худощавому, даже девичьему телосложению. Одна из женщин стояла перед ним на коленях и облизывала, целовала, сосала этот огромный возбужденный член.
      После этого воспоминания Хизер стали отрывочными. Она, например, помнила, как Джордж в состоянии бездумного веселья ел мороженое прямо из ее рук и облизывал при этом каждый ее пальчик и даже ладони. Ей не понравилось, как он это делал, хотя она и подумала, что было бы хорошо, если б это был ее клитор. Другой денди завладел ее грудями. Он был здорово пьян, но старался держаться на ногах. На нем был сияющий пиджак из бледно-лиловой парчи, полосатые чулки и модные туфли. Несмотря на его пышный наряд, его вид вызывал тревогу. Левую сторону его лица рассекал шрам.
      – Старая сабельная рана, – объяснил он, целуя ее соски так же отстраненно, как это делал Джордж, когда облизывал пальцы, – я получил ее на дуэли.
      – Не слушай его, дорогая, – вмешался Джордж саркастическим, унылым тоном, – Гарри – известный лгун. Он повредил щеку, когда спускался по водосточной трубе, удирая от рассвирепевшего мужа, который неожиданно вернулся домой и застал его со своей женой.
      Потом они танцевали. Хизер где-то потеряла сандалию, и все дружно ее искали. Сандалию не нашли. Тогда Джордж и Гарри сплели руки и унесли Хизер в ночь, где их уже поджидала карета.
      Ксантия была права, высказывая свой прогноз погоды. Гроза, которая весь вечер грозно назревала, наконец разразилась. Небо раскалывалось от грозы. Огромные молнии рассекали черные тучи, из которых на землю хлынул яростный ливень.
      От внезапного дождя Хизер протрезвела. Она начала сопротивляться, но Джордж крепко ухватил ее за запястье. Неожиданно Гарри завязал ей глаза, и тут Хизер захотела, чтобы игра закончилась.
      – Снимите это! – закричала она, не в силах двинуть рукой: их тоже держали и завязывали. Она чувствовала чьи-то руки, но не знала чьи. Хизер знала, что Джордж был где-то здесь, но без зрения и осязания ей не оставалось ничего другого, как подчиниться, куда бы он или его партнеры ее не несли. Как бы она ни шумела и ни сопротивлялась, она должна была признать, что в этом было что-то возбуждающее. Они могли сделать с ней все, что угодно, и ее не за что было бы при этом винить.
      Карета, трясясь и качаясь, пришла в движение. Хизер пробовала расслабиться, но голова кружилась. Выпитое шампанское пенилось у нее в мозгу. Кто бы это ни был, тот, кто так интимно трогал ее тело, он, конечно, знал ее самую эрогенную точку. Он – или она – сконцентрировал все свое внимание на клиторе. Хизер стонала, подавалась навстречу пальцам, но только затем, чтобы избавиться от этой руки, вытолкнуть ее из себя.
      Карета остановилась, и она, спотыкаясь, вышла из нее, поддерживаемая кем-то. Хизер слышала только приглушенные, но возбужденные голоса. Под тонкой подметкой своей единственной сандалии она ощущала какие-то скользкие ступеньки. Они спускались. Хизер почувствовала холод, сырость и гнилой подвальный запах. Слышался умножаемый эхом звук капающей воды.
      Спуск закончился. Она ощутила под ногами каменный пол. Джордж снял повязку с ее глаз и развязал руки. Хизер замигала от неровного света, отбрасываемого языками пламени в закрепленных на стенах светильниках. Она стояла посередине большого подвала. Это было мрачное место, огромные тени плясали по покрытым лишайником стенам, во всем ощущалась какая-то готическая тьма. Казавшиеся нескончаемыми стены уходили ввысь и исчезали в темноте. Черные свечи в массивных подсвечниках стояли по четырем углам базальтового алтаря. Их свет плясал на причудливых рисунках, покрывавших стену за ним. На них были изображены демоны с гротескно большими пенисами, крылатые чудища и кентавры. Они имели в разные отверстия закованных в цепи людей обоих полов. Кроме того, там были вампиры, упыри, вурдалаки и прочая нечисть.
      Потирая затекшие запястья, Хизер про себя улыбнулась. Это было старо. Ксантия могла бы придумать что-нибудь и получше, чем воссоздание интерьера Клуба адского огня. Хизер читала о детских идеях сатаниста Фрэнсиса Дэшвуда. Двести лет назад ему нравилось устраивать оргии в своем фамильном склепе.
      Но хоть она и подсмеивалась над этим, страх затаился в глубине ее души. Люди, которые привезли ее сюда, были в алкогольном или наркотическом опьянении. Иллюзия, произведенная в салоне, развеялась. Джордж и Гарри, вероятно, пресытившись удовольствиями эпохи Регентства, потерпели духовное крушение и ушли в мистицизм и религиозный нигилизм. Но в таком случае их действия могли быть опасны.
      «Какую роль я играю в этом? – беспокойно думала она. – Ксантия не допустит, чтобы мне был причинен какой-то вред. Или допустит?»
      Ее мрачные предчувствия усилились, когда присутствующие скинули свою одежду и облачились в монашеские одеяния. И мужчины и женщины накинули капюшоны и стали совсем обезличенными. Невозможно было бы даже определить их пол, если бы не открытый перед их коричневых одеяний. Они выстроились по обе стороны от Хизер, и из-за алтаря вышел незнакомец. Он был в сутане, его лицо скрывала тень капюшона. Все поклонились ему, как верховному жрецу.
      – Приветствуем тебя, Мастер! – произнесли они на разные голоса. Из темноты появлялись все новые и новые люди, тоже в монашеских одеяниях с капюшонами.
      – Разденьте ее, – приказал он, и его глубокий голос многократно отразился от стен.
      Два помощника раздели ее и отвели к алтарю. Дым свечей отделял ее от безликих людей в капюшонах. Стояла мертвая тишина. Даже звук грозы не проникал в этот глубокий темный подземный мир.
      – Что ты делала, дитя мое, – строго спросил он.
      – Ничего, – ответила она, дрожа от холода и страха.
      – Ты должна называть меня Мастер. Итак, я повторяю, что ты делала?
      – Ничего, Мастер.
      – Ты лжешь, а это большой грех. Ты мастурбировала, не так ли? Ласкала свои интимные части тела и получала удовольствие?
      – Нет, Мастер, – пробормотала она. Ее щеки горели от стыда, но в то же время вагина сжалась, а клитор набух.
      – Лгунов следует наказывать, не так ли, дитя мое?
      – Да, Мастер.
      – Следует наказывать и гадких девчонок, которые не могут оставить в покое свои пиписьки, не так ли, дитя мое?
      – Да, Мастер.
      – Так пусть наказание начнется! – вскричал он.
      Ее крепко схватили, и кто-то в капюшоне (как она догадалась, это была женщина), опустив руки в сосуд с ароматизированным маслом, намазал им ее груди. Пока хорошо обдуманными, медленными движениями пальцы двигались по соскам, Хизер почувствовала, как другие руки гладят ее спину и ягодицы. Она, стоя прямо и неподвижно, думала: «Если я буду вести себя правильно и выполнять все, что они велят, может, один из них доведет меня до оргазма. А мне это так нужно!»
      Неожиданно ее руки завернули за спину и сковали наручниками. Она рванулась и закричала. Чья-то рука схватила ее за выступающий лобок. Половые губы были сжаты, а палец раздражал их внутреннюю поверхность.
      – О-о-о… Ох! – закричала Хизер.
      Ощущение было как от удара электрическим током. Она приглашающе повела бедрами, но палец не сделал того, что ей хотелось. Только те, другие, руки продолжали трудиться над ее сосками, но эта мука не приносила облегчения клитору. И нескоро принесет, может быть, никогда. Все зависело от Мастера. Его последователи будут слушаться только его приказов.
      Она почувствовала, как мужское тело прижимается к ее спине, ощущала большой член, который тыкался в ягодицы. Был это Джордж? Гарри раздвигал и ласкал ее попку? Она отреагировала тем, что задвигала бедрами, в надежде что неизвестный пенис найдет вход и войдет в нее. Но он отодвинулся, оставив ее опустошенной, полной разочарования. Палец на ее вагине был легким, как перышко. От этой пытки она стонала все больше и больше.
      – Поласкай меня там, – молила она. – Поласкай, пожалуйста.
      – Ты должна подождать, – сказал Мастер со своего места у алтаря. – Жди и смотри.
      Она ощутила какое-то движение в полумраке. Везде, куда бы она ни глянула, фигуры в капюшонах, мужчины и женщины, собирались группами по два-три человека. В зале густо пахло сексом. Этот запах доходил до Хизер отовсюду, казалось, сами зеленоватые стены источали его.
      Хизер дрожала. Ее связанные руки горели от желания схватить напряженный фаллос. Рабыня своих желаний, она закричала, умоляя доставить ей удовольствие, в надежде что эта просьба будет кем-нибудь услышана. Теперь Мастер стоял напротив нее. Одной рукой, выпущенной из широкого рукава, он ласкал ее бугорок, а другой крутил соски. Ей крайне было необходимо кончить, но хотя Мастер очень опытно раздражал ее клитор и мял груди, он только подводил ее к вершинам блаженства, а когда она уже была уверена, что вот сейчас переживет оргазм, прекращал прикосновения, и возбуждение спадало.
      Заставив ее встать перед ним на колени, он засунул свой огромный член ей в рот. Она послушно сосала розовую головку и облизывала ярко-красное колечко у ее основания. Джордж бесцеремонно завладел ее задней частью. Он входил в Хизер попеременно то в одну дырку, то в другую. Она кричала, стонала, сосала пенис Мастера, наслаждалась и хотела, чтобы это никогда не кончалось, но так и не могла получить оргазм.
      Мастер, не кончая, вытащил член. Он управлял собой так же твердо, как и другими. Невидимые руки отомкнули наручники и Хизер помогли встать. Ей опять завязали глаза, повели куда-то и, приподняв, согнули около какого-то твердого предмета. Ощущение было такое, что это было нечто напоминающее козлы. Что-то твердое, но не неудобное, обшитое кожей. Ее разложили на этом сооружении и привязали руки и ноги. Это не было неприятно, и ей начинала нравиться эта новая игра. Она была такой беззащитной, такой открытой всем взорам. Любой желающий мог подойти и потрогать самые ее интимные места. И они так и сделали. Она чувствовала нежные прикосновения, губы, пальцы. Ни один не причинил ей боли. У Хизер отлегло от сердца. Если это было частью урока Ксантии, она была достойна всяческой похвалы.
      Какой-то скользкий твердый предмет вошел в ее вагину и начал совершать поступательные движения туда и обратно, вызвав необыкновенно приятные ощущения и новый поток соков. Чтобы сообщить своим любовникам, что ей было очень приятно, она стонала и металась. Рука, прошедшая между ее раздвинутых ног, развела половые губы и нащупала головку клитора. Палец начал нажимать на нее в том же волшебном ритме, подводившем Хизер ближе и ближе…
      Неожиданно, без всякого предупреждения, она почувствовала дуновение воздуха, услышала свистящий звук и ощутила резкую боль, как от удара ремнем по голой попе. Она вскрикнула. Руки быстро потерли ушибленное место. Последовал новый поцелуй плетки, а палец между тем продолжать раздражать клитор. Он тер его, нажимал, возбуждал, пока с третьим ударом хлыста она не кончила от смеси желания, боли и наслаждения.
      Со все еще широко раздвинутыми ногами она почувствовала, как в нее входит пенис, а крепкие мужские руки поддерживают тело. Сбитая с толку, слепая, испытывающая море новых ощущений, Хизер расслабилась и полностью отдалась ему. Он забился в конвульсиях, и она почувствовала, как горячая сперма хлынула в ее тело.
      Он слез с нее, развязал путы, нежно обнял и держал прижатой к своей грубой одежде все время, пока снимал повязку с ее глаз. Его последователи занимались сексом во всех возможных вариациях. От звука ударов плети по обнаженной плоти ее тело вздрогнуло.
      – Андре, – прошептала она, глядя на него затуманенным взором, – ты Мастер? Глава этого сатанистского клуба? За что ты наказал меня?
      Он улыбнулся ей, сбросив капюшон со своих темных волос.
      – Это была часть учебы. Одна из сторон удовольствия – это страх, стыд и боль. Ты когда-нибудь думала обо мне как о своем исповеднике?
      – Откуда ты знаешь?
      – Догадался.
      Он осторожно положил ее на алтарь, перевернул на живот и смазал успокаивающей жидкостью красные отметины, оставшиеся на ее нежной коже. Потом, также нежно, он погладил ее грудь, лицо, волосы и, завернув в халат с вензелем, вынес из подвала по потайному ходу, который вел в Тоставин-Гранж.

Глава 10