Глава 9

Тирль плыл под водой до тех пор, пока не почувствовал, что его легкие больше не выдержат. Вынырнув, он перевернулся на спину и продолжал плыть в таком положении. Рассекая холодную поверхность озера, он улыбался, несмотря на страшную усталость, отвратительное самочувствие и зверский голод, а также на то, что он пропитался потом насквозь, будто губка, и не был уверен в том, что ему когда-либо удастся полностью выжать из себя всю эту лишнюю влагу, Тирль был чрезвычайно доволен собой.

Он устроил все в лучшем виде: доказал Зарид, что он не кто-нибудь, а настоящий мужчина. Тирль был совершенно уверен в том, что она его узнала, — выражение ее глаз говорило само за себя. Правда, пока сложно предугадать, что это даст ему, чем обернется, но, по крайней мере, теперь она знает, кто он, так же как он знал, что перед ним девчонка, с самой первой минуты, как увидал ее.

Тирль перевернулся на живот и еще более легко и стремительно поплыл через озеро. Теперь-то она наверняка изменит свое отношение к нему. Больше не посмеет в нем сомневаться. Больше не будет видеть в нем ничтожество, недостойное звания мужчины.

Наконец Тирль достиг берега и выбрался на сушу. Здесь, в зарослях деревьев, прятались двое людей из свиты его брата. Они были переодеты торговцами и носили это платье все время, пока продолжался турнир. Тирль хорошо платил им, чтобы они держали язык за зубами, и поэтому не опасался, что его могут выдать. Эти двое выполняли различные его поручения, прислуживали ему, когда он одевался или раздевался, припрятывали и стерегли его коня и оружие.

Тирль немного обсушился и начал натягивать одежду, широко улыбаясь. Не так-то легко ему было одолеть всех своих противников. К тому времени как они сошлись с Сиверном один на один, он был уже порядком потрепан. Синяки и ссадины, полученные тогда, когда его чуть не затоптала лошадь, раны, покрывавшие его тело там, где его доспехи были пробиты насквозь — все это причиняло почти невыносимую боль.

Но что значат физические муки по сравнению с радостью победы. Он справился со всеми, и может гордиться этим. Кольбран оказался крепким орешком, и Тирль не знал, каких святых ему благодарить за то, что в поединке с Кольбраном ему удалось усидеть верхом. А Сиверн! Он просто великолепен. После того как Сиверн сломал копье, Тирлю показалось, что еще немного — и Сиверн с ним разделается. И вот когда он совсем уж смирился с тем, что ему не устоять в этой схватке, когда они сходились в последний раз, Сиверн, будто по мановению волшебной палочки, вылетел из седла и грохнулся на землю.

О, это пьянящее, ни с чем не сравнимое ощущение победы! Правда, для Тирля оно имело немного горьковатый привкус. Полностью насладиться своим триумфом ему мешало то, что он не мог поднять забрало и позволить ликующей толпе полюбоваться им.

Ему только краем глаза удалось взглянуть на Зарид; подбежавшую к брату, прежде, чем толпа зрителей бросилась к нему. Эти люди были полны решимости дознаться, кто он, этот фантастический герой. И Тирль едва успел скрыться с поля битвы.

Он и скакавшие вслед за ним слуги углубились в лес на несколько миль и остановились на берегу озера. Когда он спешился, то едва не валился с ног от усталости. Тирль подождал, пока слуги помогут ему снять латы, скинул одежду, насквозь пропитанную потом, затем, решив, что теперь неплохо бы и искупаться, с наслаждением погрузился в прохладные воды озера.

Уже час спустя он чувствовал себя значительно лучше и жаждал снова увидеть прелестное личико Зарид. Она такое большое значение придавала умению владеть оружием, в отличие от множества других женщин, предпочитающих вздохи, цветочки и нежный лепет. Так вот теперь он доказал, что силой и ловкостью превосходит даже ее братьев.

У Зарид не было никакого опыта по утешению мужчин, погруженных в мрачное уныние, поскольку братья в большинстве случаев пребывали в состоянии кипучего бешенства. Она видела их охваченными скорбью тогда, когда смерть забирала кого-нибудь из их семьи, но и к этой скорби обычно примешивалась ярость, потому что большинство Перегринов пало от руки Говардов.

Однако сегодня Сиверн был сам на себя не похож. Он потерял изрядную долю самоуверенности. До этого, сколько она себя помнила, ее братья только и делали, что бахвалились своей удалью, и нельзя сказать, чтобы ей это было неприятно. Поэтому теперь у Зарид сердце кровью обливалось, при виде Сиверна, молча сидящего под навесом, обедающего в одиночестве, не подпускающего к себе никого, кроме нее.

Когда этот наглый Говард на закате солнца вырос перед ней, как из под земли, она едва сдержалась, чтобы сохранить на лице равнодушное выражение. А ведь она готова была убить его за то зло, которое он причинил ее брату. Но нет, нельзя позволять ненависти выплескиваться наружу раньше времени, иначе планы мщения, которые она вынашивала, полетят к черту. Способ Зарид пока еще не выбрала, но знала твердо, что заставит этого негодяя заплатить за все сполна.

— Вы как будто нездоровы, — сказал Тирль, переводя взгляд с одного на другого. Он очень тщательно продумал, как оправдать свое отсутствие, но, встретившись глазами с Зарид, забыл обо всем. Он знал, что она и раньше считала его врагом, но то были детские игрушки по сравнению с лютой ненавистью, которая сверкала в ее глазах сейчас.

— Ты пропустил потрясающее зрелище — позор и унижение Перегринов. Ты много потерял, — подал голос Сиверн, сидевший на койке.

Отведя глаза от искаженного гневом лица Сиверна и посмотрев на затылок Зарид, которая повернулась к нему спиной, Тирль не мог понять, что происходит. Неужели Сиверн так тяжело переживает какое-то дурацкое поражение на турнире? Нет, он был о Сиверне лучшего мнения.

Тирль наполнил миску едой, затем подсел к столу.

— Все кругом точно с ума посходили, — прошамкал он с набитым ртом. — Только и твердят, что о каком-то таинственном рыцаре.

Сиверн бросив на Тирля злобный взгляд, вскочил и вышел вон из палатки. Зарид, радуясь, что удержалась от соблазна разоблачить Тирля как Черного Рыцаря перед лицом брата, поспешила за ним.

— Возвращайся в лагерь, — приказал Сиверн, когда они достигли опушки леса.

— Нужно рассказать людям правду, — сказала Зарид. — Они должны знать, что этот тип вовсе не выбил тебя из седла. Если бы подпруга не лопнула, все преимущества были бы на твоей стороне.

Брат резко повернулся к ней.

— Оправдываться? Мне? Кричать на всех углах, что я стал жертвой обстоятельств? Тогда я стану еще большим посмешищем. Нет, не хочу пачкаться. — Он опять повернулся. — Ничего ты не понимаешь. Я уничтожен.

— Ничего подобного, — возмутилась она. — Просто в ряды участников турнира затесался твой враг, и он сделал все возможное, чтобы вырвать у тебя победу и посрамить тебя.

— Да, у нас, Перегринов, есть враг, но Оливера Говарда здесь нет, я это точно знаю. Неужели ты не видишь, что мой проигрыш обернулся крушением всех наших надежд. Теперь не стоит и мечтать о том, чтобы когда-нибудь возвратить то, чего мы лишились.

— О чем ты? — шепотом спросила она.

— Я рассчитывал проявить себя во всем блеске на этом турнире и обратить на себя внимание Хью Маршалла. Но теперь честь нашей, семьи запятнана. Ни один порядочный человек после этого не захочет выдать за Перегрина свою дочь. Слухи об этом поединке скоро разнесутся во все концы Англии. Но если я не заполучу богатую жену, мы никогда на сможем стать достаточно могущественными, чтобы расквитаться с Говардами. И никогда не сможем вернуть то, что у нас отняли.

Эти слова будто ножом резанули по сердцу Зарид — она чувствовала себя ответственной за все, что произошло. Да, это ее вина. Если бы она с самого начала рассказала брату, что человек, которого он приблизил к себе, — на самом деле Говард, несчастье было бы предотвращено. Зарид до мельчайших подробностей запомнила встречу Говарда с леди Энн.

— Ты женишься на ней, — пообещала Зарид. — Если существует хотя бы один способ добиться этого, — леди Энн будет твоей.

Девушка повернулась и пошла прочь. Ей надо все очень серьезно обдумать.

Когда Зарид пробиралась сквозь толпу к палатке Перегринов, многие останавливались, тыкали в нее пальцами и издевательски хихикали. Казалось, весь мир теперь смеется над Перегринами, Заглянув в палатку, она обнаружила, что Говард спит на койке, свернувшись калачиком. Не колеблясь ни секунды, девушка схватила обеими руками меч Сиверна и уже приготовилась вонзить его в горло предателя. Но когда меч начал опускаться, Тирль стремительно перекатился вбок. Не прошло и секунды, как он вскочил на ноги, перепрыгнул через койку, бросился к Зарид и повалил девушку на пол, подмяв ее под себя.

— Ты покушалась на мою жизнь, — выдохнул он ей в лицо.

— Не отрицаю, — прошипела она. — Даже если бы мне предложили избавить мир от такой гадины, как ты ценой собственной смерти, я бы согласилась, не раздумывая. По крайней мере, я умерла бы с чувством выполненного долга.

Он пристально смотрел на нее. Она и раньше неприязненно относилась К нему, но под этой суровой маской скрывалась врожденная мягкость. Теперь же он не видел и следа этой мягкости. Если бы он действительно крепко спал, то сейчас его уже не было в живых. У нее бы не дрогнула рука отсечь ему голову.

— Чем же я так насолил тебе? — ласково осведомился он, немного ослабив давление на ее тело, но все еще продолжая держать в плену своих рук и поставив ноги по обе стороны ее тела.

— Ты сделал то, чего не удалось сделать твоему брату. Но разница между вами в том, что он дрался честно, как мужчина, в то время как ты действовал хитростью и обманом. Мой брат считает тебя другом, а ты… — Произнося последние слова, она почти задыхалась.

Тирль даже и не думал отпускать ее, поскольку выражение ее лица подсказывало, что, получив свободу, она немедленно предпримет новую попытку нападения.

— Что тебе об этом известно?

— Мне известно все. И то, что ты решил приберечь леди Энн для себя. И то…

— Энн? При чем здесь она?

— Ты тайно встречался с ней, ты…

Тирль был не в состоянии вымолвить ни слова. Он только бессмысленно пялился на нее. Она считает, что он охотится за Энн? Если Энн сердилась на мужчину, она не бросалась на него с твердым намерением прикончить. Она надевала какое-нибудь ослепительное платье, соблазняла провинившегося, и, когда он превращался в послушную игрушку в ее руках, помыкала им, как хотела. Нет, леди Энн не для него. С гораздо большим удовольствием он заполучил бы Зарид. Она, по крайней мере, была честной. В том, что она делала или говорила, никогда не было задних мыслей.

Зарид еще что-то сказала, но он не расслышал.

— Так зачем, по-твоему, мне нужна Энн?

— Она — отличная партия для младшего отпрыска фамилии. Да и вообще, кому не нужна богатая жена?

— В самом деле. — Он скользнул рукой по ее плечу — и придвинулся к ней еще ближе.

— Не притрагивайся ко мне! — завопила девушка, что есть силы, пытаясь вырваться, но это выло не просто сделать. Поняв, что брыкаться бесполезно, она что есть силы ударила его ногой в пах.

Тирль застонал от боли, хватаясь одной рукой за пострадавшее место, но другой все же продолжая придерживать Зарид.

— Вот дрянь! — выругался он, швыряя ее на койку. Он навис над девушкой, ожидая, когда боль слегка утихнет, а потом, немного переведя дух, навалился на нее всем телом.

— А теперь выкладывай, что у тебя на уме. Я должен знать все.

— Черта с два! — Ей тоже было не занимать упрямства.

— Если ты не будешь со мной предельно откровенной, я признаюсь твоему брату, кто я есть на самом деле.

— Он свернет тебе шею.

— А сумеет ли? Кажется, сегодня у него это не получилось. — Это вырвалось у Тирля непроизвольно, и теперь он готов был себе язык откусить за подобную несдержанность. Его реплика прозвучала прямо-таки издевательски, а он вовсе не хотел выглядеть самодовольным хвастуном, которому победа совершенно вскружила голову.

— Ты подрезал его подпругу! — Зарид была вне себя от ярости. — Ты опозорил его! Тебе нужна леди Энн!

Тирлю пришлось поднатужиться, чтобы удержать ее в лежачем положении на кровати, пока он обдумывал все, сказанное ею. Выходит, что падение Сиверна не «подарок судьбы». Все это подстроено. В конце концов, Тирль " только чуть-чуть зацепил его копьем.

— Кто-то подрезал подпругу лошади Сиверна? — мягко переспросил он, подозревая, что к этому мог вполне приложить руку его брат. С тех пор как король находился в отлучке, Оливер совсем распоясался.

— Тебе ли этого не знать. И грязь в его шлеме это тоже твоя работа, и мед в…

— Что? — Тирль весь напрягся, испытующе глядя на нее. — Я напихал грязи в его шлем? — воскликнул он, кипя от негодования.

— Теперь люди насмехаются над Сиверном, — с горечью произнесла девушка, и при воспоминании об этом в ней опять волной всколыхнулся гнев. — Теперь Сиверну не видать богатой невесты, и вина за это целиком лежит на мне. Если бы я сразу рассказала ему всю правду про тебя, он бы выпустил из тебя кишки. Для него лучше быть казненным за убийство, чем испытывать подобные унижения.

Мысли Тирля путались. Облачаясь в черные доспехи он ставил своей целью только поразить воображение девушки, а вместо этого навлек позор и бесчестие на ее семью.

— И какая же мне теперь уготована судьба? — поинтересовался он ровным голосом. — Отпустишь ли ты меня на все четыре стороны? Хочешь ли ты, чтобы я навсегда ушел из твоей жизни, сделал так, чтобы наши пути никогда больше не пересеклись?

— Да, — ответила она, пряча лицо в ладони. — Ты все погубил. Ты разрушил все планы Сиверна относительно выгодной женитьбы.

Он легонько провел рукой по ее волосам.

— Поверь, у меня и в мыслях никогда не было причинить какое-нибудь зло тебе или твоему брату. Я никогда...

Почувствовав его прикосновение, она отшатнулась.

— Убирайся! Оставь меня в покое. И не попадайся мне больше на глаза. Моя семья и так уже достаточно горя натерпелась по твоей милости.

Тирль отпустил ее, все еще не понимая, в чем дело, но сраженный ее несчастным видом и глубокой печалью, слышавшейся в ее голосе. Он вышел из палатки, полный решимости навсегда избавить Зарид от своего общества. Но для начала все-таки неплохо узнать, что за всем этим скрывается. Эта грязь в шлеме его очень беспокоила.

Казалось, об этом происшествии уже судачит весь мир. Забавная история передавалась из уст в уста, и не было такого человека в округе, который бы не знал ее. Вскоре Тирль был в курсе всех подробностей приключения с пчелами, с грязью и со сломанным копьем. Того, что ему удалось разузнать, было достаточно, чтобы заподозрить неладное.

— Теперь Хью Маршалл ни за какие коврижки не отдаст свою красотку-дочь за Перегрина, — заявил один из мужчин, ухмыляясь. — Кому нужен зять — балбес и недотепа.

— Зато с Черным Рыцарем Маршалл не прочь теперь породниться. Я слышал, он занялся поисками героя, и предложил щедрую награду любому, кто укажет ему неизвестного.

— Может, призом будет леди Энн? — предположил еще один собеседник, похохатывая.

Слушать это было выше сил Тирля. Он помчался прочь, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этой черни, для которой нет ничего святого. Поостыв немного, он нанял посыльного, который доставил Энн его записку с просьбой встретиться в саду, когда стемнеет.

Спустя несколько часов, явившись в назначенное место, Тирль обнаружил, что Энн уже здесь и ждет его. И в лунном свете он заметил, что ее очаровательное личико сияет.

— Ты был просто неподражаем, — воскликнула девушка.

Она положила руки ему на плечи и расцеловала в обе щеки. — Великолепен! И, Тирль, как это здорово сработало. Теперь отец даже слышать ничего не хочет о Перегринах. Теперь он только и твердит о Черном Рыцаре, который, конечно же, никогда не будет найден.

— Выходит, тебе доставило массу удовольствия, что Сиверн навсегда вычеркнут из списка претендентов на твою руку? — спросил он ласково.

— Я просто счастлива. Он такой зануда. Пять минут, проведенных в его обществе, показались мне сущей пыткой.

— Что ты сказала? Когда это ты провела с ним пять минут?

Лучезарная улыбка сползла с лица Энн, взгляд стал настороженным и хмурым.