Глава 18

На следующий день в пять часов Риган разбудил стук в дверь. Спросонок она скатилась с кровати и надела халат.

В коридоре стоял Тимми Уотс, сын арендатора одной из ее ферм. Не успела она произнести хоть слово, как мальчик протянул ей алую розу на длинном стебле и исчез.

Еще не проснувшись, Риган зевнула и посмотрела на изящный ароматный цветок. К стеблю его был приколот листок бумаги. Развернув его, она прочитала: «Риган, выходи за меня замуж. Тревис».

Целую минуту она не могла осознать смысл этих слов, а потом восторженно закричала, прижала розу к груди и запрыгала. Все же он ее не забыл!

— Мамочка, — позвала Дженнифер, протирая глаза. — Папа вернулся домой?

— Почти, — смеясь ответила Риган, схватила дочь на руки и закружилась по комнате. — Эту розу, эту прекрасную чудную розу прислал твой папа. Он хочет, чтобы мы жили с ним.

— Мы уезжаем! — радостно воскликнула Дженнифер и схватилась за мать покрепче, потому что у нее закружилась голова. — Мы сможем кататься на моем пони.

— Каждый день, отныне и всегда! — весело ответила Риган. — А теперь одевайся, очевидно, папа скоро придет.

Прежде чем остановить свой выбор на платье из золотистого бархата, Риган вывалила на кровать всю свою одежду. Когда она разбиралась в этом ворохе, в комнату опять постучали. Ожидая увидеть Тревиса, она распахнула дверь.

На пороге стояла Сара Уотс, сестра Тимми, сжимая в руке две темно-розовые розы. Риган озадаченно взяла их, а Сара бросилась бежать по коридору.

— Это папа? — спросила Дженнифер.

— Нет, но папа прислал нам еще две розы.

К каждому цветку был приколот завиток бумаги с надписью почерком Тревиса: "Риган, выходи за меня замуж. Тревис ".

— Что случилось, мама? Почему папа не идет к нам?

Не обращая внимания на разбросанную одежду, Риган села. У нее в уме зародилось некое подозрение, новые цветы заставили задуматься — что же Тревис готовит. Посмотрев на часы, она увидела, что до шести оставалось меньше двадцати пяти минут. В пять часов принесли одну розу, в половине шестого — две. «Нет, — подумала она, — этого не может быть.»

— Деточка, ничего не случилось, — ответила Риган. — Хочешь поставить розы в своей комнате?

— А их прислал папа?

— Конечно.

Дженнифер взяла цветы, прижала их к груди как нечто бесценное и унесла в свою комнату.

В шесть часов, когда Дженнифер и Риган оделись и собирались идти на завтрак, принесли еще три розы.

— Как это замечательно, — заявила Бренди, которая уже хлопотала у плиты. Не успела Риган возразить, как Бренди взяла цветы, прочитала приколотые к ним записки и поставила в вазу.

— Почему ты не сияешь от счастья? Я-то думала, что после трех дней отчаяния ты будешь рада хоть какому-то известию от него. Я бы обрадовалась, получив три розы с такими записками.

— Роз всего шесть, — серьезно ответила Риган.

— Одну принесли в пять утра, две — в половине шестого, и три — в шесть часов.

— Ты не думаешь… — Бренди приготовилась что-то сказать.

— Я совершенно забыла вот о чем: мы с Тревисом спорили, как надо ухаживать. Я презрительно сказала о том, что американцы ухаживать за женщинами не умеют.

— Не очень это красиво, — ответила Бренди, ощущая себя до глубины души американкой. — Шесть роз еще до завтрака — свидетельство того, на что мы, американцы, способны.

С этими словами она продолжила готовить завтрак.

Чувствуя, что обидела лучшую подругу, Риган пошла в обеденный зал, чтобы проверить, все ли готово. Когда она выходила из зала, сын печатника принес ей четыре желтые розы, и к каждой была приколота записка от Тревиса.

Глубоко вздохнув, она улыбнулась, посмотрела на цветы и покачала головой. Тревис никогда не разменивается на мелочи. Она опустила записки в карман и пошла искать вазу.

К десяти часам она перестала улыбаться. Каждые полчаса ей приносили новые цветы, и, наконец, их стало шестьдесят шесть. Само по себе это количество не было чрезмерным, хотя все жители города с интересом узнали о том, что ее осыпают цветами. Аптекарь с женой пришли в гостиницу завтракать, чего никогда раньше не делали, а уходя, начали расспрашивать Риган, кто такой Тревис, нанявший трех их ребятишек, чтобы они каждые полчаса приносили ей розы. Они с загадочным видом промолчали о том, откуда дети приносят цветы и кто их посылает, ничего не сказали они и про записки, которые прочитали; но любопытство снедало их.

В полдень Риган вручили букет из пятнадцати роз, и к стеблю каждой была приколота записка.

После этого она решила скрыться. Но можно было подумать, что весь город сговорился против нее. За пять минут до каждого часа или половины часа неизменно находились люди, которым нужно было сказать ей нечто важное, поэтому когда приносили очередной букет, ее видели все.

В четыре часа ей преподнесли двадцать три розы.

— Всего получается двести семьдесят шесть, — объявил хозяин лавки и мелом написал эту цифру на стене рядом со стойкой буфетной.

— У вас сегодня нет покупателей? — спросила Риган многозначительно.

— Ни единого, — ответил он с улыбкой. — Они все здесь. — Он посмотрел на забитую людьми буфетную. — Кто готов поспорить со мной насчет того, когда это закончится?

Повернувшись, Риган вышла из буфетной и сунула охапку цветов в руки Бренди.

— Розы? — удивленно спросила Бренди. — Какой замечательный сюрприз. Кто же их послал?

Риган поджала губы, насупилась и пошла дальше. Она не могла недооценивать Тревиса, который возбудил такой интерес к розам. Конечно же, у жителей городка были более важные дела, чем целый день сидеть в гостинице и смотреть на то, как она пополняет свою коллекцию роз. Конечно, он нанял всех ребятишек в городе, чтобы доставляемые Риган цветы вызвали интерес их родителей. В семь часов ей прислали двадцать девять роз, в восемь — тридцать одну. К девяти роз было пятьсот шестьдесят одна — всех цветов, которые только существуют в природе. Записки Тревиса с теми же словами лежали у нее в карманах, в ящиках стола, в шкатулке на туалетном столике, в медной сковородке на кухне. Хотя она и роптала, но не могла выбросить ни одной из них.

К десяти она попыталась понять, будет ли когда-нибудь этому конец. Она устала, ей хотелось одного — лечь в кровать и забыться в покое.

Как только она подошла к двери своей комнаты, еще один ребенок сунул ей в руки букет из тридцати пяти роз. Закрывшись в комнате, она тщательно собрала все записки, прочитала их и сложила в ящик рядом со своим бельем. «Тревис», — прошептала она, больше не ощущая усталости. Теперь наконец она могла насладиться розами.

Кто-то — несомненно, Бренди — принес в комнату несколько ваз с водой, и в одну из них Риган поставила цветы. За этим занятием она вспомнила, как в последний раз он подарил ей цветы в брачную ночь.

Она продолжала посмеиваться, когда в половине одиннадцатого принесли тридцать шесть роз. Цветы принесли и в одиннадцать, и в половине двенадцатого. В полночь Риган, зевая, открыла дверь на стук, и вошел преподобный Уэнтворт из церкви Скарлет Спринте.

— Войдите, прошу вас, — вежливо пригласила она.

— Нет, мне пора домой. Я уже давно должен был бы спать. А пришел я передать вам это.

Он вручил ей длинную узкую белую коробку, внутри которой Риган обнаружила изящную, тонкую, нежную розу из хрусталя с листьями бледно-зеленого цвета. К ней была прикреплена серебряная ленточка с надписью: «Риган, выходи за меня замуж. Тревис.» Риган утратила дар речи, ей было страшно прикоснуться к хрупкой и невероятно красивой стеклянной розе.

— Тревис так надеялся, что она вам понравится, — произнес преподобный Уэнтворт.

— Где он взял ее? И как смог привезти в Скарлет Спринте?

— Это, дорогая моя, известно одному мистеру Стэнфорду. Он только попросил меня отнести ее вам сегодня в полночь. Разумеется, когда коробку принесли и вскрыли, мы с женой э — э — э… не могли не полюбопытствовать. Ну, а теперь мне пора идти. Спокойной ночи.

Риган не слышала его. Рассеянно закрыв дверь и на секунду прислонившись к ней, она не сводила глаз с изысканной и великолепной хрустальной розы. Сдерживая дыхание, боясь разбить подарок, она поставила розу в небольшую вазу на столик около кровати рядом с первой живой розой, присланной Тревисом. Раздеваясь, она все смотрела на них, и когда подошла к кровати, можно было подумать, что лунный свет освещает только эти розы. С улыбкой она заснула.

На следующее утро она проснулась поздно, в восемь часов. Бросив взгляд на розы, она улыбнулась им, выпрыгнула из кровати и схватила свой халат. Один рукав его был подогнут, и когда она распрямила его, оттуда выпал листок голубой бумаги. Он упал на пол надписью вверх, и Риган прочитала: "Риган, выходи за меня замуж. Тревис. "

Она поспешно сунула листок в карман, отметив при этом, что ни одна из полученных накануне записок не была на голубой бумаге.

В комнате Дженнифер было пусто. Девочка нередко просыпалась рано и уходила на кухню, дожидаясь, когда мать проснется.

По-прежнему улыбаясь, Риган вернулась в свою комнату и стала одеваться. Она уверовала в то, что сегодня появится Тревис, опустится перед ней на одно колено и попросит стать его женой. Возможно, именно возможно, она согласится. И она громко рассмеялась.

Но смеяться она перестала, когда обнаружила в подоле платья еще одну записку на голубой бумаге. Секунду поколебавшись, она с подозрением рассмотрела ее, а потом быстро повернулась и стала проверять шкаф.

Записки на голубой бумаге были повсюду — в туфлях, в платьях, в ящиках, в нижних юбках и куртках, даже под подушкой!

«Да как он посмел!» — возмутилась Риган, с каждой найденной запиской распаляясь все сильнее. Как он смеет нарушать ее уединение! Если Тревис сделал это не сам, значит, он нанял кого-то другого, а тот залез в ее вещи и повсюду разложил записки. Когда же это произошло? Несомненно, некоторые из них появились ночью, потому что даже в платье, которое было на ней накануне, скрывались три записки.

Рассердившись, она вышла из комнаты и направилась в контору. На первый взгляд здесь все было на месте. К счастью, она каждый вечер запирала ее на ключ.

Сев за рабочий стол, она не сразу заметила тонкую нитку, натянутую поперек кожаной подставки. Она с подозрением поджала губы и проследила за нитью — она вела вниз, к ножке стола, и скрывалась за ней. Опустившись на четвереньки, Риган полезла под стол. Ей пришлось лечь на спину, чтобы добраться до того места, где к нижней крышке стола была приколота записка, написанная громадными буквами:" Рыгая, выходи за меня замуж. Тревис". Скрипнув зубами, она сорвала ее и разодрала на мелкие кусочки. В комнату вошла Бренди, держа в руках несколько дюжин листков голубой бумаги.

— Вижу, и здесь он побывал, — весело заявила Бренди.

— На этот раз он слишком далеко зашел. Это мой кабинет, и у Тревиса нет никакого права входить сюда без приглашения.

— Не хотелось бы злить тебя еще больше, но в сейфе ты смотрела?

— Господи!.. — Риган смолкла. Только у нее были все три ключа к сейфу. Другой набор хранился в подвале банка в ста милях к югу. Даже Бренди никогда не открывала сейф гостиницы и не знала, как и в какой последовательности пользоваться ключами; во всем этом она полагалась на Риган.

Риган стремительно подошла к большому сейфу и принялась открывать его, на что требовалось немало времени. Когда она распахнула последнюю дверь, оттуда выпала широкая голубая лента. Стиснув зубы, Риган медленно подняла ее. В глазах ее заполыхал огонь, она сразу увидела, что там написано. Даже не читая, она схватила ленту и бросила ее в мусорную корзину.

— Как ты догадалась? — спросила она, выпрямляясь.

Бренди смутилась и слабо улыбнулась.

— Надеюсь, ты уже подготовлена. Похоже, когда вчера здесь собрались все жители и когда лавки были закрыты, некто, а может быть, целая армия таких «некто», разбросала эти предложения на голубой бумаге по всему городу. Доктор нашел одну из них в своей сумке и четыре в кабинете. Уилл, хозяин лавки, нашел у себя шесть штук, а кузнец… — она подавила смех. — Он взял лошадь за копыто и нашел одну из голубых лент под подковой. Риган села.

— Продолжай, — прошептала она.

— Некоторые из жителей это восприняли хорошо, но некоторые очень недовольны. Адвокат нашел записку в своем сейфе и теперь угрожает подать в суд. Но вообще все смеются и хотят познакомиться с Тревисом.

— Я больше не хочу его видеть, — с жаром заявила Риган.

— Ты же так не думаешь. — Бренди улыбнулась.

— Возможно, ты получила записки одинакового содержания, но в большинстве других он проявил изобретательность. Есть на них стихи, несколько выдержек из Шекспира, а миссис Эллисон, которая играет на фортепьяно, получила целую песню — по ее словам, очень хорошую. Она умирает от желания сыграть ее тебе. Риган вскинула голову:

— Она ждет здесь? Бренди скорчила гримасу.

— Все жители решили, что они к этому теперь причастны и… большинство из них пришли.

— А кто не пришел? — горестно спросила Риган.

— Бабушка миссис Эллисон, с которой в прошлом году случился удар, мистер Уотс, которому еще нужно подоить коров, и ..

Бренди смолкла, так как почувствовала себя виноватой из-за того, что не смогла вспомнить тех жителей города, кто не пришли.

— У миссис Браун гостит сестра, она приехала вчера и теперь умирает от желания познакомиться с тобой. Кстати, она приехала со своими шестью детьми.

Облокотившись о стол, Риган закрыла лицо руками.

— Может ли человек умереть по собственному желанию — просто стремясь к смерти? Ну как я теперь появлюсь перед ними? — Она посмотрела на Бренди. На лице ее читалась глубокая тревога: как мог Тревис сделать это?

Бренди опустилась рядом с ней на колени и прикоснулась к волосам Риган.

— Риган, неужели ты не понимаешь, как нужна ему? Он пойдет на все, чтобы вернуть тебя. И ты не знаешь, как ужасно он страдал после твоего бегства. Тебе известно, что, когда ты бросила его, Тревис похудел на сорок пять фунтов? Один друг Тревиса по имени Клей с трудом отговорил его от самоубийства.

— Это все Тревис тебе рассказал?

— Не совсем так. Я немного порасспрашивала его, а потом мне пришлось, как мозаику, складывать разрозненные куски, но мне это удалось. Сейчас он утратил всю свою гордыню. Ему все равно что делать, лишь бы вернуть тебя. Если он сможет привлечь на свою сторону весь город, он это сделает. Допустим, его тактика несколько… Скажем, его поступки не слишком изящны, но что лучше: одна роза и муж наподобие Фаррела, или же — как я подсчитала в конце концов — семьсот сорок две розы и Тревис Стэнфорд?

— Но зачем ему это нужно? — с мольбой произнесла Риган, дергая нитку, которая была протянута к записке под ее столом.

— Сколько раз ты повторяла мне, что Тревис никогда и ни в чем с тобой не советовался, а только давал указания. Как мне помнится, во время брачной церемонии ты ответила «нет» только потому, что он не сделал тебе предложение. Но теперь-то ты не можешь быть в претензии, будто сейчас он тебе не предложил стать его женой. К тому же ты утверждала, что хочешь, чтобы он за тобой ухаживал. — Бренди встала и улыбнулась. — Подобное ухаживание войдет в историю.

Сама того не желая, Риган заулыбалась.

— Мне хотелось одного — чтобы было немного шампанского и несколько роз.

Широко раскрыв глаза, Бренди прижала палец к губам.

— Ничего не говори о шампанском. Из-за тебя может начаться потоп. Риган тихо засмеялась.

— Неужели он никогда не научится любое дело делать как положено?

— Разве ты хочешь, чтобы он стал другим? — с серьезным видом спросила Бренди. — Я много дала бы, чтобы оказаться на твоем месте.

— Мое место завалено записками, — сурово ответила Риган.

Бренди улыбнулась и направилась к двери.

— Тебе стоит приготовиться. Тебя ждут с нетерпением.

Риган застонала с таким отчаянием, что Бренди расхохоталась и вышла из кабинета. Собравшись с духом, Риган задумалась над ее словами. Все, связанное с Тревисом, было гигантским: его тело, его дом, его земля — так почему же он должен ухаживать за женщиной не так, как того требует его характер?

Она осторожно вынула ленту из корзины и нежно сложила ее. Когда-нибудь она покажет ее внукам. Решительно выпрямившись, она вышла из кабинета и направилась в общие залы.

Она оказалась не готова к тому, что ее ожидало. Первой она увидела восседавшую в кресле бабушку миссис Эллисон, которая улыбалась ей одной стороной лица — от удара вторая половина была парализована.

— Я так рада, что вы смогли прийти, — учтиво сказала Риган, как будто пригласила всех собравшихся на торжество.

— Семьсот сорок две, — произнес мужской голос. — А последняя сделана из стекла, ее привезли прямо из Европы.

— Любопытно, где он достал ее и как ухитрился не сломать?

— А как он залез на мой сеновал? Два дня назад у меня сломалась лестница, а времени починить ее не было. Но тут вижу: на самом верху красуется ленточка с просьбой, чтобы Риган вышла за него замуж.

За стойкой буфетной один из мужчин нарисовал на стене розовый куст, а рядом с ним были написаны цифры: 5 утра — 1 роза. 5.30 утра — 2 розы ., и так до половины двенадцатого ночи — 38 роз, в полночь — одна, но хрустальная; под этим он указал общее число роз. Риган не стала выяснять, кто этот живописец и кто разрешил ему рисовать на стене. Она только успевала отбиваться от вопросов.

— Риган, правда, что он — отец Дженнифер, но ты — не жена ему?

— Когда Дженнифер родилась, мы были женаты, — попыталась объяснять Риган. — Но тогда я еще не достигла совершеннолетия и…

Ее прервал новый вопрос.

— По слухам, этому Тревису принадлежит половина Виргинии.

— Не совсем так — только третья часть.

Но ее саркастическое замечание не охладило интерес посетителей.

— Риган, я не хочу, чтобы этот человек оставлял записки в моем личном сейфе. В нем хранятся частные документы, а слово адвоката, данное клиентам, священно.

И так это тянулось час за часом, пока улыбка не приклеилась к лицу Риган. Только голосок снизу отвлек ее внимание.

— Мамочка! — опустив глаза, она увидела личико дочери, явно чем-то обеспокоенной.

— Идем, — ответила она, подхватила Дженнифер на руки и понесла ее на кухню. — Попросим Бренди приготовить нам ужин и уйдем на пикник.

Спустя час Риган с дочерью сидели вдвоем у ручейка к северу от Скарлет Спринте. Они съели полную корзину жареных цыплят и пирожных с вишнями.

— Почему папа не возвращается домой? — спросила Дженнифер. — И почему он не пишет мне письма, как другие?

Впервые до Риган дошло, что дочь не участвовала во всей этой суматохе, связанной с посланиями и розами. Перебрав события прошедшего дня, она вспомнила и то, что в комнате Дженнифер не было ни единой записки Тревиса с предложением Риган выйти за него замуж.

Она посадила дочь себе на колени.

— Думаю, это оттого, что папа хочет, чтобы я стала его женой; а ему известно, что ты повсюду ездишь со мной.

— А разве папа не хочет, чтобы я тоже стала его женой?

— Он хочет, чтобы ты жила с ним; вообще-то, как мне кажется, половина всех роз предназначена для тебя, чтобы и тебе захотелось уехать жить к нему.

— Пусть он пошлет розы и мне. Тимми Уотс говорит, что папе нужна только ты, а когда ты уедешь, я останусь здесь с Бренди.

— Что за ужасные вещи он говорит! Это не правда! Папа очень крепко любит тебя. Помнишь, он говорил тебе про пони, которого купил для тебя, и про оранжерею, которую построил? А это произошло еще до того, как он тебя увидел. Только представь себе, что он сделает сейчас, зная, какая ты.

— Ты думаешь, он попросит меня стать его женой?

Риган задумалась над тем, как ответить.

— Когда он сделал мне предложение, это означало, что и ты ему нужна.

Со вздохом Дженнифер прижалась к матери.

— Пускай папа вернется домой. И пусть он никогда не уезжает, а посылает мне розы и пишет письма.

Покачивая Дженнифер, Риган гладила ее по голове и чувствовала, что дочери грустно. Как Тревису будет неприятно узнать, что он обидел дочь своим невниманием. Может быть, завтра она исправит ошибку Тревиса, отыщет где-нибудь розы, если в целом штате осталось хотя бы несколько цветков после того, как Тревис собрал их. Тогда она подарит их дочери от имени отца.

«Завтра», — подумала она, и едва не вздрогнула. Что же он намечает на завтра?

Глава 19

На следующее утро Дженнифер разбудила мать; в руке она сжимала букетик роз.

— Их прислал папа?

— Надеюсь, — ответила Риган, не разуверяя дочь, а внушая ей надежду. Рано утром она сама положила этот букет на подушку.

— Их прислал не папа, — с отчаянием сказала Дженнифер. — Это ты их положила. — Она бросила цветы на кровать и убежала в свою комнату.

Риган не сразу удалось утешить дочь. Она сама едва не заплакала, пока успокаивала Дженнифер. Как же сообщить Тревису, что Дженнифер глубоко удручена?

Безрадостно они оделись, взялись за руки и подготовились к тому, что предназначили им этот день — и Тревис.

В приемной было полно горожан, но поскольку новых волнующих событий не произошло, от многих семей пришло всего по одному человеку. "Риган с неприступным видом отвечала на расспросы и прижимала Дженнифер к себе. Пройдясь по комнатам, она попыталась заняться повседневными делами. Ее утомляло и раздражало всеобщее любопытство.

К полудню ничего нового не произошло, поэтому горожане начали расходиться по домам. В обеденном зале было полно народу, но свободные места еще оставались. Риган заметила, что Марго и Фаррел обедают вместе: беседуя, они склонились друг к другу, почти касаясь головами. Нахмурившись, она спросила себя, что же они могут обсуждать?

Но у Риган не осталось времени на размышления, потому что доносившийся из зала шум становился все громче и пронзительнее.

Подняв глаза к небу, она едва не закричала от отчаяния.

— Что же он сделал на этот раз? — прошептала она. Дженнифер вцепилась в руку матери.

— Папа вернулся домой?

— Думаю, он что-то сотворил, — ответила Риган и направилась к входу в гостиницу.

Выйдя из обеденного зала, они услышали звуки музыки, наполнившие передние комнаты. Все громче звучало ржание лошадей, скрипели колеса фургонов, раздавались другие звуки, которые раньше ей не приходилось слышать.

— Что это? — спросила Дженнифер. С каждой секундой глаза ее раскрывались все шире.

— Понятия не имею, — ответила Риган. Все помещение у выхода из гостиницы было забито: люди облепили все шесть окон, выходивших на фасад, и стояли даже в открытой двери.

— Дженнифер! — Раздался чей-то голос, и толпа внезапно ожила.

— Это же цирк!

— И бродячий зверинец! Я такой видел в Филадельфии.

Несколько раз повторили имя Дженнифер, и Риган с дочерью наконец удалось найти место в первом ряду.

Как раз в это время из-за угла школы появились трое — с раскрашенными лицами, в атласных костюмах, расшитых яркими разноцветными кружками и полосками; они скакали, падали, перепрыгивали друг через друга.

У них на костюмах были вышиты буквы. Из-за акробатических скачков Риган не сразу разобрала, какое слове складывается из них.

— Дженнифер! — воскликнула она. — Там написано: «Дженнифер».

Со смехом она подхватила дочь на руки и радостно показала в их сторону.

— Это к тебе! Это клоуны, и на их костюмах вышито твое имя — «Дженнифер».

— Они пришли ко мне?

— Да, да, да! Папа прислал тебе целый цирк. Ну, а раз это устроил Тревис, думаю, цирк не маленький. Посмотри! Ты видишь, наездники выделывают всякие трюки.

Онемев от изумления, Дженнифер увидела, как к ней скачут три великолепные лошади золотистой масти и с длинными гривами. Один из наездников стоял на седле, другой — то взлетал в седло, то спрыгивал с лошади, едва при этом касаясь ногами земли; а под третьим лошадь, казалось, танцевала. Наездники остановились в клубах пыли и жестами приветствовали Дженнифер. Улыбаясь во весь рот, она подняла глаза на мать.

— Цирк приехал ко мне, — гордо заявила она и посмотрела на окружавших ее людей. — Папа прислал мне цирк.

За клоунами и наездниками шел клоун на ходулях, а вслед за ним появился человек, ведший на цепи черного медвежонка. На костюмах всех людей и животных было написано имя «Дженнифер.» По мере приближения оркестра музыка звучала все громче.

Внезапно все жители смолкли — из-за угла появилось невиданное ранее громадное и странное существо. Медленно топая своими ножищами так, что дрожала земля, оно вместе с дрессировщиком остановилось перед гостиницей. Дрессировщик развернул по боку животного свиток, гласивший:

«Капитан Джон Кроуиншилд представляет первого в Соединенных Штатах Америки слона. По специальной просьбе мистера Тревиса Стэнфорда животное исполнит представление для…»

Риган прочитала эти слова дочери, тесно прижавшийся к ней.

«Для Дженнифер!» — было написано на втором свитке.

— Что ты об этом думаешь? — спросила Риган.

— Папа прислал слона, который даст представление только для тебя.

После долгого молчания Дженнифер прошептала матери на ухо:

— Я ведь не должна держать его дома? Риган едва не рассмеялась, но чем больше она думала о вопросе дочери и чувстве юмора у Тревиса…

— Я искренне надеюсь, что нет, — ответила она. Но ее размышления о слоне прервались сразу же, как только тот начал удаляться. За ним стоял красивый беленький пони с покрывалом из белых роз, на котором красными розами было выложено имя «Дженнифер».

— Что там написано, мама? — спросила Дженнифер с надеждой в голосе. — Этот пони для меня?

— Конечно, — ответила красивая блондинка в откровенном, даже скорее вызывающем костюме из обтягивающей ее тело ткани. — Папа выбрал для тебя самую красивую и ласковую лошадку во всем штате; если хочешь, можешь прокатиться на ней вместе с нашими артистами.

— Можно? Ну пожалуйста!

— Я присмотрю за ней, — объявила женщина.

— Тревис тоже здесь.

Риган неохотно отпустила дочь, женщина подняла девочку на седло. Взяв прикрепленный к седлу жилет, весь украшенный розовыми розами, женщина надела его на Дженнифер.

— Это розы для меня! — крикнула Дженнифер.

— Папа прислал розы и мне.

Риган бессознательно всматривалась в толпу и вдруг поняла, что ищет кого-то глазами. Заметив, что за юбками матери скрывается Тимми Уотс и чувствуя себя неловко от того, что беспокоит людей, Риган вывела мальчика из толпы, чтобы Дженнифер могла увидеть его; тогда девочка быстро высунула язык и бросила в него розу. Чтобы избавиться от ощущения вины, Риган спросила Тимми, не хочет ли он пройти парадом вместе с циркачами рядом с лошадкой Дженнифер, и он с удовольствием согласился.

Счастливая, Дженнифер с царственным видом поехала по улице к южной окраине Скарлет Спринте. За ней следовали циркачи: мужчины и женщины, кто пешком, кто верхом на лошади, и все они были одеты причудливо и пестро, а за — ними шел оркестр из семи музыкантов. В хвосте шествия появились еще клоуны, держа щиты, на которых сообщалось, что с согласия мисс Дженнифер Стэнфорд через два часа цирк даст бесплатное представление.

Когда за углом церкви скрылся последний из циркачей, в толпе зрителей воцарилась тишина.

— Пожалуй, мне пора приниматься за работу, — объявил один из наблюдавших за этой сценой.

— А что принято надевать в цирк? — спросила какая-то женщина.

— Риган, боюсь, когда ты уедешь, город погрузится в спячку.

Раздался смешок, который тут же оборвался — Риган повернулась к Бренди, и та спросила:

— Что, по-твоему, Тревис намерен сделать сейчас?

— Пронять меня с помощью Дженнифер, — ответила Риган. — Во всяком случае, полагаю, что таковы его планы. Пойдем, нам пора браться за дело. Закроем гостиницу, повесим табличку «Ушли в цирк», и все пойдут туда.

— Здорово придумано. Я соберу еду для нас и для половины населения; хоть Тревис отпустил нам так мало времени, мы все равно успеем как следует подготовиться.

И в самом деле, два часа промчались как одна минута, и Риган отправилась в фургоне, нагруженном приготовленной снедью, туда, где расположился цирк. Вокруг деревьев и врытых в землю шестов был натянут брезент, отгородивший просторное поле. Внутри были расставлены длинные деревянные скамейки, чем дальше от начала, тем выше, и почти все они уже были заняты горожанами. В центре розовые и оранжевые ленты, развеваясь на ветру, огораживали небольшую площадку.

— Где же нам сесть? — смеясь, спросила Бренди, заметив смущение Риган. — Идем. Не беспокойся, все будет хорошо.