Глава 26

Прошло больше часу, прежде чем они добрались до Центрального парка. Для начала Саманта и Майк поссорились — он хотел, чтобы она надела обтягивающие джинсы и майку на голое тело.

Ссора немного затянулась еще и потому, что Саманта предпочитала все, что угодно, появлению в парке под пристальным взором многочисленных родственников Майка.

Наконец добрались до места, и Майк указал пальцем:

— Вот они!

Саманте понадобилось какое-то время, чтобы осмыслить, что эта толпа людей, способная населить небольшое европейское государство, и есть его родственники. Их было не сто, их было все четыреста, а может, даже и пятьсот. Не раздумывая, Саманта круто повернулась и заспешила в сторону спасительной Пятой авеню. Майк поймал ее за руку. Всю дорогу от дома до парка он посмеивался над Самантой и явно получал от этой ситуации удовольствие. Но тут он понял, что она не шутит и в самом деле перепугана до смерти.

Взглянув на свою семью, на бессчетное количество детей, возившихся кругом, вообще на всю эту идиллию, он впервые подумал, что Саманта, возможно, и права; есть причины нервничать.

— Оставайся здесь, а я принесу тебе чего-нибудь расслабиться. — И Майк направился к родственникам.

— Майк! — сквозь зубы процедила Саманта. — Я пить не буду!

Однако он либо не слышал, либо сделал вид, что не слышит. Быстро прошел через кусты, чтобы Саманта постоянно могла его видеть, и подошел к сидящей на стуле под деревом женщине с грудным ребенком на руках. Майк о чем-то несколько минут говорил с ней, потом она кивнула, отняла дитя от груди и передала ему.

Саманте показалось крайне странным и то, что Майк зачем-то взял у кормящей матери ребенка, и то, что никто из окружающих до сих пор не сказал ему ни слова. Ведь это его родные, он не видел их по крайней мере месяца два, более того, они специально приехали сюда из Колорадо и штата Мэн ради того, чтобы встретиться с ним. Так почему же теперь они не обращают на него внимания?

А Майк уже стоял перед Самантой, протягивая ей спящего ребеночка, будто это был роскошный букет цветов. Саманта попятилась.

— Майк, я не знаю, как обращаться с детьми!

— О сексе ты тоже ничего не знала. Но ведь научилась! — улыбнулся Майк. — Возьми его.

Глядя на ребенка, она подумала, что никогда не видела ничего изумительнее, чем это розовое создание. Подбородочек у него был испачкан молоком, и Саманта осторожно вытерла его краешком пеленки.

— Ему нужно срыгнуть, — сообщил Майк и принялся разворачивать малыша. Она с острым интересом наблюдала, рассматривая пухленькие ручки и ножки, розовое тельце в памперсе и крошечной рубашонке… Неожиданно Майк, набросив пеленку на ее плечо, прижал ребенка к ней.

Сработали инстинкт и желание — Саманта взяла малыша на руки.

— Идеальное сочетание. — Майк наклонился и поцеловал ее в губы. — Теперь надави ему слегка на пузико и погладь по спинке, чтобы он срыгнул.

— Так?

— Отлично!

Когда младенец срыгнул, Саманта с такой гордостью посмотрела на Майка, — она свершила чудо! — что тот рассмеялся. Но она чувствовала, что он тоже ею гордится.

— А вот и дядя Майк, — раздался голос неподалеку. Саманта и Майк взглянули в ту сторону. На них смотрела красивая девочка лет восьми. Ее золотистые кудрявые волосы были уложены в безупречную прическу, на ней было прелестное белоснежное платье с вышитыми бутонами роз, белые чулки и туфельки.

— Ну, мисс Лиза, — обратился к ней Майк, — не ты ли королева бала? Откуда ты взяла такое красивое платье?

— От «Бергдоф», естественно, — самодовольно ответила девочка, — это единственный приличный магазин в Нью-Йорке.

— Не кажется ли тебе, что ты немного сноб?

Девочку это ничуть не смутило, она взглянула на своего дядю игривыми глазами и приподняла ножку.

— Зато туфли куплены в «Ламстоне», — заявила она, имея в виду известный магазин для людей среднего достатка.

Рассмеявшись, Майк схватил девочку и подбросил вверх, а затем ткнулся губами в ее шею, произведя громкий непристойный звук. Он стал сигналом «свистать всех наверх!». Детишки начали сбегаться со всех уголков парка. Они бежали по полянкам и горкам, выскакивали из-за каждого дерева и валуна — и все набросились на Майка. Один парнишка повис у него на ноге, сев на ботинок, девочки-близнецы оккупировали его вторую ногу. Лиза изо всех сил отбрыкивалась от других детей, пытающихся вскарабкаться на него.

— Я первая его нашла! — кричала она.

Скоро Майк стал похож на восточного божка, усыпанного детьми. Они висели у него на шее, их ноги обхватили его за талию и грудь; двое парнишек пытались раскачиваться на его левой руке, а на правой сидела Лиза.

Саманта весело смеялась, глядя, как Майк еле передвигает ноги, окруженный толпой кричащих, вопящих, смеющихся детей.

Когда подоспели еще четверо и обнаружили, что все «места» на Майке забиты, он скомандовал им:

— Приведите Сэм!

Саманту объял ужас при виде надвигающейся неистово вопящей лавины детей. Она попятилась — их суммарный вес явно превосходил ее собственный. Крепко прижимая к себе дитя, она выглядела, как мать, окруженная стаей волков.

Ее уже сбили с ног, но вдруг она почувствовала, как сильные руки подхватили ее и малыша. Придя в себя от шока, Саманта взглянула в глаза спасителя — это были глаза Майка, только старше.

— Иэн Таггерт, — представился спаситель. Он произнес это так, будто стоял перед нею в бальном зале, а не держал ее на руках посреди Центрального парка. — Отец Майка… А кто это у тебя здесь?!

— Я не знаю, — глядя на ребеночка, ответила Саманта.

— Ты собираешься его отдавать?

Она покраснела, сообразив, что до сих пор прижимает к себе младенца, словно кто-то хочет причинить ему вред, а она намерена стоять за него насмерть. Она не догадывалась, что именно этим навеки покорила сердце Таггерта-старшего. Иэну никогда особо не нравились девушки Майка, они вечно беспокоились, как бы не запачкать свою одежду. А вот Саманта — другое дело.

Тут подоспел Майк. Он передал матери ее младенца и подхватил на руки Саманту.

— Майкл Таггерт! Поставь меня! — возмущенно повторяла она, пока Майк нес ее к столику под взглядами всех собравшихся.

Началось знакомство. После первых двух десятков представленных ей людей Саманта уже даже не пыталась запомнить имена. Она была счастлива, когда попадались знакомые лица — Рейни, Блэр, Вики (которая умудрялась выглядеть элегантно даже в джинсах). Увидела наконец маму Майка — очень красивую женщину, и его сестру Джейн, которая декорировала ее квартиру. И еще обратила внимание на старшего брата — Фрэнка. Внешне он походил на всех остальных членов семьи, но выражение лица отличало его. Честные, открытые глаза Таггертов у Фрэнка были презрительно сощурены, изучая всех и вся, а нежные губы сжаты в узкую линию.

Когда Фрэнк, знакомясь, пожимал Саманте руку, он не заигрывал с ней, как другие братья, а оценивающе разглядывал и наконец заявил:

— Вы, конечно же, подпишете предварительный брачный контракт?

Майк, обняв Саманту за плечи, демонстративно отвел ее подальше от брата.

— В семье не без урода, а теперь перейдем к «сливкам» нашей семьи.

Пока они шли, Саманта успела задать несколько вопросов и узнала, что Фрэнк поставил себе целью стать миллиардером к сорока годам и, кажется, он ее достигнет. Саманте было смешно — Майк говорил о миллиардах и миллионах долларов, как другие говорят о десятках и сотнях.

Немного в стороне от шумной толпы под деревом сидела красивая молодая женщина лет двадцати. Казалось, она сошла с картинки из детской книги сказок — та самая принцесса, за которую готовы умереть храбрые рыцари, та, что почувствует горошину под десятком перин… На ней была длинная юбка в складку, газовая кофточка и шляпа с широкими полями, точно такая же, какую носила Скарлетт из «Унесенных ветром» на пикнике. На коленях она держала нарядно одетого, необычайно красивого ребеночка, как потом оказалось, сынишку одного из кузенов Майка. Рядом стояла изящная корзинка с томиком романтических новелл.

— Привет, Джилли, дорогая, — мягко поздоровался Майк. — Познакомьтесь, Саманта.

Женщины переглянулись, Майк извинился и, улыбаясь, ушел; он знал, что теперь Сэм приобрела в его многочисленной семье друга. А Саманта присела под деревом, и у них с Джилли начался разговор о прочитанных книгах. Вскоре к ним присоединились четверо детей; они не кричали, не визжали, никуда не лезли — просто сидели и слушали.

Потом одна за другой стали подходить женщины, они присаживались поболтать, и Саманта смогла перекинуться с каждой из них парой слов. Она с большим удовольствием поблагодарила Джейн за прекрасно отделанную квартиру, за великолепную мебель, за то, с каким вкусом подобраны цвета — вообще за то, как там все замечательно. Потом еще раз поблагодарила Вики за день, проведенный с нею в «Саксе», извинившись попутно за свою наивность.

Она чувствовала себя не в своей тарелке, разговаривая с миссис Таггерт, и когда та поинтересовалась, что Саманта думает о «ее» Майке, неожиданно для самой себя выпалила:

— У Майка нет недостатков, кроме того, что он постоянно врет, никогда не убирает за собой одежду, притворяется дурачком, когда чего-то не хочет делать, и абсолютно не замечает, что вся работа в его доме лежит на мне…

Пэт рассмеялась, с большим чувством сжала ладошку Саманты, сказав: «Добро пожаловать в нашу семью», и ушла играть со своими внуками.

Между знакомствами Саманта болтала с Джилли, точнее — рассказывала ей о Майке и Макси и обо всем, что произошло с ней самой с момента, как она попала в Нью-Йорк.

Через некоторое время, почувствовав себя увереннее, она покинула райский уголок Джилли и направилась к столикам. И тут, когда она разговаривала с молодой женщиной из семьи Монтгомери по имени Дуглас, у которой был очень приятный муж Риид и которая была уже на последних месяцах беременности, тут с Самантой произошло нечто такое, что она никогда в жизни не согласилась бы испытать еще раз.

Она только что взяла со стола оливку, и в это время откуда-то возникший Майк положил ей на плечо руку и поцеловал в щеку.

— Большое спасибо, что пришла сегодня, Сэм, родная…

Все было абсолютно пристойно и допустимо в такой обстановке, кроме одного: это был не Майк! Да, он был на него похож, на нем была одежда Майка, он был того же роста, но он был каким-то другим, у него был другой запах, он не так целовал…

— Отпусти меня! — сказала она, напрягшись в его объятиях.

— Кажется, никто не возражает, — хохотнул он, продолжая целовать ее шею.

Саманта очень старалась быть вежливой, но она не хотела, чтобы до нее дотрагивался чужой. Открыв рот, чтобы строго заявить это, она почувствовала, как рука этого человека сползает по ее спине все ниже и ниже. Ее охватила паника.

— Прекрати! — закричала она, вырываясь. — Немедленно прекрати… Пусти!

Ей уже было плевать, что вся семья Майка поразевала рты, глядя на эту сцену. Пускай думают, что хотят, мелькнуло у нее в голове.

— Уйди от меня… не прикасайся!

Выпустив Саманту, мужчина отошел, удивленно глядя на нее. И не только он. Все на нее смотрели, как на умалишенную.

И когда Саманта уже стала молиться, чтобы земля расступилась и поглотила ее, появился Майк, в большой компании родственников, с мячом в руке Саманта бросилась к нему.

Он крепко прижал ее к себе, но при этом так хохотал, что ей сразу стало ясно: он с самого начала знал об этом идиотском розыгрыше.

— Сэм, милая, знакомься — Кейн, мой брат-близнец.

Братья расплылись в улыбке, ожидая, что она тоже обрадуется и простит им их шуточку. Саманта не сомневалась, что они постоянно разыгрывали подобным образом своих девушек.

Но у Саманты не было настроения прощать. Она обернулась к Майку, ее глаза сверкали от гнева.

— Сделай одолжение, утопись в ближайшей луже! — резко бросила она, повернулась и пошла прочь.

Вся семья разразилась смехом.

Саманта уже почти скрылась из виду, когда Майк догнал ее.

— Сэм, сладкая моя… — начал он.

— Не смей со мной разговаривать, — отрезала она, а когда он протянул к ней руку, добавила: — И даже не думай дотронуться до меня.

И зашагала дальше; он — рядом.

— Почему ты так рассердилась?

— Я вылезаю из кожи, чтобы произвести на твоих родственников приятное впечатление, а ты… ты подсовываешь своего брата, который начинает грязно приставать, чтобы я выглядела идиоткой перед всеми. Это было унизительно! Ты не подумал, какие чувства я буду испытывать?

— Да брось ты, — улыбнулся Майк. — Никто нас не может различить. Я был уверен, что ты примешь Кейна за меня…

Саманта его долго и пристально разглядывала. Этой ночью Майк, видимо, растерял свои мозги.

— Сэм, Кейн и я — близнецы. У нас даже родинки и родимые пятна одинаковые.

Взгляд Саманты говорил: «Ну-ну. Что еще ты мне расскажешь?»

— Послушай, Майк, — подчеркнуто спокойно начала она. — Не говори ерунды. Твой брат совершенно нетакой, как ты. Если вы и близнецы, то не однояйцевые; возможно, даже одному из вас было девять месяцев при родах, а другому восемь.

Майк возмутился.

— Сэм, Кейн и я даже побеждали на конкурсах как самые похожие близнецы!

— Тогда те, кто занял второе место, наверное, имели разный цвет кожи. А теперь, если ты не против…

Больше она ничего не успела сказать — Майк схватил ее и начал целовать. И не отпускал, несмотря на все ее старания вырваться.

— Сэм, хорошая моя, я, честно, не хотел тебя поставить в неловкое положение, правда. Просто мы с Кейном с детства любили разыгрывать людей. Это стало своего рода посвящением в семью.

— И я его не прошла… — печально произнесла Саманта.

Майк рассмеялся.

— Ошибаешься! Ты прошла посвящение с блеском. Пошли же, вернемся к семье. Увидишь, какие у тебя отличные результаты.

Она позволила ему обнять себя за плечи и привести обратно, но, как только они подошли к столикам, сразу увидела Кейна, который разговаривал с матерью…

— Если этот твой брат еще раз дотронется до меня… предупреждаю, он будет жалеть об этом всю жизнь. — Майк поцеловал ее в щеку.

— Не беспокойся, я ему не позволю до тебя дотронуться!

В его голосе звучала гордость, и Саманта решила воздержаться от вопроса, который вертелся у нее на языке: почему он до сих пор не удосужился рассказать ей, что у него есть брат-близнец.

На сей раз Майк не наврал: семья в самом деле была довольна тем, как Саманта распознала Кейна. Кстати, она поняла, почему никто не обратил внимания на Майка, когда он появился, — они просто думали, что это Кейн. Ей очень хотелось сказать всем окружающим, что, если они не видят разницы между братьями, им следует обратиться к глазнику. Кейн вовсе даже и не был похож на Майка. Уж если на то пошло, он совсем обычный, непримечательный… Достаточно красив, это правда, но рот у него был вовсе не такой потрясающий, у него как-то не так завивались волосы, он совсем по-другому двигался, был чуть-чуть толстоват и не такой мускулистый, как Майк.

Весь остаток дня, до самого захода солнца, стал для Саманты сплошным испытанием. Все родственники, кроме родителей и Джилли, обращались к Майку, как к Кейну, и наоборот. Дважды Кейн пытался положить Саманте руку на плечо, причем один раз — когда стоял сзади… Черт возьми! Даже прикосновение было чужим.

Вечером, когда дети были уже сонными, а мужчины собрались в сторонке от женщин, чтобы поболтать, Саманте удалось наконец присесть и понаблюдать все это скопище людей со стороны. Носящих фамилию Таггерт здесь было несколько больше, чем Монтгомери, и за сегодняшний день она уже научилась их различать.

Мужчины Монтгомери весьма отличались от Таггертов как внешне, так и по складу характера. Все Таггерты были не меньше шести футов ростом, очень здоровые, крепкие и мускулистые. Когда мужчины собирались вместе, казалось, что проходит съезд тяжелоатлетов или многоборцев. От других мужчин они отличались тем, что все как один были замечательно красивы — большие глаза, пухлые губы, удивительно милые улыбки… Несмотря на их внушительный вид и обилие мышц, сразу можно было понять, что никто из них не способен обидеть даже муху.

Таггерты были те самые мужчины, кому женщина может без страха доверить свою судьбу; к кому всегда можно обратиться за помощью; кто, не задумываясь, бросится в горящий дом, ради спасения других рискуя собственной жизнью… Саманта прекрасно понимала, почему женщины, вышедшие замуж за мужчин из этой семьи, имеют так много детей. Она не сомневалась, что дело здесь не только в потрясающей сексуальной притягательности их мужей. Просто Таггерты очень любили своих детей и сохраняли трогательную близость к ним с самого рождения и вплоть до появления внуков. Они были не из тех мужчин, кто уходит по воскресеньям «пообщаться с друзьями». Глядя на них, Саманта думала: интересно, а ходят они вообще куда-нибудь без своих детей? Таггерты умели дарить любовь и ценили, когда любовь дарили им. Они не просто умели говорить о любви, а по-настоящему, истинно любили женщину — как в радости и веселье, так и в болезни, печали и скорби. Таггерты были из тех, на кого можно положиться. Такой мужчина всегда будет рядом в нужный момент.

Мужчины из семьи Монтгомери очень отличались от своих родственников. Они были более утонченные, тогда как Таггерты — более земные. Можно было не сомневаться, что Монтгомери сразу заметят, если кто-то перепутает Пуччини с Верди или намажет масло на хлеб рыбным ножом. Они всегда отличат запах поддельной «Шанели» от настоящей. Все Монтгомери без исключения были немногословны, замкнуты. Внешность у них была своеобразная: высокие (ростом они превосходили Таггертов), с красивыми, но резковатыми чертами лица, с ничего не выражающими глазами, рублеными скулами и подбородками, воинственно выпяченными вперед. И при этом неожиданно нежный рисунок рта. Саманте очень хотелось бы знать, смягчаются ли их лица, когда они влюбляются. А вообще, при всем том Монтгомери было очень легко представить поднимающими солдат в атаку или погибающими геройской смертью, обороняя своих людей или своих жен и детей, — смотря по обстоятельствам.

Саманта немного поразмышляла над тем, какую личную жизнь ведут Монтгомери. Интересно, они столь же воинственны в любви, сколь отважны на поле брани? И уж несомненно, они очень тщательно выбирают предмет своей любви. Смеются ли они когда-нибудь? Умеют ли плакать? Играют ли Монтгомери в мяч со своими сыновьями, разговаривают ли с дочерьми об их куклах Барби? Узнает ли она когда-нибудь ответы на эти вопросы? Она была уверена: Монтгомери позволят знать о себе лишь то, что пожелают.

— Ну и к какому же выводу ты пришла? — спросила Пэт Таггерт, присаживаясь рядом. Этим она дала понять, что наблюдает за Самантой и знает, о чем она размышляет. Может, в свое время, когда Пэт раздумывала над тем, выходить ли ей замуж за отца Майка, она вот так же сравнивала эти две родственные ветви…

— Я бы не возражала иметь роман с одним из Монтгомери, но замуж хотела бы выйти за одного из Таггертов, — сказала Саманта, но тут же пожалела, что произнесла это вслух.

Однако Пэт улыбнулась. Кажется, ей понравилась прямота ответа.

— Точно к такому же выводу пришла и я, правда, это было уже давным-давно.

Саманта, потупив взгляд, поглядела на свои руки.

— У вас не было… э…

— Нет. Однако я достаточно часто привожу старшего брата Рейни в пример Иэну.

Обе рассмеялись.

Уже начало темнеть, и все собрались уходить. Теперь Саманта осознала, что чувствует себя с этими людьми по-домашнему уютно. Она по-свойски болтала с женщинами, пока они все вместе убирали со столов — остатки предназначались для бездомных.

Майк подошел сзади и обнял Саманту за талию.

— Ну вот что, дамы… Сэм говорит, что в жизни не меняла ребенку памперс; так кто нам одолжит малыша на ночь?

— Я, — сразу откликнулась кузина из семьи Монтгомери.

— Я могу, — тут же прозвучал еще один голос.

— Майк, ты можешь взять моих двух мальчишек на любое время.

— Как насчет моих двойняшек? Уж лучше учиться на близнецах.

— Я использую только старомодные пеленки и английские булавки. Мне кажется, Майк, что Сэм следует потренироваться именно на пеленках.

Саманта стояла и растерянно моргала, удивляясь обилию предложений.

— Тебе решать, — обратился к ней Майк.

— Сколько можно взять детей? — спросила Саманта.

Такая ее реакция ввела семью Таггертов в замешательство. В отличие от многого другого к детям они относились очень серьезно. В семье Таггертов не было бездетных жен. Существовала даже своеобразная семейная шутка, которая всегда произносилась с гордостью, что от Таггерта забеременеет любая женщина, даже если врачи утверждают, что это невозможно. От них ухитрялись забеременеть даже те, что использовали гормональные противозачаточные средства и спирали. Один Таггерт сделал операцию, чтобы стать бесплодным, после того как его жена родила шестерых детей. Два года спустя его жена вновь оказалась беременной, и у него возникли сомнения по поводу ее верности. Оскорбленная супруга после рождения ребенка настояла на том, чтобы сделать анализ ДНК для выяснения отцовства. Результатом анализа явились мольбы супруга о прощении, а также нечто более материальное — новый дом и трехнедельная поездка в Париж, где жена целиком обновила свой гардероб. На вопрос Саманты ответил Майк: