Глава 11

— Проснись, — прошептала Эксия Тоду, вместе с Роджером расположившемуся под фургоном, в котором спала девушка. Она устроила себе постель на рулонах ткани, являвшихся частью их маскарада.

Тод заставил себя открыть глаза.

— Эксия, еще ночь. До утра далеко. Иди спать.

— Куда едут эти фургоны?

Сев, Тод посмотрел на длинную вереницу фургонов, медленно двигавшихся по дороге в нескольких ярдах от лагеря.

— Не знаю. Я никогда здесь не был. Иди спать.

— Если ты не ответишь мне, я спрошу у них. Это значило, что Эксия поднимет переполох, перебудит весь лагерь и до утра никто не сможет глаз сомкнуть.

— Думаю, что завтра в деревне ярмарка и купцы везут свой товар, — сдался Тод и лег.

Выпрямившись, Эксия устремила взгляд на фургоны. Ярмарка! Она всегда мечтала побывать на деревенской ярмарке. То, о чем Франческа говорила с таким пренебрежением, было истинной правдой: она действительно отсылала товары, производимые в поместье, в деревню на продажу, а после этого засыпала того, кто торговал на базаре, вопросами.

Эксия снова затрясла Тода.

— Вставай. Мы едем на ярмарку.

— Я… — начал было Тод, нахмурившись. Эксия знала, что тревожит его: он не хочет появляться на людях.

— Не мучайся. Ты не будешь высовываться из фургона, и никто тебя не увидит.

Тод медленно, превозмогая боль, вылез из-под фургона.

— Не делай этого. Он страшно рассердится.

— Он уже ненавидит меня — так какая разница?

— Эксия… — попытался остановить ее Тод.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Ты знаешь, что меня ждет. Думаешь, мой муж позволит мне когда-нибудь побывать на деревенской ярмарке? Если только не решит выставлять меня напоказ, как выставляют уродов. «Смотрите, наследница Мейденхолла!» — продекламировала она с таким видом, словно это было оскорбление.

Слова «выставлять» и «урод» заставили Тода согласиться.

— Но если он услышит и…

— Он ничего не услышит за грохотом фургонов. Ну, Тод, пожалуйста! Я не допущу, чтобы он помешал мне наслаждаться жизнью и свободой хотя бы во время путешествия. Может, он и услышит, но мы все равно должны попытаться.

Тод улыбнулся, что позволял себе делать только в обществе Эксии.

— Мы можем попытаться схватить момент за хвост, так? Поддавшись порыву, Эксия бросилась Тоду на шею и крепко обняла его.

— Спасибо тебе, я так благодарна.

Эксия, которая так спешила, что не обратила внимания на то, как ее объятия подействовали на Тода, залезла под фургон и принялась тормошить Роджера. Единственное, что занимало ее, — это поскорее ускользнуть из-под всевидящего ока Джеймса Монтгомери.

— Она сбежала! — еле слышно произнес Джеми. Он не позволял себе говорить громко, потому что в противном случае так бы гаркнул, что звезды посыпались бы с небес — до такой степени он был разгневан.

Только что выбравшийся из палатки Рис изумленно уставился на то место, где ночью стоял разрисованный фургон. В течение последних дней он неустанно любовался огнедышащим драконом и львом, которого Джеми, так и оставшийся почти обнаженным, вот-вот должен был сразить. При других обстоятельствах он бы забеспокоился и сразу бы подумал о похищении, но сейчас он был абсолютно уверен, что Эксия отправилась решать хозяйственные проблемы. «Интересно, — спросил он себя, зевая, — что вкусненького она привезет к ужину?»

— Куда же она его дела? — поинтересовался Томас, оглядываясь по сторонам с таким видом, будто ищет фургон, который из-за его размеров, естественно, нельзя было спрятать за валунами.

В отличие от остальных Джеми едва сдерживал себя.

— Как я посмотрю, никто из вас не считает, что нас обвели вокруг пальца.

— Она же с Тодом, — заметил Томас. — Он проследит, чтобы с ней ничего не случилось. У верен, она скоро вернется.

Джеми взглянул на друзей как на сумасшедших. Очевидно, они не полностью осознают, что ему поручено доставить наследницу к жениху и обеспечить ее безопасность в пути. Но эта… эта Эксия чинит ему препятствия на каждом шагу.

— Надо ее найти. — Повернувшись к горничной, которая раскладывала хлеб и сыр на столике перед палаткой Джеми, он сказал: — Разбуди свою хозяйку и…

Он замолчал на полуслове, так как из фургона неторопливо вылезла Франческа. «А она не столь уж красива по утрам», — промелькнуло у него в голове.

— Она украла фургон и сбежала, — обратился к Франческе Джеми, не считая нужным объяснять, кто «она». — Я должен найти ее и привезти назад.

Франческа не любила вставать рано, а еще больше она не любила, когда приходилось начинать день с проблем, которые создавала Эксия.

— Она взяла фургон, чтобы отправиться в деревню, — сказала Франческа, беря у горничной кружку с сидром.

Ее платье было помято, и она сердилась на Эксию за то, что та не проверила, как горничные в поместье упаковывали ее вещи.

Джеми был слишком занят тем, что седлал лошадь, и слишком сердит, чтобы слушать Франческу, но Рис и Томас, с аппетитом жевавшие сыр с хлебом, обратили внимание на ее слова.

— А почему вдруг ей захотелось ехать в деревню? — осведомился Томас.

— Чтобы подзаработать, естественно, — ответила Франческа. Мужчины устремили на нее вопросительные взгляды, и она недовольно поджала губы. Что она, сторож этой Эксии? Указав на людей, ехавших или шедших по дороге к деревне, она с сарказмом проговорила: — Сегодня там ярмарка, верно? Следовательно, деньги переходят из рук в руки? Если там можно на чем-то сделать деньги, значит, Эксия там. — Она, прищурившись, посмотрела на Джеми. — Я же сказала, что у нее сердце и душа жадного куп…

Она не закончила, потому что Джеми взлетел в седло и в клубах пыли понесся по дороге.

Направляясь к деревне, Джеми размышлял над заявлением Франчески и все не мог поверить ей. С чего бы это девушке, которая всю жизнь провела с наследницей Мейденхолла, ехать на ярмарку в деревню? Хотя он помнил замечание Тода о том, что Эксия умело обращается с деньгами, но все равно не мог допустить, что эта чертовка способна на нечто большее, кроме рисования. Как это возможно, если всю свою жизнь она провела взаперти?

Нет, поправил он себя, взаперти жизнь провела Франческа. А у Эксии есть отец и сестры, она долго жила с ними и сейчас каждый год навещает их.

Подъехав к окраине деревни, Джеми обратился к какому-то прохожему:

— Вы не видели фургон с?..

Он ошарашенно замолчал, когда другой прохожий указал на него пальцем и радостно закричал:

— Это он! Победитель дракона! Это он!

Заскрежетав зубами, Джеми тронул лошадь с места и шагом двинулся через успевшую собраться толпу. Очевидно, Эксия здесь, и люди уже видели картинки, нарисованные на стенках фургона.

Кажется, Эксия обладает сверхъестественной способностью унижать его. За двадцать восемь лет ни одна душа не посмела принизить его достоинство, а сейчас, после встречи с ней, его жизнь превратилась в фарс.

— Прямо-таки греческие трагедии, — буркнул Джеми и повернул лошадь на базарную площадь, где торговались, обменивались товаром и просто беседовали несколько сотен человек.

— Победитель дракона! — то и дело слышалось с разных сторон.

«Интересно, — подумал он, — как они узнали меня с царапинами на щеках и заплывшим глазом?»

В дальнем углу площади собралась огромная толпа, над которой возвышался разрисованный фургон. Джеми не поверил своим ушам, когда услышал голос Эксии, перекрывавший шум и гам. Как у такой маленькой женщины может быть такой громкий голос?

Объехав толпу и приблизившись к фургону сзади, он остался сидеть в седле, чтобы видеть, что происходит впереди.

Он купил этот фургон лишь для прикрытия, не задумываясь о том, для чего конкретно он предназначен. Тод сказал ему, что в подвале замка хранятся ткани, и Джеми решил использовать их для подтверждения придуманной им легенды. Теперь же он увидел, что фургон был построен именно для тех целей, для которых его сейчас использовала Эксия. Верхняя часть одной стенки — та, где Эксия нарисовала брюхо дракона, — была поднята и подперта двумя столбиками, упиравшимися в железные кольца, привинченные по бокам. На нижнюю часть стенки была установлена широкая доска, которая образовывала прилавок.

Девушка натянула отрез ткани между торцами фургона, и Джеми не сомневался, что за этой занавеской скрывается Тод. Сама же Эксия стояла за прилавком, а Роджер помогал ей, отмеряя и отрезая ткань в соответствии с ее указаниями.

Но больше всего Джеми озадачило, то, что вокруг фургона собралась толпа. Неужели они никогда прежде не видели торговца тканями? Или их привлек разрисованный фургон? Если так, то они просто стояли бы и глазели на него. Но они покупали! Причем с таким рвением, что Роджер и Тод едва успевали поворачиваться. Джеми знал, что ночью фургон почти до верха был набит рулонами, но, заглянув внутрь, он обнаружил, что ткани там почти не осталось. Зато появились огромная голова сыра, несколько мешков муки, задняя нога теленка и, если слух не обманул его, две курицы. Ему не удалось разглядеть все остальное, однако он не сомневался: в поле его зрения попала лишь малая часть того, что находилось в фургоне.

Джеми тронул лошадь, собираясь подъехать еще ближе, но голос Эксии заставил его остановиться:

— Мои предки были величайшими купцами на земле, — кричала она, хотя обращалась к человеку, стоявшему всего в нескольких футах от нее. — Уж лучше я выброшу свой товар, чем соглашусь на твое предложение. Видишь, как блестит ткань? Чешуя дракона — вот что придает ей блеск. Вы никогда не задумывались, что в старину происходило с драконами? Верно, их убивали рыцари, но мои предки сдирали с них шкуру и засаливали ее. В течение нескольких поколений они собирали ее, не зная, что с ней делать. И только моя бабушка — да будет благословенно ее имя! — придумала, как вплетать чешую в нить, а мой дедушка работал на огромных ткацких станках, на которых ткали это полотно. Ну, видите, как оно блестит на солнце? Драконова ткань! — еще громче закричала она. — Продается драконова ткань! Никогда не снашивается.

Джеми затряс головой, чтобы прочистить мозги от этого вздора. Драконова ткань? Никогда не снашивается?!

Он мгновенно вспомнил о рыцарских клятвах, когда-либо данных им. Как она смеет так нагло лгать? Как она смеет?..

Джеми не стал тратить время на размышления. Он пустил свою лошадь в толпу и остановился перед прилавком.

— Что?.. — начала было Эксия и застонала, увидев, кто именно перед ней. — Закрываемся, ребята. Дьявол пожрал солнце, — крикнула она Тоду и Роджеру, находившимся внутри фургона.

— Вылезай оттуда, — сквозь сжатые зубы процедил Джеми.

Стоявший возле лошади крестьянин с гусем под мышкой задрал голову и уставился на всадника.

— Победи… — Он замолчал на полуслове, потому что увидел выражение лица Джеми.

— Немедленно! — скомандовал тот. — Выбирайся из фургона. Роджер и Тод позаботятся о нем. Отвезите его в лагерь, — обратился он к мужчинам, которые, без сомнения, внимательно слушали его.

Роджер кивнул, а Эксия открыла дверь и спрыгнула на землю.

— Может кто-нибудь узнать у этого человека, на что он разозлился? — спросила она у толпы и, щурясь на солнце, огляделась по сторонам, избегая смотреть на Джеми.

— Или его просто оскорбляет тот факт, что я живу и дышу одним воздухом с ним?

Джеми, который и так стал притчей во языцех среди населения деревни и ее окрестностей благодаря своему полуобнаженному изображению на стенке фургона, не хотел еще сильнее усугублять свое положение и подвергаться насмешкам.

— Эй ты! — позвал он мускулистого крестьянина. — Подсади-ка ее на мою лошадь.

Он не собирался спешиваться, потому что не желал, чтобы толпа сравнивала его с портретом.

Лицо крестьянина залучилось счастьем, словно ему вручили ключи от королевства, и он, подхватив Эксию, уже приготовился усадить ее в седло перед Джеми, но внезапно ощутил прикосновение холодной стали к подбородку. Опустив глаза, он увидел в руках Джеми кинжал.

— Если хочешь сохранить пальцы, — процедил тот, — следи, за что они хватаются.

На лице крестьянина отразился страх, но толпе, чье воображение было взбудоражено появлением на ярмарке необычного фургона, очень нравилось, как развиваются события. Какой-то мужчина, стоявший далеко от Джеми, закричал:

— Победитель дракона!

И в следующую секунду его слова подхватила чуть ли не вся ярмарка:

— Победитель дракона! Победитель дракона! Победитель дракона!

Закатив глаза к небу, Джеми, с Эксией впереди себя, повернул лошадь и начал выбираться из толпы. Ему пришлось немало потрудиться, прежде чем он выехал на дорогу и направился к лагерю. Однако он не пустил лошадь в галоп, потому что решил попытаться — еще раз — вправить мозги этой смутьянке.

— Ты привлекаешь к нам внимание, — начал Джеми, не в силах дождаться, когда подыщет удобное местечко, чтобы спешиться и спокойно поговорить. — Какой смысл в нашем маскараде, если ты выставляешь нас напоказ перед всей деревней и делаешь предметом насмешек? — Эксия молчала. — Тебе нечего сказать? — возмутился он. — Ты не можешь объяснить свои действия? Ты хоть когда-нибудь думаешь, прежде чем что-то делаешь?

Эксия сидела в седле боком, привалившись к груди Джеми, а его руки, сжимавшие повод, поддерживали ее с обеих сторон. Ей было очень хорошо, но она не могла простить его за то, что он не узнал ее в Диане — или Диану в ней.

— Эксия, — строго позвал ее Джеми, — что ты можешь сказать в свое оправдание?

Эксия наклонилась в противоположную от него сторону.

— Лошадка, тебе не кажется, что кто-то что-то сказал? Нет? И мне нет. Наверное, это ветер шумит в ветвях. Джеми устало вздохнул.

— Когда я получил письмо от Перкина Мейденхолла, в котором он спрашивал, соглашусь ли я сопровождать его дочь в путешествии через всю Англию, то решил, что задание не стоит предложенных мне денег, — произнес он так, будто говорил с самим собой. — Теперь же я понял, что ошибался. Уж лучше бы я отлавливал преступников в горной Шотландии, чем имел дело с… с… — Как всегда, Джеми трудно было найти нужное определение, чтобы охарактеризовать Эксию. Он вдохнул полной грудью, чтобы успокоиться. — Эксия, — негромко продолжил он, ощутив ее тело и вспомнив, что она женщина. Он успел забыть об этом, считая ее исчадием ада, посланным, чтобы мучить его. — Ты не имела права брать фургон и исчезать. Вы с кузиной находитесь под моей защитой, поэтому я всегда должен знать, где вы и что делаете. Ты поняла меня?

Джеми ждал ответа, даже такого, который был бы обращен к лошади, но тщетно. Наконец он посмотрел на девушку и увидел, что та спит. Ее голова покоилась у него на плече, руки были сложены на коленях.

«Что тут удивительного», — подумал он. Она работает в два раза больше, чем кто-либо из их каравана. Нет, для него она ничего не делает, но изо всех сил старается для других. Вот и сейчас ему не придется покупать продукты на следующую неделю, потому что разрисованный фургон вез все необходимое. И лишь благодаря ей. «Возможно, — без особого энтузиазма признал Джеми, — Тод был прав, утверждая, что Эксия умеет обращаться с деньгами».

И все же он обязан отчитать ее за вопиющую ложь насчет «драконовой ткани».

В сотне ярдов впереди себя Джеми увидел лагерь. Без сомнения, все с нетерпением ждут его. Скоро в фургоне — Рис называл его «драконов фургон» — приедут Тод и Роджер, и надо будет трогаться в путь.

Джеми понимал, что ему следует ехать в лагерь, но вместо этого он, поддавшись необъяснимому порыву, свернул с дороги и двинулся вверх по склону холма в тень. раскидистого дуба. Спешившись, он осторожно взял Эксию на руки, расположился под деревом и устроил ее у себя на коленях.

Она спала почти час, свернувшись калачиком в его крепких объятиях. До настоящего момента он и не предполагал, что она такая миниатюрная. «Видимо, у нее очень сильный характер», — решил он, глядя на ее тонкие изящные ручки. Внезапно его охватило желание защитить ее. Он почему-то почувствовал себя именно таким, каким она изобразила его на стенке фургона.

Прижав к себе девушку, Джеми прислонился к стволу дерева и задремал.

Спустя несколько минут его резко разбудили. — Убери от меня свои мерзкие лапы! — завопила Эксия, пихнув его локтем под ребра. — Кто тебе дал право позволять себе такие вольности?

Джеми ошарашенно заморгал, не сразу сообразив, где он и что происходит. В последнее время замешательство стало для него нормальным состоянием. С той минуты, когда он перелез через стену и познакомился с необычной девушкой, в его жизни стали главенствовать беспорядок и путаница.

Эксия сердилась на Джеми — кажется, он не вызывал у нее никаких других эмоций, — но продолжала сидеть у него на коленях.

— Думаешь, я вторая Диана? — спросила она, приблизив свое лицо к его.

Будь на ее месте любая другая, он бы обязательно поцеловал ее, но Эксия отличалась от всех. Поэтому он бесцеремонно столкнул ее на землю, встал и направился к лошади.

Мысли Эксии лихорадочно заметались. Неужели он ласкает каждую женщину, с которой знакомится?

— Развратник! — крикнула она ему вслед, но без той злобы, которую предполагает подобное обвинение. — Я не… — начала она, поднявшись и отряхнувшись, но замолчала, увидев, что Джеми развернулся и идет к ней.

Подхватив Эксию на руки и прижав к груди с такой силой, что она едва не задохнулась, он отнес ее к лошади и, приподняв над крупом, убрал руки с ее талии. Девушка рухнула в кожаное седло и сильно ударилась. Услышав ее крик, он улыбнулся и устроился позади нее.

Едва лошадь тронулась с места, Эксия откинулась Джеми на грудь, чем снова вызвала у него улыбку. Она и сама улыбалась, хотя он не видел этого. На самом деле она вовсе не считала его развратником. Он действительно хотел поцеловать ее.

Прошло некоторое время, прежде чем девушка тихо произнесла:

— У меня целый набор всяких сыров. Там есть и брынза, которую ты так любишь.

— Вот как? — Джеми прилагал все усилия, чтобы его голос звучал спокойно, потому что внутри у него все ликовало. Впервые она сделала что-то специально для него. Но главное то, что она знает его вкусы! — Мейденхолл дал мне деньги на расходы, — решил он поддержать разговор, — но благодаря тому, что ты наторговала, мы сможем сэкономить.

Развернувшись, Эксия посмотрела ему в лицо.

— О Джеми, я с радостью помогу тебе экономить. Я с таким наслаждением сегодня покупала и продавала товар. Было так интересно, и… — Она опустила глаза. — И у меня это так хорошо получалось.

Джеми улыбнулся, глядя поверх ее головы.

— Ты была великолепна.

— Серьезно? Ты действительно так думаешь?

— Да. Ты была лучше всех. Ты так же талантлива в торговле, как в рисовании.

Глаза Эксии расширились от удивления.

— Но я вовсе не так хороша в рисовании. Уверена, ты видел рисунки и получше.

— Никогда, Ни разу в жизни.

К удовольствию Джеми, девушка несколько секунд беззвучно шевелила губами, не зная, что сказать. Наконец она несмело произнесла:

— Я заметила, что ты любишь миндаль, и хочу нафаршировать утку миндалем. Вот… — Она вынула из-за корсажа платья несколько веточек шалфея. — Я нашла его и решила, что он подойдет для соуса.

Взгляд Джеми излучал нежность.

— Я буду смаковать каждый кусочек, — тихо проговорил он.

Эксия не сразу сообразила, о чем говорит Джеми, а когда прияла, что он имеет в виду место, где хранился шалфей, зарделась. Отвернувшись, она вновь прижалась спиной к его груди.

— Можно, я помогу тебе с расходами? — уже перед самым лагерем спросила она. — Мне нравится быть полезной.

— Если хочешь, — согласился Джеми, — но только без вранья. Чтобы не было всяких таких «драконовых тканей, которые никогда не снашиваются». Ты не представляешь, как я перепугался сегодня утром, когда проснулся и не увидел тебя.

— Я думала, ты обрадуешься, — призналась Эксия. — Тебе было бы проще, если бы я упала в какую-нибудь яму и там осталась.

Джеми рассмеялся и сильнее обнял ее.

— Полагаю, я скучал бы по тебе, если бы ты пропала. Конечно, из-за тебя у меня одни неприятности, но я бы все равно скучал.

Эксия знала, что он не видит ее лица, и позволила себе широко улыбнуться.

— У меня есть репа и морковь, а еще огромный кусок масла. Ой, а еще у меня есть несколько крохотных луковичек. И можно набрать гусиный пух тебе на подушку.

— Вот было бы замечательно, — воскликнул Джеми. Они въехали в лагерь, и к ним уже спешил Рис, чтобы помочь Эксии спешиться. — Просто потрясающе.

Глава 12

Как только Франческа увидела Эксию, восседающую на лошади впереди Джеми, она сразу поняла, что отношения между этими двумя изменились. Этого и следовало ожидать, потому что Эксия, кажется, умеет найти подход к мужчине. Франческа предполагала, что секрет заключается в ее умении вкусно готовить.

«Они мужчины, а не боровы, которых откармливают к ярмарке, — не раз спорила она с Эксией. — На их месте я бы решила, что ты стремишься испортить им печень».

Глядя, как Эксия слезает с лошади Джеми, Франческа тяжело вздохнула. События складывались не так, как ей бы хотелось. Согласившись выдать себя за наследницу Мейденхолла, она предполагала, что будет путешествовать по стране, как королева, и всем станет известно, кто она. Мужчины будут проявлять к ней интерес, и она получит возможность выбрать себе мужа. Ей, конечно, пришлось бы до свадьбы поддерживать в своем избраннике уверенность в том, что она богатая наследница, и только потом открыть правду, однако она надеялась, что муж не бросит ее и полюбит за красоту. Франческа понимала: если она задалась целью сделать хорошую партию, то надо претворять свой план в жизнь сейчас, во время путешествия.

Эксии, в отличие от кузины, было известно, что ожидает ее в конце пути, однако, в обычной для себя манере, она отказывалась думать о грядущем замужестве, хотя, как догадывалась Франческа, в глубине души знала, что именно ей предстоит. Франческа же не представляла, каковы планы Перкина Мейденхолла в отношении нее самой. А вдруг у Болингброков ее встретит письмо, в котором Мейденхолл отказывается от ее услуг в качестве «компаньонки» Эксии? А вдруг ее отправят назад к «семье»? Отправят к тем, кого она всегда описывала Эксии как сонм ангелов, но кто в действительности изводил ее требованиями присылать из поместья Мейденхолла больше дорогих вещей, больше денег?

Франческа знала: Эксия считает, будто на свете нет ничего ужаснее ее «золотой клетки», лишь потому, что у нее мало жизненного опыта. С рождения ее от всего оберегали.

Кроме того, Франческа знала, что случается с женщинами, когда у них нет денег. Ее мать была очень красива, гораздо красивее нее самой. Отказавшись от брака с преуспевающим, но скучным банкиром, она вышла замуж по любви за чрезвычайно привлекательного бездельника, который не желал заниматься каким-нибудь делом более нескольких месяцев. Пять лет непрерывных беременностей лишили мать былой красоты.

Еще при жизни матери Франческа, одетая в изношенное и залатанное платье, не раз смотрела издали на роскошный дом банкира и спрашивала себя, как мать могла выйти за отца. Она разглядывала детей банкира, наряженных в чистые и отглаженные одежды, разглядывала их игрушки и клялась себе, что никогда не повторит ошибки матери. Если ей повезет и она унаследует красоту матери, то обязательно воспользуется ею.