Мальчуган отошел от мамы, торжественно приблизился к Джеймсу и протянул ему руку, которую Джеймс взял в свою.

– Рад познакомиться, – тихо произнес Джеймс.

Служанка внесла громоздкий поднос, на котором стоял большой чайник и три тарелочки с пирожными и печеньем. Завизжав от радости, мальчик схватил сразу три пирожных и затолкал в рот два.

– Ступайте и умойте его, – велела няне Темперанс, – и прекратите хныкать. Делли, с этого момента вы будете... – она замолчала и выразительно посмотрела на служанку.

Быстро поцеловав мальчика в щеку, обе служанки вывели ребенка из гостиной, закрыв за собой дверь.

– Прошу прощения, – сказала Темперанс, посмотрев на Джеймса.

Он изо всех сил старался прийти в себя, потому что, как только мальчик закричал «Мама!» и подбежал к Темперанс, его мир перевернулся.

– Вижу, ты до сих пор трудишься на благо своих заблудших овечек, – присев, произнес он как можно беззаботнее.

Всю его наглость как рукой сняло. Почему он не приехал раньше? Почему...

– У тебя хорошо идут дела, – сказал он, осматривая комнату.

– Да. Я... – она замолчала, передавая ему чашку с чаем. – А ты здесь для того, чтобы знать обо мне? Зачем ты приехал в Нью-Йорк?

«За тобой», – хотел ответить он, но гордость не позволила.

– По семейным делам, – буркнул он, поставил чашку, засунул руку в карман и вытащил маленькую коробочку. – Я привез тебе кое-что.

Темперанс взяла у него коробочку и сняла с нее ленту. Внутри, завернутая в ткань, лежала ракушка на колесиках. На ней стоял крошечный человечек, держа веревочку не толще волоска, которая крепилась спереди ракушки. Вещица была не только редкой, но и сделанной из золота.

– Ах, да, мама написала мне, что ты нашел сокровища, – сказала она, ставя красивую статуэтку на чайный столик. – Ты догадался, что нужно делать с колодами и трафаретом?

Джеймс криво усмехнулся.

– Не совсем так. Я швырнул кое-что в большое зеркало над камином в библиотеке. Когда зеркало упало, за ним оказалась глубокая дыра, в которой лежало все, что купила моя бабушка.

– Наверное, ты очень обрадовался, – сказала Темперанс, попивая чай и глядя на него. – А как твоей бабушке удалось положить все за зеркало?

– Ты всегда была умницей, – с улыбкой произнес он, но Темперанс не улыбнулась ему в ответ. – В спальной моей бабушки оказался потайной люк. Он был так хорошо спрятан, что мы бы никогда не нашли дверь, если бы сначала не обнаружили сокровище. А трафарет был простым ключом, а вовсе не устройством читающим рубашки карт.

– Каким интересным человеком, наверное, была твоя бабушка, – сказала Темперанс и посмотрела на часы на камине. – Я рада, что ты нашел сокровища. А как там в деревне?

– У всех все хорошо, – сказал Джеймс, ясно понимая, что она хочет, чтобы он поскорее ушел. – Грейс вышла замуж за человека, который привозил заготовки для шляп, они переехали в Эдинбург, а Элис уже ходит на курсы медицины.

– Чудесно, – сказала Темперанс, допивая свой чай.

– Я перенес могилу бабушки за ограду церкви.

– Рада это слышать. Представляю, как это было для тебя важно.

– А как ты? – тихо сказал Джеймс.

– Твой дядя выполнил свои обязательства, хотя мне не удалось справиться с условиями сделки – я не нашла тебе жену.

– Это не твоя вина.

– Ангус сказал то же самое. Когда я прекратила относиться к нему с ненавистью, то поняла, что он очень милый человек. Он разрешил мне жить в доме моего отца и открыл доступ к деньгам, оставленным мне отцом, но, конечно, под контролем. Дебора Мэдисон показала мне, что я работала на свою гордость, когда помогала людям, нуждающимся в помощи. Мне стыдно признаться в том, что раньше мне нравилось быть «знаменитостью». Мне нравилось, когда маленькие девочки просили у меня автограф. Мне нравилось... – она махнула рукой. – В общем, после знакомства с Маккэрнами, я подумала, что у меня, возможно, есть талант находить людям работу, поэтому я вернулась в Нью-Йорк и открыла кадровое агентство. Пусть другие мечтают попасть в историю, – закончила она, слегка улыбнувшись.

– Ты сказала, что твои деньги «под контролем». Под контролем твоего мужа? – спросил он и чуть не откусил себе язык.

Он не хотел об этом спрашивать. Даже когда он увидел мальчика и понял, что потерял Темперанс, ему хотелось сохранить спокойствие духа и не дать задеть свою гордость.

– Нет, – удивленно ответила Темперанс, – моим партнером стала Кенна, и она поддерживает связь с банковскими агентами Ангуса. Наши финансовые дела отлично контролируются.

– Кенна? – недоверчиво переспросил Джеймс, – Кенна Локвуд? Из деревни? Та, которая...

– Да, та самая. Мама уговорила Ангуса. «Хорошая женщина из Маккэрнов, которой не повезло в жизни», – так мама охарактеризовала Кенну.

Только сейчас он заметил ту искорку в Темперанс, которую он знал раньше. Ненавидела ли она его? Он готов поклясться, что заметил эту искорку в первую секунду их встречи.

– Итак, твоими деньгами распоряжается Кенна, – сказал он, – надеюсь, что у тебя надежный бухгалтер, который проверяет расходы.

Взгляд Темперанс на секунду вспыхнул.

– Кенна – мой партнер по бизнесу, – со злостью сказала она. – Мы втроем вместе с моим сыном живем наверху и вместе управляем агентством.

Она со звоном поставила чашку и посмотрела на него. На этот раз сомнений не было – она разъярена.

– Ты совсем не изменился, Джеймс Маккэрн. А знаешь ли ты, что сказала моя мама Ангусу, чтобы уговорить его дать Кенне работу? Она сказала, что честь имени Маккэрн должна быть сохранена после того, что ты сделал с этой женщиной, после того, как к ней отнеслись все деревенские!

Джеймс поднялся.

– Я этой чертовке ничего такого не делал! Еще давным-давно она обманом пыталась выйти за меня замуж, потому что ей нужны были деньги Маккэрнов! Она заслужила свое.

Темперанс тоже встала.

– И я тоже, вероятно, заслужила свое? После всего ужасного, что я принесла Маккэрнам, я тоже заслужила, чтобы меня обманули и управляли моими поступками, да?

– Тебя обманули?! – заорал он. – Ты плела интриги, пытаясь женить меня на... – он замолчал, сделал шаг назад и понизил голос. – Я приехал сюда сказать тебе, что прощаю тебя за унижение, но сейчас я...

– Прощаешь меня? – шепотом спросила она.

– Я вижу, что теряю время! – ответил он и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Он был настолько зол, что его трясло. Он приехал в Соединенные Штаты только для того, чтобы... Для чего?

Конечно, не для того, чтобы его опять унизили. Когда он вспоминал о тех минутах, о тех часах, затем месяцах после того, как она сбежала, опозорив его перед всей деревней, он...

Обернувшись, он посмотрел на захлопнутую дверь гостиной. В церкви она заявила ему, что если бы он просто попросил ее выйти за него замуж, она бы согласилась. А сейчас уже слишком поздно, потому, что она замужем и у нее ребенок. Она сказала, что помогает своим невезучим женщинам, что она счастлива. А он...

Джеймс глубоко вздохнул. С гордостью холодно спать. Он знал это слишком хорошо.

Распрямив плечи, он снова распахнул дверь и, войдя в гостиную, закрыл ее за собой. Темперанс все еще сидела на диване – он заметил, что она плакала. Она отвернулась, вытерла глаза и попыталась спрятать от него лицо.

– Мне нужно сказать тебе кое-что, – тихо сказал он.

– Все в порядке, – ответила Темперане, – ты уже все сказал.

– Нет. Зеркало в библиотеке я разбил в ярости. Я много чего перебил, с тех пор как ты уехала. И если я приехал в этот душный город и нацепил эти отвратительные колючие штаны, ты, черт побери, должна меня выслушать!

Темперанс в замешательстве посмотрела на него.

Заложив руки за спину, Джеймс начал прохаживаться взад-вперед.

– Уезжая, Грейс поделилась со мной своими размышлениями. Она сказала, что не может больше видеть, во что я превратился. Она сказала, что мое дурное настроение, моя угрюмость после того, как умерла моя первая жена и после того, как я расценил по-своему твой поступок у алтаря, были лишь предлогом, чтобы не слезать с горы и отказываться жить по-настоящему. Честно говоря, каждый в деревне поделился со мной своими мыслями.

Джеймс сделал паузу и посмотрел на стену напротив. Он вспомнил, какая апатия охватила всех, когда новое для всех шляпное дело прекратило существование в деревне.

Когда он заговорил снова, его голос стал тише.

– Кроме Грейс, уехали многие, сообщая мне, что не видят у деревни будущего.

Джеймс остановился и сел в кресло напротив Темперанс, но не поднял на нее глаз. Увидит ли он жалость в ее взгляде? Могущественный Маккэрн не смог спасти собственных людей.

– Колин отказался от своих прав. По его словам, он устал, что все родственники относятся к нему как к чудовищу, потому что он изредка играет в карты. Он сказал, что у него счастливая семья, что он любит своих детей и входит в совет директоров трех банков, а значит, пристрастие к азартным играм тщательно контролируется. Он сказал, что не хочет возлагать на себя ответственность за деревню и не хочет владеть ею.

Джеймс посмотрел на свои руки. Ему сложно было признаться в том, что он потерпел поражение, но, в то же время, его словно что-то отпустило внутри. Он вдруг почувствовал, что с его плеч сняли огромный груз.

Он взглянул на Темперанс, но не увидел жалости в ее глазах, а только интерес. Это подбодрило его.

– Я отправился к юристу и поговорил с ним насчет завещания. На это ушло пару лет, но, в конце концов, семеро человек засвидетельствовали, что однажды я женился по любви, а в завещании ничего не сказано, что делать, если жена умрет.

Джеймс слабо улыбнулся Темперанс.

– Так как Колин не хотел забирать деревню, все мои беседы с юристом привели в итоге к тому, что сейчас я законный владелец поместья и имею право завещать его своим потомкам.

– Рамси, – тихо сказала Темперанс.

– Да, Рамси.

Секунду Джеймс молчал, потом посмотрел на нее – его взгляд был прямым, и Темперанс поняла, что она смотрит ему прямо в сердце, куда он еще никому не позволял заглядывать.

– Все эти годы, – произнес он так тихо, что ей пришлось наклониться, чтобы лучше его расслышать, – я думал, что все проблемы Маккэрнов из-за денег. Если бы у меня было достаточно денег, я бы поднял землю и людей. Но когда ты сказала, что Маккэрны – посмешище для всей Шотландии, ты была права.

Темперанс хотела извиниться за свои прошлые слова, но он поднял руку, останавливая ее.

– Ты была права! Я стыдился истории с азартными играми в моей семье, стыдился, что поместье пришло в упадок. И Грейс была права: я прятался, не желая иметь с миром ничего общего.

Джеймс поднялся и снова начал расхаживать по комнате.

– Но я был доволен все эти годы, пока не встретил тебя, я был доволен тем, чем занимался, был доволен тем, что жил один. Но сейчас я понимаю, что занимался тяжелой ручной работой по четырнадцать часов в сутки, чтобы не думать.

Он остановился и посмотрел на нее.

– А потом появилась ты и разбудила нас всех. Ты смешила меня. Ты сделала так, что я начал искать общества женщины. Я не был одинок, пока не появилась ты, а теперь я страдаю от одиночества.

Джеймс снова сел в кресло и посмотрел на нее.

– Но я никогда тебе ничего не говорил. Я никогда тебе не говорил, что значили для меня обеды вместе с тобой. Сколько радости мне принесли часы, проведенные с тобой в пещере! Ты была такой щедрой и доброй к Маккэрнам, щедрее, чем я. Ты была добра к каждому. А мне не нужно было делать этого, потому что я сам Маккэрн. Ты правильно сделала, что уехала от меня. Ты должна была это сделать. Если бы ты осталась, я бы...

– Воспринял это как должное? – сказала она.

Джеймс улыбнулся.

– Тебе всегда удавалось рассмешить меня. Да, если бы ты тогда вышла за меня замуж, со временем я бы стал отвратительно с тобой обращаться. Мы не ценим то, что легко нам достается.

Он вздохнул, отвернулся и продолжил:

– Я приехал сегодня, чтобы... Чтобы сказать тебе, что я прощаю тебя, чтобы забрать тебя с собой. Но, похоже, я так ничего и не усвоил за эти годы... Мне ни разу не пришло в голову, что ты замужем, что у тебя есть ребенок. Я думал, что ты...

– Рыдаю по ночам без тебя, как ты без меня?

– Да, – с улыбкой ответил он и снова вздохнул.

Он проиграл. Из-за своей проклятой, неприкосновенной гордости он потерял все.

– Не могу в это поверить, но мне легче. Странно, но раньше мне казалось, что если я когда-нибудь унижусь, то тут же переломлюсь пополам, а вместо этого чувствую себя очень свободно.

Темперанс засмеялась.

– Мне кажется, в Шотландии нет поговорки, что исповедь облегчает душу.

– Да, в школе лордов мы этого не проходили, – ответил он и вытащил из кармана еще одну коробочку. – Я хочу тебе кое-что показать. У алтаря ты сказала, что хочешь кольцо и...

– Пожалуйста, Джеймс. Не надо...

– Но я хочу договорить. Да, я действительно, как ты выразилась, обманул тебя и играл с тобой, как с марионеткой, но я ведь не хотел причинить тебе боль. Как только я уйду отсюда, я обещаю тебе, что больше никогда тебя не потревожу, и мне хочется, чтобы ты не думала обо мне плохо.

Открыв коробочку, он взял золотое кольцо и протянул ей. Она поднесла кольцо к свету.

– В День свадьбы ты сказала, что если бы я подарил тебе кольцо, ты согласилась бы стать моей женой. Но я и собирался это сделать, и сделал это! Но я также хотел подарить тебе сокровища, поэтому ждал до последней минуты, чтобы понять, что знает Кенна.

Он протянул ей чек из ювелирного магазина. Он был датирован несколькими неделями раньше ее отъезда из деревни. На чеке было написано, что на кольце будет гравировка «Для Темперанс, с любовью, Джеймс».

Темперанс посмотрела на внутреннюю сторону колечка и увидела надпись «Для ТМ, с любовью, ДМ».

– Надпись слишком длинная, поэтому они сократили имена, – с улыбкой сказал Джеймс.

Темперанс отдала ему кольцо и взглянула на него.

Джеймс бросил взгляд на ее руки: на среднем пальце левой руки у нее было обручальное кольцо.

– Так кто же он?

– Кто «он»?

– Твой муж. Если вас познакомил мой дядя, я убью Ангуса.

Темперанс улыбнулась.

– Я говорю людям, что я вдова. На самом деле, я не думаю, что мне кто-нибудь верит, но ложь делает меня более человечной.

Джеймс не сводил с нее изумленного взгляда.

– А ребенок?

– Он твой! – весело ответила Темперанс, словно объявляла начало вечеринки.

– Что?!

– Мой сын – это твой сын! У меня плохо со счетом, а за те недели случилось столько, что я не сразу поняла, что у меня будет ребенок.

Джеймс некоторое время пытался осмыслить услышанное.

– У тебя нет мужа? – прошептал он.

– У меня нет мужа.

Джеймс дрожащими руками схватил кольцо и дважды чуть не уронил его, пока донес до Темперанс, затем он встал на колено и обхватил ее руки одной рукой.

– Я прошу тебя стать моей женой! Мы будем жить там, где ты пожелаешь. Можем здесь, в Нью-Йорке, чтобы ты не бросала бизнес. Я могу себе позволить купить тебе все, что ты захочешь, только не подумай, будто я тебя покупаю, но я...

Темперанс прижала палец к его губам.

– Я хочу вернуться в деревню. Я хочу, чтобы мой сын... наш сын! – вырос там, вместе со своим братом Рамси. А что касается бизнеса... Кенна прекрасно справится и без меня. Я ей не нужна.

– Ты нужна мне, – с мольбой ответил Джеймс, – ты всем нам нужна. Очень нужна.

– А ты нужен мне, – тихо ответила Темперанс, – и мы оба нужны нашему сыну, – она наклонилась, чтобы поцеловать его. – Хочешь познакомиться с нашим сыном? По-настоящему познакомиться?

Похоже было, что Джеймс вот-вот заплачет. Он поднялся, и Темперанс заметила перемену, произошедшую с ним. Он переступил через свою гордость, чтобы завоевать ее, а теперь она вернула ему его достоинство. Эти последние два года были для них очень сложными. Воспитывать одной ребенка непросто, и...

– Пойдем? – спросил он и протянул ей руку.

– Да! – ответила она и радостно вложила свои пальцы в его ладонь.

Notes