Глава двадцать первая

Три дня, подумала Темперанс. Осталось три дня до свадьбы Джеймса и Кенны. Темперанс еще никогда не работала так много, готовясь к торжеству. Цветы, еда, гости и еще миллион других мелочей...

Кенну не интересовало ничего, что касалось свадьбы, даже ее подвенечное платье. Джеймса тоже ничего не волновало. Насколько Темперанс знала, они даже почти не виделись. Джеймс постоянно пребывал на своей обожаемой горе, а Кенна... А Кенна, казалось, только и делала, что наводила беспорядок.

– Мне надоело за ней убирать, – сказала Эппи, скрестив руки на груди. – Что она ищет?

– Сокровище, – ответила Элис. – Все хотят сокровищ.

Темперанс всплеснула руками в отчаянии. Сейчас ее меньше всего тревожит сокровище. Если честно, она вообще пыталась поменьше волноваться насчет всего на свете. Она, по словам Грейс, «пряталась» в доме Маккэрна, не уходя больше прогуляться на гору, где могла встретиться с Джеймсом, не выходя в деревню, где могла услышать, как все счастливы, что к ним вернулась «одна из них».

Она попыталась сосредоточиться на одной мысли – ей нужно вернуться в Нью-Йорк, к своей работе. Она здесь многому научилась, и это поможет ей, когда она вернется в Америку.

– Я смогу помочь женщинам найти работу, вместо того чтобы заниматься благотворительностью. Лучшая помощь – научить их зарабатывать на жизнь, – сказала она Грейс, когда они просматривали список гостей и думали, где разместить людей.

– Мы будем без вас скучать, – тихо сказала Грейс.

Темперанс схватила следующий лист и посмотрела на него, но глаза у нее затуманились. Она вспомнила, как однажды пришла к Слепой Бренде домой, сидела в окружении дюжины детей и слушала рассказ о том, как миром правили великаны. Посередине повествования в комнату тихонько вошел Джеймс, сел у огня и закурил длинную глиняную трубку. Она еще ни разу не видела, чтобы он курил.

Сидя с двухлетней малышкой, уснувшей у нее на коленях, Темперанс подумала, что никогда не уедет от этих людей...

– Вы меня слышите? – спросила Грейс.

– Нет, – честно ответила Темперанс, – я думала о другом. Как вы думаете, она станет ему хорошей женой?

– Нет, – также честно ответила Грейс, – это свадьба не по любви. Она нужна, чтобы выполнить условия завещания, и для того, чтобы она стала уважаемым человеком. Они оба получат то, что хотят. А вы тоже получите то, что хотели?

– О, да, – быстро ответила Темперанс, – я хочу вернуться в Нью-Йорк и заниматься тем, чем я должна заниматься. Просто сейчас у меня небольшая... ностальгия, потому что мне понравилось здесь, и я уже начала привыкать к здешним людям, но как только я вернусь, у меня все наладится. Но я... я буду теперь многое делать по-другому...

– Приехала какая-то женщина! – закричала Элис, взбегая по лестнице. – И такая красивая!

– Скажи ей, что у Маккэрна уже есть невеста! – крикнула в ответ Темперанс.

Грейс улыбнулась.

– Но она приехала повидаться с вами! – ответила Элис, вбегая в комнату. —. Ее зовут Дебора Мэдисон, она из Америки.

Услышав это имя, Темперанс вышла из комнаты и остановилась у лестницы. Ее соперница... Эта женщина хотела забрать у Темперанс то, что она начала и создала. С этой женщиной Темперанс собиралась сразиться по возвращении в Нью-Йорк.

Дебора Мэдисон не была красивой, она была хорошенькой. Копна рыжих волос, вздернутый носик, веснушки, ротик, как у девочки. Такие женщины всегда выглядят на двадцать лет моложе, чем на самом деле. И мужчины всегда восторгаются именно такими. Мисс Мэдисон посмотрит на мужчину этими большими зелеными глазами, похлопает ресничками, и даже последний слабак почувствует себя силачом.

– Входите, – осторожно произнесла Темперанс.

– Значит, вы знаете, кто я, – сказала девушка, ибо иначе, чем девушкой, Темперанс ее назвать не могла.

Она почувствовала себя старухой рядом с ней. Но то, как Мэдисон произнесла слово «кто», заставило Темперанс насторожиться.

– Да, я о вас читала. Пройдем сюда и сядем, – предложила Темперанс, открывая дверь в гостиную, в которую редко заходили.

– Мне говорили, что вас отправили в ссылку, но это смешно, – произнесла Дебора, осматриваясь, вынимая булавки из шляпы и бросая их на круглый столик. – Моя шляпа не такая большая, как ваша, но ведь шляпы – не моя визитная карточка, – сказала она, глядя на Темперанс так, будто у них был общий секрет.

Темперанс, не отвечая, показала на глубокий диван, и Дебора села.

– Зачем меня попросили приехать?

– Кто попросил? – медленно спросила Темперанс.

– Я думала, вы. Знаете, вы были для меня героиней. Я, конечно, намерена вас превзойти, а сейчас, когда вы бросили все...

Дебора поднялась и начала прохаживаться по комнате.

– Ведь вы теперь живете здесь, в Шотландии? Тем лучше, я готова к соревнованию, но предупреждаю вас: чтобы получить свои деньги, вам придется попотеть.

– Простите, – наконец остановила ее Темперанс, – но я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. Соревноваться со мной за что?

Дебора остановилась и внимательно посмотрела на Темперанс, затем взяла свою сумку с дивана и открыла ее.

– Я надеюсь, вы не возражаете, если я закурю. Вилли – помните его? – он говорит, что когда куришь, выглядишь опытнее.

Она вытащила толстую, длинную сигарету и прикурила от спички. Однако Дебора тут же начала так кашлять, что затушила ее.

– К сигаретам нужно привыкать. Где я остановилась? Ах, да, соревнования. Дорогая, мы соревнуемся с вами за книги по истории.

– Да что вы говорите? А вы не могли бы мне объяснить все поподробнее?

Темперанс сложила руки на коленях и слушала, как дама, которую она видела впервые в жизни, рассказывала ей о женщинах, вошедших в историю. Дебора Мэдисон упомянула Жанну Д'Арк, Елизавету I, Екатерину Великую. Все, о чем она говорила, казалось хорошо отрепетированной речью. В заключение Дебора отметила, что собирается пополнить этот прославленный список своим именем.

В конце концов, Темперанс почувствовала себя ужасно глупо. Прежде всего, она не могла понять, кто вызвал эту женщину и что она от нее хочет. Темперанс уже успела заметить, что мисс Мэдисон ничего не делает просто так, она очень амбициозная молодая женщина.

– Если не возражаете, я позаимствую у вас кое-какие идеи. У вас будут ваши шляпы, а у меня... На самом деле, я еще не придумала, что станет моей визитной карточкой, но это будет что-то вроде ваших шляп, чтобы люди замечали и помнили меня.

– Я носила шляпу, стараясь обратить внимание людей на то, что я пытаюсь помочь, – мягко ответила Темперанс, но сквозь зубы:

Эта девушка не выведет ее из себя!

– Да, да, конечно, – быстро ответила Дебора, – помочь всем нуждающимся женщинам. Знаю. Проституткам, наркоманам, незаконнорожденным детям.

– Да, – твердо ответила Темперанс, – они все люди, и им нужна....

– Ванная, – закончила Дебора и рассмеялась своей шутке, – да, я знаю, что поначалу вы проводили с ними очень много времени, но ведь вы тогда только начинали и по-другому не могли, а позже вы научились иметь дело с мэром и губернатором – с важными людьми. Вилли говорит, что я должна сосредоточиться на президенте, должна попробовать и заставить его сделать для меня свою нишу. Еще он сказал – вы сейчас упадете – вы ведь помните, какой Вилли забавный? Он сказал, что я должна заставить президента сформировать Дом проституции и посадить меня туда директором.

Темперанс пожала плечами. Она не запомнила Вилли как веселого малого. Он постоянно досаждал ей.

– В любом случае, – сказала Дебора, – меня просили приехать, и вот я здесь.

– Но кто и зачем?

– Понятия не имею! Ко мне пришел юрист и передал мне билеты на первый же пароход. Он сказал, что мне нужно срочно ехать в Эдинбург. У меня ушло на вояж четыре долгих дня, чтобы все обдумать, и я подумала, что, возможно, вместо соревнования нам лучше объединиться. Я буду выступать перед камерами, а...

– А я буду старой клячей на заднем плане, которая выполняет всю остальную работу, – улыбнувшись, сказала Темперанс.

Дебора засмеялась.

– Вилли говорил, что у вас потрясающее чувство юмора, и он был прав.

Темперанс подумала, что на сегодня с нее более чем достаточно, и поднялась.

– Мне было очень приятно познакомиться с вами, и я надеюсь, что вы сможете присутствовать на свадьбе Джеймса Маккэрна и Кенны Локвуд. И хотя мне очень хочется пригласить вас остаться здесь, я не могу этого сделать, потому что у нас нет мест.

Дебора встала, осматриваясь.

– Ничего страшного. Я все равно боюсь клопов. А в стоимость билета входит проживание в хорошем отеле в Эдинбурге, поэтому я сегодня же уеду туда, а с утра у меня обратный рейс. Вы мне понравились. Вы немного говорите и кажетесь умной, думаю, у нас получится вместе попасть в историю.

– Несомненно, – произнесла Темпе-ране, открывая дверь для молодой женщины.

Оставшись в гостиной, она проводила Дебору взглядом. Некоторое время она не шевелилась, спиной опершись на дверь. Но внезапно она громко всхлипнула. Джеймс! – подумала она. Всю жизнь ее окружали женщины, наверху была Грейс, но Темперанс не хотела с ней разговаривать. Сейчас единственный человек, который ей нужен – Джеймс.

С глазами, мутными от слез, она повернулась и побежала вниз, через кухню, затем через постоялый двор к горе. Она была уже на полпути, когда увидела, что Джеймс спускается вниз.

– Я слышал, что к вам приехали из Америки, – сказал он, – и мне было интересно, кто... Что это? – спросил он, когда она кинулась к нему в объятия. – Девочка моя, вы плачете? – спросил он мягко, гладя ее волосы.

– Да! – выпалила она. – Я только что видела саму себя и возненавидела! Да-да, возненавидела себя!

– Вы о морщинках? Лично мне они нравятся.

– Нет! – она отстранилась от него и увидела, что он ее дразнит.

И тогда она разрыдалась по-настоящему. Наверное, это были эмоции, сдерживаемые за последние недели, но слезы лились потоками. Джеймс увидел, что дело серьезное, поднял ее и унес с тропинки на маленькую полянку, скрытую от глаз, где над ними свисало дерево, и небольшой ручеек скатывался вниз маленьким водопадом.

Джеймс аккуратно поставил ее на землю, вытащил из своей меховой сумки носовой платок, опустил его в воду и принялся вытирать ей лицо. Но когда она опять начала всхлипывать, он сел рядом, устроив ее голову на своем плече. Некоторое время он просто держал ее, а когда всхлипы потихоньку сошли на нет, повернул к себе ее лицо и внимательно заглянул в глаза.

– А теперь рассказывайте, что произошло.

– Мама, – сказала Темперанс и икнула.

Джеймс зачерпнул воды из ручья и протянул ей. Взяв его руки в свои, она попила из его ладоней, а потом попыталась сесть ровно. Она взяла у него носовой платок и вытерла глаза.

– Моя мама написала одной женщине с просьбой приехать ко мне. По крайней мере, я думаю, что это сделала мама.

– Какой женщине?

– Которая хочет занять мое место в Нью-Йорке.

– Но кто займет ваше место, если вы возвращаетесь и занимаете свое собственное? В чем проблема?

– Проблема во мне, – сказала она, поднимая на него свои красные глаза и опухший нос, – это я. Я видела себя. Она – это я!

Джеймс отвел прядь ее волос с лица.

– Это не самое страшное...

– Вы не понимаете, – сказала Темперане, отодвигаясь от него.

Она опустила носовой платок в ледяной горный источник и прижала к лицу. Теперь, успокоившись, она могла лучше соображать. Почему она кинулась к нему? Почему не к Грейс? Зачем вообще бежать к кому-то, если плачешь? Что случилось с той здравомыслящей женщиной, которой она когда-то была? Но ведь ту, которой она была раньше, не назовешь иначе, чем проблемой...

Повернувшись к Джеймсу, Темперанс вздохнула.

– Ее зовут Дебора Мэдисон, она именно такая, какой я была раньше. Неужели я была такой? Неужели люди видели меня именно такой? Она ужасная! Отвратительная! Так уверена в себе, такая самодостаточная. И я такой же сноб, как и она.

Джеймс придвинул ее к себе, чтобы она спиной упиралась ему в грудь.

– Вы не сноб. Вы приехали сюда и отмыли дом собственными руками.

– Я сделала это только потому, что никто бы этого не сделал.

Джеймс засмеялся.

– Если один ничем не занимается, нет никаких гарантий, что придет другой и сделает все, – сказал он. – Я вам рассказывал когда-нибудь, какой ленивой была моя жена? Она жила в грязи, потому что ей было лень убрать. Некоторые чувствуют себя виноватыми, если ленятся, но только не моя жена. Когда она роняла булавки, она звала Эппи, чтобы та подняла их.

– Вы выдумываете, – ответила Темперанс, но улыбнулась, уткнувшись лицом в его грудь.

Ее еще никогда не утешал мужчина, и это было... в общем, очень приятно. И ей, наверное, не хочется уезжать из деревни. Может быть...

– Эта Дебора Мэдисон может выполнять мою работу в Нью-Йорке, – сказала Темперанс. – Там без меня обойдутся, но не здесь.

Она почувствовала, что Джеймс напрягся при этих словах, но ничего не сказал.

– Иногда, – осторожно продолжила она, – мне кажется, что здесь я больше получаю взамен. Мне кажется, что здесь у меня появились настоящие друзья, а в Нью-Йорке их не было. Я точно так же, как эта Дебора, без конца повторяла, что помогаю людям. Но разве это была помощь? Я уехала, но моя работа не прекратилась, поэтому я не уверена, что они действительно нуждаются во мне.

Джеймс смотрел куда-то вдаль, поверх ее головы. Темперанс знала, что сказала уже достаточно. Она не собиралась умолять его ответить и произнести хотя бы слово. Ее гордость не позволяла просить его о том, чтобы он предложил ей остаться у Маккэрнов и не уезжать в Нью-Йорк!

Они сидели молча. В конце концов, Джеймс спросил:

– А что сейчас делает Кенна?

Сердце Темперанс застучало в два раза быстрее. Пойдет ли он сейчас к ней сказать, что свадьба отменяется, потому что он безумно любит Темперанс? И неужели именно этого хочет Темперанс?

– Нам кажется, она разбирает дом по кирпичику в поисках сокровища, – ответила она с улыбкой.

– Знаю, – сказал он, – возможно, ей известно то, что неизвестно нам.

Прошло несколько секунд, и Темперанс поняла, что, несмотря на их взаимопонимание, они сейчас на разных планетах. И он не собирается предлагать ей остаться...

– Простите, что потревожила вас, – сказала она холодно и медленно поднялась.

– Темперанс, я... – начал он, глядя на нее снизу вверх.

– Вы хотите мне что-то сказать?

– Только то, что... Нет, я пока ничего не могу сказать. Пока не могу.

– Понятно, – сказала она, ничего не поняв. – Я остаюсь здесь, – она постаралась, чтобы ее голос звучал, как ни в чем не бывало, – до вашей... свадьбы, а затем уезжаю в Нью-Йорк.

Джеймс опять промолчал, и Темперанс пошла вниз.

Как только она ушла, Джеймс ударил кулаком в ладонь. То, что он сделал, было практически невозможно, но он сделал это. Он слишком хорошо знал Кенну, знал, что просто так она бы не приехала, понял: ей что-то известно. Это «что-то» приведет ее к сокровищам Маккэрна. Сделай Джеймс сейчас хотя бы шаг, после которого Кенна поймет, что ей не удастся наложить свои хорошенькие маленькие лапки на сокровища, она тут же прекратит поиски. А что остановит ее быстрее чем объявление о помолвке Джеймса Маккэрна и Темперанс О'Нил?

– Ровно три дня, любимая, – пробормотал Джеймс, – осталось ровно три дня.

Глава двадцать вторая

Наутро свадьбы Темперанс тошнило от...

Она не знала, от чего. С одной стороны, она думала, что полюбила Джеймса Маккэрна раз и навсегда и хочет остаться в деревне. Но с другой стороны, ей хотелось уехать в Нью-Йорк и доказать, что она может работать лучше, чем работала раньше. На этот раз у нее будет индивидуальный подход. Она теперь будет знакомиться со всеми женщинами, которым помогала.

– Я начинала правильно, – говорила она Грейс, когда они переносили цветы в церковь. – Я хотела помочь женщинам, у которых нет средств к существованию. Но где-то на пути к цели я стала... положите их туда, – сказала она одному из помощников цветочника, – я почему-то превратилась в...

– В лицемерную педантичную даму?

– Да, – ответила Темперанс, замирая с букетом лилий в руках.

– Я так не считаю, – ответила Грейс, – возможно, у вас были какие-то абсурдные представления о том, что женщины и мужчины могут сдерживать свои естественные потребности, но я никогда не считала вас педантичной дамой.

– Спасибо, – прошептала Темперанс. Всю жизнь она гордилась тем, что всегда знала, как справиться с любой возникшей перед ней проблемой. Мама говорила, что Темперанс и ее отец никогда не колебались.

– Это, наверное, очень хорошо, когда всегда знаешь точно, что предпринять, – повторяла Мелани О'Нил, – но, дорогая моя, в отличие от тебя и от твоего отца, я простая смертная и не могу решить, какое платье надеть с утра, а еще меньше я имею представление о том, что мне нужно успеть сделать в ближайшие десять лет.

А. сейчас, за короткий период пребывания в деревне Маккэрнов, казалось, все устои Темперанс поколеблены. Впервые она не знала, как поступать.

Она ждала, что Джеймс поведет себя как герой романа и не даст ей уехать. Она хотела, чтобы он объявил, что полюбил ее на веки вечные, чтобы она не смела никогда уезжать из деревни и выходила за него замуж. Темперанс уже представляла, как живет в этом большом каменном доме и рожает детей, которые, вырастая, ходят в кильтах и играют на волынках.

Одновременно ей хотелось убежать отсюда и больше никогда не возвращаться.

Она вспоминала, что в Нью-Йорке всегда была уверена, что все делает правильно, что идет к своей великой цели, которая (в этом тоже она была уверена) изменит жизнь на Земле.

– Все женщины страдают таким раздвоением? – спросила она вчера у Грейс.

– Нет, – сонно ответила Грейс, – большинство женщин отлично знают, что их ждет: муж и много детей. Если повезет, муж будет хорошим, будет содержать семью и проживет долгую жизнь. Если не повезет, он будет напиваться и избивать ее. Или умрет.

– Но когда я жила в Нью-Йорке, мне казалось, что я предоставляю женщинам выбор.

– Нет, вы просто предоставляли им жилье, когда от них уходили мужчины, – зевнув, ответила Грейс. – Вы были домовладелицей.

Темперанс откинулась на спинку стула, изумленно глядя на Грейс, потому что Грейс свела все ее годы благотворительности к одному-единственному слову «домовладелица».

– Неужели я больше никем не была? – прошептала Темперанс.

Грейс ей слабо улыбнулась.

– Откуда я знаю? Мы тогда не были знакомы. Я знаю только то, что вы мне рассказывали. Но мне кажется, что для деревни вы сделали больше. Вы дали женщинам возможность поддерживать себя. Когда-нибудь я смогу купить себе дом, даже если в моей жизни больше не будет мужчины, и Элис сможет учиться. А сейчас, если вы не возражаете, я посплю. Завтра будет сложный день.

– Да, – ответила Темперанс, поднялась и пошла к себе.

Завтра будет сложный день, ее последний шанс. Завтра ей нужно будет сделать что-то, или она потеряет... «Что? – спрашивала она себя. – Что она потеряет?» Ведь Маккэрн не умолял ее выйти за него замуж. Три дня назад она намекнула ему, что если он попросит, она останется здесь. Но Джеймс не понял намека. Он ответил, что собирается жениться на Кенне, поэтому все кончено.

За три дня перед свадьбой Темперанс только и делала, что работала. Начали съезжаться родственники Джеймса, и Темперанс нужно было всех их удобно разместить. Она извинялась за состояние комнат, но они только усмехались. Они все прекрасно знали доходы главы клана Маккэрн.

Трижды Темперанс пыталась поговорить с Кенной о приближающемся бракосочетании, но у той никак не находилось времени.

– Она еще ничего не нашла, – дважды в день сообщала Эппи.

– Почему она хотя бы не попытается вести себя учтиво? – раздраженно спросила Темперанс.

На кухне было много народу, но никто не ответил ей. Рамси, как всегда, держал в руках бутылочку для ягненка. Он взглянул на Темперанс и сказал:

– Возможно, она надеется найти сокровище до свадьбы, и тогда ей не нужно будет выходить замуж за моего отца.

Темперанс несколько минут ошарашенно смотрела на Рамси.

– Отец? Джеймс Маккэрн твой отец? – Да, – ответил он. – А вам никто не говорил?

– Нет, – выдохнула Темперанс. – Никто и никогда.

Темперанс нашла Джеймса на горе. Впервые он был увлечен не овцами, а сидел, прислонившись к каменной стене домика, и курил трубку.

– Я видел вас, – сказал он. – Вы обратили внимание, что когда вы впервые поднялись сюда, то еле дышали, а сейчас поднимаетесь вприпрыжку?

Подбоченясь, она посмотрела на него.

– Почему вы не сказали мне, что Рамси ваш сын?

Джеймс несколько секунд смотрел на нее.

– Это не тайна. А почему вы не знали?

– Это не ответ. Кто его мать?

– Девушка, с которой я познакомился в Лондоне. Очень давно, – он вынул трубку изо рта, посмотрел на Темперанс и снова закурил. – А в чем это вы всявыгваздались?

Темперанс даже не взглянула на себя.

– В муке и в крови. Я была на кухне. Вы расскажете мне о мальчике или нет?

– Рассказывать нечего.

– А вы подумали о его будущем? Он унаследует титул, землю? Вы уделяете ему внимание? Нечасто, если посмотреть на то, в каких условиях он живет. Я думала, что он конюх!

– Очень почетная профессия, если хотите знать мое мнение.

Темперанс выразительно посмотрела на него.

– Ладно, – вздохнул Джеймс, – почему всех американских женщин так заботят деньги? Вы знаете, что наши деревенские женщины зарабатывают отныне больше мужчин? На прошлой неделе Лилиас сказала Хэмишу, что не даст ему его ежевечернюю порцию, потому что продает весь ликер, который производит. А Слепая Бренда...

– Вы не ответили на мой вопрос.

– Нет, я ничего этого не делал, если вам нужно непременно знать. С этой девушкой я провел одну ночь, я даже толком не знал ее. Через два года ко мне приехала ее мать и сказала, что ее дочь умерла от чахотки, а потом всучила мне костлявого младенца. Я привез его сюда. А что до остального, то все унаследует мой законный сын, если он вообще родится.

Он посмотрел на ее талию.

– Завтра вы женитесь на Кенне, не забыли еще?

– Да, и где она теперь ищет? Под крышей?

Темперанс в отчаянии махнула рукой на весь его клан и на него самого, развернулась и пошла вниз.

А сегодня она расставляла цветы в церкви и пыталась вообще ни о чем не думать. В это время завтра все уже будет кончено, она спокойно вернется в Нью-Йорк и... и...