– Нет! – прикрикнула Лиана на Габи и Джойс. – Ставьте это не туда, а вон туда! Не туда, я сказала!
      При первой же возможности Джойс улизнула из солярия, но Габи решила остаться. Она смотрела на затылок Лианы, покусывая кончик языка. За две недели, минувшие после ужасного ужина, когда леди Лиана предстала перед мужем в маске из монет, Габи исчерпала весь запас своего красноречия. Чтобы она ни говорила, леди отвечала одно: «Он получил то, чего хотел».
      Лорд Роган вел себя еще хуже. Габи упросила Бодуэна поговорить с господином, но тот едва не проткнул Бодуэна пикой насквозь.
      Из-за ссоры между господином и госпожой весь замок и деревня пришли в упадок. Пекари отказывались поставлять в замок свежий хлеб, потому что Роган не платил им денег. Лиана забросила хозяйство. Хлеб опять стал несъедобным. Двор покрылся слоем навоза, который никто не убирал. Крестьяне голодали. В обмелевшем рве валялись скелеты коров. Раньше все это считалось нормальным, и никто не жаловался. Зато теперь обитатели замка постоянно ныли из-за вшей, блох и грязи. Они жаловались, что Роган совсем озверел, что леди Лиана не выполняет своих обязанностей (никто уже не помнил, какой отпор ее усилия навести порядок встретили на первых порах).
      Через две недели не осталось ни одного человека в десятимильной округе, кто не страдал бы из-за ссоры лорда и леди.
      – Миледи, – начала Габи.
      – Мне нечего тебе сказать, – оборвала ее Лиана. За минувшие дни она нисколько не смягчилась. Как старалась она угодить мужу, быть ему образцовой женой, а он – он оскорбил ее и унизил перед всеми слугами. Конечно, он писаный красавец и, должно быть, считает, что обычных людей щадить нечего. Но ничего, если она кажется ему такой уродиной, пусть обходится без ее общества.
      – Я всего лишь хотела сказать, что вас приглашает леди Иоланта.
      Лиана вскинула голову.
      – Сиверн своего добился. Он победил, сделал Рогана таким же, как прежде. Не вижу смысла общаться с любовницей Сиверна.
      Габи улыбнулась.
      – Поговаривают, что лорд Сиверн и его.., леди Иоланта тоже ссорятся. Может быть, она хочет заключить с вами союз.
      Лиане не терпелось с кем-нибудь поговорить. Габи для этого не годилась – она призывала простить Рогана, даже пойти к нему самой и извиниться. Но Лиана была уверена, что муж ее отвергнет. Разве может такая уродина, как она, чем-нибудь его заинтересовать? Да и Иоланте, этой божественной красавице, не дано понять горести Лианы.
      – Скажи ей, что я не могу прийти, – ответила она.
      – Но, миледи, она приглашает вас в свои покои. До сих пор она никого туда не пускала.
      – Ax вот как? Это я еще должна к ней идти? Я хозяйка замка, должна навещать замужнюю любовницу моего деверя? Скажи, что я не приду.
      Габи вышла, а Диана уставилась на гобелен. Какая наглость! Но в ее возмущении сквозило и любопытство. Интересно, что ей хочет сказать прекрасная Иоланта.
      В течение последующих трех дней приглашение трижды возобновлялось, и трижды было отвергнуто. На четвертый день Лиана выглянула в окно и увидела, что там разгуливает одна из Дней недели.
      Лиана обернулась к Джойс.
      – Принеси мое красное парчовое платье, с золотой нижней юбкой. Я отправляюсь с визитом.
      Через час Лиана была разодета в пух и прах. Она спустилась вниз, пересекла двор и поднялась по лестнице в покои Иоланты. Обитатели замка пялились на нее во все глаза, но Лиана смотрела прямо перед собой и ни на кого не обращала внимания.
      Когда служанка открыла перед ней двери. Лиана чуть не ахнула от неожиданности. Никогда еще она не видела такой роскоши: повсюду стояла золотая и серебряная посуда, на полу лежали настоящие ковры – ворсистые, яркие и узорчатые. Стены украшали шелковые гобелены тонкой работы – какой-нибудь цветочек размером с наперсток был соткан по меньшей мере из дюжины разных цветов. Даже потолок был расписан пасторальными сценами, а окна представляли собой цветные витражи, сверкавшие на солнце подобно драгоценным камням.
      Повсюду были расставлены резные кресла с мягкими подушками, ткацкие рамы для гобеленов, роскошные ларцы, инкрустированные слоновой костью. Кругом ни одной дешевой или простой вещицы.
      – Добро пожаловать, – сказала Иоланта. Она была в серебряном платье и казалась главной драгоценностью в этой роскошной комнате.
      – Я… – Лиана никак не могла прийти в себя. – Вы.., хотели мне что-то сказать?
      Вообще-то Лиана намеревалась сказать этой женщине, что ее поведение безнравственно и что ей суждено будет гореть в геенне огненной за то, что она, замужняя женщина, греховно сожительствует с чужим мужчиной. Однако в присутствии Иоланты как-то язык не поворачивался говорить такие вещи.
      – Не угодно ли присесть? Я распорядилась, чтобы нам приготовили трапезу.
      Лиана опустилась в кресло и отпила из золотого кубка, усыпанного рубинами, слегка разбавленного вина.
      – Вам нужно пойти к нему самой, – сказала Иоланта. – Он слишком упрям и ни за что не уступит. К тому же, я уверена, он просто не умеет делать первый шаг.
      Лиана громко поставила кубок на стол и встала. – Я не намерена об этом говорить. Он оскорбил меня, это стало последней каплей.
      Она повернулась и направилась к двери.
      – Подождите! Пожалуйста, останьтесь. Я вела себя неучтиво, – сказала Иоланта.
      Лиана обернулась.
      Ио смотрела на нее с улыбкой.
      – Извините меня. В последнее время жизнь стала невыносимой. Сиверн все время находится в скверном расположении духа. Разумеется, я сказала ему, что это он во всем виноват. Если бы не его ревность, Роган ни за что не сказал бы, что женился на вас из-за денег, и тогда вам не пришлось бы завешивать лицо вуалью из монет.
      Лиана снова села.
      – – Это верно, – вздохнула она и вновь подняла кубок. – Он сказал перед всеми своими людьми, что не в силах терпеть мою уродливость.
      Иоланта внимательно посмотрела на светловолосую женщину. Оказывается, дело даже не в деньгах. Роган дурно отозвался о внешности своей жены. Братья Перегрины такие красавцы, что им невозможно даже представить, как неуверенно чувствуют себя женщины рядом с ними. Каждое утро Ио рассматривала свое отражение в зеркале и, несмотря на молодость, научилась улыбаться так, чтобы вокруг глаз не появлялись морщинки. Больше всего она страшилась дня, когда Сиверн усомнится в ее красоте. Вдруг он однажды тоже скажет ей, что польстился не на нее саму, а на деньги ее мужа?
      – Понимаю, – вздохнула Иоланта.
      – Да, я тоже понимаю. Я-то думала, что научу его любить меня. Думала, что стану для него незаменимой. Но он не нуждается во мне. Да и никому другому я здесь тоже не нужна. Подумать только! Моя мачеха предвещала все это, но я ее не слушала. Мне казалось, что я умнее женщины, побывавшей замужем уже дважды. Но мачеха была права.. И моя служанка Джойс тоже права. Она говорила, что мужчинам вообще не нужны жены. В моем же случае я не нужна всем: мужу, деверю, любовницам мужа, рыцарям и слугам – единственная, кто добр ко мне, это Леди. Но теперь и она заперла свою дверь.
      Иоланта слушала эти жалобные речи и очень хорошо их понимала. Женщина чувствует себя уверенной до тех пор, пока она желанна. Тогда она способна поджечь постель, биться об заклад, противоречить своему любимому, не страшась последствий. Но если женщина почувствовала, что не нужна мужчине, силы покидают ее.
      Иоланта не знала, что делать. Нечего и надеяться на то, что Роган отправится к Лиане первым. Роган – жуткий упрямец, не понимающий своего собственного блага. Он с негодованием отвергнет мысль, что женщина может иметь на него хоть какое-то влияние.
      – О какой леди вы говорите? – спросила Иоланта, решив на время оставить трудную задачу.
      Поначалу она слушала рассказ Лианы невнимательно, но вдруг встрепенулась.
      – Так она живет над солярием?
      – Да, там есть комната, которая почти всегда закрыта, но Леди каким-то чудом угадывает, когда мне плохо, и открывает дверь. Она была здесь моим единственным другом. Это она рассказала мне про Жанну Говард. И еще она сказала, что ни один мужчина не станет сражаться из-за робкой женщины. И из-за уродливой тоже, – добавила Лиана.
      – Это женщина средних лет, красивая, с мягкими каштановыми волосами, да?
      – Да. Кто она? Я все хочу спросить ее, но каждый раз, когда…
      Лиана замолчала, видя, что Иоланта берет со стола маленький серебряный колокольчик. В дверях появилась служанка. Хозяйка что-то прошептала ей и та исчезла.
      Иоланта встала.
      – Давайте-ка отправимся к вашей Леди.
      – Дверь закрыта. Она все время закрыта с тех пор, как я… Как я последний раз отужинала со своим супругом.
      – Я послала служанку за ключами. Идем же. Если появление Лианы во дворе незадолго до этого вызвало всеобщую оторопь, то когда она появилась там в сопровождении Иоланты, обитатели "замка и вовсе остолбенели, во все глаза глядя на двух молодых женщин. Иоланту во дворе почти никогда не видели, а появление обеих дам вместе вызвало настоящий шок.
      Лиана пересекла двор, не обращая внимание на челядь. Они поднялись наверх и остановились перед запертой дверью.
      – Она закрывает дверь, когда не хочет, чтобы ее беспокоили. Думаю, нам не следует вторгаться и злоупотреблять ее гостеприимством.
      Иоланта ничего не ответила, а когда появилась горничная с большим ключом в руке, то решительно вставила ключ в замок.
      – По-моему, не стоит… – начала Лиана, но не договорила.
      Дверь распахнулась, и она увидела перед собой не чистую, уютную комнату, а голые стены. Впрочем, нет, не голые – под толстым слоем пыли и паутины стояла знакомая мебель. Лиана увидела скамеечку, на которой обычно сидела. Посреди стояла ткацкая рама, где Леди вышивала свой гобелен. Но стекла в окнах были разбиты, на полу валялась мертвая птица.
      – Ничего не понимаю, – прошептала Лиана. – Где же она?
      – Она умерла. Много лет назад. Лиана перекрестилась, хоть и не поверила услышанному.
      – Вы хотите сказать, что это призрак? Не может быть. Я разговаривала с ней, и уверяю вас, что она столь же реальна, как мы с вами. Она рассказывала мне вещи, которых никто не может знать.
      – Да, я слышала об этом. Сама я ее никогда не видела, и Сиверн тоже. Насчет Рогана не знаю. Но нескольким людям она показывалась. Кажется, Леди любит помогать тем, кто нуждается в помощи. Несколько лет назад одна служанка, нагулявшая ребенка, собиралась броситься в ров, и в это время услышала, что из этой комнаты доносится звук ткацкого станка и пения. Это была Леди, как вы ее называете. Она отговорила служанку от ее намерения. Разве вас не удивляет, что эта комната и вообще этаж пустуют? Большинство людей отказывались даже подниматься в солярий, чтобы взять охотничьих соколов. А сюда вовсе никто не поднимается.
      Лиана пыталась осмыслить услышанное.
      – Но мне никто об этом не рассказывал. Даже не намекал.
      – Может быть, они надеялись, что вы вычистили этот этаж, и призрак исчезнет. – От этого привидения никому не было зла. Оно доброе.
      Лиана прошлась по густому слою пыли и остановилась перед гобеленом. Там была изображена дама с единорогом – именно этот гобелен вышивала Леди, когда Лиана сюда наведывалась. У молодой женщины внезапно появилось такое чувство, словно она потеряла дорогую подругу.
      – Кто же она такая? Почему она поселилась в доме Перегринов?
      – Это бабушка Сиверна, Рогана и Зарида. Ее звали Джейн, и она была первой женой старого Жиля Перегрина. У них был сын Джон, отец Сиверна. После смерти Джейн Жиль женился на Бесс Говард, и ее родственники стали доказывать, что брак Жиля с Джейн был незаконен, а стало быть, ее сын и потомство являются бастардами. Этот замок и замок Беван когда-то принадлежали семье Джейн – она здесь выросла.
      – Вот почему она здесь поселилась.
      – Когда ее сын Джон вернулся в замок с печальным известием о том, что король своим эдиктом объявил его незаконнорожденным, мать предстала перед сыном в этой самой комнате – через несколько лет после своей смерти. Но Джон запер ее здесь и никогда больше не приближался к этой двери. С тех пор комната отпирается лишь изнутри. Некоторые говорили, что Джон совершил глупость, ведь мать явилась к нему, дабы сообщить нечто важное.
      – Наверное, она пришла сказать ему, чтобы он перестал бегать за деревенскими девками, – горько сказала Лиана.
      – Нет. Многие считают, что она хотела сообщить ему, где находится приходская книга.
      – Что это еще за книга?
      – Дело в том, что Джон не смог доказать, что его родители состояли в законном браке. Все свидетели свадьбы либо умерли, либо загадочным образом исчезли, а приходская книга, куда была занесена запись о браке, пропала. Многие полагали, что ее уничтожили Говарды. Но некоторые верили, что старый Жиль догадывался о намерениях своей второй жены и спрятал книгу в надежное место. – Ио улыбнулась. – Если вновь увидите вашу Леди, обязательно спросите ее про книгу. Достаточно доказать, что брак Жиля с Джейн был законен, и тогда король, возможно, вернет Перегринам дедовские поместья. Тогда война с Говардами закончится.
      Лиана подумала: воспылает ли к ней любовью Роган, если она найдет эту книгу? Скорее всего, нет. Все равно она останется для него уродиной, даже если бросит к его ногам богатства всего мира.
      – Нужно идти, – сказала она, – и закрыть за собой дверь. Нельзя нарушать покой Леди.
      Они вышли. Иоланта заперла дверь и отдала ключ горничной, терпеливо дожидавшейся снаружи.
      – Вы пойдете к нему? – спросила Ио.
      Лиана поняла, что она имеет в виду и ответила:
      – Не могу. Ему нужна не я, а золото. Теперь оно у него есть, и он всем доволен.
      – С золотом в постель не ляжешь. К горлу Лианы подкатил ком.
      – Ничего, у него есть Дни недели. А теперь прошу меня извинить. Мне нужно закончить вышивку.
      Они спустились вниз, к солярию, и распрощались.
      Вечером Сиверн пришел к Иоланте, прихрамывая. На лбу у него красовалась сочащаяся кровью ссадина. Иоланта подала знак служанке и вскоре уже обрабатывала рану водой и салфеткой.
      – Я его убью, – прорычал Сиверн. – Иначе его не остановишь. Тебе удалось договориться о чем-нибудь с его женой?
      – С ней разговаривать не проще, чем с твоим братцем.
      – Ой, осторожней! – простонал Сиверн, морщась. – Ты мне всю рану разбередишь. Ладно, Рогана я еще могу понять. Он был с этой женщиной необычайно терпелив, разрешал ей заседать с собой в суде, поступать с крестьянами как ей заблагорассудится, даже провел с ней целый день в постели!
      – Да, он был необычайно щедр, – саркастически заметила Иоланта.
      – Еще бы! Я даже не думал, что он может быть настолько мягок с женой.
      – А что ты думал? Что твой ангельский братец запихнет ее в этот грязный замок, где слуги не обращали на нее ни малейшего внимания? Что он сразу же забудет о своей жене и вспомнит лишь тогда, когда она подожжет его постель.
      – Ox уж эти женщины, – вздохнул Сиверн. – В ваших суждениях нет никакой логики.
      – У меня с логикой все в порядке. Это твой брат… Сиверн посадил ее к себе на колени и поцеловал в шею.
      – Ладно, давай забудем о моем брате. Иоланта отпихнула его и встала.
      – Сколько недель назад ты последний раз мылся?
      – Раньше тебя не беспокоило то, что я не моюсь.
      – Я думала, что запах конского навоза – твой естественный аромат, – огрызнулась Иоланта. Сиверн вскочил.
      – Во всем виновата эта проклятая баба! Если она…
      – Если бы ты не совался, куда тебя не просят, все было бы в порядке. Придется тебе исправлять собственные ошибки.
      – Мы ведь уже обсуждали этот вопрос. Я готов признать, что я.., слегка погорячился. Ты же помнишь, что я сам, по твоему предложению, устроил тот ужин. И что вышло? Эта дура появилась там, увешанная монетами. Надо было Рогану отобрать у нее все монеты.
      – Надо было ему сказать ей, что она прекрасна, – прервала его Иоланта. – Ведь Лиана считает, что твой сластолюбивый братец не испытывает к ней никакого интереса. Вообще-то, мне с трудом в это верится. По-моему, Роган готов залезть на любое существо, имеющее хоть какое-то отношение к женскому полу.
      Сиверн горделиво улыбнулся.
      – Да, он настоящий жеребец.
      – Давай не будем обсуждать твоего брата. Тебе нужно заставить Рогана сказать Лиане, что она прекрасна и что он сгорает от страсти.
      – Чего проще. И заодно я должен вычерпать море-океан и передвинуть город Лондон на другое место, да? Тебе надо как-нибудь самой попробовать заставить Рогана сделать то, чего он не хочет.
      – Он что, снова спит со своими Днями? Сиверн скривился.
      – Нет, в том-то и проблема. Он никогда еще так долго не обходился без баб с тех самых пор… – Сиверн призадумался, -..с тех пор, как Говарды похитили его первую жену. И не надо на меня так смотреть, – взглянул он на Иоланту. – Мой брат умеет управляться со своими женщинами. Может быть, ему просто сейчас не нужна баба. Отлично его понимаю – он так натерпелся от своей жены! Эта история с монетами стала последней каплей.
      – Ну как хочешь, – сладким колоском сказала Иоланта. – Пускай тогда Роган отошлет Лиану назад к отцу и избавится от нее. Тогда привезешь сюда целую повозку хорошеньких, здоровых девок, чтобы твой брат клал с собой в постель на ночь целую дюжину.
      – А кто позаботится о том, чтобы нас кормили вкусными пирогами? – насупился Сиверн. – Черт бы вас всех подрал! И Лиану тоже! Вообще всех женщин! Что вам от нас нужно? Роган ведь женился на ней только ради приданого. Зачем ему понадобилось?..
      – Что понадобилось? – с невинным видом спросила Иоланта. – Влюбляться в нее? Нуждаться в ее обществе?
      – Я не это хотел сказать. Они мне оба до смерти надоели. Я знаю, что нужно сделать: запереть их вдвоем в комнату и выкинуть ключ. Меня от них просто тошнит.
      Внезапно Сиверн вскинул голову.
      – Что такое?
      – Ничего. Одна идея.
      – Расскажи, – попросила Иоланта.
      Ей долго пришлось упрашивать Сиверна, прежде чем тот поделился с ней своей «идеей».
      Вечером Сиверн в знак примирения послал Лиане подарок. Она сидела в солярии со своими служанками как обычно. Ее никто не беспокоил. Казалось, обитатели замка забыли о ее существовании или предпочитали, чтобы ее вовсе не было. Поэтому Лиана изрядно удивилась, когда в дверях появился покрытый шрамами старый рыцарь и принес на подносе кувшин вина. Рыцарь сказал, что это дар от лорда Сиверна его прекрасной невестке.
      – Как ты думаешь, вино отравлено? – спросила Лиана у Габи.
      – Скорее всего, это любовный напиток, – ответила домоправительница. Она так и не оставила надежду переубедить свою госпожу.
      Вино оказалось пряным и подогретым. Лиана выпила больше, чем намеревалась.
      – Что-то я устала, – сказала она. Голова почему-то сделалась очень тяжелой.
      В этот момент в солярий вошел Сиверн. Служанки Лианы зашептались, разглядывая белокурого красавца, но Сиверн смотрел только на Лиану.
      Габи встревожилась – она видела, что Лиана закрыла глаза и откинулась на спинку кресла.
      – По-моему, госпоже нехорошо, – пролепетала Габи.
      – Ничего, проспится, – бросил Сиверн, отодвинул локтем домоправительницу и поднял Лиану на руки.
      – Милорд! – ахнула Габи. – Вы не смеете…
      – Смею, – буркнул Сиверн и вынес спящую Лиану из комнаты. Он поднялся наверх, остановился перед массивной дубовой дверью, перекинул Лиану через плечо, достал ключ и открыл тяжелую створку.
      Внутри оказалась маленькая комнатка с отдельной уборной. Еще одна тяжелая, окованная железом дверь вела на крепостную стену. Обычно в этом помещении располагались дозорные. Иногда комнату использовали в качестве темницы. Именно для этого она и была сейчас нужна Сиверну.
      Он постоял на пороге, дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку. На постели лежал спящий Роган, и на миг Сиверн заколебался. Но тут по его спине пробежало целое полчище блох, и Перегрин-средний вновь преисполнился решимости. Он бросил невестку на ложе рядом с братом и принялся чесаться.
      – Так-то, – сказал он, глядя на спящую парочку. – Будете сидеть здесь до тех пор, пока не помиритесь.

      Лиана проснулась поздно утром – никак не могла разомкнуть веки. Она немного поворочалась на мягкой перине, потом сладко потянулась.
      – Если хочешь есть, вставай скорее, а то ничего не останется.
      Она открыла глаза и увидела, что Роган сидит перед маленьким столиком и уплетает курятину, сыр и хлеб.
      – Что ты здесь делаешь?. – возмутилась Лиана. – Зачем ты меня сюда притащил? Твое вино было отравлено!
      – Не мое, а моего брата. Но это не важно, его дни на этой земле все равно сочтены.
      – Это он принес меня сюда?
      – Не только тебя, но и меня. Лиана села на постели и огляделась по сторонам кровать, стол, два стула, подсвечник.
      – Он перекинулся на сторону Говардов? – ахнула она. – Неужели он сдал им замок?
      Роган взглянул на нее так, словно она окончательно спятила.
      – Мой брат, конечно, бывает сущим болваном, к тому же он страшно упрям, но в предательстве его заподозрить трудно.
      – Зачем же он это сделал? Роган молча смотрел на пищу. Лиана вскочила на ноги.
      – Зачем он усыпил нас и притащил сюда?
      – Откуда мне знать? Садись, ешь.
      Лиана вспыхнула от гнева. Она бросилась к двери, стала колотить в нее кулачками и кричать, но никто не отзывался. Тогда Лиана подошла к бойнице и тоже принялась кричать. С тем же успехом. Она обернулась к Рогану.
      – Как ты можешь есть? Сколько нас продержат в этой тюрьме? Как нам отсюда выбраться?
      – Мой отец использовал эту комнату как раз в качестве темницы. Выбраться отсюда невозможно.
      – До тех пор, пока твой наглый, глупый братец нас не выпустит сам, так? Господи, ну и семейку я выбрала для своего замужества! Какие-то безмозглые остолопы!
      Роган кинул на нее такой тяжелый взгляд, что Лиана пожалела о сказанном.
      – Я… – начала она, но муж поднял руку.
      – Как только нас выпустят отсюда, можешь возвращаться к своему отцу.
      Роган рывком встал и тоже подошел к бойнице.
      – Роган, я…
      Он отодвинулся.
      Весь день они дулись и злились друг на друга. Лиана поглядывала на мужа и вспоминала, как он ее оскорбил. «Ну и пусть я для него ничего не значу», – думала она. Она вернется к отцу или удалится в одно из своих имений. Пускай Перегрины сами сидят в своем замке и любуются на конские черепа.
      Вечером им спустили через бойницу сверток с припасами. Роган еду взял, но громко орал, суля Сиверну страшные кары и казни. Ужинать Перегрин-старший уселся в углу, отказываясь делить стол с Лианой.
      Когда настала ночь, они по-прежнему не разговаривали. Лиана легла на кровать, так и не зная, где собирается ночевать Роган. Когда он улегся рядом, она запротестовала, но решила смириться – просто отодвинулась подальше, чтобы он ее не касался.
      Тем не менее, когда первые солнечные лучи проникли в бойницу. Лиана обнаружила, что лежит в объятиях мужа. Забыв о ссорах и раздорах, она поцеловала его в губы.
      Роган немедленно проснулся и страстно ответил на ее поцелуй. Йотом они оба потеряли голову. Во все стороны полетели предметы одежды, и супруги с жадностью предались любви. В этот раз они испытали наслаждение одновременно – за две недели в обоих накопилось много нерастраченной страсти.
      Потом они лежали в объятьях друг у друга, покрытые потом. Лиана все хотела спросить у Рогана, действительно ли она так уродлива и остается ли в силе его решение отослать ее прочь. Однако вместо этого она сказала:
      – Я видела призрак.
      – В комнате под нами?
      – Сначала я думала, что это и есть Иоланта. Помнишь я говорила тебе, что она старше Сиверна? Но это была Леди. Это она рассказала мне про Жанну Говард.
      Роган не ответил, и Лиана взглянула на него.
      – Ты ведь тоже ее видел, правда?
      – Никого я не видел. Нет никакого призрака. Это просто…
      – Что? Кто она? Когда ты ее видел? Она вышивала или ткала?
      Роган ответил не сразу.
      – Ткала. Гобелен с единорогом.
      – Ты кому-нибудь об этом рассказывал?
      – До сих пор нет.
      Это признание несказанно обрадовало Лиану.
      – Когда ты видел ее? Что она тебе сказала?
      – Это было после того, как Оливер Говард похитил.., ее, – тихо ответил Роган.
      – Жанну?
      – Да, ее. Она пришла ко мне и сказала, что хочет выйти за Говарда, что беременна его ребенком. Попросила меня прекратить войну. Надо было тогда же убить суку на месте.
      – Ты не смог этого сделать.
      – Да, я этого не сделал. Я вернулся в замок пополнить припасы, ведь война с Говардами шла уже целый год. Однажды утром я испытывал лук и пустил в небо стрелу. Ее подхватил ветер и забросил в окно над солярием. По крайней мере, так мне показалось. И еще мне послышался как бы женский крик. Я поднялся наверх. В тех комнатах давно никто не жил, потому что ходили слухи о привидении. Мой отец клял привидение на чем свет стоит, потому что оно имело привычку пугать наших гостей.
      – Тебе было страшно, когда ты отправился за стрелой?
      – Нет, я был слишком зол на Говардов, чтобы думать о каком-то призраке. Я потерял двух братьев, и каждая стрела была мне нужна.
      – И ты увидел Леди?
      Роган едва заметно улыбнулся.
      – Я-то думал, что призраки такие.., прозрачные, как бы окутанные туманом. А она была совсем настоящая. Она вернула мне стрелу и отругала меня за то, что я чуть не попал в человека. Лишь потом я вспомнил, что пустил стрелу совсем в другую сторону.
      – О чем вы говорили?
      – Это было странно. Я разговаривал с ней так, как ни с кем другим.
      – Я тоже. И она очень много обо мне знала. Вы говорили о Жанне?
      – Да. Она сказала, что Жанна – не та. Лиана взглянула на него.
      – Что значит «не та»?
      – Не знаю. Но когда я был с ней рядом, мне казалось, что я все понимаю. Наверно, она имела в виду тот стих.
      – Какой стих? – уставилась на него Лиана.
      – Да есть один стих, который я уже много лет не вспоминаю. Точнее, не стих, а что-то вроде загадки. Как там…
      Когда в черном сольются и белый, и красный, Когда черное с золотом станет одним, А единственный с красным союз заключит, Тогда ты узнаешь…
      Лиана лежала в объятьях Рогана и думала о загадке.
      – Что это значит?
      – Понятия не имею. Когда-то я часто размышлял над этим, но так ни до чего и не додумался.
      – А что думают Сиверн и Зарид?
      – Я их не спрашивал.
      Лиана приподнялась и взглянула на него.
      – Никогда? Наверняка это каким-то образом связано с церковной книгой. Ведь Леди – это твоя бабка. Кому, если не ей, знать, где хранится запись.
      Роган нахмурился.
      – Это призрак. Та женщина давно умерла. Может, я вовсе ее и не видел, а просто она мне приснилась.
      – Но мне-то не приснилась история про тебя и Жанну Говард. Леди рассказала мне, какая Жанна была красивая и как сильно ты ее любил.
      – Да я ее почти не знал. И что-то не припомню, чтобы она была так уж хороша собой. Во всяком случае, до Иоланты ей далеко.
      Лиана натянула простыню на голую грудь и села.
      – Ах так, значит, тебе нужна Иоланта. Ты хочешь заполучить и деньги, и красоту?
      Красивое лицо Рогана выглядело удивленным.
      – Иоланта – настоящая стерва. Я уверен, что именно она и придумала весь этот трюк. – Он мотнул головой на запертую дверь.
      – Зачем? Чтобы я простила тебя за то, что ты перед всеми назвал меня уродиной?
      Роган тоже сел и изумленно уставился на жену.
      – Но я ничего подобного не говорил.
      – Говорил! Ты сказал, что женился на мне из-за денег, а не из-за моих советов и не из-за моей красоты. Роган пришел в еще большее недоумение.
      – Но ведь это правда. До свадьбы я тебя в глаза не видел, если не считать того случая у пруда. Я действительно женился на тебе из-за денег.
      У Лианы на глазах выступили слезы.
      – А я вышла за тебя потому, что думала… Мне казалось, что я тебе нравлюсь. Ведь ты меня целовал, еще не зная, что я богата.
      Роган подумал, что ему никогда не разобраться в хитросплетениях женского ума.
      – Когда я узнал, что ты богата, я тоже тебя целовал. – Он приподнялся над Лианой. – Я целовал тебя после того, как ты стала совать нос в мои отношения с крестьянами. Целовал и тогда, когда в пьесе меня изобразили болваном – по твоей вине.
      – Ты целовал меня потому, что я твоя жена. А потом объявил перед всеми, что я уродина. Может, я и не такая красотка, как Иоланта, не такая привлекательная, как твоя первая жена, но некоторые мужчины говорили мне, что я не так уж дурна собой.
      Роган в отчаянии воздел руки.
      – Ты была бы вполне ничего, если бы все время не придиралась.
      Тут Лиана заплакала всерьез. Она подтянула колени под подбородок и зарыдала так, что затряслись плечи.
      Сначала Роган не чувствовал ничего, кроме злости. Он не мог понять, чего она от него хочет и в чем его обвиняет. Можно подумать, он сказал или сделал что-то не так. Ведь его слова были сущей правдой, да и сказал он их лишь для того, чтобы не потерять уважение рыцарей. Какое отношение имеют слова к ее внешности? И причем тут любовь? Разве не доказал он нынче утром, что страстно желает ее? Целых две недели он не касался женского тела. Две длинные-длинные недели!
      Роган чувствовал, что правда на его стороне. Это его нужно утешать, а не ее. Но вид плачущей Лианы пробудил в его душе что-то давно забытое. Точно так же плакал когда-то он, еще маленьким мальчиком, а старшие братья пинали его и смеялись.
      Роган сел на кровати.
      – Объясни мне… Что я сделал не так? – смущенно, как бы нехотя, попросил он.
      Лиана не ответила, а лишь зарыдала еще пуще. Он поднял ее, посадил к себе на колени и крепко обнял. Слезы текли по его плечу, а он гладил ее по голове.
      – Так что я сделал не так? – снова спросил он.