Илья Деревянко

Беспредельщики

Глава первая

Оптовый рынок в Западном районе города Н-ска кипел коммерческой жизнью. Сбившиеся в плотные ряды крытые фуры, матерчатые палатки были заполнены разнообразными товарами: шоколадом, спиртным, прохладительными напитками ядовитых цветов, «Вискасом», который вопреки утверждениям рекламы киски не очень-то и любят, сигаретами любых сортов, да и чего тут только не было! В узких улочках толкались солидные покупатели.

Здесь брали сразу целыми партиями для последующей перепродажи в коммерческих ларьках. Июньское солнце палило нещадно. Продавцы и их клиенты обливались потом, однако торговля шла бойко. Сегодня – понедельник; коммерсантам надо запастись товаром на грядущую неделю. Наверно, из-за жары особенным спросом пользовались прохладительные напитки, уступая разве что спиртному. В душном воздухе резко пахло жарящимися тут и там шашлыками, сосисками, курами-гриль. Дым мангалов, смешиваясь с испарениями взмокших, разопревших людей и выхлопными газами подъезжающих и отъезжающих машин, образовывал густое марево, зависшее между небом и землей.

Оптовик Сергей Голованов, несмотря на скверное самочувствие, пребывал в хорошем настроении. Первое объяснялось похмельным синдромом, тошнотой и противно липнущей к спине влажной рубашкой, второе – на редкость удачной торговлей. Почему-то именно около его фуры покупатели роились особенно густо. Оба младших компаньона не успевали поворачиваться.

К середине дня Сергей наторговал вполне достаточно, чтобы спокойно ехать домой, а еще лучше за город, на речку, где прохладные струи воды освежат разгоряченное тело, смоют похмелье, но не хотелось упускать баснословную прибыль, прямо-таки липнущую к рукам. Когда еще фортуна будет столь благосклонна? Однако голова болела все сильнее. «Буду работать, пока не распродам все, хоть до закрытия рынка», – сделав над собой героическое усилие, решил Голованов. Затем он, кряхтя, забрался в глубь фургона, откуда извлек бутылку шампанского.

«Может, не успело нагреться, – с надеждой подумал Сергей. – Или лучше пива? Нет, пиво не поможет, вчера перебрал слишком сильно. И надо ж быть таким дураком – мешать водку с коньяком, ликером и... и...» – Что-то было еще, но что именно, Голованов не помнил: добрался домой на «автопилоте», удивительно, что машину не разбил и в ГАИ не попал! Бывают чудеса на свете!

В фуре было гораздо жарче, чем на улице, – палящие лучи солнца раскалили крышу, превратив нутро машины в подобие духовки. Торопясь быстрее закончить процедуру «лечения», Сергей дрожащими руками вытащил пробку. В лицо ударила липкая, теплая струя: не оправдав его надежд, шампанское все же нагрелось. В бутылке осталась от силы половина содержимого. Чертыхаясь и давясь, он кое-как выпил упорно не желавшее отправляться в желудок шампанское. С трудом справившись со строптивым напитком, Голованов поспешно выбрался наружу, вытирая носовым платком перемешанный с шампанским пот. После парилки фургона воздух на улице показался даже свежим. Коммерсант глубоко вздохнул, но выдохнуть не успел.

– Привет, Сережа, узнаешь? – послышался вкрадчивый, но полный скрытой угрозы голос. Рядом стоял крепкий, широкоплечий парень с узкими зелеными глазами, одетый в темную футболку и черные джинсы. Голованов с ужасом узнал Кирилла. Поблизости находились еще двое бритоголовых с бандитскими физиономиями. Кирилл был из бригады Вячеслава Савицкого, державшего под контролем Северный район и убитого в прошлом году. Руководство бандой, судя по слухам, принял на себя какой-то Мирон. Раньше Голованов торговал на северном рынке, платил, как положено, «за место», потом перебрался на запад Н-ска, где моментально угодил «под крышу» вора в законе по кличке Матерый.

Переезд бизнесмена объяснялся просто. Северный рынок не являлся оптовым. Сергей продавал там мелкие партии товара, затем окреп, подкопил денег и, естественно, подыскал новое место работы. Теперь он недоумевал, какого хрена объявился здесь Кирилл, чего ему нужно? Может, убили Матерого, и теперь Северная бригада прибирает к рукам его территорию? На самом деле все объяснялось просто. Матерый благополучно здравствовал и в настоящий момент смаковал апельсиновый сок со льдом, укрывшись от зноя в прохладной полутьме бара, в котором обычно собирались его люди.

Кирилл же оказался тут абсолютно случайно. Получив от Мирона выходной, он направлялся с двумя приятелями на водохранилище загорать, купаться, жарить шашлыки и, проезжая случайно мимо рынка, решил прикупить выпивки, которой, по общему мнению, захватили слишком мало. Однако, заметив в толпе знакомую физиономию, он насторожился, напряг память: «Так и есть это Сергей Га... Гу... ах черт, забыл фамилию!» Впрочем, не важно. Важно, что этот барыга торговал когда-то в их районе и был пуглив, словно юная девственница. Кирилл, будучи еще шестеркой, лично получал с него «за место». С тех пор прошло три года. Многое изменилось. Кирилл значительно поднялся по ступеням иерархии в своей банде, да и коммерсант, видать, разбогател. Вон фура какая здоровая! Сколько клиентов вокруг вьется! «Почему бы не сорвать куш? А отдых немного подождет!» – решил про себя бандит, пробиваясь сквозь дурно пахнущую толпу к Голованову.

– Узнал, значит, – нарочито грозно прошипел он, тыча Сергею в живот сделанной под пистолет зажигалкой. Собираясь на отдых, оружия с собой он не захватил. – А мы думали, куда ты запропастился? Спрятаться решил, не платить братве? Отвечай, козел!!! – неожиданно рявкнул Кирилл, вращая глазами.

– Я п-плачу, – пролепетал Голованов, дрожа от страха: жестокость рэкетиров Северной группировки последнее время стала притчей во языцех.

– Кому?!!

– Ма-матерому.

– Мне плевать. Матерому, плюгавому, недоношенному, ты должен, как и раньше, платить нам. Знаешь закон?! Раз был нашим клиентом – должен оставаться им всегда.

– Так то было «за место», а сейчас за «крышу», – попробовал оправдаться Сергей.

– Это без разницы! – отрезал Кирилл. – Сейчас возместишь моральный ущерб, потом будешь отдавать двадцать процентов прибыли. А моральный ущерб составит... – тут он на мгновение задумался, – составит, значит, тридцать миллионов. Гони бабки, падло!

Несмотря на страшную жару вокруг, Сергей покрылся мелкими пупырышками озноба. Ему показалось, что наступает конец света, небесный свод с треском рушится на землю, а сам он, корчась, задыхается под обломками. Ослепительно желтый солнечный диск куда-то исчез, сменившись черным, зловещим пятном. В ушах беспрерывно звенело.

– Поганое фуфло нас не понимает, – донесся откуда-то издалека голос бандита. – Придется валить!

– Не надо!! – простонал Голованов.

– Сперва возьмем этого, – не слушая его, продолжал Кирилл. – Затем вернемся за остальными. – Рэкетиры подхватили под руки Андрея – одного из младших компаньонов – и, приставив к боку злополучную зажигалку, которую неискушенный глаз вполне мог принять за пистолет, поволокли к выходу. Несчастный Андрей не сопротивлялся, покорно шагал вперед, будто зомби. Сергей проводил их мутным, отсутствующим взглядом. Лишь спустя некоторое время к нему постепенно вернулась ясность мышления. Люди и предметы вокруг снова обрели реальные очертания. Одновременно Голованова охватил дикий, животный ужас. «Убьют, действительно убьют, сволочи, – бились в голове панические мысли. – В милицию? Возьмут этих, сегодняшних, остальные все равно достанут и семью заодно вырежут! Про Северную бригаду страшные вещи рассказывают! Обратиться за помощью к Матерому? Он поможет, если найти его прямо сейчас, а вдруг разыскать не удастся? Убьют, гады! Андрей наверняка уже в конвульсиях корчится!»

– Что делать будем?

Сергей медленно обернулся на голос. Лицо Володи – второго компаньона – напоминало белую гипсовую маску.

– Платить, – тоскливо отозвался Голованов. – Давай собирать деньги.

В кассе оказалось лишь двадцать четыре миллиона. Остальные пришлось, задыхаясь от поспешности и боязни не успеть к приезду убийц, выпрашивать взаймы у знакомых торговцев.

Тем временем машина, в которой находились трое бандитов и замерший в шоке Андрей, выбравшись из города, быстро неслась по шоссе. По сторонам тянулись зеленые ряды деревьев, между ними время от времени мелькали небольшие дачные домики. Кое-где в садах и огородах возились по-пляжному одетые люди. Когда показалась голубая змея реки, оба молодых бандита грустно завздыхали, но сидевший за рулем Кирилл не обратил на это ни малейшего внимания. На двадцатом километре он повернул в лес и, заехав поглубже, резко затормозил.

– Вылазь, – приказал грубый голос. Коммерсант так и не понял в точности, кому именно он принадлежал.

Андрей послушно выбрался наружу и остановился посреди большой поляны, переминаясь с ноги на ногу.

– А теперь погуляй, подыши воздухом, – захохотал Кирилл и, развернув машину, укатил восвояси.

Андрей остался в полном одиночестве. Сперва он ошалело таращился вслед скрывшемуся автомобилю, затем, осознав, что жив и здоров, понял – добираться в город придется долго.

Вернувшись обратно к рынку, Кирилл первым делом осторожно проверил: не вызвал ли Голованов милицию или «крышу». Все было спокойно. Впрочем, зная характер Сергея, в этом вряд ли стоило сомневаться.

– Ну?! – прорычал он, пожирая бизнесменов кровожадным взглядом, хотя внутренне корчился от смеха. – Кто следующий?

– Вот деньги, – затравленно пробормотал Сергей, протягивая большой целлофановый мешок.

– Пересчитывать не буду! – свеликодушничал Кирилл, передавая добычу подручным. – Поехали, братва, купаться! А ты дурак, Сережа, – вдруг ухмыльнулся он на прощание. – Зря в лес не захотел, там сейчас хорошо, прохладно!

«Изверги, нелюди! – яростно думал Голованов, когда бандиты наконец удалились. – Убили человека, запросто, будто комара прихлопнули, и тут же купаться поехали, в воде плескаться, на солнышке нежиться. Еще смеются, вурдалаки».

Причины Кириллова смеха стали понятны Сергею только к вечеру, когда вернулся пыльный, усталый и злой как черт Андрей.

– Ха-ха-ха, – веселились трое рэкетиров, уже поделившие поровну награбленные деньги и уютно расположившиеся на берегу большого загородного водохранилища. – Ловко мы лоха обули. Несмотря на развешанные всюду запрещающие стенды, кое-где дымились небольшие костры. Вкусно пахло жареным мясом.

Кирилл не торопясь направился к воде, время от времени задерживаясь оценивающим взглядом на стройных девичьих фигурках, едва прикрытых крохотными полосками материи. Леха и Федя, его приятели, остались разводить костер. Выбрав место поглубже, Кирилл окунулся с головой и поплыл саженками, с наслаждением рассекая прохладную гладь воды. Купался Кирилл долго и, лишь почуяв, что накопившийся за день жар полностью вышел из тела, выбрался наконец на берег. Костер к тому времени ярко пылал. Леха с Федей, дожидаясь горячих углей, нанизывали мясо на шампуры.

– Давайте, пацаны, по сто грамм! – Освежившийся Кирилл был преисполнен благодушия. – Когда еще шашлыка дождемся!

Все трое выпили, закусив прихваченными из дома помидорами.

– С нас не спросят за сегодняшнее? – озабоченно спросил Леха, глубоко затягиваясь сигаретой. – Барыга все же «под крышей» у вора...

– Плевать на воров, – резко ответил Кирилл. – Это сам Мирон сказал. Воры с их авторитетом – прошлогодний снег. Помнишь, как Славика убили? Филин поручился воровским словом, что все будет нормально, а Кадиев чихать хотел на его поручительство. Безоружного Славку расстреляли в упор. Филин потом, конечно, волосы рвал, да что толку! Савицкого не вернешь! Мирон теперь воров не признает. И правильно! Пусть попробуют сунуться. Наша бригада сейчас самая мощная в Н-ске. А нас Мирон одобрит...

– Тогда еще по одной, – успокоенный Леха разлил водку в стаканы. – За удачу!

Глава вторая

Андрей Волков, он же «вор в законе», по кличке Матерый, этим утром проснулся рано, уселся на диване и тут же непроизвольно застонал. Острая боль пронзила правый бок. Что там на сей раз? – печень, легкие, невралгия?! Пес его знает! Многолетние отсидки, «крытые», «шизо» напрочь подорвали некогда могучее здоровье. Все время где-нибудь стреляло, ныло. Впрочем, окружающие об этом не догадывались, поскольку Андрей тщательно скрывал свои недуги. Врачей он тоже избегал, обращаясь лишь в самых крайних случаях. Волков с юных лет усвоил простую истину: чем меньше думаешь о собственных болячках и ходишь по больницам – тем дольше проживешь. Когда Андрей, будучи совсем зеленым пацаном, сидел «на малолетке», ему отбили в драке сердце. Со всей силы треснули сзади под левую лопатку тяжелой табуреткой. Молодой Волков явственно услышал противный хруст, горячая боль затопила грудь. Однако он удержался на ногах, продолжая отчаянно сопротивляться. В больницу Андрей не пошел, но долго потом не мог глубоко вздохнуть, быстро пройтись. Левая рука часто отнималась, висела плетью. Через пару месяцев стало легче, и лишь спустя несколько лет Волков случайно узнал у знакомого врача, что, судя по всему, перенес на ногах микроинфаркт. К тому времени, кстати сказать, сердце уже не беспокоило. К сорока пяти годам Матерый успел получить столько травм, что сам сбился со счета. Его топтали ногами в кресхатах ссученные козлы, лупили дубинками надсмотрщики, пыряли ножами враги. Волков, стиснув зубы, терпел, жестоко мстил за обиды и стремительно поднимался по ступеням уголовной иерархии.

Одновременно изменялся его характер. Из когда-то добродушного парня, попавшего первый раз за решетку в результате случайной драки и бесердечности судей, он превратился в безжалостного зверя, ненавидящего общество и считающего всех прочих двуногих своей законной добычей.

Правда, последнее время Матерый в значительной степени подуспокоился. Рыночная экономика открыла ворам широкое поле деятельности, прибыльной и почти безопасной. Коммерсанты сами просились под «крышу», приносили денежки на блюдечке с голубой каемочкой! Знай только собирай доходы! Между собой воры, как правило, не ссорились, решали вопросы мирно. «Привет, Андрей!... Привет, Серега! Сколько лет, сколько зим!!! Так это твой коммерсант? Ладно, скажу своим, чтобы не лезли». Воры стремительно богатели, строили роскошные загородные дома, покупали квартиры, «мерседесы», ездили в заграничные туры. В новых условиях «воровской закон» сильно видоизменился: если раньше «правильному вору» запрещалось быть богатым, иметь семью, то теперь на здоровье. Пожинай плоды с заработанного в прошлом авторитета! Воры, как старые, сытые волки, лениво нежились в лучах преуспеяния. Держались они большей частью небольшими стайками: к чему тратиться на боевиков, если все вопросы можно решить за счет авторитета?! Лишь последнее время стало твориться нечто непонятное: появились другие звери – молодые, голодные, безжалостные, наглые, рассчитывающие только на силу. Убивают направо и налево, ни с кем ни считаются. Одним словом, беспредел! Матерый тяжело вздохнул. Что делать с оборзевшими щенками? Перегрызть им глотки? Оно, конечно, надо бы, но до чего не хочется вылезать из теплой, уютной, безопасной берлоги, к тому же силы не те, давно исчез внутренний голод, толкавший в прошлом на безумные, отчаянные поступки.

Волков, кряхтя, поднялся и, накинув махровый халат, прошел в ванную. Побрившись, он долго разглядывал в зеркале свое лицо: синяки под глазами, морщины, половина волос седая. Старость! Раздраженный результатами осмотра, Матерый отправился на кухню, тихо ругаясь про себя. Крепчайший чай без сахара несколько улучшил настроение. Прояснилась голова, захотелось курить. Но не успел он как следует насладиться первой утренней сигаретой – зазвонил телефон.

– Андрей, это я, Голованов! – послышался из трубки взволнованный голос.

– Чего в такую рань?!

– Беда у меня! Вчера...

– Приезжай к двенадцати в «Лотос», там расскажешь, – прервал говорившего Волков, вешая трубку. Он постоянно предупреждал всех, с кем имел дело, – по телефону ничего конкретного! Сейчас менты, профилактики ради, вовсю прослушивают номера известных им уголовников, даже тех, кто давно ушел в отставку.

Бестолковый барыга...

Бар «Лотос», находившийся «под крышей» у Матерого, представлял собой уютное, полутемное заведение. Переливалась разноцветным стеклом дорогой заграничной выпивки освещенная изнутри витрина. Мощный кондиционер создавал приятную прохладу. Вкусно пахло кофе, готовящимся на раскаленном в жаровне песке. Тихая легкая музыка навевала дремоту. По причине высоких цен и обширной конкуренции «Лотос» приносил мало дохода владельцу, а следовательно, и Матерому, зато здесь было удобно собираться, решать возникшие вопросы. Тут ежедневно встречались люди Матерого (всего их было шесть человек), приезжали со своими проблемами подопечные коммерсанты.

Оставив «мерседес» у входа, Волков, не торопясь, прошел внутрь и кивнул бармену, который, зная его вкусы, тут же принялся готовить крепкий чай. Часы показывали половину двенадцатого. Из ребят подъехал пока только Тимур, который в настоящий момент ехидно распекал господина Тюлькина, бизнесмена, платившего дань бригаде Матерого. Андрей лениво прислушался к разговору.

– Где ты был, родной, последние полгода? – с приторной ласковостью вопрошал Тимур.

– Да... я... вот... это, значит, – испуганно кудахтал Тюлькин.

– Это! Значит! – передразнивал Тимур. – Все вы такие. Думаете, раз ничего не случается – можно не платить?!

– У меня денег не было!

– Хорошо, мог приехать и сказать, – так, мол, и так, обеднел, извините, ребята! Мы бы поняли! Ты же прятался, падло!

Надо сказать, что Матерый со своими людьми сами ни на кого не наезжали. Платит – хорошо, не хочет – пусть катится, других достаточно!

Поступали они так вовсе не из альтруистических побуждений. Обыкновенный расчет. Зачем лишние осложнения?! Денег достаточно, а коли прижмет – сам прибежит, барыга сквалыжный. Что как раз и происходило сейчас.

– Но как мне быть?! – скулил коммерсант. – Что делать?!

– Ну-у, голубчик, это твои заботы! Нас ты забыл. Теперь сам выкручивайся, как хочешь! Подойди к Андрею, может, он пожалеет!

Матерый отрицательно покачал головой:

– Не пожалею! С этим чмом дел больше иметь не хочу. Расхлебаем за него дерьмо, а он опять пропадет. Гуляй отсюда, Тюлькин, скатертью дорожка!

Поникший и съежившийся, словно его только что отхлестали мокрой половой тряпкой, бизнесмен уныло побрел к выходу.

Тимур подсел к Волкову. Некоторое время они попивали чай, обсуждая достоинства и недостатки нового «БМВ», который Тимур приобрел в подарок жене. Постепенно стекались остальные члены бригады, здоровались за руку, усаживались поблизости. Почти всем из них было не менее сорока, абсолютно все прошли сквозь отсидки. Впрочем, определить это было сейчас для постороннего человека нелегкой задачей. Никаких золотых фикс, строгие дорогие костюмы, аккуратно уложенные волосы, степенные беседы...

Ровно в двенадцать в баре появился Сергей Голованов. В отличие от тех, к кому пришел «на поклон», оптовик выглядел неважно, здорово напоминая взъерошенного воробья. На щеках торчала рыжеватая щетина, бледное лицо покрывали крупные капли пота, а костюм явно нуждался в утюге. Сергей всю ночь не сомкнул глаз, горько переживая утрату тридцати миллионов и выдумывая для проклятого Кирилла самые изощренные виды казни. Вечером он не смог поймать загулявшего неизвестно где Матерого, ночью звонить неудобно. Поэтому бизнесмен с трудом дождался утра. Голованов ни минуты не сомневался в могуществе своего покровителя, предвкушая радость возмездия наглым обидчикам.

Сбивчиво и торопливо, перескакивая с одного на другое, он принялся рассказывать Матерому о вчерашних событиях.

По мере его рассказала Волков все больше хмурился.

– Так-так, – мрачно процедил он, когда Сергей наконец замолчал. – Говоришь, узнал того парня? Из Северной бригады, значит?!

Голованов кивнул.

Матерый неожиданно зло ухватил Сергея за лацкан пиджака.

– Может, ты что-то не договариваешь, друг ситный, может, взаправду был у них «под крышей»?!

– Нет, Андрей, клянусь Богом, платил только за место! – Коммерсант, ожидавший встретить совсем другое отношение, чуть не плакал. – Клянусь, правда!

– Ты действительно сказал про меня?!

– Да!

– И ему, стало быть, до лампочки?! Интересно! – в глазах Андрея разгорались злобные огоньки. – Ладно, иди торгуй. Разберемся! Ну, – обернулся он к остальным, когда Голованов ушел, – что думаете?

– Мне кажется, барыга врет, – безапелляционно отрезал Тимур. – Так нахально плевать на воров никто себе не позволит.

– Ты уверен? – скептически усмехнулся Владимир Белявский, по кличе Белик. – Коммерсант-то тоже не самоубийца, а насчет «плевать», вспомни лучше Кадиева, да будет земля ему пухом! Здорово он тогда Филина подставил!

– Но Савицкий не был беспредельщиком, – неуверенно возразил Тимур. – А к Голованову его ребята приходили... Бывшие.

– Вот именно, бывшие, – вмешался в разговор угрюмый, толстый Леня. – Все течет, все меняется. До меня дошли слухи, будто Мирон объявил, что больше воров знать не знает, авторитет их, дескать, ничего не стоит, раз Кадиев на него положил с прибором.

– Кадиев получил свое от Филина! – тихо сказал Матерый.

– Так уж и от Филина, а может, от Мирона или еще от кого, – снова встрял Белик. – Точно неизвестно! Конечно, Филин не прочь взять смерть Кадия на себя, авторитет ему здорово подмочили, но...

– Замолчите! – стукнул кулаком по столу Волков. – Без толку базарим! Забьем Мирону стрелку, потолкуем, разберемся. Если барыга сказал правду – пусть вернут деньги и накажут беспредельщиков. У меня все. Другие предложения есть?

Все молчали. Лишь толстый Леня недоверчиво пожал плечами, но и он воздержался от комментариев.

Глава третья

Чтобы заснуть, Мирону пришлось принять мощную дозу снотворного – четыре таблетки радедорма. Последнее время это стало привычкой. Сперва все было хорошо – заглотнешь порцию, запьешь водой, и уже спустя минуту проваливаешься в глубокий сон. Теперь же снотворное действовало слабо, спустя час-два, или не помогало вообще. Друзья советовали отказаться от «колес», перестать гробить здоровье, но Мирон не мог. Нервы, изрядно потрепанные в Афганистане, после предательского убийства Славки Савицкого расшатались окончательно. Руководство Северной бригадой также не способствовало укреплению психики. И в довершение всего – личные неприятности, последнее время сыпавшиеся словно из поганого мешка.

Взять, например, жену. Два месяца назад Мирону угрожала смерть от рук кавказцев, с которыми возникли серьезные осложнения. Подслушав его разговор с приятелем, чересчур меркантильная и расчетливая супруга решила, не дожидаясь гибели мужа, на всякий случай подыскать замену. С этой целью она состряпала объявление в газету, где, старательно описав свои внешние данные, выражала желание «познакомиться с обеспеченным мужчиной не старше пятидесяти лет». Черновик случайно попался на глаза Мирону. Естественно, что ни о какой совместной жизни не могло больше идти и речи. Было еще много чего. Близкий друг Володя решил разбогатеть, с коей целью предложил кавказцам подставить Мирона. К счастью, гада удалось своевременно разоблачить и под пыткой вытянуть детали. В результате кавказцы сами угодили в ловушку. Теперь они вместе с Вовой-иудой покоились на дне реки в бочках с цементом. Можно было, конечно, спрятать их на кладбище, в могилах с двойным дном, что гораздо надежнее. Так не раз делал покойный Савицкий, но, на беду, знакомый могильщик, через которого проворачивали подобные дела, в то время находился в психушке, где его лечили от алкоголизма, а связываться с другими не хотелось. Слишком опасно.

Мирон тяжело заворочался в постели: сквозь открытое окно тянуло ночной прохладой, но ему было жарко. Простыни скомкались и пропитались потом. Часы показывали три ночи. Проклятые таблетки так и не подействовали. Сон упорно не желал приходить.

Нащупав рядом на стуле сигареты, он чиркнул зажигалкой, но как только сделал первую затяжку, гулко закашлялся. Сколько он выкурил за день? Две пачки, три?! Немного подумав, Мирон решительно поднялся с кровати и начал торопливо одеваться. Нужно съездить на реку. Прохладная вода освежит, успокоит.

Так, вроде все. У, проклятье! Чуть пистолет не забыл! Без него теперь никуда. Повсюду враги! Друзья убитых кавказцев горят жаждой мщения. Твари черномазые, хрен им в душу! Проклятые воры злобно бубнят, обзывают беспредельщиком. Матерый на завтра «стрелку забил». Выслушав рассказ Кирилла о происшествии на оптовом рынке, Мирон сперва нахмурился, но потом от души расхохотался. Ловко обули барыгу! Прямо как в кино! Надо же такое придумать! Лох вообразил – убивать привезли, обосрался с ног до головы, а ему – «погуляй по лесу, подыши воздухом» – ха-ха-ха!

На Матерого же плевать с высокой колокольни! После смерти Савицкого Мирон разуверился в ворах, более того – обозлился на них. Выгибают пальцы веером, трясут своим изъеденным молью авторитетом. Сидели, дескать, в трюме, парились! Подумаешь! А он в афганских горах кровь проливал, на душманские пулеметы в атаку ходил! Савицкий по простоте душевной еще верил этим мамонтам и нарвался на автоматную очередь. Эх, Славка, Славка!

Мирон заскрипел зубами. Конечно, в случае с Головановым его ребята не правы, но воров давно следует поставить на место. А то больно хорошо устроились! Приехали на стрелку, пальцами пошевелили: воры мы, так сказать, извольте подчиниться. И все! Ни мордобоя, ни стрельбы! Хапают денежки на халяву, прикрываясь «понятиями». Но Мирону плевать: вор ты, не вор. У тебя «понятия» – у Мирона автомат да три десятка прекрасно обученных боевиков.

Размышляя подобным образом, он вышел на улицу, где, притулившись к бордюру, стоял его «мерседес», похожий в темноте на черную акулу. Забравшись внутрь, Мирон завел мотор, и машина плавно тронулась с места. Город спал тяжелым похмельным сном. Утихли наконец пьяные драки, разбрелись по домам развеселые компании. Только бездомные коты тусовались вокруг помоек, распевая во весь голос любовные серенады. Три часа ночи – глухое время, окна домов не светятся, улицы пустынны. Даже гаишники, столь суровые днем, не проявляют сейчас излишнего рвения, опасаясь (и не без оснований) нарваться на пулю.

Город кончился, и через несколько километров показалась широкая лента реки, поблескивающая серебром в лунном свете. Мирон оставил машину на обочине шоссе и дальше пошел пешком. Густая трава пружинила под ногами, шелестела листва деревьев, а где-то вдалеке кричала ночная птица.

На берегу Мирон сбросил одежду и, зябко поежившись, полез в воду. Купаться почему-то расхотелось, но в конце концов не зря же приехал! Вопреки ожиданиям река не дала освежающей прохлады, а сковала тело смертным холодом, который проникал все глубже, норовя добраться до сердца. Обернувшись, он заметил, что заплыл почти на середину и, внезапно чего-то испугавшись, изо всех сил погреб обратно. Но не тут-то было! Левую ногу свело, дыхание сперло, а в глазах помутилось. Послышался издевательский хохот. В метре от него из под воды появилось синее, распухшее лицо Вовки-иуды. Утопленник злобно скалился, протягивая руки с полусгнившими пальцами. Один за другим начали выныривать убитые кавказцы, покрытые зеленоватой слизью. Все они радостно подвывали, лязгали зубами и чмокали языками наподобие вурдалаков. Мирон дико закричал, затряс головой. Видение исчезло. Остались только ровная гладь реки да бездушная холодная луна в ночном небе. Трясясь как в лихорадке, он выбрался на берег, хрипло дыша. Привидится же подобная мерзость! Мирон принялся торопливо натягивать штаны. Тут сердце вновь едва не остановилось. Из прибрежных камышей торчала поднятая рука. Он изо всех сил хлестнул себя по щеке. Рука не исчезала. Тогда Мирон осторожно приблизился. В камышах лежал мертвец. Обыкновенный труп, которых он достаточно навидался за свою жизнь. Подпорченное водой лицо оказалось абсолютно незнакомо. Покойник был одет в адидасовский спортивный костюм. Явно утонул не во время купания! Может, спьяну? Нет, вон дырка в черепе. Кто его? За что?

Страх скрутил Мирона с новой силой, и, подхватив в охапку остатки одежды, он сломя голову ринулся к своей машине. «Мерседес» с бешеной скоростью несся по дороге, но Мирон беспрерывно давил на газ. Ему казалось, будто по пятам за ним гонится толпа утопленников, уши явственно слышали топот многочисленных босых ног... Лишь добравшись до дому, Мирон успокоился. Почти. Мысли обрели ясность, но сердце по-прежнему норовило выскочить из груди. Немного поколебавшись, он налил себе стакан коньяка и залпом выпил. Спиртное, наложившись на принятое вечером снотворное, оказало неожиданно мощное воздействие, глаза стали слипаться, ноги с трудом добрели до кровати.

Едва коснувшись щекой подушки, Мирон почувствовал, что куда-то летит, проваливается в бездонную черную яму. Умом он понимал – это всего лишь сон, пытался пробудиться, но ничего не получалось. Внезапно падение закончилось. Мирон оказался в бескрайней песчаной пустыне. Все вокруг было залито сероватым светом, но его источник отсутствовал. Небо представляло собой серую плоскость без горизонта. Сухой воздух застыл в вековой неподвижности. Невдалеке, с трудом передвигая ноги, брела смутно знакомая фигура, сгорбившаяся под тяжелым грузом. Подойдя ближе, Мирон узнал Савицкого. Раны на животе и груди чудесным образом исчезли, но бледное, покрытое потом лицо искажала гримаса усталости. Тюк за спиной при внимательном рассмотрении оказался огромным ворохом автоматов, пистолетов, гранат, ножей, связанных между собой металлической проволокой.

«Славка, привет!» – обрадовался другу Мирон.

Савицкий равнодушно кивнул.

«Ты далеко собрался?»

Снова кивок.

«Где мы?»

«На том свете. Нужно дойти до горизонта, тогда простят, может быть», – с натугой прохрипел Савицкий.

«Но горизонта здесь нет!!!»

«Будет когда-нибудь!» Прервав разговор, Савицкий зашагал дальше, увязая в песке, и постепенно растворился в сером полумраке.

Поскользнувшись, Мирон упал навзничь и... больно ударился головой о спинку кровати в собственной квартире.

За окном почти рассвело, но солнце еще не озарило лучами город. Поэтому в нем царила та же серость, что и в Славкиной пустыне. Мирон поднялся, подошел к окну. «Если Савицкому так досталось, то что же будет со мной! – неожиданно подумал он, но тут же отмахнулся от непрошеных мыслей. – Что за чушь собачья, нет ничего такого, просто нервы расшатались!» Приняв залпом полный стакан коньяка, дабы укрепить нервную систему, он заснул снова, на этот раз более или менее спокойно.