Свободный тир (№5) - Лазоревый шторм

— Если бы ты был, то знал бы, что сталь не может кровоточить. — Рикус указал подбородком на сочащийся шрам между сломанными частями меча. — Исцели его.

— Сталь?

— Просто попробуй, — нетерпеливо прервал его Рикус. — Разве это может повредить?

Дварф покачал головой, потом нерешительно протянул руку к шраму.

Рикус мягко поймал его руку и отвел в сторону. — Ты можешь сделать это не дотрагиваясь до меча? — спросил он. — Очень жжется.

— Боль во время лечения — самое обычное мое чувство, — ответил дварф, охватывая пальцами Кару.

Когда странная черная жидкость коснулась его руки, Келум стиснул зубы и закрыл глаза, но не отдернул руку. Мягкое шипение отразилось эхом от каменных стен туннеля, из пальцев дварфа вылетели искры, наполнив темный проход неверным светом оранжевых вспышек. Пот потек со лба Келума, его мышцы заходили ходуном, но он все-таки не отдернул руку.

— Ты думаешь, это сработает? — спросила Ниива, подходя к мужу.

— Будем надеяться, — ответил Келум. — Я не понимаю, как Ркард убъет Дракона без Кары.

Дварф подержал руку над клинком еще несколько мгновений. Наконец, когда черная жидкость перестала течь между его пальцами на шар у его ног, Келум отдернул руку от Кары. Клинок остался разделенным на два куска, но концы перестали кровоточить. Разочарованный, Рикус сунул обломанный кончик меча в ножны, для сохранности. — По меньшей мере кровотечение остановилось.

— Чем бы не была эта жидкость, это не кровь, — прошипел Келум, глядя на свою руку. Ладонь дварфа була покрыта черной лужей, которая бурлила и пенилась, как на огне. Еще более невероятно, но кости внутри плоти Келума шевелились и извивались, как черви.

— Сбрось это с моего мужа! — закричала Ниива.

Рикус схватил руку дварфа и плоской стороной обломанного клинка смел лужу с руки. Черная жидкость с плеском ударилась о землю, собралась в каплю и присоединилась к большому шару.

— Клянусь солнцем! — выдохнул Келум. — Что случилось с моей рукой?

Мул взглянул на руку дварфа и понял причину его тревоги. На ладони Келума чернел тонкий, хорошо очерченный круг. В его центре открылся рот с линией клыков, красные губы и раздвоенный язык, поднимавшийся из похожей на бездну глубины черного горла.

— Освободи меня. — Черный клочек пара поднялся из страшного рта. — Приди и освободи меня.

Келум сжал руку в кулак. Он побледнел и ничего не сказал.

— Что это? — спросила Ниива. Она подтолкнула мужчин подальше от черного шара.

Рикус какой-то момент смотрел на обломанный меч, потом пожал плечами. — Наверно эта штука как-то связана с магией меча, — сказал он, вкладывая обломок в ножны, где уже лежал кончик меча. — Садира скажет больше, я думаю.

— Выходи, подлый трус! — проорал голос Пача.

Рикус лениво взглянул на вход в туннель. Гигант лежал на животе и пялился во тьму своим единственным глазом. Полежав несколько мгновений, он поднялся.

— Ты останешся там навсегда, трус! — проревел он.

Мгновением позже огромный валун вкатился в проход. Он пару раз отскочил от стен, и наконец остановился шагах в двадцати-тридцати от входа. Огромный камень настолько плотно закупорил туннель, что Рикус не мог видеть даже малейшего проблеска лунного света.

— Как я понимаю, этим путем нам не выйти, — сказал он.

Мул повернулся и подождал, пока его глаза не приспособятся к отсутствию света. Уже через несколько мгновений он видел туннеле дюжину разных цветов: дварфы и Ниива светились красным, толстое полотно порванной паутины сверкало зеленым или желтым, холодный камень туннеля отсвечивал синим.

— И как мы собираемся выйти? — спросила Ниива, слепо глядя во тьму. Единственный чистокровный человек в группе, она одна не видела ничего.

— Нам не потребуется много времени, чтобы найти другой выход, — сказал Келум. Своей здоровой рукой дварф сжал руку жены и повел ее вглубь, в чернильно-темные глубины. — Не так ли, Рикус?

— Здесь сотни выходов наружу, уверил его мул. — Я предлагаю разделить ополчение на три группы. Две роты должны найти выход как можно быстрее и напасть на Пача или любого другого гиганта, которого увидят. Но я не хочу, чтобы они пытались убить его. Просто сообщить им, что мы живы и здоровы, потом отступить и напасть из другого портала.

— А что с третьей ротой? — спросила Ниива.

Рикус заметил, что она вцепилась в руку Келума, закрыла глаза с тем, чтобы ее мозг больше не стремился увидеть то, что никак не мог увидеть, и был открыт к другим чувствам. Этой технике он сам научил ее много лет назад, когда они тренировались для боя со слепыми гладиаторами.

— Мы возьмем третью роту и попытаемся найти тоннели, ведущие в горлышко каньона, — сказал Рикус. — Если повезет, может быть мы найдем путь туда вовремя и сумеем помочь Сьюту и его Гранитной Роте.

— Это не трудно, — сказал Келум. — У меня есть магия, которая проведет нас через эти подземелья.

Глава 7

Баньши

Рикус скрежетал зубами, стараясь терпеть боль без звука, но это у него плохо получалось. Он стоял на пересечении шахтных тоннелей, держа вытянутую руку как можно дальше от себя. Один единственный язычек алого пламени горел в его ладони, сжигая его тело и поднимаясь в темный воздух. Крошечный огонек давал, впрочем, достаточно тепла, чтобы помешать его зрению дварфа, но его маленький шарик алого света был слишком мал, чтобы как следует осветить темные пасти дюжины проходов, разбегавшихся отсюда во всех направлениях. А за пределами его света мул был слеп, как Ниива.

Наконец Рикус взглянул на Келума, стоящего рядом. — Пламя не указывает никуда, — проворчал он. — Твоя магия не делает ничего, только сжигает мое тело.

— Прости, мой сигнальный огонь слегка неудобен для тебя, — сказал Келум. Он поднял собственную руку. — Обычно я держу его в своей ладони, но… — Он разжал пальцы, обнажив шрамы и красные губы, образовавшиеся у него, когда он пытался вылечить Кару Ркарда.

Рикус взгянул мимо его руки. — Хорошо, — сказал он, — но куда нам идти? Твое пламя не указывает ни в один туннель.

— Неужели? — спросил Келум, глядя вверх.

Рикус задрал голову вверх и увидел круг темноты.

— Замечательно, — проворчал он, поднимая руку над головой. Пламя осветило вход пещеру, размером с человека, по форме напоминавшей грубый круг и идущей отвесно вверх. — И как это я буду карабкаться, не потушив твой сигнальный огонь?

Мул ничего не сказал о спорадических головокружениях, от которых страдал раньше, так как вроде они исчезли за время сегодняшней долгой ночи. Изредка, он чувствовал, как голова кружилась секунду-другую, но теперь при этом он не шатался и не падал.

— Тебе не придется карабкаться, Рикус, — ответила Ниива. Она повернулась к дварфам, стоящим у нее за спиной. — Брюль Сидерит, давай наверх с веревкой.

Юный дварф вышел вперед с мотком веревки в руках. По сравнению с большинством дварфов, чьи фигуры напоминали валуны, он был худ и гибок, с длинными руками и кривыми как лук ногами. Ниива заставила его снять доспехи, повесила ему веревку на плечо и общими усилиями его забросили в шахту. Воин начал карабкаться, его длинные руки и кривые ноги метались по грубо-высеченным стенам в поисках надежных опор.

Рикус ждал в темноте вместе со всеми, сырой воздух шахты оседал холодными каплями на его лысой голове. Каждый раз, когда сверху доносилось проклятие или скрежет, он съеживался, опасаясь, что Брюль свалится прямо ему на голову.

Хотя Рикус и согласился с мудрой мыслью Ниивы послать дварфа первым, это не сделало ожидание легче. Даже с сигнальным огнем Келума, ведущего их через путаницу туннелей, он опасался, что их группе потребуется слишком много времени, чтобы добраться до входа в долину. Железная Рота не заблудилась, но слишком много раз различные препятствия замедляли ее ход. Несколько раз дварфам приходилось ползти по почти заваленным ходам на животах. Однажды, после того как сигнальный огонь направил их в проход, наполненный ужасно пахнущим воздухом, которым они не могли дышать, пришлось возвращаться обратно и искать другую дорогу. А еще как-то раз Нииве пришлось переносить всю роту дварфов на себе через затопленную пещеру, шагов пятьдесят взад-вперед в мутной воде, доходившей ей до подбородка.

Наконец запыхавшийся голос Брюля донесся сверху, с вершины шахты, — Веревка!

Как только конец веревки появился из тоннеля, Ниива обвязала ее вокруг груди Рикуса. — Тяни! — крикнула она.

Веревка врезалась в грудь Рикуса, и он почувствовал, как его ноги отрываются от земли. Брюль равномерно поднимал его вверх, длинными, сильными рывками. Шахта была достаточно маленькая, и сигнальный огонь освещал ее всю, давая возможность увидеть грубо-вырезанные стены из красного камня. Один раз Рикус застрял в узком месте и не мог освободиться, пока не снял пояс с ножнами — не самое легкое занятие с одной рукой.

Около самой верхушки шахты Рикус почувствовал, как сухой ветер коснулся его кожи, затем задул посильнее, сдувая сырость, которую он насобирал в нижних, более мокрых шахтных туннелях. Рикус чуть не закричал от радости, но потом сдержал себя зная, что есть по меньшей мере сотня выходов в долину. То, что он почувствовал наружный ветер, вовсе не означало, что они, наконец-то, добрались до именно того выхода, который ведет в горловину, в котором сражалась и умирала Гранитная Рота. Мул взглянул на сигнальный огонь в своей руке, но ответа не нашел — пламя трепетало, но указывало вверх.

Мгновением позже Брюль толкнул его в маленький проход, настолько узкий, что широкие плечи мула едва поместились между его стен. Рикус скорчился на краю туннеля. Он даже не мог встать, так как потолок был настолько низок, что он царапал его спину даже сейчас, когда он стоял на четвереньках.

— Это и есть дорога? — спросил дварф, защищая свои глаза от света сигнального огня. — Я думаю, здесь выход, но туннель идет по меньшей мере еще на сотню футов.

Рикус взглянул на сигнальный огонь: пламя указывало прямо в туннель.

— Он и есть! — с радостью ответил мул. Он шлепнул ладонью по стене и облегченно вздохнул.

Как только Рикус погасил сигнальный огонь, он тут же увидел квадрат ночного лунного света в конце туннеля, на расстоянии примерно ста шагов. Он отвязал веревку от своей груди и протиснулся мимо Брюля, беспокоясь о Сьюте, Гранитной Роте и гигантах.

Да уж, ждать было некогда. Приглушенный голос Пача прозвучал с другого конца туннеля, — Грязные дварфы! Я убью вас всех, как вы убили Гайта!

— Похоже, что Гранитная Рота убила одного гиганта, — сказал мул, обращаясь к Брюлю. — Если Ниива даст мне топор, мы поглядим, не достать ли нам второго.

Пока дварф спускал веревку вниз, заодно передавая просьбу Рикуса, мул одевал пояс с ножнами. Когда он закончил, Брюль уже тянул веревку назад. Теперь, когда сигнальный огонь наконец потух, к мулу вернулось его дварфское ночное зрение, и он увидел гало розового света, окружавшее голову Ниивы, поднимавщуюся из шахты. В руках она держала пару боевых топоров, моток веревки свешивался с ее плеча.

Рикус протянул руку мимо Брюля и схватил оружие. — За мной!

Мул пронес топоры мимо дварфа, выбрал один и нырнул в тоннель. Ниива последовала за ним. Пока они ползли, голос Пача продолжал грохотать в туннеле, прерываемый приглушенными ударами и далеким грохом. Шум не стал громче, когда они оказались около самого выхода, и Рикус испугался, что бой сдвинулся дальше, в глубь каньона.

Наконец Рикус дополз до конца тоннеля. Прямо перед ним лежали залитые лунным светом утесы, обрамляющие горлышко в другой стороны.Он внимательно огляделся. Он и Ниива вышли туда, куда и собирались, в то узкое место, где каньон открывался в долину. В другом направлении горлышко шло совсем недолго и резко сворачивало. Если бы он не знал лучше, мул мог бы поклясться, что расселина закончивается здесь. И в обоих направлениях он не видел Пача.

— Дай место, — сказала Ниива, выползая из-за спины Рикуса.

Когда ее бок вдавился в его, мул не смог сдержать улыбки, почувствовав тепло ее мягкого тела. Оно напомнило ему давнее прошлое, когда они лежали, прижавшись друг к другу, всю ночь, слишком напряженные, чтобы спать или говорить, зная, что завтра утром они либо уйдут с арены победителями, либо их унесут мертвыми, но в любом случае вместе. Рикус никогда не думал, что ему будет не хватать что-нибудь из тех времен, когда он был гладиатором, но теперь, с Ниивой, прижавшейся к его боку, он осознал, что одной вещи ему точно не хватает.

Грохот разбившегося камня, раздавшийся откуда-то снизу, напомнил Рикусу, что воспоминание о его прошлом так же поможет ему сейчас, как и желание, чтобы клинок Кары не ломался. Мул взглянул вниз и понял, что они вышли намного выше, чем он рассчитывал, так как внизу, далеко под ним, торчали спутанные космы гиганта.

Рикус прищурился, стараясь увидеть более отчетливо, что происходит там, внизу. Лунный свет, отражавшийся от стен каньона, полностью уничтожил его зрение дварфа, так что даже после того, как он проглядел все глаза, он не увидел ничего, кроме пары громадных плеч, заполнивших ущелье от стены до стены. Тем не менее, было похоже, что Сьют и Гранитная Рота дают гиганту настоящий бой. Голова Пача была наклонена вперед, к земле, но он не мог сделать ничего, только топтался на месте на месте и ругался на дварфов, носившихся около его ног.

— Рикус, разве ты не видишь это? — спросила Ниива, в ее голосе зазвучала паника.

— Что именно? — спросил мул. Он уставился в темное ущелье в поисках чего-нибудь, что он пропустил.

— Наверху, — поправила его Ниива.

Она указала в небо, где над противоположным краем ущелья повисла багровая сфера. Шар вспыхивал и метался из стороны в сторону, как пламя факела, сжегшего все свое масло, и светился так слабо, что еле выделялся из окружающей его тьмы.

— Что это? — спросил Рикус.

— Солнечное заклинание Ркарда. — Ее голос дрогнул, пока она говорила. — Он зовет на помощь.

— Оно сейчас исчезнет, — заметил Рикус. — Как долго оно длится?

— Четверть часа, — ответила Ниива. Она взглянула на Рикуса, потом добавила, — Как ты думаешь, есть ли шанс, что Садира пришла в себя?

— Если бы она проснулась, Ркарду не было бы нужды использовать магию, — ответил Рикус.

Ниива устремилась обратно в туннель. — Мы должны помочь ему!

Рикус схватил ее за плечо. — Погоди, нам потребуется тьма времени, чтобы добраться туда тоннелями. Но я знаю более быстрый путь.

Ниива разрешила втащить себя обратно в проход. — Какой?

Рикус снял веревку с ее плеча. Он тщательно завязал ее на на себе, пропустив вначале между ног, потом вокруг бедер, плеч и в конце под руками, так что удар придется на самые сильные части его тела.

— Оставь около десяти локтей веревки между нами, — сказал Рикус, закончив подготовку упряжи надежным узлом. — Обвяжи себя другим концом веревки в точности, как я. Потом садись за мной.

Когда она закончила, из туннеля выполз Келум. — Что случилось? — спросил он, косясь глазом на веревку, связывающую его жену и Рикуса.

— Твой сын в опасности, — ответил мул.

Рикус проверил упряжь Ниивы, потом сел на край туннеля, его ноги свисали вниз. Ниива передала ему боевой топор, потом сама села сзади, держа свое оружие в руках.

— Погоди! — крикнул Келум. — Веревка ни к чему не привязана. Если упадешь…

— Не сейчас, муженек, — прервала его Ниива. Не глядя на дварфа, она уставилась на широченное плечо Пача, которое было слегка впереди их насеста. — Я знаю, что делаю.

— Ну, прямо как в старые времена, — ухмыльнулся Рикус. — Поехали!

Держа топор обеими руками он выскользнул из тоннеля. Почувствовал стену горлышка под ногами, он нырнул вниз и в сторону, с таким рассчетом, чтобы падать перед телом Пача. В следующее мгновение Ниива повторила его маневр, но прыгнула прямо вниз, оказавшись позади гиганта. Веревка натянулась между ней и Рикусом, и они, связанные ею, полетели во тьму каньона.

Рикус услышал крик Келума, потом в его ушах засвистел ветер и заглушил дварфа. Мул почувствовал, как его собственный голос бьется в глубине черепа, и знал, что он сам кричит от страха, но усилием воли задавил в себе панику и сосредоточился на самой простой задаче: удержать в руках боевой топор.

Рикус влетел в путаницу волос гиганта, и потерял из вида Нииву, которая скрылась за массивной лопаткой Пача. Мул ударился ногами о массивную грудь гиганта и отскочил от нее, как мячик. В следующее мгновение веревка натянулась и схватила его, импровизированная перевязь глубоко врезалась в руки и ноги, остановив падение. Ребра сжало, как в тисках, грудь наполнила ужасная боль, выбившая из его легких невольный стон. Он услышал такой же стон со стороны Ниивы, потом почувствовал, как его бросило обратно на грудь титана. Как ни болезнена была остановка, Рикус знал, что могло быть намного хуже — он мог сломать себе спину или ребра — если бы не обвязался веревкой.

Пач зарычал от удивления и повернулся посмотреть, что это на него упало. Рикуса бросило к каменной стене, веревка дернулась под его весом. Опасаясь, что веревка может соскользнуть с гигантского плеча, мул изо всех сил ударил топором. Стальное лезвие глубоко ушло в грудь титана, мгновенно остановив полет мула. Пач болезненно рыкнул.

Высвободив оружие, Рикус схватился за складку вонючей, сделанной из овечьей шерсти туники гиганта, и полез вверх. Рука Пача шлепнула вслед за ним. Заднее лезвие обоюдоострого топора глубоко вошло в его ладонь и гигант завыл от злости.

Пока гигант выковыривал топор из своей ладони, мул взобрался на противоположное плечо. Он увидел, как Пач опять подымает руку, чтобы прихлопнуть его, но внезапно гигант остановился, когда буря гулких ударов обрушилась на его ноги.

— Ты, хочешь растоптать Гранитную Роту, — выкрикнул злой голос дварфа. — Да мы тебе все пальцы поотрубаем, проклятый толстяк!

Пач попрыгал с одной ноги на другую. Каждый раз, когда он менял ногу, еще один дварф вскрикивал от смертной боли, а звук сминаемой стали эхом прокатывался по мрачным стенам темного каньона. Решив выжать максимум из своего положения, Рикус продолжал карабкаться на плечо гиганта. Когда он, наконец забрался наверх, он обнаружил, что Ниива уже ждет его. Она, как и он, осталась невредимой, благодаря веревочной перевязи.

— Все в порядке? — спросил Рикус.

— Будет, когда мы задушим этого гиганта, — ответила Ниива.

Мул метнулся в сторону, пробираясь перед горлом гиганта, затем запрыгныл на второе плечо, пересек его, оказался позади толстенной шеи. Пач не пытался остановить воина, все его внимание было сосредоточено на топорах дварфах, непрерывно врезавшихся в его ноги. Рикус подождал, пока не увидел Нииву, появившуюся позади второго плеча гиганта, расставил ноги пошире и изо всех сил потянул. Ниива сделала тоже самое. Веревка, петлей обвившая огромное горло, натянулась.

Пач забыл о дварфах и попытался убрать веревку с горла. Безрезультатно. Рикус и Ниива натянули канат с такой силой, что он глубоко врезался в плоть, и гигант не смог просунуть пальцы под него. Глубокое булькание донеслось из его горла.

Пач покачнулся, поворачиваясь спиной к утесу. Предвидя его следующее движение, Рикус скомандовал, — Пересечь и вокруг!

Все еще натягивая веревку, Рикус перебежал спину Пача вокруг горла. Ниива сделала тоже самое, они пересеклись. Гигант наклонился спиной к утесу. Они спрыгнули на его лопатки и едва уцелели, когда он с силой ударился спиной об утес.

Пач начал задыхаться, его судорожные вздохи эхом прокатывались по каньону, спина осталась прижата к утесу. Он поднял руки, пытаясь схватить своих мучителей.

Рикус не видел, что делает Ниива, сам мул попытался вытащить кинжал. Но его рукоятка оказалась зажата веревочной упряжью. Пальцы гиганта обхватили его тело. Рикус обеими руками схватился за веревку, одновременно пиная ногами огромную ладонь. Ему почти удалось освободиться, когда Пач схватил и его ноги. Титан сжал их, колени и бедра Рикуса пронзила страшная боль.

Задыхающийся гигант быстро слабел, поэтому пытка была не так страшна, как могла бы быть. Ни одна из толстых костей Рикуса не треснула, он даже не чувствовал, что какая-нибудь из них вышла из сустава. Решив, что он может терпеть боль, пока Пач не потеряет сознание, воин уперся ногами в развилку между большим и указательным пальцами, сконцентрировшись на том, чтобы не соскользнуть дальше, в огромный кулак.

Мул поглядел в сторону глотки гиганта и заметил, как и ожидал, Нииву. Похоже, ей удалось упереться ногами в тыльную сторону кисти, а руками вцепиться в маленький палец. Она тянула его на себя, стараясь сломать, но Рикус понимал, что вряд ли ей это удастся.

Серия коротких, трудных кашлей сотрясла торс гиганта. Он опять попытался сбросить Рикуса и Нииву со своего горла. Но они были связаны веревкой, и та затянулась еще туже. Пач закачался, потом упал на колени.

Крича как сумашедшие, больше дюжины дварфов набросились на бедра гиганта, их топоры так и мелькали в лунном свете.

Долгая, мучительная дрожь прошла по телу Пача, его руки разжались и он упал вперед. Лицо ударилось о стену горлышка, и он застыл, потеряв сознание. Его убийцы повисли на веревке, обвившей его горло.

Рикус и Ниива быстро взобрались по веревке на лопатки Пача, потом освободились от упряжи. Связав на всякий случай концы веревки, чтобы удавка не ослабела, пока не доделает свою работу до конца, они соскользнули вниз со спины гиганта. Их ноги еще не успели коснуться земли, как Ниива уже потребовала к себе Сьюта для доклада.

— Здесь, командир. — Седой дварф вышел вперед, шлепая по рекам крови, текшим из ран на бедрах гиганта. У него было выдубленное погодой лицо, и тонкий, крючковатый нос, который выглядел так, как будто он был сломан во многих местах. — В Гранитной Роте осталось пятнадцать выживших.

— Сейчас важно другое, — ответила Ниива. — Сколько гигантов вы убили в каньоне?

— Одного, не считая этого, — ответил дварф. — Четвертый остался на ферме, чтобы сразиться с Певцом Ветров.

Выругавшись, Ниива повернулась и помчалась в темный каньон.

* * *

Из своего укрытия на склоне холма Ркард увидел Магнуса, выбежавшего из плантации фаро, расположенной у подножия Стены Разды. Певец Ветров выглядел ужасно усталым, он спотыкался о камни и махал своими массивными руками, чтобы не упасть. Он обежал тела четырех гигантов, умерших днем, и побежал в дальний конец долины.

За ним послышались тяжелые, бухающие шаги. Один единственный гигант появился из-за Стены Разды, таща в руках валун, подобранный у подножия кряжа. Титан выглядел таким же усталым, как и Магнус.

На его лбу было два неровных пореза, тело было покрыто огромными шрамами, настолько темными, что Ркард мог видеть их даже в бледном свете лун.

Все это было, без сомнения, свидетельстами жестокого боя, звуки которого юный мул слышал еще несколько секунд назад. После того, как выжившие гиганты погнались за ополчением Кледа в Надежду Бедняка, за Стеной Мазды забушевал настоящий шторм, скалы затряслись под ударами грома и налетевшим смерчем. Какое-то время был слышен только злой рев гигантов да треск разлетаюшихся на куски камней. Затем, однако, большинство голосов гигантов отдалилось, стало звучать тише и Ркард решил, что они бросились за ополчением дальше, в горы. Один великан, однако, остался, и, судя по звукам, битва продолжалось еще довольно долго.

Теперь, наконец, стало ясно, кто победил. Пока Ркард смотрел на долину, гигант с усилием поднял руки и швырнул валун. Камень скользнул по плечу Певца Ветров и отлетел в сторону. Магнус свалился на землю на полушаге и закувыркался вперед, пролетев с десяток метров. Наконец он неподвижно застыл, спиной к земле, головой к гиганту.

Ркард почти потерял самообладание и закричал, но в последний момент сумел взять себя в руки и из его горла вырвался только полустон-полувздох, — Магнус!

Певец Ветров какое-то время лежал без движения, и Ркард испугался, что камень убил его. Однако затем Магнус поднял голову и в большим трудом сел. Рука, в которую попал камень, повисла вдоль тела, и он едва ли слышал тяжелые шаги гиганта позади себя.

— Вставай, Магнус, — прошептал Ркард. Он знал, что иногда Магнус мог слышать послания, переданные ветром. Так как легкий ветер дул вниз, с холма, мальчик надеялся, что его слова достигнут удивительно выглядящих ушей Певца Ветров. — Гигант приближается.

Магнус по-прежнему сидел, не шевелясь, и титан остановился позади него. Ркард коснулся пальцами метки алого солнца на лбу и почувствовал, как знакомое теплое покалывание пробежало по руке. Большинство людей считали, что этот красный диск был татуировкой, но на самом деле это была метка солнца, родимое пятно, служившее мистической связью между ним и солнцем во время тьмы.

Магнус внезапно дернул своими большими ушами и взглянул на холм. Он потряс головой и перекатился на четвереньки. Ркард вздохнул с облегчением, радуясь тому, что Певец Ветров спас его от трудного решения: использовать или нет свою магию. После того, как появились Са'рам и Джо'орш и предсказали его судьбу, отец приказал ему никогда не рисковать своей жизнью, даже если это означало бы смерть ополчения или его собственных родителей. Отец объяснил, что он него зависят не несколько жизней, а судьба всего Атхаса, который умрет вместе с ним.

Ркарду не понравились слова отца. И он подумал, что мать тоже не согласна с отцом, хотя она и не сказала ничего. А потом появилась эта кошмарная летающая голова, Виан, с перстнем Агиса и все решили, что пришло время убить Дракона, и она сказала ему, что он должен тщательно обдумывать свои решения. Она также добавила, что он никогда не должен делать что-нибудь опасное, если у него нет хороших шансов на победу, и даже тогда первое, о чем он должен подумать — сбежать.

В долине под ним гигант ударил ногой Рикуса под ребра. Певец Ветров взлетел в воздух и, пролетев метров тридцать, упал на кучу острых камней. Такой удар убил бы любого человека и даже мула, но не Магнуса. Он просто покатился по каменистой земле, потом попытался подняться. На этот раз это ему не удалось.

Титан схватил шероховатый камень, размером с канка. Ркард никак не мог решить, что делать. Никто из его родителей не похвалил бы его, если бы сейчас он использовал магию. Самое худшее, что он мог сделать гиганту — ослепить его на пару секунд, а потом он, вероятно, бросится на него и Садиру, лежавшую у его ног. Но одна мысль о том, что он будет стоять и смотреть как гигант убивает Магнуса, заставила вывернуться все его внутренности наизнанку.

Гигант подошел к Магнусу.

Ркард скользнул за свой валун и взглянул на Садиру. Волшебница лежала без движения, ее янтарные волосы мягко серебрились в лунном свете, а миндалевидные глаза были крепко закрыты. Грудь тяжело содрогалась, как если бы она рыдала, а пальцы двигались таким образом, как если бы она использовала какое-то заклинание.

Ркард встал на колени рядом с ней и потряс ее за плечо. — Гигант хочет убить Магнуса, — сказал он. — Проснись!

Грудь волшебницы продолжала дергаться, а она сама по-прежнему не шевелилась.

— Что я должен делать? — спросил он.

На этот раз голова Садиры дернулась, но она не ответила.

— Хорошо, я решу сам, — сказал мальчик. — Что бы сделал Рикус?

Ркард точно знал, что его кумир никогда не стоял бы столбом, пока гигант убивает его друга. Рикус всегда делал то, что хотел, даже если это означало, что он сам может погибнуть. Поэтому все так любили его.

Юный мул отошел от Садиры и прыгнул на верхушку валуна. Гигант уже стоял над Магнусом, подняв камень, собираясь убить беспомощного Певца Ветров.

— Эй ты, урод! — крикнул мальчик.

Ветер понес голос Ркарда через долину, усилив его так, как если бы мальчик сам был гигантом, и отразил его от каменных утесов на другой стороне. Титан поднес камень поближе к груди и взглянул на скалы, от которых отразилось эхо.

— Кто это? — спросил он, подозрительно оглядывая пустые склоны Поющих Гор.

— На холме, ты глупый, волосатый гигант!

Одновременно юный мул вдавил пальжы в свою солнечную метку. И, как всегда, теплое покалывание побежало по его руке. Если бы дело было днем, он направил бы руку на багровое солнце, а не касался бы солнечной метки на лбу. Рука почувствовала чуть больше, чем просто тепло, но он не обрадовался, избежав обычной боли. Его заклинание было бы намного сильнее днем, возможно даже достаточно сильно, чтобы сделать побольше, чем просто отвлечь гиганта.

Обшарив взором склоны от подножия до верхушки, темные глаза гиганта наконец остановились на крошечной фигурке Ркарда. — Я не так глуп, как ты, — сказал он, тяжело шагнув к мальчику. — Я лучше знаю, как получать удовольствие от…

Ркард указал рукой на лицо гиганта и произнес последний слог заклинания.

Багровый шар окутал голову гиганта. Титан вскрикнул и выпустил свой камень, чуть не упав. Он поднял руки к лицу и начал стараться скинуть шаг с головы, крича при этом, как будто его тело плавилось на огне.

Ркард знал, что такая бурная реакция вызвана скорее страхом, чем болью. Хотя багровая сфера выглядела грозно и, на короткий момент, даже жглась, ей было далеко до сжигающего все вокруг себя огненного шара. Заклинание было просто ярким шаром, состояшим из красных лучей света, вспыхивающие следы которых выглядели как огонь. Отец научил его этому заклинанию, чтобы он мог приветствовать солнце в те дни, когда песчаная буря скрывает под собой весь мир и оно могло служить хорошим сигналом бедствия.

Предвидя реакцию гиганта, когда он осознает настоящую природу заклинания, Ркард спрыгнул с валуна, подхватил безвольное тело Садиры с земли и закинул себе на плечо. Хотя волшебница была намного больше его, он без труда нес ее по крутому склону. Как юный мул, он уже сейчас был сильнее большинства чистокровных людей. Кроме того она весила не намного больше огромной бадьи с водой, которое мать заставляла носить его каждый день. Ко времени, когда юный мул был на полдороге к вершине холма, крики гиганта прекратились. Ркард остановился, чтобы поглядеть назад. Как он и ожидал, его заклинание начало подниматься над долиной, отбрасывая сверхъестественный оранжевый свет на каменистую почву. Как только оно поднимется достаточно высоко, сфера остановится и повиснет в небе без движения, похожее на миниатюрное солнце.