Но позади этих рубежей будут проводиться в жизнь тысячи различных мероприятий как оборонительного характера, так и в порядке подготовки к нашему наступлению. Прежде всего, для обеспечения нашего военного и торгового мореплавания нам придется создать тщательна разработанную систему конвоя. Затем, для того, чтобы обеспечить наши внутренние (прибрежные) линии связи, нам надо будет создать опорные пункты для дозорных кораблей и построить; эти корабли. Западное побережье будет усеяно базами армейской и морской авиации, из которых дальние разведчики будут ежедневно вылетать на разведку далеко в море.
      Все эти меры будут приниматься для предупреждения одиночных (и сравнительно бесплодных) атак подводных лодок или авиации на побережье вроде случайного обстрела какого-нибудь прибрежного городка.
      Пока существует наш флот (а возможно, и дольше), наше западное побережье будет в полной безопасности не только от захвата его японцами, но даже и от сколько-нибудь серьезного нападения крупных сил японского флота.
      Восточное побережье, конечно, будет практически недоступно противнику, и здесь мы сосредоточим всю нашу работу по обучению личного состава. Для этой цели мы сохраним на восточном побережье старые корабли и существующие морские учебные станции: школы для подготовки специалистов подводного плавания, авиации, артиллеристов и т. п. будут значительно расширены. Большая часть нашей экспериментальной и изобретательской работы будет также перенесена на восток и не только потому, что здесь она окажется в безопасности от нападений, но также и из тех соображений, что такое разделение обеспечит более равномерное распределение экономической нагрузки и разгрузит западное побережье. На восточном побережье расположено также большинство наших судостроительных заводов, и здесь мы сможем строить новые боевые корабли, не опасаясь помех. Однако морскому министерству, остающемуся в пункте пребывания правительства, придется организовать нечто вроде своего отделения в Сан-Франциско или в Пюджет-Саунд.
      На восточном побережье наш флот, по всей вероятности, будет иметь только одну задачу активного характера, а именно - борьбу с японской торговлей с Европой и с контрабандной торговлей Европы с Японией. Это будет нелегкая работа (если бы Англия вступила в войну, британский флот взял бы на себя как эту задачу, так и многие другие задачи, в особенности в южной части Тихого океана и в Ост-Индии). Ключом этой торговли с Европой является Суэц. Расстояние между Суэцем и Иокогамой (14500 км) в полтора раза больше расстояния между Суэцем и Нью-Йорком (9 600 км). Мы будем заранее знать (от наших консулов и других агентов, расположенных по маршруту), что японские корабли направляются к Суэцу. Один или два небольших крейсера, сопровождаемые нефтеналивным транспортом (в качестве плавучей базы), могли бы крейсировать в Средиземном море вблизи входа в канал и окончательно прекратить японскую торговлю с Европой, останавливая и осматривая в то же время корабли, направляющиеся из Европы в Японию. Восточное побережье должно обеспечить базирование и снабжение этих крейсеров (международное право не допустит постоянного использования ими нейтральных портов). Личный состав этих кораблей будет, несомненно, доволен своей "чисто морской" службой. Осложнения, которые могут возникнуть в результате свободного истолкования законов о нейтралитете, об остановке и осмотре судов, о контрабанде и т. д. будут носить такой характер, что на каждом корабле будет полезно иметь, кроме орудий, также юриста и полный комплект свода законов.
      Таковым в общих чертах может быть распределение сил и операций Японии и США в первой фазе войны. Внутри обеих стран будет наблюдаться почти одинаковая картина (с возможными отклонениями в связи с психологическими различиями и разницей в обычаях): набор и вербовка, обучение офицеров и рядовых; судостроительные верфи работают днем и ночью; военная промышленность на полном ходу; входы в гавани и базы закрываются противолодочными сетями; финансисты, дипломаты и политические деятели ведут отчаянные, интриги; страшные рассказы (многие из которых, как ни странно, оказываются правдой) о шпионаже и контрразведке. А далеко в Тихом океане царит радиомолчание, нарушаемое только для передачи (с корабля на корабль или на берег) важного приказания или сообщения; у радиопеленгаторов сидят эксперты, жаждущие запеленговать радиопередачу любого корабля противника.
      Итак, мы покончили с первой фазой нашей войны. В течение этой фазы были сданы карты и сделаны первые ходы. Посмотрим, что мы сможем предпринять во второй фазе - фазе американского контрнаступления.
      XVIII. Война. Вторая фаза кампании
      Бою, или уверенности в неизбежности боя, присуща что-то такое, что действует на рядового человека в военной форме, как третья или четвертая рюмка коктейля (это зависит от способности) действует на гостя, приглашенного на летний прием в саду. Он начинает отчетливо ощущать окружающую его обстановку (или ему кажется, что он начинает ее ощущать, что, впрочем, одно и то же), самые простые слова и предметы вдруг приобретают особое значение, и солнце кажется более ярким и трава более зеленой, чем прежде. Минуту назад у? него было только одно желание удрать; окружающие казались ему назойливыми людьми, обстановка - скучной. Но теперь он живет, в подлинном значении этого слова. Именно это имеют в виду люди, повторяющие старую поговорку о" том, что опасность возбуждает; однако для того чтобы опасность дошла до сознания, она должна быть близкой. Наиболее ужасными периодами минувшей войны, периодами, действовавшими самым разрушительным образом на моральное состояние войск, были периоды бесконечного сидения в окопах в ожидании приказа о наступлении. Этот приказ означал бесспорную смерть для тысяч бойцов, но он означал также и движение - пусть хоть на несколько коротких минут, - а значит, и жизнь. Для этих людей (возвращаясь к аналогии) прием в саду был ужасно, кошмарно, деморализующе скучным.
      В течение второй фазы кампании против Японии (фаза, которая только в самом конце потеряет свой сравнительно неподвижный характер) личному составу флота США придется длительное время подвергаться этому испытанию бездеятельностью, и будет удивительно, если часть моряков не поддастся, наконец, неизбежной реакции, присущей гражданскому населению, и не начнет ворчливо допытываться, действительно ли Америка ведет наступление.
      Возможно, что в течение, по крайней мере, одного года после начала войны и падения Гуама и Филиппин флоту США придется праздно стоять в Пирл-Харбор. Эта праздность будет прерываться время от времени только короткими и осторожными походами, не преследующими никаких других целей, кроме демонстраций, учения и поддержания морального состояния личного состава. В это время японские корабли будут тревожить нашу торговлю, а линейный флот Японии надменно и вызывающе ждать нашего приближения.
      Но в то время, как флот нетерпеливо стоит на якоре под ярким тропическим солнцем, на севере развивается лихорадочная деятельность, причем несущие дозорную службу в этих водах подводные лодки, крейсеры и эсминцы не лишены возможности боевых встреч. С юга, вдоль побережья Аляски, к Алеутским островам движется под охраной крейсеров и подводных лодок все увеличивающийся поток танкеров и транспортов с войсками и со снабжением. В расположенные по нашему третьему маршруту базы флота (которые теперь, наконец, начинают походить на базы) эти транспорты доставляют невероятно огромное количество разнообразных материалов: орудия и орудийные установки для фортов, строения и нефтяные баки в разобранном виде, экскаваторы, сверла, оборудование для силовых установок, береговые радиоустановки, тракторы, оборудование для подрывных работ, цемент, песок, бетономешалки, механические станки для обработки металла, трубопроводы, испарители, буи, якорные канаты, бензин, мясо и другие предметы продовольствия, обмундирования, пиво, подводные кабели, лошадей, мулов, обстановку для служебных помещений, телефонные и телеграфные линии, прожекторы. Кроме того на них же привозятся работники по благоустройству и артисты. На транспортах. с войсками прибывают также гидрографы, специалисты по аэрофотосъемке и инженеры различных специальностей.
      Из Пюджет-Саунда выходит конвой в составе 30 транспортов под охраной крейсеров, эсминцев и дозорных кораблей, а также большого количества дальних разведчиков; последние парят в воздухе над караваном целый день, возвращаясь к ночи в свои базы. Максимальная скорость хода наиболее тихоходного корабля определяет скорость всего каравана в целом, составляя около 11 узлов. Выйдя из пролива Хуанде-Фука и оставив остров Ванкувер по правому борту, караван движется тремя колоннами, по. 10 кораблей в каждой, вдоль берега к Ситка. Все транспорты представляют собой бывшие торговые корабли, мобилизованные с началом войны. Восемь из них - бывшие пассажирские корабли - являются теперь транс; портами для перевозки войск; на каждом из них помещается да 1 200 человек. 12 транспортов со снабжением являются бывшими грузовыми пароходами; сейчас они нагружены до предельной линии погружения припасами и оборудованием.
      Один или два легких крейсера идут впереди каравана, а эсминцы и дозорные корабли охраняют его с флангов. Несмотря на то, что капитаны конвоируемых транспортов являются офицерами военного времени, они не привыкли плавать ни прямыми курсами, ни зигзагом в составе соединения и совершенно не умеют сохранять расстояние между кораблями. Поэтому медленное продвижение конвоя оживляется частыми замешательствами, многочисленными случаями едва предотвращенных столкновений и частыми отставаниями. Эти отставания причиняют эсминцам много забот. После плавания ночью без огней или после прохождения сквозь полосу тумана эти маленькие, сердитые корабли носятся по морю, как злые овчарки, ища корабли, отделившиеся от конвоя и водворяя их на место.
      По тревоге "атака подводных лодок!" огромные клубы черного дыма, вырываются из труб этих неуклюжих бывших "купцов", когда они, пытаясь уйти от опасности, начинают неистово описывать зигзаги, напоминая этим испуганное стадо быков, спасающихся от горного льва. Вполне возможно, что при первых слабых проблесках рассвета или при последних лучах вечернего солнца японской подводной лодке удастся поразить один или два транспорта. Тогда эти корабли оставляются на произвол судьбы, а остальная часть конвоя поворачивает в противоположную от направления атаки сторону и уходит полным ходом, причем несколько эсминцев становится в хвост колонны для прикрытия ее с тыла. Другие эсминцы устанавливают дымовую завесу между конвоем и районом предполагаемого местонахождения подводной лодки; несколько эсминцев бросаются в этот район, где сбрасывают глубинные бомбы; раздаются глухие звуки взрывов, поднимаются огромные столбы воды и, если преследователям повезло, на поверхности воды появляется быстро растущее масляное пятно. К этому времени к борту взорванных транспортов подходят дозорные корабли, чтобы помочь им, если они еще могут двигаться или оставаться на поверхности, или снять с них экипаж, если они тонут.
      Конвой (или большая часть его) добирается до залива Ситка и проходит сквозь минные заграждения; эсминцы прикрывают это прохождение, оставаясь позади, а самолеты летают над караваном, наблюдая водную поверхность. По приходе в залив личный состав вздыхает свободно, получая короткий отдых от напряжения перехода: один или два транспорта с войсками и несколько танкеров и транспортов со снабжением, предназначенных для Ситки, выводятся из состава конвоя и идут под разгрузку. Остальные, переночевав здесь, на следующий день вновь выходят в море, направляясь через залив Аляска в Кодиак (1050 км). Оттуда, оставив на месте еще несколько кораблей, которые пошли под разгрузку, остатки конвоя начинают 1 100-м переход к наиболее важной остановке на своем пути к Детч-Харбор. На острове Уналяска, превращаемом в северный Гибралтар, кипит работа. Около 10 кораблей остаются здесь, а остальные 8-9 транспортов, охраняемые еще более тщательно, чем раньше (так как японские подводные лодки будут особенно активны к западу от Детч-Харбор), продолжают свой путь на запад. Конвой, возможно, не будет проходить Беринговым морем, предпочитая идти более, длинным, но зато менее опасным путем через наши минные поля в Адак, Киска, Атту и, может быть, в Петропавловск{164}.
      Может быть, конечно, несколько вариантов этой западной системы конвоя. Конвои могут составляться исключительно из быстроходных (15 - 18 узлов и более) кораблей; конвои могут направляться из Пюджет-Саунд или из Ситки непосредственно в Детч-Харбор. Охрана конвоев может быть организована на принципе сопровождения между двумя портами: одна группа крейсеров, эсминцев и дозорных кораблей сопровождает транспорты (туда и обратно) между Пюджет-Саунд и Ситкой, вторая группа - между Ситкой и Кодиак и т. д. Для кораблей специального назначения, как, например, для ледоколов, мореходных землечерпалок и плавучих доков, которые не могут быстро передвигаться, потребуется создание особых конвоев. Придется также создавать - в меньших масштабах - системы конвоев и на других направлениях: одну - для связи Сан-Франциско и Сан-Педро с Пирл-Харбор, вторую - на прибрежных путях сообщения между Пюджет-Саунд и Сан-Диэго; третью - для сопровождения кораблей, плавающих вдоль побережья между Сан-Диэго и Панамой. Еще более маленькие и менее частые конвои должны будут совершать плавание между Пирл-Харбор и Детч-Харбор, а также между Пирл-Харбор и Самоа (если нам удастся удержать этот остров).
      Этим конвоям будут угрожать не только подводные лодки. На них, несомненно, будут совершать налеты и тяжелые крейсеры Японии, особенно на участках Панама - Сан-Диэго и Пюджет-Саунд - Алеутские острова. Путь конвоев на этих участках проходит вдоль побережья, и поэтому их курсы будут более постоянными, чем курсы конвоев, пересекающих открытый океан, США не имеют достаточного количества крейсеров, чтобы обеспечить все конвои от таких налетов, и в этих вспомогательных операциях Япония будет иметь преимущества, присущие внезапности.
      Этими нападениями Япония сможет задержать наше наступление, потопить несколько кораблей, добиться срыва наших планов, но ей никогда не удастся остановить нашего медленного наступления. Американские судостроительные заводы, работая день и ночь, будут строить корабли различных типов так быстро, что если один из конвоируемых кораблей будет потоплен, другой уже будет готов, чтобы заменить его. Уверенно и неумолимо будет идти работа по созданию этих северных и западных баз для нашего флота: мы поставим обширные минные заграждения, а вместе с тем наши дозоры будут тщательно охранять те проливы, которые должны быть чистыми от мин противника; будут проложены сотни километров новых дорог; через пустынные плоскогорья мулы и тракторы потащут орудия к месту их установки, будут устроены посадочные площадки, построены казармы и госпитали. Тысячи различных работ будут выполнены быстро и хорошо, и эти работы потребуют умения и знаний от людей почти всех профессий и ремесел.
      Таким образом, несмотря на то, что наш флот все еще продолжает бездействовать в Пирл-Харбор, все эти операции, все это строительство и все эти оборонительные меры для обеспечения строительства носят такой же наступательный характер, как если бы наш флот двигался на запад для встречи с линейным флотом Японии (что, несомненно, наш флот предпочел бы сделать). Мы создаем необходимою ступеньки, по которым мы намереваемся достичь нашей цели. Мы не построили этих ступенек в мирное время и поэтому принуждены строить их в условиях военного напряжения, неся соответствующие потери. Стратегия (и опять нам приходится вспоминать неизбежную стратегию) представляет собою великолепный пример того, как можно предсказать течение любой войны в зависимости от наличия баз или позиционных устройств и как наличие этих баз увеличивает как количество боеспособных кораблей в составе флота, так и радиус их действия. Она, эта стратегия, показывает нам так же, как любой план большой/ операции распадается на целый ряд одновременных оборонительных и наступательных операций.
      В самом деле, в этот начальный период второй фазы войны мы находимся в состоянии наступления в широком смысле слова; в то же время, однако, на северном фронте мы ведем и наступательные, и оборонительные операции.
      Этот период второй фазы войны будет длиться ровно столько времени, сколько нам понадобится для развития Аляски и Алеутских островов (и Петропавловска, если это окажется возможным){165} до степени, достаточной для потребностей флота. Будет очень хорошо, если мы сумеем выполнить это за один год (эта работа может легко потребовать два года), и в течение этого времени флот, правительство и народ будут находиться в состоянии ужаснейшего психологического напряжения. В этот период наименее завидным положением будет положение командующего флотом США. Первоначальный энтузиазм еще не успеет остыть; он будет проявляться не только в парадах и демонстрациях, но также и в требованиях действий, причем таких действий, которые, по мнению общественности (имеющей только самое отдаленное представление о связи различных возможных методов ведения войны с конкретными факторами, определяющими течение кампании), необходимо выполнить. Любой досужий человек и каждый член Конгресса будут считать себя морскими стратегами (и великими стратегами при этом), и правительству придется выдерживать все больший и больший нажим со стороны общественного мнения, требующего отказа от плана медленного продвижения в пользу смелых шагов, ведущих к генеральному сражению флотов.
      Там, в Пирл-Харбор, находится командующий. Он знает, что ему остается одно - ждать; ждать до тех пор, пока северный маршрут будет оборудован до такой степени, что сможет базировать флот и обеспечить ему беспрепятственное снабжение из отечественных вод. Правда, этим он заставляет Японию продолжать гадать о его намерениях и в то же время совершенствует обучение личного состава путем коротких выходов в море продолжительностью в несколько дней каждый: демонстрация в сторону Гуама, в сторону Маршальских или Алеутских островов и, наконец, против собственно Японии; при этом он никогда не забывает об охране важнейшей вершины Тихоокеанского треугольника.
      В результате таких мер через шесть месяцев флот обучен лучше, чем когда-либо; он начинает выказывать нетерпение, а в стране поднимается ропот. Все эти работы по устройству баз на севере, это строительство дорог, эти бесконечные конвои к каким-то мрачным островам, о которых до сих пор никто никогда не слышал - все это не та морская война, которую хочет или ждет народ. Идет шушуканье: да не робеет ли командующий? Знает ли он действительное-положение вещей? Не располагаем ли мы линейным флотом, вдвое превосходящим японский флот, и намерены ли мы когда-нибудь отомстить за Филиппины? Почему правительство ничего не предпринимает для того, чтобы кончить войну одним смелым ударом? Доколе же оно будет держать флот в Пирл-Харбор, в то время как противник топит наши корабли у нашего же побережья и производит налеты на наши приморские города? Адмирал заявляет, что он не может предоставить нам достаточного количества кораблей для того, чтобы полностью обеспечить наше побережье, а в то же время он никак не использует тех кораблей, которыми он располагает!
      В таком положении проходит год. К этому времени шушуканье превращается в рев: командующий, на самом деле, оказывается просто трусом, а морские стратеги - нерешительными бюрократами! Члены Конгресса требуют "позитивных действий", и даже в самом флоте, среди рядовых моряков и младшего офицерства, появляется требование что-либо предпринять (столько потерь, и так мало достижений!), которое грозит принять серьезные размеры. Это может стать действительно критическим периодом войны для США; несомненно, только сильное правительство смогло бы противостоять требованиям о смещении командующего (что подорвало бы моральное состояние высшего командования) и о переходе флота к активным операциям (что было бы равносильно самоубийству).
      При таких обстоятельствах Япония благоразумно стала бы тщательно избегать возможности встречи флотов, усугубив изнурительную войну против побережья и конвоев. Что же касается нашего правительства, то ему придется бороться в двух направлениях: с одной стороны, против Японии, с другой внутри страны; последняя борьба на данном отрезке времени явится более серьезной.
      Но если в Пирл-Харбор наблюдается, с внешней стороны, бездеятельность, а север в основном представляет собою довольно прозаическую картину строительства, то в сотнях районов боевых действий - от Суэца до Желтого моря - будет много очень опасного и трагичного; многие из этих событий и трагедий, если когда-нибудь и станут известными, то лишь много спустя после окончания войны. Наши подводные лодки и, если возможно, крейсеры будут оперировать к западу от Японии и островов Рю-Кю на линиях связи империи с Азией- - трудная и опасная работа! Восточно-Китайское и Желтое моря будут усыпаны минными полями и сильно охраняться на линии островов Рю-Кю. Проникновения в эти моря будут достижением, возвращение оттуда, в особенности для крейсеров, - чудом. Многие подводные лодки будут направляться к западу от Пирл-Харбор, и о них больше никогда не услышат, разве только многие годы спустя Япония откроет свои архивы. Последние, например, расскажут о судьбе подводной лодки "V-22", изложенной в докладе командира дозорного эсминца у минных полей к югу от Цусимы. В этом докладе говорится о том, что вскоре после восхода солнца в районе минного поля видели и слышали взрыв и что через несколько секунд после этого нос подводной лодки, вставшей почти вертикально, выскочил примерно на 2 .и из воды и затем медленно погрузился, оставив большое пятно нефти и несколько обломков. На носу лодки значилось "V-22"; никто не остался в живых. Будут события, о которых и архивы никогда ничего не скажут.
      Наши подводные лодки будут активны также около юго-восточных берегов Японии, у Марианских и мандатных островов. Наши крейсеры, действующие с Самоа (если мы удержим его), будут проявлять активность в Южных морях и Австралазн": некоторые из них проникнут даже до Сингапура. Если они останутся верны своей истории и своему типу, то операции этих тяжелых крейсеров с большим радиусом действия, несущих одиночные дозоры и занятых уничтожением торговли, впишут в историю войны немало не столько кровавых, сколько полных романтики глав.
      Наша система разведки и контрразведки будет развита и распространена далеко за пределы нашей собственной страны. Японцы еще долго будут высылаться из Соединенных Штатов или интернироваться, но на Гаваях они будут представлять постоянную проблему (150000 японцев составляют 40% населения этих островов и образуют самую большую национальную группу). Мы не можем позволить себе рисковать восстанием или, что еще более вероятно, саботажем и шпионажем. Справиться с этим положением возможно гуманнее и .возможно эффективнее - такова будет задача армии, так как Гаваи, безусловно, будут подведомственны военным властям и находиться на военном положении.
      Контрразведка для нас будет значительно труднее, чем для Японии (она, без сомнения, найдет многих деятельных агентов на Гаваях, несмотря на все старания армии), не только в силу размеров нашей страны и населения, но и потому, что мы не располагаем в качестве ядра разветвленной и хорошей службой мирного времени.
      Основными базами как японского шпионажа, так и нашей контрразведки будут, вероятно, Мексика и Гаваи; для нашего шпионажа и японской контрразведки - Китай, Малаккский пролив и Голландская Ост-Индия.
      Разведывательная деятельность обеих стран будет охватывать не только чисто военные и морские объекты но и все другие моменты национальной жизни торговлю, экономику, социальные в политические вопросы, промышленность. Япония, например, будет чрезвычайно заинтересована в том, чтобы узнать, как американцы реагируют на затянувшийся период относительной бездеятельности флота, насколько велико давление, оказанное на правительство, чтобы заставить его изменить курс. Мы также очень хотели бы знать, как японская экономика воспринимает вынужденное ограничение торговли; откуда и сколько они получат нефти, стали, хлопка. Первостепенную важность будет представлять каждый обрывок сведений, который можно будет получить относительно передвижения судов и войск, укреплений, судостроения, минных полей, шифров, личного состава и других военных и морских вопросов. В этот момент войны американская торговля и мореплавание между южной и северной Атлантикой и по Караибскому и Средиземному морям почти не будут подвергаться помехам, но нашим железным дорогам придется принять на себя всю огромную тяжесть по перевозкам грузов с одного побережья на другое. Нам придется выпускать новые "займы свободы" и занимать крупные суммы (в виде долгосрочных кредитов) в Лондоне, Париже и Роттердаме. Наше "мирное население" будет страдать от введения карточек на продовольствие и бензин; ему придется также познакомиться со "вторниками без хлеба", "средами без шелка", "четвергами без сахара" и т. д.
      Правительство, по всей вероятности, распространит свой контроль над хозяйственной жизнью до невиданных до сих пор пределов, чему будет способствовать реакция общественных кругов на большие прибыли спекулянтов в связи с войной и тотчас после ее начала. Цены будут контролироваться, дивиденды, прибыли и заработная плата будут ограничены; люди внутри страны будут поставлены в условия, до некоторой степени приближающие их к жизненному уровню человека, дрожащего от холода на Алеутских островах за полтора доллара в день.
      Обязанности министерства иностранных дел значительно возрастут в связи с активностью наших подводных лодок и крейсеров; оно будет вынуждено тратить много времени на успокоение разъяренных нейтральных стран. Оно будет занято также тем, чтобы доказывать Лондону, Оттаве, Канберра и Веллингтону{166} общность их интересов с нашими. Наша финансовая политика, имеющая возможность через посредство банков и нефтяных компаний играть на струнах международных финансов, будет направлена к тому, чтобы всеми средствами помешать Японии в ее поисках денег и материалов.
      Теперь несколько слов о морских силах Японии. Ее линейный флот (мы уже касались деятельности Японии против конвоев и побережья) в течение всей этой второй фазы будет оставаться в отечественных водах, производя, разумеется от случая к случаю, демонстрации, но никогда не отдаляясь значительно от берегов Хоккайдо-Хонсю. Если Япония будет уверена (а ее подводные лодки и шпионаж могут обеспечить эту уверенность), что наш флот надежно прикован к Гаваям, она сможет воспользоваться случаем и послать значительную часть своего линейного флота в Петропавловск, чтобы прикрыть высадку и оккупацию Авачинской губы{167}. Однако если нашим подводным лодкам или нашей разведке удастся раскрыть это движение вскоре после его начала, а наш флот предпримет быструю и решительную демонстрацию из Пирл-Харбор на запад, в направлении Гуама или даже Маршальских островов, то не может быть сомнения в том, что Япония с максимальной поспешностью вернет свой флот на юг, чтобы прикрыть угрожаемую зону.
      С другой стороны, если бы Японии была уверена в том, что наш флот находится в Пирл-Харбор, то она могла бы выслать свои линейные крейсеры и авианосцы с задачей произвести быструю набеговую операцию на Алеутские острова. Но она не может этого сделать, не может двинуть часть или весь свой линейный флот в район к востоку от Атту, не подвергнув себя серьезнейшей стратегической опасности. Если бы она направила часть своего линейного флота, хотя бы его быстроходные силы, в набеговые операции к востоку от Атту, она нарушила бы основное стратегическое правило, пренебрежение которым явилось причиной большинства проигранных сражений. Она раздробила бы свои главные силы перед лицом противника, который, весьма вероятно, мог бы вклиниться между разъединенными частями, повернуться против одной и разбить ее до того, как другая смогла бы подойти на помощь. Больше того, если бы Япония выслала весь свой линейный флот к Алеутским островам, то флоту США не пришлось бы желать ничего лучшего: он мог бы вклиниться между ее флотом (уступающим по силе флоту США) и его главными базами или же будь это более выгодным, напасть и захватить Маршальские и Каролинские острова, совершенно открытые и незащищенные, если не считать действующих в их районе крейсеров и подводных лодок. Угроза большой наступательной операции на мандатные острова, является, по существу, другим соображением, вынуждающим японский линейный флот оставаться в отечественных водах и быть одинаково настороже в отношении движения наших сил как на север, так и на юг. Это обстоятельство освобождает наш северный маршрут от тяжелого нажима, который он ощутил бы при других условиях. Опять приходится признать, какое огромное стратегическое значение имеет Пирл-Харбор.
      Как бы Японии ни хотелось уничтожить щупальца, медленно, но настойчиво тянущиеся к ней с севера, - она не может позволить себе риск выслать часть своего линейного флота в район к востоку от Атту или к Петропавловску. Поэтому она будет укрепляться на Курильских островах и стараться заманить наш флот в район позиций своих подводных лодок вблизи Гаваев, одновременно, постоянно развивая оборону мандатных островов. Ее крейсеры, базирующиеся на Джалуит, будут проявлять активность в районе Панамы и на наших торговых путях в южной части Тихого океана, а возможно, беспокоить нас также и в районе Мидуэй. Она будет отчаянно стараться заблокировать Панамский канал, а ее воздушные авантюры вдоль нашего западного побережья вполне себя оправдают. Но, с другой стороны, наша оборона за этот год будет несравнимо улучшена. Все больше и больше подводных лодок, выходящих из Иокогамы под крики "Банзай Ниппон!" будет пропадать без вести.
      Япония будет продолжать посылку войск и снабжения в Манчжоу-го и Северный Китай, вывозя оттуда сырье. Там она будет подвергаться нападениям с тыла китайских партизанских отрядов. Эти операции будут поглощать большое количество людского состава и военных ресурсов, которые ей крайне необходимы для войны с нами.
      Внутреннее положение Японии в этот период будет трудным, но едва ли критическим. Ее население будет ограничено в питании и милитаризовано в гораздо большей степени, чем наше, - но ведь японцы вообще более послушный народ. Правительству Японии и ее высшему военному и морскому командованию не придется опасаться (по крайней мере в этот период) вмешательства общественного мнения в вопросы стратегии и войны.