Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Загадки русского севера

ModernLib.Net / История / Демин Валерий / Загадки русского севера - Чтение (стр. 22)
Автор: Демин Валерий
Жанр: История

 

 


), "Тотемы-деревья в сказаниях и обрядах европейских народов" (1937 г.) и др. У русских отголоски тотемизма сохранились главным образом в обрядовом фольклоре, связанном с почитанием и величанием деревьев, птиц, зверей, в сказках - особенно о животных. Многие традиционные русские образы-символы зверей и птиц несут на себе следы тотемов. Об этом явственно свидетельствуют положительные человеческие черты, которыми народ наделил сказочных животных, а также оберегательные функции, которые они выполняют (первейшее предназначение тотема - оказывать помощь всем, кто находится с ним в социально-родственных отношениях). Среди наиболее популярных персонажей русских сказок - звери (лиса, заяц, волк, медведь, козел, баран, корова, бык и др.), птицы (гусь, утка, петух, курица, ворон, сокол, лебедь и др.). Древнее тотемическое мышление обнаруживается во множестве популярных русских сказок: "Теремок", "Лиса и заяц", "Кот, петух и лиса", "Котофей Иванович", "Звери в яме" и т.д. и т.п. Содержащиеся в них тотемические реминисценции поддаются восстановлению и истолкованию, хотя и приблизительному, но все же достаточно близкому к первоначальному смыслу. Так, сказка "Зимовье зверей" запечатлела закодированную в образах животных информацию об объединении миролюбивых оседлых тотемов-кланов ради выживания в условиях наступившей зимы (а, возможно, и неожиданного катаклитического похолодания) и отражения нападения со стороны враждебно-грабительского тотема волков. Перечень зверей в разных вариантах сказки колеблется. Так, в сборнике Афанасьева зимующим тотемам быка, барана, свиньи, гуся и петуха противостоят нападающие на них тотемы лисы, волка и медведя. В бесхитростной сказке "Колобок" закодирована информация о соперничестве тотемов зайца, волка, медведя и лисицы-победительницы за право быть хранителем традиций культа Солнца-Коло, олицетворяемого Колобком, тождественным дневному светилу и по имени и по обрядовым функциям (его съедают, как на Масленицу поедают блины, символизирующие Солнце). Ряд птичьих тотемов символы перечисляется, к примеру, в чрезвычайно распространенной на Русском Севере сатирической былине "Птицы", где называются десятки пернатых, многие из них калькируют древние русские тотемы. Былина эта записана во множестве вариантов, но почему-то выпала из поля зрения современных исследователей. В процессе становления славянорусского этноса многие из былых тотемов стерлись в памяти. Народное творчество - бездонное хранилище неизбывной памяти о русских тотемах - не только в устном (фольклорном), но и в овеществленном виде. Коньки на крышах, петушки на маковках, утицы-солонки, олешки на полотенцах и рубашках - все это отголоски тотемного прошлого, запечатленного в орнаменте, узорах, вышивках, резьбе, росписи. В волшебных сказках всех времен и народов также аккумулированы остатки древнейшего мировоззрения. Например, широко распространенный мотив оборотничества (превращения человека в животное и обратно), - кроме тотемического оттенка, содержит также отголосок народных верований в переселение душ, получивших в дальнейшем развитие в религиозно-идеологических и философских системах - древнеиндийской, древнеегипетской, древнегреческой, древнекельтской и др. Помимо тотемов-животных, в памяти поколений сохранились образы и тотемов-растений. Наиболее типичными для славянских и других индоевропейских культур являются деревья - дуб и береза. Известна обширная древнекельтская (уэльсская) эпическая поэма "Битва деревьев", воссоздающая столкновение кланов-тотемов, где фигурируют свыше 20 древесных символов:
      ...От поступи мощного дуба дрожали земля и небо, Он втаптывал в землю врагов, разя их без счета, А рядом с ним царственный тис отражал атаки Врагов, что шли на него, как волны на берег моря; И груша сражалась там же, обильно кровь проливая; Каштан состязался с елью в свершенье подвигов ратных. Бел снег, и чернила черны, и зелены деревья, Спокойны пучины вод с тех пор, как я крик услышал; С тех пор березы растут в стране этой без опаски, И тянутся вверх дубы в холмистом Гвархан-Мелдеро.
      У русских есть свой вариант воспоминаний о войне растительных тотемов. Но в отличие от кельтских сказаний он носит не эпический, а сатирический оттенок. Это - знаменитая сказка "Война грибов", где грибы воюют не друг с другом, а с царем Горохом. Поговорка: "При царе Горохе" - тоже рудиментарная память (или архетип коллективного бессознательного) об архаичном прошлом и тотеме гороха. С растительными тотемами связано множество обычаев и поверий, доживших до настоящего времени. Испокон веков существовало на Руси поклонение деревьям. Ни одна власть не оказалась в состоянии выкорчевать древнейшие языческие традиции. В прошлом церковные и светские источники постоянно отмечали неискоренимость культа деревьев: то тут, то там древопоклонники молились либо в священных рощах, либо "около куста", либо просто "дуплинам деревянным", либо перед особо почитаемыми деревьями, а ветки обвешивали платками и полотенцами. И все это вовсе не дела давно минувших дней. Этнографы регулярно констатируют стойкую и повсеместную веру в целительную и оберегательную силу деревьев, что наглядно проявляется хотя бы в народном обычае стучать пальцем по любому деревянному предмету, дабы предотвратить беду - отвернуть ее от задуманных планов или благополучного течения дел. Во многих районах - особенно на Севере и в Сибири - деревьям и кустам по-прежнему приносятся плоды, а ветки либо завиваются (как у березы на Семик), либо украшаются лентами. Кое-где до сих пор старые дуплистые деревья считаются наделенными целительной силой: чтобы ею воспользоваться, нужно прислониться к стволу, залезть в дупло или пролезть через него, если оно сквозное. Архаичным да и современным тотемным символом России тоже выступает белая береза. С березой связан и главный весенне-летний праздник. С момента введения на Руси христианства он приурочивается к Троице (пятидесятый день после Пасхи). Последняя (седьмая) неделя после Пасхи именовалась Семиком и на нее приходились так называемые зеленые святки. Именно этот краткий период характеризуется самым богатым циклом песен, игр, хороводов, гаданий, предсказаний. Одна из самых знаменитых русских народных песен "Во поле березонька стояла" с повтором:
      Некому березку заломати, Некому кудряву заломати,
      относится именно к семикско-троицким хороводным песням. Их христианская номинация чисто условная. На самом деле это самый что ни на есть древнеязыческий праздник. "Березку заломати" требовалось для того, чтобы сломать (иногда ломалась только макушка) и принести в дом, украсить его снаружи и внутри. Или чтобы поставить на видном месте и украсить лентами, бусами, платками. Или походить с ней по улице. Гораздо чаще березку украшали прямо в лесу. И там же одновременно завивали и развивали ее ветви (откуда один из припевов "Дубинушки": "Разовьем мы березу, разовьем мы кудряву"). Девушки плели венки и гадали о будущем. Бросание венка в реку или полноводный ручей в целях предвидения будущей супружеской жизни носило сугубо сексуально-эротическое содержание: вытянутая река (ручей) олицетворяло мужское естество, венок, соответственно, - женское, а обряд бросания имитировал их соитие. Кроме того, В венках из цветов, трав листьев и веток естественным образом соединилась символика вечного возвращения растительной жизни и небесно-космического круговорота, тайна жизни и тайна смерти. Магические функции венков чрезвычайно разнообразны: величальная (увенчание головы победителя или надевание цветочной гирлянды на шею); дожиночная, связанная с завершением сбора урожая; свадебная (откуда возникло само понятие "венчание"); погребальная (похоронные венки, надеваемые на усопшего или возлагаемые на могилу) и т.д. Магический смысл имеет уже сама форма венков - круг, тор, колесо, что полностью соответствует матриархальной семантике и распространяется на другие предметы, имеющие вагинальную форму - с отверстием посередине: кольца, обручи, звенья цепи, навершие ключей, выпечку - калачи, бублики, баранки и т.п. В фольклоре эти и другие аналогичные символы облекались в образно-иносказательную форму. Так, в былине о Ставре Годиновиче, известной еще по "Сборнику Кирши Данилова", акт любовного соития описывается при помощи традиционных метафор. Поэтические строки произносятся неузнанной молодой женой героя - Василисой Микулишной (предположительно дочерью Микулы Селяниновича), переодетой в мужское платье:
      "Гой еси, Ставер, веселой молодец, Как ты мене не опозноваешь, А доселева мы с тобой в сайку игрывали: У тебя-де была свайка серебреная, У меня кольцо позолоченное, И ты меня поигрывал, А я тебя толды-вселды".
      В другом варианте былины, записанной П.Н. Рыбниковым в Кижах Олонецкой губернии от крестьянина А.Е. Чукова, меняются образы, но не меняется символика женского и мужского начал:
      "Ты помнишь ли, Ставер, да помятуешь ли, Мы ведь вместе с тобой в грамоты училися: Моя была чернильница серебряная, А твое было перо позолочено? А я-то помакивал тогда-всегда, А ты-то помакивал всегда-всегда?"
      Круг, олицетворяющий женское начало, одновременно символизирует и оберегательные функции женской утробы, с которыми связано множество древних ритуалов: очерчивание кругом как защита от невзгод и несчастий, доение или процеживание молока сквозь венок, а также пролазание, протаскание, наблюдение, переливание, умывание, еда и питье - и все через венок. Вера славян в волшебную силу венка наглядно проявляется в их полифункциональном использовании в архаических празднествах - святочных, масленичных, троицких, купальских. На Семик с утра до ночи водились женские хороводы. Праздник был исключительно женский, уходящий своими корнями в матриархальную старину; мужчины к нему и близко не подпускались, лишь позднее нравы несколько смягчились. Праздновалось само таинство жизни, олицетворяемое женщиной. И березка символизировала это таинство, выступая подлинным Древом жизни. Пик неформальных семикско-троицких празднеств приходился на Духов день. Вопреки общеизвестным религиозным истолкованиям, именно в этот день до предела обнажалась подлинная подоплека древних языческих обрядов и их ярко выраженная сексуально-оргиастическая сущность. До недавнего времени истинный смысл троицкой обрядности был известен ограниченному кругу людей: непосредственным участникам, наблюдателям и этнографам-фольклористам. Последние, однако, не могли опубликовать собранные сведения из-за их откровенной "срамоты". Лишь в самое последнее время в научной печати появились тексты языческого происхождения. Срамные троицкие песни исполнялись исключительно женщинами, изобиловали ненормативной лексикой, носили вызывающе похабный характер и сопровождались плясками со столь же выразительной жестикуляцией. О матриархальных пережитках свидетельствует также и непременное изготовление чучела бабы с подчеркнуто большими грудями. Оно делалось из двух березок, обряжалось в платье, украшалось лентами и в долгом шествии с песнями и танцами относилось к реке, раздевалось и топилось. Это языческое шествие с трясучкой и ловлей мужчин во многом напоминает аналогичные ритуальные действия, устраиваемые во время античных дионисий и вакханалий.
      * *
      *
      Тотемные предпочтения русского народа и тотемные реликты далекого прошлого явственно обнаруживаются и в причитаниях Северного края, например, в плаче (точнее было бы сказать - вопле), когда профессиональная плакальщица, используя в течение веков и тысячелетий выработанные клише, обращается к покойнику с такими словами:
      Хоть с чиста поля явись ясным соколом, Хоть с глубокого озера серой уточкой, Хоть с погоста прилети да сизой галочкой. "..." Хоть с-под кустышка приди да серым заюшкой, Из-под камышка явись да горностаюшком...
      Принадлежность конкретного тотема какому-либо роду-племени или, что одно и то же, принадлежность какого-то семейно-кланового или половозрастного образования конкретному тотему наглядно демонстрирует узнавательно-разграничительную функцию последнего, что помогает выявить себе подобных или отличать своих от чужих. В частности, это проявляется в особенностях одежды, головного убора, прически, украшений, косметики, татуировок, которые, как показывают данные археологии, в древности были распространены повсеместно. Например, русский женский головной убор кика по форме напоминает птицу, а его название происходит от названия лебединого крика - кика (кикать - "кликать, кричать"). Отсюда же и древнегреческое наименование лебедя - "Кикн" (так звали и сына Аполлона, превращенного после смерти в созвездие Лебедя). Тотемное прошлое живет и во множестве русских фамилий, восходящих к древним обозначениям тотемной принадлежности людей. Сами фамилии сравнительно недавнего происхождения. У простого люда они появились после отмены в России крепостного права. Речь, конечно, не идет о христианских именах, имеющих, в свою очередь, греческое, римское или библейское происхождение. Если открыть ономастиконы (сборники, составленные филологами на основе анализа разного рода документов прошлого), то обнаружится великое множество тотемных имен, принадлежавших нашим предкам вплоть до Петровской эпохи. Вот лишь некоторые из них, взятые наугад из именословов Н.М.Тупикова ("Словарь древнерусских личных собственных имен". СПб., 1903) и С.Б.Веселовского ("Ономастикон". М., 1974): звериные: Баран, Барсук, Бобр, Бык, Белка, Волк, Выдра, Горностай, Жеребец, Заяц, Зубр, Кобыла, Коза, Козел, Конь, Корова, Кот, Кошка, Куница, Лиса, Медведь, Мышь, Овца, Пес, Свинья, Собака, Соболь, Тур, Хомяк; птичьи: Воробей, Ворона, Гоголь, Голубь, Грач, Гусак, Дрозд, Дятел, Жаворонок, Журавль, Коростель, Коршун, Кречет, Кулик, Курица, Лебедь, Лунь, Орел, Селезень, Сова; рыбьи: Ерш, Карась, Рыба, Севрюга, Щука; растительные: Береза, Гриб, Груша, Дуб, Калина, Капуста, Крапива, Липка, Мухомор, Осина, Ракита, Репа, Орех; прочие: Блоха, Жаба, Жук, Комар, Мизгирь, Муравей, Муха, Паук, Пчелка, Рак, Таракан, Шершень. Все эти древнерусские имена и прозвища как наследие еще более древних русских, славянских, индоевропейских и доиндоевропейских тотемов стали неотъемлемой стороной современной жизни, войдя в живые русские фамилии. Откуда же взялось такое множество тотемов, каковы причины их дробления и появления новых? Данные процессы обусловлены вполне понятными, естественными причинами. Человек вообще стремится всячески подчеркнуть свою уникальность, обособить место и условия своего существования, обозначив по возможности разного рода отличительными особенностями в одежде, жилище, манере поведения и общения, а также в символике, наглядно выражающей такие особенности. При смене поколений, распаде этнических структур, обособлении семей каждое новое социально-этническое образование придерживается, как правило, сложившихся и усвоенных традиций, но одновременно стремится к выпячиванию собственных неповторимых черт. При резкой ломке условий жизни, при смене жизненных ориентаций и парадигм отказ от прежних традиций и переход к новым ценностям осуществляется в демонстративно подчеркнутой форме и сопровождается принятием новой символики, в том числе и в области родоплеменной принадлежности. Отсюда такое обилие и разнообразие тотемов, возникших не в раз, а на протяжении веков и тысячелетий. Механизм этого явления, срабатывающий на протяжении жизни нескольких поколений, хорошо иллюстрирует одна мансийская легенда, касающаяся лебедя и его тотемических функций. Лебедь, повествуют сказители, был когда-то человеком, но затем из-за царивших прежде постоянных драк и столкновений он стал просить Бога превратить его в птицу. Желание было исполнено, и таким образом появился лебедь. Он же был сначала и царем всех птиц, а орел служил при нем князем. Впоследствии царская власть перешла журавлю, так как лебедь не умел вовремя кричать. И так далее - пока царем не стал орел. Из этой северной легенды совершенно отчетливо видно, как происходила смена тотемов внутри единой народности при естественной родоплеменной дифференциации, когда попеременно доминировали то одни, то другие тотемы. Сказанное помогает нам перейти и к рассмотрению некоторых наиболее известных и популярных русских тотемов.
      * *
      *
      Лебедь. Лебедь - священная птица древних славян и индоевропейцев (рис. 148-б). В местах проживания наших далеких предков (на Полтавщине) археологи раскопали датируемые VI-V веками до н.э. зольники - остатки культовых огневищ, окаймленные вырезанными из земли и раскрашенными в белый цвет 2-метровыми фигурами лебедей. Среди археологических находок в местах расселения западных славян - солнечные колесницы, запряженные лебедями, хорошо знакомые по культу Аполлона. По русским летописям и историческим легендам, сестра трех братьев - основателей Киева звалась Лыбедь. Лебедь одинаково популярен во всех частях света и особенно - на Русском Севере. Недаром Николай Клюев в программном стихотворении "Песни Гамаюна" провидчески провозглашал: "Север - лебедь ледяной". Образ лебедя в русской и славянской мифологии связан со светлым и радостным началом. Образ, воспетый Пушкиным, - Царевна Лебедь (рисю 148-в), олицетворяет именно такое древнее светоносное Божество. Пушкин ничего не прибавил и не убавил к неувядающим народным представлениям о прекрасной волшебной Деве с горящей звездой во лбу, чья вселенская предназначенность выражается в следующих космических функциях:
      Днем свет белый затмевает, Ночью землю освещает, Месяц под косой блестит, А во лбу звезда горит.
      Устойчивые представления о Лебединых девах (рис.149) прослеживаются до самых последних глубин, зафиксированных в литературных и фольклорных источниках. Образ этот одинаково распространен в славянских и скандинавских сказках. Лебедины девы, что прилетают к реке или озеру, сбрасывают лебединое одеяние, превращаясь в волшебных красавиц, и купаются в прохладной воде: здесь-то и подстерегает их добрый молодец. В немецких преданиях они трансформировались в колоритные образы валькирий - крылатых дев, реющих над полем битвы (рис.150). Сказочные валькирии, как и полагается Лебединым девам, часто появляются у реки, сбрасывают лебединое оперение и плещутся в прохладной воде. Кто спрячет их одеяние - под власть того они и попадают. Именно так в "Песни о Нибелунгах" один из главных героев заставляет Лебединую деву предсказать ему будущее. Представления, аналогичные индоевропейским, сохранились и у других народов, населяющих Север нашей Родины. Сходные персонажи есть у ненцев, бурятов, якут и др. При раскопках знаменитых Пазырыкских курганов на Алтае, относящихся к V-III вв. до н.э., в погребальной камере было обнаружено множество войлочных фигур лебедей. Все это свидетельствует о том, что гиперборейская лебединая символика охватывала значительные пространства Евразии и распространялась на многие разноязычные народы на протяжении многих тысячелетий. На алтайской реке Лебеди (!) - притоке Бии - и поныне проживает тюркоязычный народ лебединцы, ведущий свою родословную от первопредка Лебедя, не догадываясь даже о его тотемном происхождении. Образ Лебедя, Человека-Лебедя и лебединой символики проходит через всю историю культуры народов Евразии: от древнейшего ковша в виде лебедя, найденного при раскопках первобытной стоянки (III-II тыс. до н.э.) на Среднем Урале и петроглифов Онежского озера до нежных античных Богинь с лебедиными крылами. Крылатые девы со стилизованным оперением встречаются и на русских вышивках (рис. см., напр.: Изображение змееборца в русском народном шитье // Советская этнография. 1948. №4). Справедливости ради необходимо отметить, что не всегда женские лебединые образы несут стопроцентно положительную нагрузку. Марья Лебедь Белая из былины о Михайле Потыке - не просто соблазнительница, но и погубительница русского богатыря, за что заслуженно и лишилась головы. Средневековые рыцарские легенды содержат немало сведений и смутных воспоминаний о древнейшей истории, включая и гиперборейские времена. В тайных сказаниях Ордена тамплиеров о гибели Атлантиды упоминается гиперборейская раса людей, что пришла с Севера в Эпоху Белого Солнца. Цикл легенд о священном Граале напрямик указывает на волшебную северную страну, где в неприступном замке хранится чудодейственный Грааль, дарующий бессмертие и тайное знание. Оттуда и прибывает в челне, запряженном лебедем, Лоэнгрин (рис.151) - сын хранителя Грааля Парсифаля. В описаниях самого Грааля много разнобоя. В наиболее распространенной версии он представляет собой чашу с напитком бессмертия. Однако в монументальной поэме Вольфрама фон Эшенбаха "Парсифаль" (XIII в.) - Грааль изображается в виде камня, излучающего волшебный свет: достаточно глянуть на него, и человеческая жизнь продлится. Такая трактовка сближает Грааль со знаменитым Алатырем-камнем русских легенд и заговоров. Что касается главного назначения Грааля - даровать бессмертие, то данное свойство по своему смыслу близко действию живой и мертвой воды из русских сказок, способной оживлять умерщвленных героев. Кроме того, функционально Грааль сходен со знаменитым Кощеевым яйцом: оно не только находилось за тридевять земель в недосягаемом месте, но и обладало живительными свойствами. В одной из сказок, записанных от сибирской сказительницы Н.О.Винокуровой, Орел-царевич после победы над Кощеем оживляет умерщвленного отца с помощью Кощеева яйца. Существует легенда, что древне-скандинавские викинги сверяли удачу своих разбойных набегов с полетом лебедей. Так это или не так - теперь проверить трудно. А вот покорителю Сибири Ермаку путь за Урал совершенно точно по лебединой наводке открылся. Народный сказ про то, обработанный Павлом Петровичем Бажовым (1879-1950), называется "Ермаковы Лебеди". Ермак, как известно, - казацкое прозвище, настоящее же имя, по его собственным признаниям, было Василий, а фамилия совсем тотемного происхождения Оленин. Так вот, взял однажды мальчик Васютка (будущий Ермак) три яйца из гнезда погибшей лебедихи и подложил их дома под гусыню. Она-то и высидела лебедят, они потом до самой Ермаковой смерти дарили ему удачу: и на россыпи драгоценных самоцветов наводили, и путь в Сибирь указали. "Вовеки бы ему в сибирскую воду проход не найти, кабы лебеди не пособили", - вот какое мнение навсегда укрепилось в народе. Весь песенно-сказочный фольклор Руси и поэзия России расцветали под сенью лебединых крыльев. Лебединый образ русский человек впитывает с молоком матери, он передается как драгоценная память предков. Когда поэт пишет "О Русь, взмахни крылами!" - у русского читателя, скорее всего, возникает ассоциация птицы-лебедя. Россия - это и есть Царевна Лебедь, ставшая почти что олицетворением Руси. И не только олицетворением. По свидетельству византийского историка Х века императора Константина Багрянородного, сама территория, где жили древние руссы, именовалась Лебедией. Впоследствии это дало право Велимиру Хлебникову назвать новую Россию "Лебедией будущего". * *
      *
      Сокол. Тотемический образ сокола также доиндоевропейского происхождения. К тем незапамятным временам восходит и представление о Солнце как Соколе. У русских следы такого древнейшего отождествления обнаруживаются, помимо прочего, в архаичной загадке-поговорке, где Солнце именуется Ясным Соколом, а темная ночь - волком (еще одно доарийское олицетворение, встречающееся у многих и разных народов Земли): "Пришел волк Сокологоловым был древнеегипетский Солнцебог Хор (Гор) (рис.152), этимологически и функционально родственный русскому Солнцебогу Хорсу (того же корня русские слова "хорошо", "хор", "хоровод", "хоромы", "храм"), что лишний раз доказывает общее происхождение древнейших культур и верований. Между прочим, традиционный круговой обход вокруг буддийской ступы также именуется хора. Соколоподобным изображался и другой древнеегипетский Солнцебог - Ра (рис.153). Солнечный смысл присутствует и в самом слове "сокол": второй слог "кол", быть может, восходит к имени древнейшего Солнцебога Колы (Коляды). Но соколоподобным был и древнеславянский Бог огня и света Рарог (ср.: чешск. raroh; польск. rarog) - "сокол"; из этой общеславянской основы выводится и имя старорусского князя - Рюрик, который в этом случае, естественно, не мог быть никаким варягом и, видимо, никогда таковым и не был, а также фамилия русского художника и мыслителя - Рерих. Данная историко-этимологическая концепция восходит к замечательному чешско-словацкому просветителю, поэту, фольклористу, одному из основоположников панславизма Яну Коллару (1793-1852). В России горячим пропагандистом этих идей был историк-антинорманист, литератор, театральный деятель и под конец жизни - директор Эрмитажа Степан Александрович Гедеонов (1815-1878). В капитальном двухтомном труде "Варяги и Русь" (СПб, 1876) он развил аргументы Коллара. Именно отсюда концепция славянского происхождения Рюрика и Рюриковичей была позаимствована Владимиром Чивилихиным в его романе-эссе "Память", а также Сергеем Лесным в его многочисленных изданных за рубежом работах, посвященных древней истории Руси. Впрочем, имеется еще одна, более простая версия русской родословной Рюрика и русского же происхождения его имени. Она опирается на северные предания, согласно которым подлинное имя Рюрика было Юрик и явился он в Новгород из Приднепровья. Новгородцы "залюбили" его за ум-разум и согласились, чтобы он стал "хозяином" в Новограде. (Р)Юрик наложил на каждого новгородца поначалу небольшую дань, но затем стал постепенно ее увеличивать, пока не сделал ее невыносимой (что впоследствии усугублялось с каждым новым правителем). Первые летописцы, упоминавшие имя Рюрика, вряд ли опирались на какие-то письменные источники, а скорее всего, использовали устные известия. Постепенно исконно русское имя Юрик, помянутое в северорусском предании, оваряжилось. Еще одним подтверждением смысловой идентичности сокола с русским именем Рарог-Рерик-Рюрик служит княжеская символика рода Рюриковичей (рис. 154). Как известно, она имеет форму трезубца и в этом смысле стала основой украинской государственной геральдики. Между тем существует версия, что знаменитый "трезубец" на самом деле является стилизованным изображением сокола-рерика (рис.155). Впервые эту гипотезу выдвинул С.А.Гедеонов, впоследствии она получила дальнейшее обоснование. Версия выглядит романтичной и привлекательной и обычно вызывает горячие читательские симпатии. Однако символ трезубца, триглава, треножника как выражение священной троичности чрезвычайно распространен в мировой культуре. Выходя за пределы индоевропейской традиции, его можно обнаружить в вариантах, близких к символике киевских князей, и в древних онежских петроглифах (рис.156), и в этрусско-кельтской символике (рис.157), и в китайской каллиграфии, и в гигантских (около 200 м) древних рисунках-геоглифах на тихоокеанском побережье Южной Америки (рис.158), и в шаманских жезлах енисейских остяков (кетов) (рис.159). Так что какая бы то ни было славянская самостийность здесь ни при чем. В русском мировосприятии сокол часто сопряжен с лебедем. Обе птицы пребывают друг с другом в беспрестанной борьбе? Сокол нападает, преследует; лебедь спасается, защищается. Но всегда ли так? Ничуть! У Пушкина в "Сказке о царе Салтане", целиком построенной на образах и сюжетах русского фольклора, Лебедь-птица добивает и топит злодея-коршуна. В народной символике коршун - ипостась сокола, а все хищные птицы едины суть. В "Задонщине" - Слове Софония-рязанца соколы, кречеты, ястребы совокупно олицетворяют ратников Дмитрия Донского и перечисляются через запятую: "Ужо бо те соколе и кречеты, белозерскыя ястребы борзо за Дон перелетели и ударилися о многие стада гусиные и лебединые" (а чуть раньше были еще и орлы). Потом это повторит Александр Блок:
      Над вражьим станом, как бывало, И плеск и трубы лебедей.
      Лебедь также во многом собирательный символ. В русском фольклоре вообще считается нормой нерасчлененный образ "гуси-лебеди". В "Задонщине" они оказались наложенными на Мамаеву орду. Исторически это вполне объяснимо: сходная птице-звериная символика распространена у разных народов.
      * *
      *
      Бык (корова). Культ быка и его атрибута в виде черепов, масок и изображений уходит в самую глубину веков. Глиняная модель храма, украшенная бычьими рогами, найдена при раскопках поселения Трипольской культуры на реке Рось (IV тысячелетие до н.э.). В Туве на скалах Вижиктич-Хая близ поселка Кызыл-Мажалык обнаружены петроглифы Солнечных быков, все тело которых испещрено солярными знаками. Среди многих солярных петроглифов, обнаруженных в урочище Тамгалы близ Алма-Аты, есть изображение Солнцебога, стоящего на быке (рис.160). Аналогичная атрибутика известна и в других культурах (рис.161). Обожествление быка и коровы, обращение их в культ неизбежно означало и наделение их космическими функциями. В Древнем Двуречии, Средней Азии, Индии и Иране бык олицетворял Лунное Божество. В древнегреческой мифологии Луна также символизировала быка или корову. В первую очередь это объясняется тем, что лунный серп по своей естественной форме более всего напоминает коровьи (или бычьи) рога. Именно поэтому эллинская Богиня Луны - Селена представлялась передвигающейся по небу в колеснице, запряженной коровами. Известно также изображение Селены с коровьими рогами (храм в Элиде). Этимологически русские слова "луна" и "месяц" восходят к праиндоевропейскому прошлому. Особый интерес представляет практически полное сходство этрусско-латинской номинации и символики со славянской традицией. Так, из древнеримской мифологии известна Богиня Ночного света, которая именовалась точно так же, как и в русском языке, - Луна (по ее имени был назван также этрусский город в Лигурии). Впоследствии это архаичное Божество было вытеснено культом Дианы (римский коррелят греческой Артемиды), и к ней перешли все лунные функции прежних Богов. Однако, одержав очередную идеологическую победу, новая религия оказалась не в состоянии, как это обычно и случается, вытравить из памяти народа древнюю космическую кодировку, сохранившуюся в языке и обычаях. Практически до падения Римской империи римская знать (и, в частности, сенаторы) носила на башмаках пряжки в виде полумесяца, которые так и назывались - lunula. Эти "лунулы" в точности соответствовали древнерусским амулетам-лунницам (рис.162). Но и это еще не все. Некоторые виды русских праздничных женских головных уборов - кокошников также имеют форму лунного серпа, обращенного "рогами" вниз (рис. 162-а). "Лунарные" кокошники и по сей день продолжают жить в торжественном убранстве женщин, хотя бы в ритуально-свадебных или танцевальных обрядах. Корнями же своими они уходят в праиндоевропейскую древность. Неспроста ведь силуэт уже другого - высокого кокошника один к одному повторяет контур классических индуистских головных уборов с той лишь разницей, что в Индии, Индокитае и Индонезии ими обрамляют голову не только женщин, но и мужчин.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29