) Увидал ее в таком виде царский сын и влюбился. Падчерица пытается скрыться, но царевич разливает на ее пути растопленную смолу, в которой увязает один башмачок. Его стали примерять девушкам по всему царству, при этом мачеха подсекла пальцы своим дочерям, а падчерицу спрятала под корыто. Царевич находит свою суженую и женится на ней. Казалось бы, все -- но нет. Когда у молодой царицы родился ребенок, мачеха превратила падчерицу в лису и подменила собственной дочерью. В конце концов обман разоблачается: муж увидел, как лиса сбрасывает шкуру, чтобы покормить своего ребенка. Шкура сжигается, и наступает неотвратимое возмездие: мачеху и ее дочь -царицу-самозванку привязывают к конским хвостам и пускают в чисто поле118.
      Последовательный и тесно увязанный между собой ряд архетипов, запечатленных в русском фольклоре, естественно продолжает следующий космический символ -- Конь.
      Почти все космические функции коня удачно соединены в классической литературной сказке Петра Павловича Ершова "Конек-горбунок", бережно и скрупулезно использовавшего образы русского фольклора. Два небывалых коня золотогривых, их мать -волшебная кобылица, умчавшая Иванушку к поднебесью, и, наконец, чудесный Конек-горбунок, уносящий своего хозяина еще дальше -к небесным светилам.
      Здесь сконцентрированы древние верования о космической предназначенности коня. В индоевропейской традиции Бог Солнца неотделим от солнечных коней или солнечной колесницы, на которой он ежедневно объезжает небо с Востока на Запад. Гимны Ригведы славят солнечного Бога Сурью:
      Запряг (Сурья) семь чистых
      Дочерей колесницы солнца.
      На них, самозапрягающихся, ездит он (1, 50, 9).
      ................................
      Благодатные рыжие кобылицы Сурьи,
      Яркие, пестрые, вызывающие восторг,
      Достойные поклонения, поднялись на спину неба.
      В один день они объезжают небо и землю (1, 115, 3).
      В современном литературном переводе гимны Ригведы, обращенные к Сурье, звучат так:
      ...Семь кобылиц
      по крутым небесам
      влекут твою
      колесницу,
      Пламенновласый
      ты тьму сжигаешь
      радостно и легко,
      И все, что дышит,
      видит и слышит,
      к свету -
      к тебе стремится,
      О славный Сурья,
      о наш Солнцебог,
      о Видящий далеко! ...119
      Конь в Ригведе представляется рожденным из океана с крыльями сокола или вытесанным Богом из Солнца (1, 163, 1-2).
      Древним индийцам вторили древние иранцы:
      Мы молимся Солнцу,
      Бессмертному Свету,
      Чьи кони быстры120.
      Древнегреческий Бог Солнца Гелиос перемещается по небу в колеснице, запряженной четверкой коней (рис. 152), что соответствует либо четырем странам света, либо четырем временам года. В одной же из польских сказок Солнце ездит в алмазной двухколесной повозке, запряженной двенадцатью златогривыми конями (сивками), что соответствует двенадцати месяцам в году. В огненной колеснице по небу разъезжает и грозный славянский Бог Перун -- породитель молнии, дождя и грома. Впоследствии в народном представлении эти функции были целиком перенесены на Илью-пророка, также объезжающего небо на конской упряжке.
      Небесный конь -- неразлучный спутник и другого космогонического общеславянского Бога -- Световита. По свидетельству латинских средневековых авторов-очевидцев Гельмольда и Саксона-грамматика, у балтийских славян при арконском храме содержался в большом почете белый конь, посвященный Световиту, а возле огромного скульптурного изображения этого Бога висели седло и удила. Ездить на Световитовом коне было строжайше запрещено, дотрагиваться до него -- тоже. Только жрец имел право выводить и кормить священного коня. Народ верил, что Световит садился ночью на своего небесного коня и, устремляясь в небо на врагов славян, истреблял их дотла121.
      Конь -- устойчивый образ народного искусства. Многочисленные и разнообразные изображения солнечных коней встречаются в русском орнаменте, резьбе, утвари (рис. 153). Летающие и скачущие до небес кони -- излюбленные образы русского фольклора.
      В народной памяти древние представления о солнечном золотом коне сохранились также в виде мнения о солнечных зайчиках, как о кониках, что солнышко выпускают. Кстати, и о зайце -- древнейшем тотеме праиндоевропейцев и всех народов земли. Заяц и кролик -- древнейший магический (а во многих случаях демонический -- откуда поверье: встреча с зайцем приносит несчастье122) фольклорный персонаж народов Европы, Азии, Африки и обеих Америк. Космические реминисценции, связанные с зайцем, прослеживаются и в русском фольклоре.
      Помимо солнечных зайчиков, доживших и до наших дней, заяц отождествлялся и с месяцем. В одной детской народной песенке он так и именуется -- Заяц-Месяц:
      Заяц-месяц
      Сорвал травку,
      Положил на лавку...
      С детства и навсегда врезаются в память завораживающие строки, дошедшие из незапамятных времен и звучащие как заклинания:
      "Конь бежит -- земля дрожит, из ушей дым валит, из ноздрей пламя пышет".
      "Сивка-Бурка, Вещая Каурка, стань передо мной, как лист перед травой!"
      "В правое ухо влезь, в левое вылезь -- станешь таким красавцем, каких свет не видывал".
      Космические реминисценции проступают и в сюжетах о конях, скачущих до неба, и в сюжетах о героях, рожденных от лошади. Так, в известной сказке об Иване-Кобыльникове сыне, записанной в Сибири в начале века123, спутниками и помощниками героя выступают Иван-Солнцев сын и Иван-Месяцев сын.
      В русском фольклоре и народном миросозерцании с единосущностью коня и Солнца связаны другие известные образы и имена. Так, сказочный конь Сивка-Бурка (или в сказках других славянских народов -- Солнечный конь, Конь-солнышко), вне всякого сомнения, олицетворяет дневное светило. Его имя также восходит к протоиндоевропейским верованиям (Богиня Сива " Бог Шива).
      В одной из самых емких по мифологической закодированности сказок из афанасьевского сборника (No 104) о Василисе Прекрасной приоткрываются древнейшие представления русского народа о слитности смены дня и ночи с космическими всадниками: День ясный -- "сам белый, одет в белом, конь под ним белый и сбруя на коне белая"; Солнце красное -- всадник "сам красный, одет в красном и на красном коне"; Ночь темная -- "опять всадник: сам черный, одет во всем черном и на черном коне".
      Мифологические солнцеобразы не просто вошли в плоть и кровь народного миросозерцания -- они стали неотъемлемой частью народного искусства и повседневного быта. Конские головы, укрепляемые на краю крыш, символизируют солнечную колесницу (в развернутых сюжетах вышивок, росписей и резьбы эти кони, как правило, изображаются вместе с Солнцем). В композиции русской избы кони, устремленные в небо, как бы уносят весь дом в космические дали. Солнце присутствует здесь же в разных украшениях -- оно неотделимо от этого полета, более того -- это как бы модель солнечной колесницы, запряженной деревянными навершными конями. Навершие крыши, называемое охлупень (от слова "охлуп" -- "крыша", "кровля"), не обязательно делалась в виде коня. На русском Севере были также распространены охлупни-утицы. Утка, водружавшаяся при этом на конек, раскрывала еще более глубинные пласты народного миросозерцания: она символизировала ту самую Праматерь-утку, которая, по общему представлению многочисленных народов Евразии, сотворила землю и весь мир.
      Современное русское "конь" -- сокращенное от древнерусского "комонь". "Комони ржут за Сулою", -- навсегда врезается в память фраза из "Слова о полку Игореве". Общеиндоевропейская линия развития этого понятия содержится в санскритском бrvan -- "конь". Корень этот сохранился в старорусских словах "орать" -- "пахать", "орало" -- "соха", "оратай" -- "пахарь". Солнечный аспект обнаруживается в собирательном имени древнегреческих Богинь -- Оры, они отвечают за смену времен года и заботятся о божественных колесницах. По Велесовой книге, один из обожествленных прародителей древних руссов звался Ореем (Орем). (А.И.Асов -- известный интерпретатор "Книги Велеса" -- так и переводит это имя: Арий). Корень здесь, хотя и сродни санскритскому бrvan ("конь") и родственным ему древнерусским "оралу" и "оратаю", но непосредственно восходит, как, скажем, и имя древнегреческого героя Ореста к общеарийскому понятию arjб -"благородный" (откуда и само понятие "арий", "ариец"). Наконец, вспомним, что один из санскритских синонимов названия Солнца -arkб.
      Эти понятия, как и образованные от него имена, несравненно более древнего происхождения, чем гнездо слов, связанных с понятием коня. Одомашнивание лошади современные историки относят к VII тысячелетию до новой эры, а первые документированные (в том числе и археологические) факты существования культа коня у племен, населявших территорию нашей Родины, относятся к концу IV тысячелетия до новой эры. Времена же существования общего праязыка и последующей его дифференциации -- значительно более ранние, не совпадающие с эпохой приручения лошади.
      Архетипы космических животных, выступавшие опорными точками народного мировоззрения и неисчерпаемыми источниками духовных сил, пронизали в дальнейшем всю русскую литературу -поэзию и прозу. Собирательный образ, объединивший в себе одновременно коня, птицу и русскую землю -- это "птица-тройка" из поэмы Н.В.Гоголя "Мертвые души". Русь -- устремленная в будущее, но не стремящаяся оторваться от своего прошлого "птица-тройка". Русь -- Мать-родина соединяется в представлении русского человека с Матерью Сырой Землей. Это -- следующий и последний архетип народного миросозерцания, уходящий своими корнями к самым истокам общечеловеческой культуры.
      Космос -- это не только далекие звезды, ослепительное Солнце и таинственная Луна. Космос, точнее частичка его -- это и сама Земля, физически и космологически неотделимая от всей Вселенной. Человек -- сын Матери-Земли. Он неразрывно связан с ней тысячами невидимых нитей с момента рождения и до момента смерти. Но сын Земли -- значит, и сын Космоса, значит, он сам -- частичка этой Вселенной: Солнечной системы, Земли, Галактики. В философском плане такая проблема рассматривается в форме традиционного вопроса о единстве Макрокосма и Микрокосма. Однако интуитивно данный научный факт осознавался и на донаучном уровне. Мифологизированное мировоззрение сформировало образ Великой матери, которая в народном сознании сливается в конечном итоге с Матерью Сырой Землей (рис. 154).
      Бессознательное поклонение Матери-Земле и беспрекословное ее приятие как Великого материнского первоначала уходит корнями в доисторические времена, в ту пору, когда женщина была и прародительницей и вершительницей судеб рода. Данная эпоха, растянувшаяся на тысячелетия, нашла свое отражение в многочисленных изображениях женщин, олицетворявших великое материнское начало (рис. 155). Земля представлялась живым и жизнедарующим началом, поскольку она плодоносит так же, как плодоносят животные или растения. Отсюда распространенные во многих древних (и не только в древних) культурах сопоставления плодоносящего поля и деторождающей женщины. А земледельческий труд отождествлялся с актом зарождения жизни, где вспахивающее орудие труда -- от заостренного кола и мотыги до сохи и плуга -- постоянно сравнивался с мужским детородным органом -фаллосом, без которого немыслимо никакое плодоношение земли. У народов, находящихся на низкой ступени развития, сохранилось немало древних обычаев, связанных с культом земли: возложение только что родившегося ребенка на землю, обязательное погребение детей, вынос больных и умирающих на голую землю с целью возможного исцеления и др. Многие из этих обычаев глубоко и всесторонне проанализированы в классическом труде немецкого исследователя древней мифологии Альбрехта Дитериха (1866 -- 1908), который так и называется: "Мать Земля" (1905 г.).
      Одной из главных причин поклонения женщине как Великой богине явилось также и то, что именно с женщин-собирательниц плодов земли зачалось искусство земледелия, сохранение семян и выращивание растений. Все это вместе взятое и слилось в священное таинство, олицетворением коего явилась женщина-мать, роженица и рожаница -- рожающая детей и рождающая в эзотерическом союзе с землей урожай, обеспечивающая продолжение собственного рода и сохраняющая преемственность в жизни растительного (а затем и животного) царства. Она -- сама царица в этом мире, она -- Богиня (Деметра, Кибела, Рожаница, Гея, Рея, Мать Сыра Земля).
      Земля -- мать всего сущего, считали эллинские мыслители: "все рождает земля и все берет она опять". Самые таинственные Элевсинские мистерии у афинян были связаны с культом Земли. Участники сакраментальных актов спускались в подземный храм Матери-земли Деметры и тем самым превращались в ее детей, дабы подготовить в недрах подземной Богини к новому рождению после смерти из лона божественной матери. Что именно происходило в подземельях храма Деметры, известно лишь в общих чертах124: каждый участник Элевсинских мистерий был связан обетом молчания, нарушение которого было хуже смерти -- и потому никто не оставил никаких свидетельств. Элевсинские мистерии надолго аккумулировали и законсервировали в символическо-закодированной форме древнейшую память о мифическом прошлом эллинов, включая и гиперборейскую старину.
      Общеславянские и русские мифы о Земле-матери очень древнего происхождения -- они пронизывают все исторические эпохи, различие между которыми весьма условно. Для русского человека земля, на которой он живет, -- самое святое на свете. Он зовет ее Матерью и привязан к ней всеми фибрами своей души, каждой частичкой своего тела. Никому не хочется расставаться с ней, а если вдруг и случится час разлуки, все помыслы и устремления направлены к тому, чтобы как можно скорей вернуться назад. Русский народ, Родина, родная земля -- понятия неразделимые.
      Полнокровным содержанием, впитавшим всю любовь народа к родной земле, русское мировоззрение наполнилось, пройдя через множество этапов развития, и приобрело полновесное звучание с возникновением земледелия, когда начала доминировать идеология крестьянина-землепашца, а богатство России и ее народа стало напрямую зависеть от земельных просторов Руси и земли, как главного мерила богатства -- материального и духовного. Выразителем и олицетворением этой крестьянской идеологии стал былинный богатырь Микула Селянинович, чья сила в прямом смысле дарована самой землей и чья идеология целиком и полностью опирается на земную силу Руси.
      Первый русский оратай -- любимый сын Матери Сырой Земли и русского крестьянства. В почесть ему, милостивому кормильцу и поильцу, справлялись коллективные пиры -- столованья на братчинах -- микулищинах, пелись громкие микульские песни в честь наступающего дня именин Матери Сырой Земли:
      Микула-свет, с милостью
      Приходи к нам, с радостью,
      С великою благостью...
      Мать Сыра Земля добра,
      Уроди нам хлеба,
      Лошадушкам овсеца,
      Коровушкам травки!..
      В древней обрядовой песне этой закодированы сразу три космических символа русских крестьян -- Корова, Лошадь (Конь) и Мать Сыра Земля, объединенные общим символом, к тому же выразителем Света, Микулой Селяниновичем. В литературе отмечено, что традиционный языческий праздник в честь оратая Микулы Селяниновича впоследствии перевели на христианского святого, Николая Чудотворца. Оттого-то на Руси так Николу милостивого и почитают. Весенний праздник в честь Святого Николы (Миколы) был специально приурочен к празднику Матери Сырой Земли, что любит "Миколу и его род". Вот почему на Руси сходятся два народных праздника: первый -- "Микула с кормом" (Никола-великий) 9 мая по старому стилю; другой -- "именины Матери Сырой Земли" 10 мая125.
      Микула Селянинович -- носитель тяги земной, то есть силы Матери Земли. В сборнике П.Н.Рыбникова приведен прозаический пересказ былины о Святогоре и Микуле. Это удивительное и драгоценное свидетельство о древнейших космомифических воззрениях наших предков. В этой былине Святогор пытается догнать на широком пути-дороге прохожего и никак не может. И тогда проговорил богатырь таковы слова:
      -- Ай же ты, прохожий человек, приостановись не то множечко, не могу тебя догнать на добром поле.
      Приостановился прохожий, снимал с плеч сумочку и кладывал сумочку на сыру землю. Говорит Святогор-богатырь:
      -- Что у тебя в сумочке?
      -- А вот подыми с земли, так увидишь.
      Сошел Святогор с добра коня, захватил сумочку рукою, -- не мог и пошевелить; стал здымать обеими руками, только дух под сумочку мог подпустить, а сам по колена в землю угряз. Говорит богатырь таковы слова:
      -- Что это у тебя в сумочке накладено? Силы мне не занимать стать, а я и здынуть сумочку не могу.
      -- В сумочке у меня тяга земная.
      -- Да кто ж ты есть и как тебя именем зовут, звеличают как по изотчины?
      -- Я есть Микулушка Селянинович.
      Микула -- носитель тяги земной в прямом смысле: он несет Силу Матери сырой земли в сумочке за плечами, легко обгоняя самого могучего старорусского богатыря Святогора. Тяга земная, заключенная в котомке, легко прикасается к своему источнику, питаясь необъятной силой Матери Земли, чтобы затем вновь вернуться на плечи Микулы, и передается сполна крестьянскому богатырю. Но точно таким же в античной мифологии был великан Антей, сын Посейдона и Геи, который черпал свою нечеловеческую силу, прикасаясь к Матери-Земле. Несомненен и общий индоевропейский источник происхождения двух казалось бы совершенно несходных образов. Функциональное сходство тем не менее практически абсолютное: оба героя черпают свою необъятную силу у одной и той же матери -- Геи-Земли. Конец вот только у героев разный: Антея задушил Геракл, оторвав его от Земли и лишив тем самым силы, а равному по силе Микуле не нашлось ни среди людей, ни среди богатырей, ни среди Богов.
      Мать Сыра Земля всегда выступала ядром русской идеологии. Достаточно сопоставить два периода -- очень далекий, связанный с предысторией Руси, и недавний, когда древние образы по-новому переосмыслялись русскими мыслителями. Древний миф о Земле и Солнце сохранили для нас русские раскольники, скрывшиеся от преследования в заволжских лесах. Нижегородские легенды вдохновили А.Н.Островского на создание сказки о Снегурочке, погубленной Солнцем-Ярилой. Более древний миф о браке Земли и Солнца донес роман П.И.Мельникова-Печерского "В лесах", где воспроизведен заветный текст древнерусских космогонических воззрений, передававшихся из поколения в поколение126.
      "Вот сказание наших праотцов о том, как бог Ярила возлюбил Мать Сыру Землю и как она народила всех земнородных.
      Лежала Мать Сыра Земля во мраке и стуже. Мертва была -- ни света, ни тепла, ни звуков, никакого движения.
      И сказал вечно юный, вечно радостный светлый Яр: "Взглянем сквозь тьму кромешную на Мать Сыру Землю, хороша ль, пригожа ль она, придется ли по мысли нам?".
      И пламень взора светлого Яра в одно мгновение пронизал неизмеримые слои мрака, что лежали под спавшей землею. И где Ярилин взор прорезал тьму, там воссияло Солнце Красное.
      И полились через солнце жаркие волны лучезарного Ярилина света. Мать Сыра Земля от сна пробуждалася и в юной красе как невеста на брачном ложе раскинулась... Жарко пила она золотые лучи живоносного света, и от того света палящая жизнь и томящая нега разлились по недрам ее.
      Несутся в солнечных лучах сладкие речи бога любви, вечно юного бога Ярилы: "Ох, ты гой еси, Мать Сыра Земля! Полюби меня, Бога светлого, за любовь за твою я украшу тебя синими морями, желтыми песками, зеленой муравой, цветами алыми, лазоревыми, народишь от меня милых детушек число несметное...".
      Любы Земле Ярилины речи, возлюбила она бога светлого и от жарких его поцелуев разукрасилась злаками, цветами, темными летами, синими морями, голубыми реками, серебристыми озерами. Пила она жаркие поцелуи Ярилины, и из недр ее вылетали поднебесные птицы, из вертепов выбегали лесные и полевые звери, в реках и морях заплавали рыбы, в воздухе затолклись мелкие мушки да мошки... И все жило, все любило и все пело хвалебные песни: отцу-Яриле, матери -- Сырой Земле.
      И вновь из Красного Солнца любовные речи Ярилы несутся: "Ох, ты гой еси, Мать Сыра Земля! Разукрасил я тебя красотою, народила ты милых детушек число несметное, полюби меня пуще прежнего, народишь от меня детище любимое".
      Любы были те речи Матери Сырой Земле, жадно пила она живоносные лучи и народила человека... И когда вышел он из недр земных, ударил его Ярила по голове золотой возжой -- ярой молнией. И от той молоньи ум в человеке зародился.
      ...........................................
      Ликовала Мать Сыра Земля в счастье, в радости, чаяла, что Ярилиной любви ни конца, ни края нет... Но по малом времени красно солнышко стало низиться, светлые дни укоротились, дунули ветры холодные, замолкли птицы певчие, завыли двери дубравные, и вздрогнул от стужи царь и владыка всей твари дышащей и не дышащей.
      Задумалась Мать Сыра Земля и с горя-печали оросила поблекшее лицо свое слезами горькими -- дождями дробными.
      Безмолвен Ярило.
      "Не себя мне жаль, -- плачется Мать Сыра Земля, сжимаясь от холода, -- скорбит сердце матери по милым детушкам".
      Говорит Ярило: "Ты не плачь не тоскуй, Мать Сыра Земля, покидаю тебя не надолго. Не покинуть тебя на время -- сгореть тебе до тла под моими поцелуями. Храня тебя и детей наших, убавлю я на время тепла и света, опадут на деревьях листья, завянут травы и злаки, оденешься ты снеговым покровом, будешь спать-почивать до моего приходу... Придет время, пошлю к тебе вестницу -- Весну Красну, следом за Весною я сам приду".
      Плачется Мать Сыра Земля: "Не жалеешь ты, Ярило, меня бедную, не жалеешь, светлый Боже, детей своих! ...Пожалей хоть любимое детище, что на речи твои громовые отвечало тебе вещим словом, речью крылатою... И наг он и слаб -- сгинуть ему прежде всех, когда лишишь нас тепла и света..."
      Брызнул Ярило на камни молоньей, облил колючим взором деревья дубравные.
      И сказал Матери Сырой Земле: "Вот я разлил огонь по камням и деревьям. Я сам в том огне. Своим умом-разумом человек дойдет, как из дерева и камня свет и тепло брать. Тот огонь -дар моему любимому сыну. Всей живой твари будет на страх и ужас, ему одному на службу".
      И отошел от Земли Бог Ярило... Понеслися ветры буйные, застилали темными тучами око Ярилино -- красное солнышко, понесли снега белые, ровно в саван окутал в них Мать Сыру Землю. Все застыло, все заснуло, не спал, не дремал один человек -- у него был великий дар отца Ярилы, а с ним и свет и тепло...
      Так мыслили старорусские люди о смене лета зимою и о начале огня.
      Оттого наши праотцы и сожигали умерших: заснувшего смертным сном Ярилина сына отдавали живущему в огне отцу. А после стали отдавать мертвецов их матери -- опуская в лоно ее.
      Оттого наши предки и чествовали великими праздниками дарование Ярилой огня человеку. Праздники те совершались в долгие летние дни, когда солнце, укорачивая ход, начинает расставаться с землею. В память дара, что даровал Бог света, жгут купальские огни. "Что Купала, что Ярило -- все едино, одного Бога звания".
      В народном мировоззрении образ Матери Сырой Земли сливался с образом Богородицы, что давало основание официальным представителям церкви постоянно говорить о двоеверии русского человека. Оба образа действительно тождественны, точнее было бы даже говорить о двух ипостасях одного и того же образа Великой матери, ведущего свое происхождение из незапамятных времен общечеловеческой культуры. Богородица была всегда объектом поклонения русских людей, а еще раньше -- их праславянских и общеарийских предков. Под тем же именем. Лишь впоследствии христианство приспособило к испокон веков существовавшим традициям новую идеологическую концепцию и евангельскую историю о Марии -- матери Иисуса Христа.
      Новая Богородица впитала в себя многие черты, которые всегда характеризовали Великую Мать. Даже каноны иконографии остались прежними, нисколько не меняясь (рис. 156). Особенно это характерно для изображения Великой Матери -- Великой Богини -- Богородицы с распростертыми для благословения руками (рис. 157). Изображения, точнее их код, были одними и теми же и у древних египтян: Богиня Исида (рис. 158), и на русских вышивках, воспроизводящих Великую Богиню безотносительно к ее религиозной принадлежности, и на русских православных иконах (рис. 159).
      Здесь кончается предыстория Матери Сырой Земли и начинается история ее жизни в русской литературе и философии. Нет, пожалуй, никакой другой языческой темы, которая бы так ни притягивала разных русских мыслителей и писателей, красной нитью проходя через все русское мировоззрение.
      Образ Матери Сырой Земли в русской литературе и философии восходит к древнейшим дохристианским верованиям и устному народному творчеству. В известном духовном стихе "Как расплачется и расступится Мать сыра земля перед Господом..." Земля исповедывается перед Богом о тяжести своей доли -- быть покровительницей грешного рода людского. В другом духовном стихе "Уж как каялся молодец сырой земле...", напротив, человек исповедывается Земле-матери в совершенных грехах.
      В "Сказании о "Мамаевом побоище" есть потрясающее своим гуманизмом место, когда Мать-земля перед Куликовской битвой плачет о детях своих -- русских и татарах, которым только еще предстоит погибнуть в кровавой сече. Один из сподвижников князя Дмитрия Донского -- тоже Дмитрий Волынец -- приник к земле правым ухом и услышал "землю рыдающую двояко: одна сторона точно женщина громко рыдает о детях своих на чужом языке, другая же сторона, будто какая-то дева вдруг вскрикнула громко печальным голосом, точно в свирель какую, так что горестно слышать очень"127.
      В поэтизированном представлении русского человека Земля всегда выступала подлинной матерью и покровительницей всех людей: она не только забирает их после смерти, но и является источником всего живого. "Земля, земля, мати сырая! Всякому человеку земля отец и мать!" -- говорится в одном из духовных стихов. А Голубиная книга расшифровывает:
      Телеса наши от сырой земли,
      Кости крепкие от камени,
      Кровь -- руда от Черна моря
      Наши помыслы от облак небесных.
      Земля-заступница дает человеку силу и могущество, стоит только к ней прикоснуться. Сказочные герои, ударяясь о землю, превращаются в богатырей, обретают силу великую. Земля одновременно и судья, искупительница грехов. Клятва землею -одна из самых древних, страшных и крепких. При этом землю целовали и даже ели. Первый русский мыслитель-экономист Иван Тихонович Посошков (1652 -- 1726) в своей знаменитой "Книге о скудости и богатстве" приводит факты, когда крестьяне, поклявшиеся землей (с дерном на голове), не сдержавшие данного слова и уличенные во лжи, умирали прямо на меже.
      В народе говорили: "Не лги -- земля слышит"; "Грех землю бить -- она наша мать". Или: "Питай -- как земля питает, учи -как земля учит, люби -- как земля любит". Отсюда же строжайший запрет до 25 марта вбивать в землю колья -- иначе она отомстит засухой. Народное благоговение переед землей вдохновенно выражено в двух тютчевских строках:
      Нет, моего к тебе пристрастья
      Я скрыть не в силах, Мать-Земля!
      Софийно-соборное мировоззрение практически всех русских мыслителей было всегда сориентировано на глубинно-народное почитание Матери-земли, предстающей в творчестве конкретных философов и писателей в разных обличиях. Традиции почитания Матери Сырой Земли восходят к эпическому и лирическому фольклору, отчасти к летописанию, но главное -- к исконным верованиям, сохранившимся до наших дней. Чувство почитания Матери-земли, сближение ее с Богородицей и Софией чуть ли не генетически заложено в русских людях и передается ими от поколения к поколению.
      Н.В.Гоголь серьезно и глубоко интересовался народным мировоззрением, он отмечал: "Мать-земля была искони священною у славян. В земле соединяются и смерть и плодородие. Она самая близкая проповедница человеку, и питательница, и его погребательница. Славяне воспитаны на земледелии, с принятием веры христианской святые церкви на место языческих богов становятся покровителями земледельческих занятий..."128.
      Одним из первых русских космистов, кто облек традиционные воззрения в поэтическо-философскую форму, был Владимир Соловьев. Уже в его софийных стихах образ Софии-Премудрости проявляется в образе Земли-владычицы:
      Земля-владычица! К тебе чело склонил я,
      И сквозь покров благоуханный твой
      Родного сердца пламень ощутил я,
      Услышал трепет жизни мировой.
      .............................
      И в явном таинстве вновь вижу сочетанье
      Земной души со светом неземным,
      И от огня любви житейское страданье
      Уносится, как мимолетный дым.
      В другом стихотворении Соловьев продолжает ту же тему:
      Владычица-земля! С бывалым умиленьем
      И с нежностью любви склоняюсь над тобой.
      Лес древний и река звучат мне юным пеньем...
      Все вечное и в них осталося со мной.
      .................................
      И призраки ушли, но вера неизменна...
      А вот и солнце вдруг взглянуло из-за туч.
      Владычица-земля! Твоя краса нетленна,
      И светлый богатырь бессмертен и могуч.
      Не надо думать, что перед нами -- всего лишь поэтический образ. Во-первых, в творчестве Соловьева поэзия неотделима от философии. Во-вторых, те же мысли проводятся и в сугубо теоретических работах. Так, в статье "О причинах упадка средневекового миросозерцания" философ пишет: "...Пора признать и осуществить свою солидарность с матерью-землею, спасти ее от омертвения, чтобы и себя спасти от смерти"129.
      Точно так же и Сергей Булгаков, разрабатывая софийную космогонию, в прямом смысле спускается с небес на землю, обращаясь к Матери-земле. Начало начал (оно же -София), оказывается самым близким для каждого человека понятием, объединяющим Мать и Землю и превращающимся в Великую Матерь Землю. "Материя-матерь, меон есть необходимая основа бытия, возникновения и уничтожения. Если что-либо бывает, то необходимо ему из чего-либо возникать и куда-либо возвращаться, ибо безвоздушная область чистого небытия остается за пределами досягаемости. Необходимо материнское лоно, которое есть одновременно и ложесна, <...> и могила. Иначе говоря, это -- Великая Матерь Земля, лик которой греки чтили под именем Деметры; это -- та Земля, которую сотворил Господь "в начале", при создании мира (вместе с "небом"). Быв засеменена творческим да будет, она изводит из своего лона все существующее и обратно приемлет в меональные недра свои все, что "есть земля", из нее родилось130.