– Зачем?

– А почему бы и нет?

Джордж разрывался между желаниями держать меня в поле зрения и чтобы я скрылся с его глаз. Да и вообще исчез из его жизни. Я всегда так воздействую на начальство.

Джордж обратился ко всем присутствующим:

– Как только парень из аварийной команды выведет наших людей из самолета и посадит в машину Портового управления, Линдли позвонит мне. Тогда мы спустимся по лестнице к стоянке. Ходьбы здесь секунд тридцать, так что не будем торопиться. Понятно?

Я не имел намерения спорить с ним, но на всякий случай заметил:

– Как скажешь, ты начальник.

Затрещала рация Дебры Дель-Веккио. Дебра сообщила:

– "Янки" сыграли вничью, назначено дополнительное время.

Итак, мы ждали у выхода, а события развивались независимо от нас, внося небольшую закавыку в наши планы. Мы с Кейт встретились взглядами, она улыбнулась, и я улыбнулся в ответ. Ко всему надо относиться философски. Лучше уж стоять и ждать здесь, чем лежать в Пресвитерианской больнице подключенным к системам жизнеобеспечения. Позже один из докторов сказал мне, что, если бы не мастерство водителя "скорой помощи" и не опыт санитара, то лежать бы мне в морге с биркой на большом пальце ноги.

Такие случаи меняют твою жизнь. Не внешне, а внутренне. Как и мои друзья, воевавшие во Вьетнаме, я иногда чувствую, как меня покидают жизненные силы. Поэтому хотя бы раз в месяц я обращаюсь к Богу.

Мне вспомнилось, что примерно в это время дня я получил три пули на Западной Сто второй улице, а первая годовщина этого события была три дня назад. Я никак не собирался отмечать эту дату, но мой бывший напарник Дом Фанелли затащил меня выпить в бар на Западной Сто второй улице, в квартале от тс о места, где в меня стреляли. В баре оказалось с десяток моих старых приятелей, они подарили мне большую мишень с контуром человека, подписанную "Джон Кори". В мишени оказалось три дырки от пуль. Странные ребята эти копы.

Энди Макгилл понимал, что все его действия в течение ближайшей недели, а то и месяца будет тщательно изучать специальная комиссия. Возможно, целый месяц придется давать показания дюжине федеральных служб, не говоря уже о собственном начальстве. Эта катастрофа наверняка станет легендой среди пожарных, и Макгиллу хотелось быть уверенным, что героем этой легенды будет он.

Мысли сержанта вернулись от неопределенного будущего к настоящему. Что делать дальше?

Макгилл понимал, что после того как он заглушил двигатели, снова запустить их можно будет с помощью бортовой вспомогательной силовой установки, но он не знал, как ею пользоваться. Можно с помощью аэродромной установки, которую надо будет доставить к самолету на автомобиле. Но поскольку нет пилотов, которые могли бы запустить двигатели и отвести авиалайнер с посадочной полосы, то сейчас требуется тягач, который уберет самолет с полосы и доставит в безопасное место. Подальше от глаз любопытной публики и журналистов. Макгилл поднес рацию к противогазу:

– Спасатель-один, это Спасатель – восемь один.

Он едва расслышал ответ Сорентино.

– Слушаю, прием.

– Срочно пришлите сюда тягач компании "Транс-континенталь". Как поняли?

– Понял. Прислать тягач. Что там случилось?

– Выполняйте. Конец связи.

Макгилл покинул кабину, быстро прошел через салон, спустился по винтовой лестнице на нижнюю палубу и открыл вторую дверь, расположенную напротив той, через которую он попал на борт самолета. Затем раздвинул шторы пассажирского салона и оглядел длинный широкий отсек. Лицом к нему сидели сотни людей, все они были неподвижны, и эта сцена напоминала фотографию. Макгилл подождал в надежде, что кто-то пошевелится или издаст звук. Никакого движения, никакой реакции на его присутствие. Повернувшись, Макгилл пересек тамбур и раздвинул шторы салона первого класса. Он быстро прошел по салону, дотронувшись по пути до нескольких лиц и даже потормошив несколько человек. Нет, эти люди не подавали никаких признаков жизни. В голову сержанта пришла совершенно неуместная в этой ситуации мысль: а ведь билет от Парижа до Нью-Йорка в салоне первого класса стоит около десяти тысяч долларов. Господи, да какое это имеет значение? Все дышали одним воздухом, и теперь пассажиры первого класса так же мертвы, как и обитатели пассажирского салона.

Быстро покинув салон первого класса, Макгилл вернулся в тамбур, где находились кухня, винтовая лестница и две открытых двери. Подойдя к одной из дверей, Макгилл стащил противогаз.

Сорентино, стоявший на подножке машины, увидел его и крикнул:

– Ну что там?

Макгилл глубоко вздохнул и крикнул в ответ:

– Плохо. Очень плохо.

Сорентино никогда не видел босса в таком состоянии, и он предположил, что "очень плохо" означает самое худшее.

– Свяжись с Центром управления воздушным движением, – приказал Макгилл. – Передай, что на борту рейса один семь пять все мертвы. Предположительно, отравляющий газ...

– Боже мой...

– И еще. Свяжись с вышкой. Пусть пришлют тягач и оттащат самолет в безопасное место.

– Понял. – Сорентино исчез в кабине машины.

Макгилл снова направился к пассажирскому салону. Он был совершенно уверен, что противогаз ему уже не нужен, но все же прихватил его с собой. Не чувствовалось ничего едкого или опасного, и все же Макгилл уловил какой-то слабый запах, он показался знакомым, и сержант вспомнил – запах миндаля.

Он раздвинул шторы и, стараясь не смотреть на лица покойников, двинулся по правому проходу и открыл две двери аварийного выхода. Затем открыл две противоположные левые двери. Вспотевшее лицо сразу ощутило сквозняк.

Затрещала рация, и через секунду прозвучал голос:

– Спасатель-один, говорит лейтенант Пирс. Доложите обстановку.

Макгилл ответил своему командиру:

– Я – Спасатель-один, нахожусь на борту самолета. Все пассажиры и экипаж мертвы.

Возникла долгая пауза, и только после этого Пирс снова заговорил:

– Вы уверены?

– Да.

И снова длинная пауза.

– Газы? Дым? В чем причина?

– Дыма нет. Отравляющий газ. Источник неизвестен. Самолет уже проветрен, я без противогаза.

– Понял вас.

Пауза снова затянулась.

Макгилл почувствовал тошноту, но решил, что это скорее результат шока, чем отравления газом. Сейчас он не собирался предпринимать каких-либо самостоятельных действий, поэтому ждал. В воображении возникла картина: масса людей в Центре управления воздушным движением, и все разом говорят на повышенных тонах.

Наконец лейтенант Пирс снова вышел на связь.

– Вы просили вызвать тягач?

– Да.

– А не понадобится... мобильный госпиталь?

– Нет. Да и мобильный морг всех не вместит.

– Понял вас. Ладно... все действия будем выполнять в безопасном месте. Очищаем полосу и убираем самолет с глаз долой.

– Понял. Жду тягач.

– Да... хорошо... гм... оставайтесь на борту.

– А я никуда и не собираюсь идти.

– Может, кому-то еще подняться на борт? Врачам?

Макгилл судорожно вздохнул. До этих идиотов в Центре управления воздушным движением, похоже, так и не дошло, что все мертвы.

– Никого не нужно.

– Ладно... я... я думаю, самолет посадил автопилот.

– И я того же мнения. Автопилот или Господь. Во всяком случае, не пилоты.

– Наверное, автопилот был запрограммирован...

– Никаких "наверное", лейтенант. Пилоты давно мертвы.

– Понятно... Есть признаки пожара?

– Нет.

– А декомпрессии?

– Тоже нет, дыхательные маски на местах. Газ. Какой-то чертов отравляющий газ.

– Ладно, успокойтесь.

– Хорошо.

– Встретимся там, куда оттащат самолет.

– Вас понял. – Поскольку делать было нечего, Макгилл осмотрел несколько пассажиров и еще раз убедился, что никто из них не подавал признаков жизни.

– Кошмар, – пробормотал сержант.

Внезапно он почувствовал приступ клаустрофобии в этом переполненном мертвецами салоне и понял, что на верхней палубе, где более светло и больше пространства, он будет чувствовать себя лучше. И кроме того, сможет наблюдать, что происходит вокруг самолета.

Покинув пассажирский салон, Макгилл поднялся по лестнице на верхнюю палубу. Сквозь иллюминаторы он увидел, что к самолету приближается тягач.

Сержант старался не обращать внимания на тела вокруг. По крайней мере их здесь было гораздо меньше, и ни одного подростка или ребенка. Макгилл с горечью подумал, что он единственное живое существо на борту этого самолета.

Это было не совсем так, но Макгилл не знал, что у него имеется компаньон.

Тони Сорентино наблюдал, как тягач компании "Транс-континенталь" подъезжает к носовой стойке шасси. Тягач представлял собой большую платформу, с обеих сторон которой располагались кабины водителя; таким образом, водитель мог зацепить стойку и не двигаться задним ходом, а просто перейти в другую кабину и двигаться вперед.

Сорентино подумал, что это разумно, и еще раз с восхищением оглядел тягач. Он пожалел, что у их подразделения нет ни одной такой машины, но вспомнил, как кто-то говорил, что это связано со страховкой. Каждая авиакомпания имела собственные тягачи, и если они ломали переднее шасси самолета стоимостью сто пятьдесят миллионов долларов, то это уже их проблемы. Что ж, в этом был смысл. И все же хорошо бы иметь хотя бы один тягач. Чем больше игрушек, тем лучше.

Увидев, как водитель закрепил жесткие буксиры с каждой стороны опоры переднего шасси, Сорентино подошел к нему и спросил:

– Помощь нужна?

– Нет. И не трогай тут ничего.

– Эй, я застрахован.

– От этого ты не застрахован.

Завершив сцепку, водитель спросил:

– Куда тащить самолет?

– В зону для захваченных самолетов, – ответил Сорентино. Водитель тягача оглядел огромную махину, возвышавшуюся над ним.

– А что там случилось?

– Вашим страховщикам придется здорово раскошелиться, парень.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Предстоят большие похороны. Все пассажиры мертвы. Отравлены газом.

– Боже милосердный!

– Вот так-то. Ладно, трогай. Езжай как можно быстрее, не останавливайся. Я поеду за тобой.

Ошарашенный водитель забрался в переднюю кабину, завел двигатель и начал движение.

Сорентино тронулся следом за тягачом, они выехали на рулежную дорожку, которая вела к специальной зоне, расположенной неподалеку от четвертой правой посадочной полосы. Сорентино держал скорость пятнадцать миль в час, такую максимальную скорость мог развить тягач, таща за собой самолет массой семьсот пятьдесят тысяч фунтов. Господи, ну и денек выдался сегодня, подумал Сорентино.

Бездействие не присуще Джону Кори, поэтому я обратился к Джорджу Фостеру:

– Еще раз прошу разрешения пройти на стоянку.

Фостер выглядел нерешительным, как обычно, поэтому за него ответила Кейт:

– Хорошо, Джон, тебе разрешено пройти на стоянку. Но не дальше.

– Обещаю, – заверил я.

Миссис Дель-Веккио набрала код на цифровом замке двери, и я спустился по лестнице к стоянке.

Конвой, который должен был сопровождать нас до Федерал-Плаза, сосредоточился рядом со зданием терминала. Я подошел к одной из полицейских машин, предъявил жетон и обратился к полицейскому в форме:

– Наш самолет стоит в конце посадочной полосы. Мне нужно добраться туда. – Я сел на пассажирское сиденье, глубоко сожалея о том, что обманул Кейт.

– А я думал, что ваших пассажиров привезут сюда спасатели, – заметил молоденький полицейский.

– Планы изменились.

– Ладно...

Машина медленно тронулась с места, а полицейский стал вызывать по рации диспетчерскую вышку, чтобы получить разрешение на проезд по летному полю. Боковым зрением я заметил, что кто-то бежит к нашей машине. При ближайшем рассмотрении это оказался агент ФБР Джим Л индли.

– Стой! – крикнул он.

Полицейский остановил машину.

Линдли представился и спросил у меня:

– Кто вы такой?

– Кори.

– А-а... а куда вы едете?

– К самолету.

– Зачем?

– А что, нельзя?

– Кто разрешил...

Внезапно возле машины появилась Кейт.

– Все в порядке, Джим. Мы просто хотим проверить. – Она забралась на заднее сиденье.

– Поехали, – приказал я водителю.

– Я жду разрешения на проезд полетному полю...

В этот момент прозвучал голос из динамика:

– Кто и зачем просит разрешение на проезд по летному полю?

Я взял микрофон.

– Это... – А как представиться? – Это ФБР. Нам надо проехать к самолету. С кем я говорю?

– Это мистер Ставрос, старший диспетчер вышки. Послушайте, вы не можете проехать...

– Чрезвычайная ситуация.

– Я знаю, что ситуация чрезвычайная. Но зачем вам нужно...

– Спасибо, – буркнул я и обратился к полицейскому: – Поехали, он разрешил.

– Но я не слышал разрешения, – возразил полицейский.

– Действуй. Сделай это для меня.

Полицейский пожал плечами, и машина с включенными фарами и сиреной тронулась в направлении рулежной дорожки.

Из динамика снова раздался голос Ставроса, но я убрал звук.

– А ты меня обманул, – упрекнула Кейт.

– Прости.

Полицейский кивнул в сторону заднего сиденья:

– А это кто?

– Это Кейт. Я Джон. А тебя как зовут?

– Эл. Эл Симпсон. – Машина свернула на траву и поехала вдоль рулевой дорожки на восток. – Лучше держаться подальше от рулевых дорожек и взлетно-посадочных полос, – пояснил Эл.

– Тебе виднее.

– А что за чрезвычайная ситуация?

– Прости, но не могу сказать. На самом деле просто не знаю.

Через минуту мы уже могли видеть на горизонте силуэт огромного "боинга".

Симпсон пересек рулежную дорожку, затем снова поехал по траве в направлении длинной посадочной полосы.

– Мне нужно связаться с вышкой, – сказал он.

– Нет, не нужно.

– Но таковы правила. Мы не можем пересекать...

– Об этом не беспокойся. Я буду следить, чтобы мы не столкнулись с самолетом.

Симпсон пересек широкую посадочную полосу.

– Если ты горишь желанием быть уволенным, то действуешь верно, – снова обратилась ко мне Кейт.

Казалось, что "боинг" не так уж и далеко, но это был оптический обман. Мы ехали к самолету, а его силуэт не увеличивался в размерах.

– Прибавь-ка газу, – попросил я водителя.

Патрульная машина увеличила скорость.

– Если у тебя есть какая-то идея, то, может быть, поделишься ею со мной? – предложила Кейт.

– Нет.

– Что значит "нет"? Нет идеи, или не хочешь делиться со мной?

– И то и другое.

– Тогда зачем мы едем туда?

– Просто я устал от Фостера и Нэша.

– А по-моему, ты просто выпендриваешься.

– Посмотрим, когда доберемся до самолета.

– Тебе нравится рисковать, да?

– Нет, мне не нравится рисковать. Но мне приходится рисковать.

Симпсон слушал нас, но в разговор не вмешивался.

Некоторое время мы ехали молча, а "боинг" по-прежнему казался недосягаемым, как мираж в пустыне.

Наконец Кейт нарушила молчание:

– Ладно, постараюсь прикрыть тебя.

– Спасибо, напарник, – поблагодарил я, понимая, что подобное проявление верности редко встретишь среди федералов.

Симпсон бросил взгляд в окно.

– Эй... похоже, они тянут его тягачом.

– Зачем понадобился тягач?

– Ну... я знаю, что двигатели заглушены, иногда проще отбуксировать самолет, чем снова запускать двигатели.

– А что там сложного? Повернул ключ зажигания – и все.

Симпсон рассмеялся.

Мы двигались гораздо быстрее, чем "боинг", и дистанция между нами начала сокращаться.

– А почему они тянут его в другую сторону от терминала? – спросил я у Симпсона.

– Похоже, они направляются на стоянку для захваченных самолетов.

– Что?

– Есть такая специальная безопасная зона.

Я обернулся и посмотрел на Кейт. Было видно, что она тоже встревожена.

Симпсон увеличил звук рации, и мы стали слушать переговоры. В основном это были приказы, доклады о движении автомобилей, треп полицейских, но никаких докладов о ситуации.

– Ты можешь мне сказать, что происходит? – спросил я у Симпсона.

– Сам не понимаю... но это точно не захват. И, думаю, не механические повреждения. Я слышал, что почти все машины аварийной команды вернулись на базу.

– А машины "скорой помощи"?

– Не думаю... но, судя по переговорам, медиков не вызывали... – Внезапно Симпсон запнулся. – Ох ты...

– Что "ох ты"?

Кейт протиснулась между нами.

– Симпсон, в чем дело?

– Они вызывают передвижной морг и судебно-медицинских экспертов.

А это означало, что на борту есть трупы.

– Поторопись, – попросил я Симпсона.