Глава 40

Когда такси отъехало от здания ФБР на Федерал-Плаза, Кейт спросила:

– На этот раз зайдешь ко мне? Или тебе хочется спать?

В ее словах прозвучала легкая издевка, а может, даже и вызов моему мужскому самолюбию. Эта женщина поняла, какие кнопки следует нажимать.

– Зайду, – буркнул я.

Мы ехали молча, движение было умеренным, а улицы сверкали от падающего апрельского снега. Когда мы подъехали к дому Кейт, я расплатился с водителем, в общую сумму вошла и поездка из аэропорта Кеннеди, и время ожидания у здания ФБР. А еще мне пришлось нести ее чемодан. Что ни говори, а секс не бывает совершенно бесплатным.

Дверь нам открыл швейцар. Его наверняка удивило, что мисс Мэйфилд вышла из дома с чемоданом, а через несколько часов вернулась с тем же чемоданом и с мужчиной. Буду рад, если этот вопрос не даст ему спать всю ночь.

Мы поднялись в лифте на четырнадцатый этаж и вошли в квартиру. Квартира оказалась небольшой, белые стены, дубовый паркет без ковров и минимум современной мебели. Здесь не было растений, картин, скульптур, безделушек, и, слава Богу, не было кошки. Одну из стен закрывали полки с книгами, рядом располагались телевизор и проигрыватель компакт-дисков, динамики которого стояли на полу.

Из комнаты арка вела в кухню, и Кейт прошла прямо туда и открыла шкафчик.

– Виски? – спросила она.

– Да, будь любезна.

Она поставила на небольшой столик бутылку, я подошел и опустился на стул, а Кейт тем временем уже подала два стакана со льдом и налила виски.

– Добавить содовой?

– Нет, спасибо, – отказался я.

Мы чокнулись и выпили. Кейт снова налила, и мы повторили.

– Ты ужинал? – поинтересовалась Кейт.

– Нет, но я не голоден.

– Очень хорошо. А я чего-нибудь перекушу. – Она вытащила из шкафчика какие-то пакеты – то ли с чипсами, то ли с чем-то еще. Затем снова налила виски, прошла в комнату и включила музыку. Зазвучали старые записи Билла Холидея.

Кейт скинула туфли, сняла пиджак и продемонстрировала красивую белую блузку, кобуру с "глоком", ну и все остальное. Пиджак Кейт бросила на кресло, за пиджаком последовала кобура... но все остальное осталось на ней.

Чтобы не пользоваться преимуществом вооруженного человека, я тоже снял пиджак и отстегнул от брючного ремня кобуру.

Кейт посмотрела на часы.

– Надо будет посмотреть одиннадцатичасовые "Новости" – сегодня состоялось три пресс-конференции.

– Ладно, посмотрим.

Кейт поднялась со стула.

– Пойду проверю автоответчик и сообщу в оперативный штаб, что я дома. – Она посмотрела на меня и спросила: – Сказать им, что ты здесь?

– Как хочешь.

– Но в штабе должны постоянно знать твое местонахождение.

– Я понимаю.

– Ну так что, ты остаешься?

– И в этом случае все зависит от твоего желания.

Кейт повернулась и вышла через дверь, которая, наверное, вела в ее спальню или в кабинет. Прихлебывая виски, я размышлял о продолжительности и цели своего визита. Я понимал, что если допью виски и уйду, то мы с мисс Мэйфилд больше не будем приятелями. А если я останусь, то мы все равно уже не будем приятелями. Да, я действительно загнал себя в угол.

Вернувшись, Кейт сказала:

– На автоответчике только твое сообщение. – Она опустилась рядом на стул. – Я позвонила в оперативный штаб.

Не выдержав, я поинтересовался:

– Ты сказала, что я здесь?

– Сказала. У дежурного была включена громкая связь, и я услышала, как после моих слов все дружно захихикали.

Я улыбнулся.

Кейт налила себе еще виски, порылась в пакетах.

– Разве это еда? Вообще-то я умею готовить, но не готовлю. А ты что ешь дома?

– То, что покупаю по дороге.

– Тебе нравится жить одному?

– Иногда.

– А я никогда ни с кем не жила.

– Почему?

– Работа, звонки в любое время суток, командировки. И потом, я держу дома оружие, иногда приношу секретные документы. Опытные сотрудники говорили, что в их время, если женщина-агент жила с парнем, у нее обязательно случались неприятности.

– Возможно, так оно и было.

– Сейчас многое изменилось, но ты же ветеран. Расскажи, какой была жизнь в сороковых годах?

Я улыбнулся, хотя на самом деле ничего смешного в этой подковырке не было.

– Знаешь, я выпиваю, когда нервничаю, – призналась Кейт. – А секс всегда делает меня нервной. То есть когда в первый раз, а не вообще секс. А как у тебя?

– Ну... я испытываю легкое напряжение.

– Значит, ты не такой крутой, каким кажешься?

– Ты меня с кем-то путаешь.

– А кто эта женщина с Лонг-Айленда?

– Я же говорил тебе. Она работает в отделе по расследованию убийств.

– У тебя с ней серьезно? Я не хочу ставить тебя в неловкое положение.

На это я ничего не ответил.

– Многие женщины в нашей конторе считают тебя очень сексуальным.

– Правда? Но я веду себя очень скромно.

– Тут значение имеет не то, что ты говоришь и делаешь, а то, как ты ходишь и выглядишь.

– Но я, по-моему, очень застенчивый.

– Есть малость. А я нахалка, да?

На такой вопрос у меня имелся прекрасный стандартный ответ.

– Нет, ты просто откровенна и прямолинейна. Мне нравятся женщины, которые могут выразить свой интерес к мужчине без всяких хитроумных женских уловок.

– Чушь.

– Может быть. Давай выпьем.

Кейт взяла бутылку и села на диван.

– Давай посмотрим новости.

Я взял свой стакан и присоединился к ней. Кейт включила телевизор. Как раз начался одиннадцатичасовой выпуск.

Их главной темой была история с рейсом "Транс-континенталь" и пресс-конференции. Дикторша сообщила:

– Мы получили сенсационные новости, касающиеся трагедии, произошедшей в субботу в аэропорту Кеннеди с рейсом сто семьдесят пять. Сегодня на совместной пресс-конференции ФБР и Департамента полиции Нью-Йорка были официально подтверждены слухи о том, что пассажиры и экипаж рейса сто семьдесят пять погибли в результате террористического акта, а не несчастного случая. ФБР назвало главного подозреваемого – это ливиец по имени Асад Халил. – На экране появилась фотография Асада Халила. – Эту фотографию мы показывали вчера вечером. Изображенный на ней человек объявлен в международный розыск...

Кейт переключила на Эн-би-си – там рассказывали примерно то же самое, и Кейт проверила еще Эй-би-си и Си-эн-эн. Когда я сам щелкаю каналами, это нормально, но когда это делает кто-то другой – а особенно женщина, – меня это раздражает.

Мы просмотрели несколько вариантов новостей, запись первой пресс-конференции, выслушали представителей ФБР и полиции. Затем на экране появился Джек Кениг и сказал несколько слов о координации усилий ФБР и Департамента полиции Нью-Йорка, однако ни словом не обмолвился об Особом соединении.

Кениг ничего не сказал о Питере Гормане и Филе Хандри, но поведал о смерти Ника Монти, Нэнси Тейт и Мег Коллинз, которых назвал работниками федеральных правоохранительных органов. Умолчав, естественно, о клубе "Конкистадор". По его словам, они погибли в перестрелке с террористом во время его бегства.

Затем репортеры стали задавать вопросы, но основные действующие лица куда-то испарились, а за столом остался один Алан Паркер, напоминающий оленя, которого в лесу внезапно ослепил свет прожекторов.

Некоторое время мы еще слушали разные выступления и заявления, но наконец Кейт выключила телевизор и снова включила музыку.

– А я хотел сегодня вечером посмотреть очередную серию "Секретных материалов", – с сожалением промолвил я.

Кейт промолчала, и я понял, что наступил ответственный момент. Она налила себе виски, и я заметил, что у нее действительно дрожит рука. Я обнял Кейт за плечи, мы пили с ней виски из одного стакана и слушали приятную музыку. Наконец, откашлявшись, я спросил:

– А мы не можем быть просто друзьями?

– Нет. Ты мне даже не нравишься.

– Ох...

Наши губы слились в поцелуе, и не успел я ничего понять, как вся наша одежда оказалась на полу и кофейном столике, а мы лежали на диване совершенно голые, глядя друг на друга.

Если бы в ФБР давали медали за хорошую фигуру, то Кейт Мэйфилд получила бы золотую звезду, украшенную бриллиантами. Правда, я лежал слишком близко, чтобы целиком охватить взглядом ее тело, но, как и большинство мужчин в подобных ситуациях, я в темноте чувствовал пальцами не хуже слепого.

Моя ладонь гладила ее бедро, ягодицы, скользнула между ног, поднялась к животу, а затем к груди. Кожа у Кейт была гладкой и прохладной, это мне очень нравилось.

Что касается моего тела – если это кому-то интересно, – то его можно назвать мускулистым, но пластичным. Когда-то у меня совершенно не было живота, но после того как меня ранили, у меня появился маленький животик.

Ладонь Кейт, гладившая мою ягодицу, замерла, когда пальцы нащупали твердый шрам.

– Что это?

– Выходное отверстие от пули.

– А где входное?

– В нижней части живота.

Пошарив у меня в паху, Кейт обнаружила шрам от входного отверстия в нескольких дюймах над лобком.

– Ох... как близко...

– Еще бы чуть-чуть, и мы уж точно были бы только друзьями.

Кейт засмеялась и обняла меня так сильно, что из моих легких вышел весь воздух. Ничего себе, ну и силенка у этой женщины.

Где-то в глубине сознания я ничуть не сомневался, что Бет Пенроуз не понравилось бы мое теперешнее поведение. В конце концов, есть же у меня совесть. Но судя по тому, что творилось с моим членом, у него не было никакой совести. И чтобы разрешить это противоречие, я отключил сознание и позволил члену делать то, что ему хочется.

Мы обнимались и целовались целых десять минут. Есть определенная прелесть в изучении незнакомого обнаженного женского тела, его холмов и долин, запаха и вкуса. Мне нравились подобные любовные игры, однако мой член стал проявлять нетерпение, и я предложил Кейт пройти в спальню.

– Нет, давай здесь, – ответила она.

Что ж, здесь так здесь. Нет проблем. Правда... диван неудобный... но и это не беда.

Кейт легла на меня сверху, и через мгновение наши сугубо профессиональные и дружеские отношения остались в прошлом.

Я лежал на диване, а Кейт ушла в ванную. Я не знал, какими контрацептивами она пользовалась, но поскольку не заметил в квартире детских вещей, то решил, что она держит это дело под контролем.

Вернувшись из ванной, Кейт зажгла лампу рядом с диваном. Она стояла и смотрела на меня сверху вниз. Я сел и теперь мог разглядеть ее тело целиком. Оно действительно было превосходным, однако оказалось чуточку полнее, чем я представлял себе в тех редких случаях, когда мысленно раздевал ее.

Кейт опустилась передо мной на колени и раздвинула мои ноги. Я заметил у нее в руке влажное полотенце, которым она принялась вытирать у меня в паху, на что мой член немедленно отреагировал.

– Неплохо для ветерана, – заметила Кейт. – Ты принимаешь виагру?

– Нет, я пью бром, чтобы успокаивать его.

Кейт засмеялась и уткнулась лицом в мои колени. Я погладил ее по волосам.

Она вскинула голову и дотронулась до шрама на моей груди, затем положила ладонь мне на спину и нащупала выходное отверстие от пули.

– А эта пуля поломала тебе ребра, – определила она.

Наверное, агенты ФБР должны разбираться в таких вещах. Но прозвучало это как-то слишком по-медицински. Хотя все же лучше, чем сюсюканье вроде: "Ох, бедняжка, наверное, тебе было больно".

– Есть хочешь? – спросила Кейт.

– Ага.

– Ладно, я сделаю яичницу.

Она удалилась на кухню, а я поднялся с дивана и принялся собирать разбросанную одежду.

– Не одевайся! – крикнула мне из кухни Кейт.

– Да я просто хотел примерить твои лифчик и трусики.

Кейт снова засмеялась.

Я видел, как она ходит по кухне обнаженная, сейчас она была похожа на богиню, выполняющую священный ритуал в храме.

От нечего делать я принялся рассматривать книги, стоявшие на полках. По тому, что человек читает, обычно можно составить о нем мнение. У Кейт на полках в основном присутствовали учебные пособия, которые действительно следует читать, если хочешь поддерживать высокий уровень профессионализма. Здесь были книги о ФБР, о терроризме, учебники по психологии и тому подобное. Никаких романов или классической литературы, поэзии или книг по искусству. Это убедило меня в первоначальном мнении, что Кейт Мэйфилд – преданный делу профессионал.

Однако бросалась в глаза и другая черта ее натуры: ей нравились мужчины, нравился секс. Но почему она выбрала именно меня? Возможно, ей просто захотелось подразнить своих коллег, заведя роман с полицейским. Может, ей надоело жить по неписаным правилам и директивам? Кто знает. Мужчина вообще может сойти с ума, гадая, почему именно его выбрали в качестве сексуального партнера.

Зазвонил телефон. Агенты ФБР должны иметь отдельную линию для служебных звонков, однако Кейт даже не удосужилась взглянуть на телефон, висевший на стене в кухне, чтобы узнать, по какой линии звонят. Звонки смолкли, как только включился автоответчик.

– Может, тебе помочь? – предложил я.

– Да, помоги. Пойди причешись и смой с лица губную помаду.

Я направился в спальню. Если не считать убранной постели, здесь царил такой же беспорядок, как и в гостиной. Создавалось впечатление, что эта квартира в Манхэттене не стала настоящим домом для Кейт Мэйфилд.

Я вошел в ванную. А тут вообще царил такой бардак, словно кто-то провел здесь обыск. Я выудил расческу из кучи всякой косметики, причесался, умыл лицо и прополоскал рот эликсиром. Затем внимательно посмотрел на себя в зеркало: мешки под налитыми кровью глазами, лицо бледное. Да, Джон Кори, жизнь здорово тебя потрепала, однако есть еще порох в пороховницах.

Вернувшись в гостиную, я увидел на кофейном столике две тарелки с яичницей, тосты, два стакана апельсинового сока. Я уселся на диван, а Кейт опустилась на колени напротив меня, и мы стали есть. Оказывается, я здорово проголодался.

– Ты знаешь, я в Нью-Йорке уже восемь месяцев, и за все это время ты у меня первый мужчина, – призналась Кейт.

– Я это заметил.

– А у тебя?

– У меня уже много лет не было мужчин.

– Джон, я серьезно.

– Ну... что тебе сказать? Я иногда встречаюсь с женщиной. Ты же знаешь об этом.

– А мы можем избавиться от нее?

Я засмеялся.

– Мне не хотелось бы... после того, что случилось... я буду чувствовать себя... понимаешь?

Я не был уверен, что понимаю, но сказал:

– Конечно, понимаю.

Долгое время мы смотрели друг на друга, затем я понял, что нужно что-то говорить.

– Послушай, Кейт, мне кажется, тебе просто одиноко. Я не слишком подходящий выбор. Возможно, в данный момент я тебя устраиваю, но...

– Чушь. Я не страдаю от одиночества, мужчины постоянно пристают ко мне. Твой друг, Тед Нэш, раз десять делал мне всякого рода предложения.

– Что? – я выронил вилку. – Этот мелкий пакостник...

– Ты не прав.

– Неужели ты принимала его предложения?

– Мы просто поужинали несколько раз. Налаживали контакты между нашими ведомствами.

– С ума сойти. Почему ты смеешься?

Кейт не сказала мне, почему она смеется, но я, похоже, понял причину ее смеха. Она, закрыв лицо ладонями, пыталась прожевать яичницу и одновременно смеялась.

– Если ты подавишься, я не смогу тебя спасти, – предупредил я.

Это рассмешило ее еще больше.

Я решил сменить тему разговора и спросил, что она думает по поводу пресс-конференций.

Кейт ответила, но я ее не слушал. Я думал о Теде Нэше, о том, как он приставал к Бет Пенроуз, когда мы расследовали прошлое дело. Терпеть не могу конкурентов. А может, Кейт, зная об этом, все выдумала, чтобы позлить меня?

Затем я подумал о Бет Пенроуз и, если быть честным, ощутил чувство вины. Я по большей части однолюб, то есть предпочитаю единственную головную боль... ну, если не считать того случая, когда я отправился на выходные в Атлантик-Сити сразу с двумя сестрами. Но это другая история.

Кейт пересела ко мне на диван, мы молча ели, и наши тела касались друг друга. Я уже давно не ел голым в обществе обнаженной женщины, но помню, что тогда мне это очень понравилось. Если подумать, есть нечто такое пикантное в еде в обнаженном виде. Вроде бы и примитивный процесс, но очень чувственный.

– Утром я позвоню Бет и скажу ей, что между нами все кончено, – пообещал я Кейт.

– Можешь не беспокоиться, я сама это сделаю, – со смехом ответила Кейт.

Наша близость явно смущала ее меньше, чем меня. А я на самом деле растерялся, возможно, был даже немного напуган. Ладно, завтра утром во всем разберусь.

– Теперь поговорим о делах, – решила Кейт. – Расскажи мне про того информатора.

Я еще раз рассказал ей про допрос Фади Асвада, это помогло мне почти избавиться от чувства вины перед Бет Пенроуз.

Выслушав, Кейт спросила:

– А ты не думаешь, что это часть хитроумного плана?

– Нет, ведь убили его шурина.

– И все же нельзя полностью доверять его словам, мы просто не представляем себе, насколько безжалостными могут быть эти люди.

– А зачем им надо пытаться убедить нас в том, что Асад Халил приехал в Перт-Амбой на такси?

– Чтобы мы перестали искать его в Нью-Йорке.

– Ты преувеличиваешь. Если бы ты видела Фади Асвада, то поняла бы, что он говорит правду. И Габриель так считает, а я доверяю его интуиции.

– Фади говорит правду о том, что знает. Но это вовсе не доказывает, что в такси находился именно Халил. Но если это действительно был Халил, то убийцу во Франкфурте нам подсунули для отвода глаз.

– Вот именно. – Мне редко приходилось устраивать мозговые атаки в голом виде в обществе коллеги противоположного пола, и не так уж это приятно, как может казаться. Но в любом случае лучше, чем долгое совещание за столом. – Я спас тебя от нескольких недель в Европе в обществе Теда Нэша.

– Вот я и думаю, что ты специально все подстроил, чтобы не пустить меня в Европу.

Я улыбнулся.

Помолчав немного, Кейт спросила:

– Ты веришь в судьбу?

Я задумался. Мою стычку с двумя испанскими джентльменами на Западной Сто второй улице предопределила цепочка событий, после этого я по здоровью ушел из полиции и попал в Особое антитеррористическое соединение. Я не верю в предопределение, в судьбу, шанс или удачу. Я считаю, что нашими поступками управляет сочетание свободного выбора и случайного хаоса и что весь наш мир похож на распродажу женской одежды в шикарном универмаге. В любом случае надо постоянно не дремать и быть настороже, чтобы иметь возможность сделать свободный выбор в хаотичной и опасной обстановке.

– Джон?

– Нет, я не верю в судьбу. Не считаю, что нам суждено было встретиться и заняться любовью в твоей квартире. Наша встреча оказалась случайностью, а что касается занятия любовью, так это была твоя идея. Прекрасная идея, между прочим.

– Спасибо. Теперь твоя очередь соблазнить меня.

– Я знаю правила. Я всегда присылаю цветы.

– Не надо цветов. Просто будь ласков со мной на публике.

У меня есть хороший знакомый, он писатель и многое знает о женщинах. Так вот, он как-то сказал мне: "Мужчины разговаривают с женщинами, чтобы затащить их в постель, а женщины затаскивают мужчин в постель, чтобы поговорить с ними".

По-моему, вполне мудро. Вот и мне не очень хотелось разговаривать с Кейт Мэйфилд после занятий любовью.

– Джон?

– Ох... ну, если я буду ласков с тобой на публике, то пойдут разговоры.

– Вот и хорошо. А другие мужчины отстанут от меня.

– Какие другие? Есть еще кто-то, кроме Нэша?

– Не имеет значения. – Кейт откинулась на спинку дивана, положила ноги на кофейный столик, потянулась и зевнула.

– Господи, как же хорошо, – промолвила она.

– Я старался изо всех сил.

– Я имею в виду ужин.

– Ох! – Я взглянул на часы. – Мне нужно идти.

– Ни в коем случае. Я так давно не проводила ночь с мужчиной, что уже забыла, как это бывает.

Я усмехнулся. Мне нравилось в Кейт то, что на людях она выглядела и вела себя скромно, но здесь... ну, вы и сами знаете. Это заводит многих мужчин, и я один из таких.

– Но у меня нет зубной щетки, – попытался возразить я.

– У меня есть туалетный набор для мужчин, такие выдают в салонах бизнес-класса. Найдешь там все, что тебе нужно.

– А какой авиакомпании? Я предпочитаю "Бритиш эйруэйз".

– По-моему, "Эр Франс". Там даже есть презерватив.

– Кстати, что касается предохранения...

– Положись на меня. Я работаю на федеральное правительство.

Пожалуй, это была лучшая шутка из тех, что мне пришлось услышать за последние несколько месяцев.

Кейт включила телевизор и легла на диван, положив голову мне на колени. Мой член, зашевелившись, уперся ей в шею, и Кейт со смехом попросила:

– Пусть поднимет мне голову на несколько дюймов повыше.

Мы смотрели все подряд: новости, специальные репортажи и прочую муру, поэтому только в три часа ночи удалились в спальню, прихватив с собой наши пистолеты.

– Дома я сплю голый, но надеваю кобуру с пистолетом, – признался я.

Кейт улыбнулась и, зевнув, надела на голое тело кобуру с пистолетом. Если вы понимаете толк в таких вещах, то согласились бы, что это выглядит очень сексуально. Кейт посмотрела на себя в зеркало.

– Они хорошо смотрятся вместе, я имею в виду груди и пистолет, – сказала она.

– Полностью согласен с тобой.

– Это кобура моего отца. Я не хотела говорить ему, что агенты уже не пользуются плечевыми кобурами. Так что я надеваю эту сбрую очень редко, но каждый раз, когда еду к родителям.