Мы выслушали краткую биографию Муамара Каддафи, получили распечатку из энциклопедии "Британика" со статьей о Ливии. И еще профессор снабдил нас массой брошюр о мусульманской культуре и религии. Он сказал:

– Мусульмане, христиане и иудеи произошли от пророка и патриарха Авраама. Пророк Мухаммед – потомок старшего сына Авраама, Исмаила, а Моисей и Иисус – потомки Исаака. – И добавил: – Да пребудет мир с ними всеми.

Я не знал, что делать: то ли перекреститься, то ли повернуться лицом в сторону Мекки, то ли позвонить своему другу Джеку Вайнштейну.

Бен продолжил свой рассказ об Иисусе, Моисее, Марии, архангеле Гаврииле, Мухаммеде, Аллахе и так далее. Все эти люди знали и любили друг друга. Невероятно. Очень интересно, но это ни на дюйм не приближало меня к Асаду Халилу.

Обращаясь к Кейт, мистер Абдалла сообщил:

– Вопреки популярному мифу, ислам на самом деле возвышает статус женщины. Мусульмане не обвиняют женщин за нарушение запрета и вкушение запретного плода, как это делают христиане и евреи. И мусульмане не считают беременность и деторождение наказанием за это нарушение.

– Это, безусловно, прогрессивная концепция, – ледяным тоном заметила Кейт.

Смутившись под взглядом Кейт, которая в этот момент была похожа на Снежную королеву, Бен продолжил:

– Женщины, сочетающиеся браком по законам ислама, могут сохранять свою фамилию. И еще: женщины могут владеть собственностью и распоряжаться ею.

В точности так говорила моя бывшая жена. Наверное, она была мусульманкой.

– Что касается паранджи, то это культурная традиция в некоторых странах, но она не отражает учение ислама.

– А как насчет забивания насмерть камнями женщин, уличенных в супружеской измене? – поинтересовалась Кейт.

– Это тоже культурная традиция некоторых мусульманских стран, но не многих.

Я порылся в брошюрах в надежде отыскать перечень таких стран. Меня интересовало, что будет, если меня и Кейт пошлют, например, в Иорданию или в какую-то другую мусульманскую страну, а там застигнут в отеле в одной постели? Мне тогда придется возвращаться домой одному. Такой перечень я не нашел, а у профессора решил не спрашивать.

Бен поболтал еще немного, было видно, что он хороший человек. Очень вежливый, очень знающий и по-настоящему искренний. Но у меня почему-то было такое ощущение, что нас тайком разглядывают в двусторонние зеркала, а может, даже записывают разговор и снимают на пленку парни в синих костюмах. В этом здании все сумасшедшие.

Тем временем профессор перешел к более важным вопросам.

– Чтобы поймать этого человека, Асада Халила, будет полезно понять его. Начнем с его имени – Асад. Лев. У мусульман имя не простая условность, оно определяет характер его носителя, хотя, возможно, только частично. Многие мужчины и женщины из исламских стран стараются подражать тем, в честь кого они названы.

– Значит, нам надо начать с осмотра зоопарков, – предложил я.

Бен усмехнулся и тоже ответил шуткой:

– Ищите человека, которому нравится убивать зебр. – Он посмотрел мне в глаза и добавил уже серьезным тоном: – Человека, которому нравится убивать.

Все промолчали, и Бен продолжил:

– Ливийцы обособленные люди, да и страна обособленная, даже среди исламских стран. Их лидер, Муамар Каддафи, в сознании многих ливийцев обладает почти мистической силой. Если Асад Халил работает на ливийскую разведку, значит, он работает непосредственно на Муамара Каддафи. Его отправили выполнять священную миссию, и он будет стремиться к этому со всем религиозным фанатизмом.

Бен сделал паузу, позволив нам обдумать сказанное, затем продолжил:

– А вот палестинцы, в отличие от ливийцев, более хитры и практичны. Они умные, у них есть политическая программа, и главный их враг Израиль. Иракцы, как и иранцы, начинают разочаровываться в своих лидерах. А ливийцы наоборот. Они боготворят Каддафи и делают все, что он говорит, хотя Каддафи часто меняет политику и врагов. Если это ливийская операция, то вроде бы для ее проведения не было каких-то особых причин. И если не считать антиамериканских заявлений, Каддафи не проявлял большой экстремистской активности после американского авианалета на Ливию. Ливия отомстила за этот налет, взорвав самолет компании "Пан-Ам" над Локерби в Шотландии в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году. Другими словами, Каддафи считает, что его кровная месть в отношении Соединенных Штатов завершена. Он выполнил свой долг, отомстив за бомбардировку, в результате которой погибла его приемная дочь. И я не вижу причины, по которой он мог бы пожелать возобновить кровную месть.

Никто из нас не высказался по поводу такой причины, поэтому снова заговорил Бен:

– Однако у ливийцев есть поговорка, очень похожая на французскую: "Месть гораздо слаще, когда ее подают на холодной тарелке". Вы понимаете смысл этой поговорки?

Я подумал, что понимаю, а Бен тем временем продолжил:

– Так что, возможно, Каддафи не считает старую кровную месть полностью завершенной. Ищите причину, по которой Каддафи направил Халила в Америку, тогда, наверное, вы поймете, почему Халил сделал то, что он сделал, и закончена месть на этом или нет.

– Месть только началась, – заметила Кейт.

Профессор Абдалла покачал головой:

– Она началась давно. И заканчивается кровная месть тогда, когда в живых не остается ни одного кровника.

Это означало, что работой я обеспечен до самой пенсии.

– А может, это личная месть Халила, а не Каддафи, – предположил я.

Бен пожал плечами:

– Кто знает? Найдите Халила, и он с радостью вам все расскажет. Но даже если вы и не найдете его, Халил со временем объяснит вам мотивы своих действий. Для него важно, чтобы вы узнали об этом. – Профессор вручил каждому из нас свою визитную карточку. – Если вам в дальнейшем понадобится какая-либо помощь, не стесняйтесь, звоните мне. Если пожелаете, я смогу прилететь в Нью-Йорк.

Джек Кениг поднялся и сказал:

– У нас в Нью-Йорке имеются люди, к которым мы обращаемся за подобной информацией. Но мы благодарны, что вы нашли время прочитать нам такую полезную лекцию.

Уже подходя к двери, профессор сообщил:

– У меня допуск высшей категории, так что не бойтесь делиться со мной секретами.

После его ухода мы несколько минут молчали. Отчасти потому, что аудитория наверняка прослушивалась, ну а еще потому, что толком не понимали, зачем нужна была встреча с этим профессором.

Разумеется, мир менялся, менялась и страна. Америка уже не была страной одной расы, одной религии и одной культуры. Но мы все верили в закон и правосудие, в политические свободы и религиозную терпимость. Некоторые, такие как Аббах ибн-Абдалла, были лояльными гражданами, патриотами Америки и ценными специальными агентами либо агентами-двойниками. Профессор почти наверняка принадлежал к первой категории. Однако, как и в браке, даже один процент сомнения очень будоражит воображение. "Не бойтесь делиться со мной секретами".

Вернулись Джим и Джейн, а с ними еще одна пара – Боб и Джин.

Повесткой нашего последующего заседания стала тема "Что делать дальше?". Оно носило скорее характер мозгового штурма, чем поиска виноватых, поэтому каждый из нас высказывал свое мнение и предположения. Мы обсудили дальнейшие предполагаемые действия Халила, и я с удовольствием отметил, что моя теория имела сторонников.

Боб подытожил результаты дискуссии:

– Итак, мы считаем, что приписываемые Асаду Халилу террористические акты в Европе были всего лишь прелюдией к его приезду в Америку. Обратите внимание, что его целями в Европе являлись только американцы и англичане. И еще следует отметить, что не было выдвинуто никаких требований, нет никаких посланий или обращений к средствам массовой информации, никаких упоминаний о самом Халиле или какой-либо организации. Все, что мы имеем, так это нападения в разных местах на американцев или англичан. Похоже, все указывает на личную месть, а не на политическую или религиозную миссию, которую он непременно пожелал бы обнародовать.

Затем Боб сравнил Халила с несколькими американскими террористами, которые в свое время затаили зло на бывшего работодателя, на технологии или людей, загрязнявших окружающую среду и тому подобное.

– По мнению преступника, он не воплощение зла, а орудие для свершения правосудия. Поэтому свои действия он считает вполне оправданными с точки зрения морали и справедливости. Что касается Асада Халила, то мы показали вам не все фотографии, сделанные в посольстве. У нас есть фотографии, где он молится, обратившись лицом в сторону Мекки. Значит, он религиозный человек, однако запросто отбросил те нормы своей религии, которые запрещают убивать невинных людей. Наверное, Халил убедил себя, что ведет священную войну против неверных и что цели этой войны оправдывают все средства.

Боб не забыл связать 15 апреля с годовщиной американского авианалета на Ливию.

– По этой причине, если нет какой-то другой, мы считаем, что Асад Халил ливиец, работающий на ливийцев или вместе с ними. Но не будем забывать, что попытка взорвать Всемирный торговый центр была осуществлена во вторую годовщину изгнания иракских войск из Кувейта, однако большинство террористов оказались не иракцами. В основном это были палестинцы. Так что в этих случаях мы имеем дело с так называемой арабской солидарностью. Среди арабских наций множество различий, однако экстремистов в этих странах объединяет ненависть к Америке и к Израилю. Конечно, дата пятнадцатое апреля является ниточкой к тому, кто стоит за всем этим, однако совпадение нельзя считать неопровержимым доказательством.

Что ж, вполне разумно. Но если птица похожа на утку, ходит как утка и крякает как утка, то все шансы за то, что это утка, а не чайка. Но для этого нужно думать масштабно.

– Простите, сэр, а есть у жертв Халила что-то общее? – поинтересовался я.

– Нет, ничего общего. Пока, во всяком случае, мы этого не установили. И уж конечно, ничто не связывало пассажиров рейса "Транс-континенталь", кроме пункта назначения. Однако умный преступник может предпринимать отвлекающие действия, убивая людей, не связанных с его настоящими целями. Мы наблюдали это на примере своих террористов, которые пытались сбить нас с толку, взрывая бомбы там, где мы меньше всего ожидали.

Честно говоря, слова Боба меня не убедили, а он продолжил:

– Мы связались со всеми заграничными правоохранительными органами и разведывательными службами, запросили у них любую информацию на Асада Халила. Отослали им его фотографии и отпечатки пальцев. Однако пока никто не откликнулся, и мы не имеем на него ничего нового, кроме того, что есть в досье. Похоже, у этого человека нет контактов среди известных экстремистских организаций как здесь, так и по всему миру. Он одинокий волк, однако мы понимаем, что он не мог осуществить все свои деяния без чьей-либо помощи. Поэтому мы считаем, что он напрямую связан с ливийской разведкой, на которую очень большое влияние оказал бывший КГБ. Ливийцы обучили Халила, снабдили деньгами, отправили с несколькими заданиями в Европу, чтобы посмотреть, на что он способен, а затем придумали этот план с добровольной сдачей в нашем посольстве в Париже. Как вы знаете, подобный перебежчик объявился в феврале, и мы считаем, что это был пробный шар.

– ОАС в Нью-Йорке доставило февральского перебежчика сюда, в Вашингтон, и передало сотрудникам ФБР и ЦРУ, но кто-то позволил ему сбежать, – напомнил Кениг.

– Я не совсем владею информацией по этому вопросу, но такой факт имел место, – ответил Боб.

– Но если бы февральский перебежчик не сбежал, то апрельский, Асад Халил, никогда бы не попал в Америку так, как он это сделал, – продолжил гнуть свое Кениг.

– Согласен. Но смею вас уверить, он попал бы в Америку каким-нибудь другим способом.

– А у вас есть какие-либо сведения о февральском перебежчике? Если мы сможем найти его...

– Он мертв, – проинформировал нас Боб. – Полиция штата Мэриленд сообщила, что его сожженное и почти разложившееся тело было обнаружено в лесу в окрестностях Силвер-Спринг. Ни документов, ни одежды, пальцы и лицо сожжены. Полиция позвонила в ФБР, в отдел поиска пропавших, а там знали, что отдел контрразведки разыскивает сбежавшего перебежчика. По слепкам зубов, которые сделали еще в Париже, было установлено, что это наш перебежчик.

Некоторое время все молчали, затем Джек сказал:

– А мне об этом никто не сообщил.

– Причину можете выяснить у заместителя директора, отвечающего за антитеррористические операции, – посоветовал Боб.

– Благодарю вас.

Боб продолжил:

– Здесь и в Европе имеются настоящие перебежчики из Ливии, и мы допрашиваем их по поводу Асада Халила. В Ливии проживает всего пять миллионов человек, так что есть шанс узнать что-нибудь о Халиле, если только это его настоящее имя. Пока мы выяснили, что ливиец по имени Карим Халил носил звание капитана и был убит в Париже в тысяча девятьсот восемьдесят первом году. Французская полиция сообщает, что Карима Халила, вероятно, убили свои же, а ливийское правительство попыталось свалить его убийство на МОССАД. По мнению французов, Муамар Каддафи был любовником жены капитана Халила, Фариды, и поэтому Каддафи избавился от капитана. – Боб улыбнулся. – Однако нужно делать скидку на то, что французы во всем ищут женщину.

Мы все рассмеялись. Ох уж эти сумасшедшие французы. У них во всем виноваты женщины.

– Мы пытаемся установить, нет ли родственных отношений между Асадом Халилом и капитаном Каримом Халилом. Асад достаточно взрослый, чтобы быть сыном Карима или, возможно, племянником. Однако даже если мы установим их родство, особого значения это иметь не будет.

Я высказал собственное предложение:

– А почему бы не попросить средства массовой информации раструбить на весь мир историю о том, как мистер Каддафи избавился от мистера Халила ради того, чтобы спокойно заниматься любовью с его вдовой? И если Асад – сын Карима, он прочтет или услышит эту историю, вернется домой и убьет Каддафи – убийцу его отца. Именно так поступил бы правоверный араб. Кровная месть. Верно?

Боб задумался, откашлялся, затем сказал:

– Я подумаю об этом.

Как я и ожидал, меня поддержал Тед Нэш.

– Действительно, неплохая идея.

– Давайте сначала установим наличие родственных отношений, – охладил наш пыл Боб. – Подобная... психологическая операция может неожиданно дать обратный результат. Но мы включим ее в повестку следующего совещания по борьбе с терроризмом.

Слово взяла Джин.

– Я отвечаю за сбор информации обо всех террористических актах в Европе, которые, по нашему мнению, совершил Асад Халил. Мы не хотим дублировать работу ЦРУ, – она кивнула в сторону нашего суперагента Нэша, – но сейчас Асад Халил здесь, или был здесь, и ФБР нужно ознакомиться с его деятельностью за рубежом.

Затем Джин начала распространяться по поводу сотрудничества между спецслужбами, международного сотрудничества и так далее.

Сейчас Асад Халил, хотя вина его и не была полностью доказана, явно являлся самым разыскиваемым террористом после Шакала Карлоса. И я был уверен, что Льву льстило подобное всеобщее внимание, оно возбуждало и радовало его. То, что он натворил в Европе, какими бы мерзкими ни были его действия, еще не делало его главной фигурой в заголовках газетных статей на тему терроризма. И в Америке его еще почти никто не знал. Имя Халила не упоминалось в "Новостях", а из числа его "подвигов", насколько я помню, рассказывали только о жестоком убийстве американских детей в Бельгии. Но скоро, когда всплывет правда о том, что произошло вчера, фотографии Асада Халила будут повсюду, это, безусловно, затруднит ему жизнь за пределами Ливии. Поэтому многие считали, что он вернулся домой. Мне же казалось, что Халил намеревается сыграть с нами на нашем поле и одержать победу.

Джин сделала выводы из своей речи:

– Мы будем тесно сотрудничать с Особым антитеррористическим соединением в Нью-Йорке. Мы станем делиться друг с другом всей информацией. Ведь информация в нашем деле – это золото, все хотят иметь ее, но никто не хочет делиться. Давайте договоримся, что будем брать друг у друга информацию взаймы, а после окончания этого дела произведем окончательные расчеты.

Я не смог удержаться от язвительного замечания:

– Мадам, уверяю вас, если мы обнаружим Асада Халила мертвым в зарослях Центрального парка, то непременно сообщим вам об этом.

Тед Нэш рассмеялся, и я подумал, что парень мне начинает нравиться. В данной ситуации у нас с ним было гораздо больше общего, чем с хорошими и добросовестными людьми, работавшими в этом здании. Черт побери, какая угнетающая мысль.

– Есть ли вопросы? – поинтересовался Боб.

– А чем занимаются ваши суперагенты, которых мы видим в кино? – спросил я.

– Прекрати, Кори, – осадил меня Кениг.

– Слушаюсь, сэр.

В конце концов, было уже шесть вечера, и я надеялся, что нас не оставят здесь ночевать, поскольку не предупредили, чтобы мы взяли с собой зубные щетки. Однако нас всех повели в большой зал заседаний, где стоял стол размером с футбольное поле. Здесь собралось человек тридцать, с большинством из которых мы сегодня уже встречались. Появился заместитель директора по борьбе с терроризмом, произнес пятиминутную речь, а затем удалился – может, даже вознесся на небеса.

В этом зале мы провели еще почти два часа, главным образом повторяли то, о чем говорили в течение десяти часов, обменивались идеями, предлагали различные планы и тому подобное.

У каждого из нас собралось толстое досье, куда вошли фотографии, контактные телефоны и фамилии и даже стенограммы наших сегодняшних разговоров, которые, наверное, записали на пленку, отредактировали и распечатали. Да, поистине организация мирового класса.

Кейт была настолько добра, что положила все мои бумаги в свой "дипломат", который необычайно разбух.

– Всегда бери сюда с собой "дипломат", – посоветовала она мне. – Здесь постоянно дают кучу бумаг. Стоимость "дипломата" исключается из суммы, облагаемой подоходным налогом.

Наконец закончилось и это совещание и все вышли в коридор. Здесь мы еще немного поболтали, но я уже почти чувствовал запах воздуха на Пенсильвания-авеню. Я прикинул, что машина отвезет нас в аэропорт и мы успеем на девятичасовой рейс. В десять часов приземлимся в Ла-Гуардиа, и домой я успею к одиннадцатичасовым "Новостям". По-моему, у меня в холодильнике оставалась какая-то китайская еда, и я попытался вспомнить, сколько же дней она там лежит.

В этот момент парень в синем костюме по имени Боб или Билл подошел к нам и спросил, не хотим ли мы проследовать за ним на встречу с заместителем директора.

Я ответил, что не хочу, но мое мнение никто не учел. Радовало только то, что Теда Нэша не пригласили в святая святых, но он не выглядел расстроенным.

– Мне сегодня надо ехать в Лэнгли, – сообщил Тед.

Мы обнялись, пообещали друг другу писать и звонить и даже расцеловались на прощание. Я подумал, что если повезет, то я больше никогда не увижу Теда Нэша.

Итак, Джек, Кейт и я в сопровождении Боба или Билла прошли к лифту, поднялись на седьмой этаж, а затем проследовали в обитый деревянными панелями кабинет с большим столом, за которым сидел заместитель директора. Освещала кабинет единственная лампа с зеленым абажуром, стоявшая на столе. Эффект подобного тусклого освещения заключался в том, что никто не мог ясно видеть его лицо. Ну прямо-таки сцена из кинофильма про мафию – крестный отец сидит за столом и решает, кого убить следующим.

Как бы там ни было, заместитель директора поздоровался с каждым из нас за руку – его руку легко было разглядеть в свете лампы, – и мы расселись.

Заместитель директора поговорил немного о вчерашних и сегодняшних делах, затем перешел к делам завтрашним.

– У Особого соединения прекрасные возможности для работы в Нью-Йорке. Мы не будем вмешиваться и присылать вам кого-то, если вы сами не попросите. Во всяком случае, пока не будем. Наш департамент, разумеется, будет отвечать за все, что происходит вне зоны ваших действий. Мы станем информировать вас буквально обо всем, постараемся потеснее сотрудничать с ЦРУ. Я предлагаю вам действовать так, как будто Халил все еще находится в Нью-Йорке. Переверните весь город, надавите на своих информаторов, предложите им побольше денег. На покупку информации мне выделено сто тысяч долларов, а Министерство юстиции предлагает в качестве вознаграждения за арест Халила миллион долларов. Это затруднит его действия и действия его соотечественников в США. Вопросы?

– Вопросов нет, сэр, – ответил за все Джек.

– Отлично. И еще. – Заместитель директора посмотрел на меня, затем на Кейт. – Подумайте о том, как можно заманить Асада Халила в ловушку.

– Вы имеете в виду, что мы должны сыграть роль приманки? – спросил я.

– Я этого не говорил. Я просто предложил вам подумать, как лучше всего заманить Асада Халила в ловушку.

– Мы с Джоном подумаем об этом, – пообещала Кейт.

– Вот и хорошо. – Заместитель директора поднялся со своего кресла. – Благодарю вас, что пожертвовали воскресным днем. – Он добавил, обращаясь к Джеку: – А с вами я хотел бы поговорить наедине.

Мы с Кейт поняли намек и вышли из кабинета. Парень в синем костюме проводил нас до лифта, пожелал удачи и счастливой охоты.

В вестибюле нас встретил охранник и предложил нам сесть и подождать.

Меня не интересовало, о чем говорили Джек и заместитель директора, наверняка они обсуждали нечто более важное, чем мое поведение. На самом деле я сегодня вел себя не так уж плохо. Я посмотрел на Кейт, а она взглянула на меня. Любовь дело такое, что малейшая мимика не ускользает от внимания партнера, поэтому на наших с ней лицах не было написано ничего, кроме твердого оптимизма. Я даже не взглянул на ее ноги, закинутые одна на другую.

Спустя десять минут появился Джек и сообщил:

– Я остаюсь здесь на ночь, а вы двое улетаете. Увидимся завтра. Поговорите утром с Джорджем, а я днем соберу все группы и поставлю перед ними определенные задачи. Посмотрим, что они смогут отыскать, а тогда уже будем решать, как действовать дальше.

– Мы с Джоном заедем на Федерал-Плаза, узнаем обстановку, – заявила Кейт.

Только этого не хватало.

– Отлично, – одобрил Джек. – Только не порите горячку. Это будут долгие скачки. Как говорит мистер Кори, занявший второе место – это первый проигравший. – Он посмотрел на нас и заявил: – Вы оба отлично поработали сегодня, – а для меня отдельно добавил: – Надеюсь, ты теперь лучшего мнения о ФБР.

– Конечно. Отличная компания парней и девушек. Вот только Бен слегка смущает.

– С Беном все в порядке, – заверил Джек. – Ты бы лучше пригляделся к Теду.

Ничего себе совет.

Наконец мы обменялись рукопожатиями и разошлись. Мы с Кейт в сопровождении охранника спустились в подземный гараж, а там сели в машину, которая повезла нас в аэропорт.

В машине я спросил Кейт:

– Ну, как я себя вел?

– На грани приличия.

– А мне казалось, что я вел себя отлично.

– Это заблуждение.

– Но я старался.

– Да, очень старался.