Глава 31

Асад Халил бросил взгляд на указатель топлива: бензина оставалось еще четверть бака. Часы на приборной панели показывали тринадцать минут третьего. От Вашингтона он отъехал почти на триста миль, и Халил отметил про себя, что этот мощный автомобиль расходует топлива больше, чем любой из тех, на которых ему приходилось ездить в Европе или в Ливии.

Халилу не хотелось ни есть, ни пить. Может, и хотелось, но он умел подавлять голод и жажду. Его обучили долгое время обходиться без еды, воды и сна. Особо тяжело было справляться с жаждой, но однажды он провел в пустыне шесть дней без воды и при этом не сошел с ума. Так что он знал, на что способны его мозг и тело.

Слева с ним поравнялся белый автомобиль с откидным верхом, и Халил заметил в нем четырех девушек. Они смеялись и болтали, все светловолосые, хотя кожа потемнела от загара. На трех девушках были футболки, а вот верхнюю часть тела четвертой, сидевшей на заднем сиденье ближе к Халилу, прикрывал только лифчик розового купальника. Однажды Халил видел пляж на юге Франции, где женщины вообще не носили лифчиков и выставляли свои голые груди напоказ всему миру.

В Ливии их за это отхлестали бы плетьми, а может, и упрятали бы на несколько лет за решетку. Халил не знал точно, каким могло быть наказание, потому что такого никогда не случалось.

Девушка в розовом лифчике посмотрела на Халила, улыбнулась и помахала рукой. Остальные последовали ее примеру и засмеялись.

Халил надавил на педаль газа.

Автомобиль с девушками догнал его. Халил сбросил скорость до шестидесяти пяти миль. Девушки проделали то же самое и продолжали махать ему. Одна из них что-то крикнула, но Халил не расслышал.

Он не знал, что делать. Впервые после приземления "боинга" Халил почувствовал, что не владеет ситуацией. Он еще уменьшил скорость, но девушки повторили его маневр. Возникла мысль свернуть на следующем повороте, но они могли последовать за ним. Халил опять надавил на педаль газа, но девушки явно затеяли игру – они догнали его, продолжая махать и смеяться.

От мысли, что он привлекает внимание, на лбу выступил пот.

Внезапно в боковом зеркале появилась полицейская машина с двумя патрульными, и тут до Халила дошло, что он едет со скоростью восемьдесят миль в час.

– Проклятые шлюхи! – воскликнул он.

Полицейская машина выехала на крайнюю полосу и пошла на обгон девушек, а те, в свою очередь, увеличили скорость. Халил притормозил, сунул руку в карман пиджака и нащупал рукоятку "глока", продолжая смотреть прямо перед собой на дорогу.

Водитель полицейской машины что-то крикнул девушке, сидевшей за рулем, четверка дружно помахала полицейским, и патрульная машина рванула вперед.

Теперь автомобиль с девушками находился в сотне метров впереди, и, похоже, его пассажирки потеряли интерес к Халилу. А патрульная машина скрылась за подъемом.

Халил перевел дыхание: из-за этих чертовых девок он едва не попал в беду. Он вспомнил, как Борис говорил ему: "Мой друг, многие американки найдут тебя симпатичным. Они не так откровенны в сексуальном плане, как европейские женщины, но могут попытаться завязать с тобой знакомство. Американки считают, что могут поддерживать дружеские отношения с мужчинами, не провоцируя при этом на сексуальные отношения. В России, как и в Европе, мы считаем это глупостью. Зачем знакомиться и разговаривать с женщиной, если не ради секса? Но в Америке – особенно молодые женщины – будут говорить с тобой. Возможно, даже на сексуальные темы. Выпьют, потанцуют, даже пригласят домой, но затем скажут, что не собираются спать с тобой".

Халилу было трудно поверить в это, но он сказал Борису: "В любом случае я не буду иметь дел с женщинами, пока не выполню свою миссию".

Борис рассмеялся: "Мой правоверный мусульманин, секс – это часть твоей миссии. Ты вполне можешь получать удовольствие в то время, когда рискуешь жизнью. Ты ведь наверняка смотрел фильмы про Джеймса Бонда".

Халил не смотрел эти кинофильмы и ответил русскому: "Если бы КГБ уделял больше внимания делу и меньше женщинам, то, наверное, существовал бы до сих пор".

Такой ответ Борису не понравился, но он продолжил свои наставления: "В любом случае женщины помогают расслабиться. И даже если ты их не ищешь, они сами могут найти тебя. Вот почему ты должен уметь справляться с такими ситуациями".

"Я не собираюсь попадать в такие ситуации. Мое время в Америке ограничено, у меня не будет даже возможности разговаривать с американцами".

"Не зарекайся, всякое бывает".

Халил подумал, что как раз попал именно в такую ситуацию и не сумел с ней справиться как следует. Он вспомнил четырех полуголых девушек в автомобиле с откидным верхом. Мало того что он растерялся, не зная, что делать, он еще и ощутил неожиданное желание очутиться голым в постели с женщиной.

В Триполи такое было почти невозможно либо сопровождалось большим риском. А вот Германию буквально наводнили турецкие проститутки, но он не мог позволить себе покупать тела единоверок. Во Франции Халил общался с темнокожими проститутками, но только в том случае, если они давали ему слово, что они не мусульманки. В Италии было много беженок из бывшей Югославии и Албании, но большинство из этих женщин исповедовали ислам. Халил вспомнил, как однажды переспал с албанкой, а после выяснилось, что она мусульманка. И он так жестоко избил ее, что не был даже уверен, осталась ли она жива.

Малик как-то сказал ему: "Когда вернешься, тебе будет пора жениться. Ты сможешь выбирать дочерей из лучших ливийских семей".

На самом деле Малик имел в виду Алиму Надир, самую младшую сестру Багиры, которой исполнилось девятнадцать лет, а она все еще была не замужем.

Халил подумал об Алиме. Даже не видя ее без чадры, он чувствовал, что она не такая красивая, как Багира, но, похоже, Алима была такой же бесстыдной, как и старшая сестра. Это одновременно и нравилось, и не нравилось Асаду в Багире. Да, конечно, он сможет жениться и женится на дочери капитана Надира, который в свое время не одобрил бы его намерений в отношении Багиры. Но теперь он с радостью примет его, Асада Халила, как героя нации и будет гордиться таким зятем.

На приборной панели замигала лампочка, и раздался звуковой сигнал, означавший, что в баке осталось совсем мало топлива. Халил свернул к ближайшей заправочной станции. И в этот раз он предпочел не расплачиваться кредитной карточкой, а подъехал к колонке с табличкой "Самообслуживание". Надев очки, Халил вылез из машины. Залив в бак двадцать два галлона, он попытался перевести это количество бензина в литры. Удивляло высокомерие или глупость американцев – они единственные в мире не пользовались метрической системой.

Повесив на место наконечник шланга, Халил огляделся, но не увидел стеклянной будки, где мог бы расплатиться наличными. Он понял, что придется идти в офис, и мысленно отругал себя за то, что заранее не обратил на это внимания. Подойдя к небольшому зданию, Халил вошел внутрь.

Здесь за столом сидел мужчина в джинсах и футболке, он смотрел телевизор и курил. При появлении Халила мужчина бросил взгляд на монитор и объявил:

– Двадцать восемь долларов восемьдесят пять центов.

Халил положил на стол две бумажки по двадцать долларов.

Отсчитывая сдачу, мужчина спросил:

– Ничего больше не надо?

– Нет.

– В холодильнике есть холодные напитки.

Мужчина говорил с акцентом, и Халил с трудом понимал его.

– Нет, спасибо.

Мужчина взглянул на Халила:

– Откуда ты, приятель?

– Я... из Нью-Йорка.

– Да? Издалека. А куда едешь?

– В Атланту. – Халил бросил взгляд на экран телевизора, транслировали какой-то бейсбольный матч.

– "Брейвз" ведут, сегодня они уж точно надерут задницу "Янки", – пояснил мужчина.

Халил кивнул, хотя понятия не имел, о чем идет речь. Он почувствовал, как лоб снова покрылся потом.

– До свидания, – промолвил он и вышел из офиса. Уже возле машины Халил оглянулся, чтобы проверить, не наблюдает ли мужчина за ним. Но тот смотрел телевизор.

Халил снова выехал на шоссе I-95 и продолжил движение на юг. Он подумал, что телевизор представляет для него наибольшую опасность. Если начнут показывать его фотографию – а может, уже начали, – то во всей Америке не будет для него безопасного места. Наверняка на всех полицейских постах уже имеется его фотография, но он не собирался вступать в какие-либо контакты с полицией. Однако в любом случае придется сталкиваться с американцами. Халил посмотрел на себя в зеркало заднего вида. С новой прической, с сединой в волосах, с накладными усами и в очках он разительно изменялся. Однако в Триполи ему демонстрировали, какие фокусы американцы могут выделывать с помощью компьютера: добавляют к фотографии усы или бороду, меняют прическу и цвет волос. Но вряд ли обычные американцы слишком наблюдательны, чтобы узнать его, несмотря на маскировку. Тот парень на заправочной станции явно не узнал.

А если бы на заправочной станции было много людей?

Халил снова посмотрел на себя в зеркало, и ему неожиданно пришло в голову, что нет ни одной фотографии, на которой бы он улыбался. А ведь надо улыбаться. В Триполи ему несколько раз говорили об этом. Улыбайся. Халил улыбнулся в зеркало и изумился, насколько улыбка его изменила. Улыбнувшись еще раз, Халил подумал, что, возможно, его фотографию и не станут показывать по телевизору.

Ему говорили в Триполи, что американцы почему-то вывешивают фотографии преступников во всех почтовых отделениях. Непонятно, почему для этого выбраны почтовые отделения, но у него не было никаких дел на почте, поэтому можно было не волноваться.

Если он и офицеры ливийской разведки все спланировали верно, то американцы должны были поверить, что Асад Халил улетел из страны прямо из аэропорта Нью-Йорка. По поводу этого в Триполи разгорелись серьезные споры. Борис тогда сказал: "Не важно, что они подумают. ФБР и местная полиция в любом случае будут искать тебя в Америке, а ЦРУ и союзные разведки по всему миру. Поэтому мы должны создать у них иллюзию того, что ты вернулся в Европу".

Да, Борис хорошо разбирался в этих играх, которые вел с американцами более двадцати лет. Но в свое время у Бориса имелись неограниченные ресурсы для таких игр, а у Ливии этих ресурсов нет. И все же все согласились с Борисом, что следует создать еще одного Асада Халила, который совершит какой-нибудь террористический акт где-нибудь в Европе, возможно, даже на следующий день или через день. Это могло обмануть американцев, но могло и не обмануть.

Малик ответил: "Американские разведчики моего поколения были невероятно наивными и недалекими. Но прошло уже достаточно времени, чтобы они могли научиться цинизму от арабов, хитрости от европейцев и двуличности от азиатов. А кроме того, они создали самые современные технологии. Так что не следует их недооценивать, но и переоценивать не нужно. Они могут заглотить нашу наживку, а могут и всего лишь сделать вид, что заглотили. Да, мы способны создать в Европе на неделю другого Асада Халила, и американцы притворятся, что ищут его там. А сами будут уверены, что он все еще в Америке. Так что настоящий Асад Халил не должен рассчитывать ни на кого, кроме самого себя. Мы всеми силами постараемся отвлечь внимание американцев, но ты, Асад, должен вести себя в Америке так, как будто они идут за тобой по пятам".

Халил подумал о Борисе и Малике, об этих двух совершенно разных мужчинах. Малик делал то, что делал, ради любви к Аллаху, ради ислама, ради своей страны и ради Великого лидера, не говоря уже о его ненависти к Западу. А Борис работал ради денег, у него вовсе не было ненависти к американцам и к Западу. А еще у Бориса не было Бога, не было Лидера и в конечном счете не было и родной страны. Малик как-то назвал Бориса ничтожеством, но Асад считал его человеком, достойным сожаления. Да и сам Борис выглядел достаточно счастливым, а не отчаявшимся и подавленным. Он часто повторял: "Россия возродится. Это неизбежно".

В любом случае, эти два разных человека хорошо работали вместе. Каждый из них учил Асада тому, чему не мог научить другой. Асаду, естественно, больше нравился Малик, но Борис был совершенно откровенен с Асадом. Он даже предупреждал его в приватной беседе: "Ваш Великий лидер не захочет нового американского авианалета, так что не ожидай от него серьезной помощи, если попадешься. Если тебе удастся вернуться сюда, ты будешь героем, но если тебя поймают в Америке и ты выдашь все, что знаешь... В этом случае если ты когда-нибудь и встретишь в своей жизни ливийца, это будет твой палач".

Халил тогда не придал значения этим словам, посчитав их следствием застарелого советского мышления Бориса. Воины ислама никогда не предают друг друга и не бросают в беде. Аллаху бы это не понравилось.

Отбросив все мысли, Халил снова переключил все свое внимание на дорогу. Америка большая страна, вот как раз потому, что она такая большая и многообразная, здесь легко спрятаться. Однако размеры этой страны одновременно являлись и проблемой. В отличие от Европы здесь не было множества границ, которые можно было бы пересечь и убежать. И Ливия находилась очень далеко отсюда. И еще: английский, который понимал Халил, отличался от того, на котором говорили на юге. Борис предупреждал об этом и успокаивал, что во Флориде язык ближе к тому, с которым был знаком Халил.

Халил снова подумал о лейтенанте Поле Грее, вспомнил фотографию его дома – очень красивой виллы с пальмами. Вспомнил также и дом генерала Уэйклиффа. Эти два убийцы вернулись домой и благополучно жили в своих домах с женами и детьми. И это после того, как без всяких колебаний исковеркали жизнь Асада Халила. Если в действительности существует ад, то он, Асад Халил, знал имена трех его обитателей – лейтенант Стивен Кокс, убитый во время войны в Персидском заливе, полковник Уильям Хамбрехт и генерал Терранс Уэйклифф, убитые Асадом Халилом. Если они сейчас разговаривают друг с другом, то последние двое могут рассказать первому, как они умерли, а также предположить, кого Асад Халил решит прислать к ним следующим.

Халил громко произнес:

– Терпение, джентльмены, скоро вы все узнаете. И очень скоро вы все снова соберетесь вместе.

Глава 32

Перерыв закончился, и мы вернулись в аудиторию. Джима и Джейн там уже не было, их место занял джентльмен, похожий на араба. Сначала я даже подумал, что этот парень заблудился по пути в мечеть или же захватил Джима и Джейн в качестве заложников. Но прежде чем я успел вцепиться в глотку этому незваному гостю, он улыбнулся и представился. Оказалось, его зовут Аббах ибн-Абдалла, и он был настолько любезен, что написал свое имя мелом на доске. По крайней мере его звали не Боб, Билл или Джим. Но все же он попросил называть его Бен, что соответствовало принятой здесь системе уменьшительных имен.

Мистер Абдалла – Бен – был одет в плотный твидовый костюм. Не синий. Голову его покрывал традиционный клетчатый арабский головной убор. Поэтому я поначалу и подумал, что он явно не из этой организации.

Бен сел и снова улыбнулся. Ему было около пятидесяти, коренастый и слегка располневший, с бородой, в очках. Разговор он начал с фразы:

– Какая ужасная трагедия.

Мы все промолчали, и он продолжил:

– Я специальный агент, работаю в ФБР по контракту.

Это означало, что его, как и меня, наняли для выполнения специальных заданий. Как я догадывался, он не был консультантом в области моды, но по крайней мере он не был и адвокатом.

– Заместитель директора посчитал, что вам будет полезно поговорить со мной, – сообщил Бен.

– Поговорить о чем? – спросил Кениг.

Мистер Абдалла посмотрел на Кенига и ответил:

– Я профессор, читаю лекции по ближневосточной политике в университете Джорджа Вашингтона. Моя специализация – изучение групп экстремистского толка.

– Террористических групп, – поправил Кениг.

– Да, если хотите, это более точное слово.

– А как насчет психопатов и убийц? По-моему, это еще более точные слова, – высказал я свое мнение.

Профессор спокойно отреагировал на мои слова. Вообще он хорошо говорил, производил впечатление умного и воспитанного человека. Разумеется, в том, что произошло вчера, его вины не было, но теперь профессору предстояло здорово потрудиться, чтобы помочь ФБР. Он продолжил:

– Я сам по национальности египтянин, но хорошо понимаю ливийцев. Это интересные люди, частично они происходят от древних карфагенян. Но затем пришли римляне и добавили своей крови в их родословные, и, кроме того, в Ливии всегда присутствовали египтяне. Римлян сменили вандалы из Испании, потом их выгнали византийцы, а тех сменили арабы с Аравийского полуострова, которые и принесли с собой ислам. Ливийцы считают себя арабами, но в Ливии всегда было мало коренного населения, а каждый из захватчиков оставлял там свое потомство.

Профессор Абдалла вкратце познакомил нас с культурными традициями ливийцев, привел список слов и выражений, типичных для ливийцев, рассказал о ливийской кухне и тому подобное.

– Ливийцы любят макароны, это следствие итальянской оккупации, – сообщил он.

Я тоже любил макароны, так что у меня, наверное, есть шанс встретить Асада Халила в ресторанчике Джулио. А может, и нет.